– Ты был к ней привязан? – тихо спросила Рейчел.
Он ответил без всякого выражения:
– Я думал, что люблю ее.
– Ой! Извини.
Он молча кивнул.
– Мои враги ее убили.
– Мне очень жаль, Лукас.
Лукас сжал ее руку. Всего два человека за все это время выразили ему сочувствие в связи со смертью Эмброуз: Донован, а теперь его жена.
– Я знал, кто ее убил, но не было никаких доказательств; чтобы подать на этих людей в суд. Я мог сам пристрелить их, как псов.
– И самому стать убийцей, – кивнула Рейчел.
Лукас криво улыбнулся. Им двигали отнюдь не такие благородные побуждения, но он не стал в этом признаваться.
– Я решил вызвать их на поединок, зная, что они примут вызов, поскольку получили воспитание в Южной Каролине.
– Для этого тебе нужен был секундант. Донован?
Какая же она умница!
– Совершенно верно. Никто не стал бы мне помогать, учитывая причину дуэли и то, что я собирался драться с негодяями. Во время дуэли мои враги нарушили правила, и Донован спас мне жизнь. Поединок был тяжелый.
– Я перед Донованом в неоплатном долгу, – сказала Рейчел. – Если бы не он, мы не были бы сейчас вместе. Ты сказал, что тогда Донован не был женат. А сейчас?
Лукас тихо рассмеялся ее романтическому интересу.
– Сейчас женат. Тебе наверняка понравится Виола Линдси Донован. Уильям и Виола влюблены друг в друга и никогда не расстаются.
– Они твои близкие друзья?
Лукас кивнул:
– Да. Хотя я их не понимаю.
– Буду рада с ними познакомиться.
Рейчел прижалась к нему, не выказывая желания продолжить этот разговор.
Казалось, Лукасу следовало бы этому радоваться, но он подозревал, что упустил нечто важное для женщины.
Ти-Эл вошел в гостиничный номер супруги и кивнул се горничной. Будучи девицей сообразительной, Мадлен присела в книксене и немедленно удалилась, хотя прошло уже много лет с тех пор, как Ти-Эл заходил в комнаты жены после пяти вечера.
Аурелия быстро повернулась в кресле. На ней было одеяние из шелка и кружев, выгодно подчеркивавшее ее все еще стройную фигуру.
– О чем вы думаете, Ти-Эл? Она расчесывала мне волосы!
Ти-Эл продемонстрировал пару бланков для каблограмм, исписанных женской рукой.
– Узнаете это?
Она секунду с недоумением смотрела на него, а потом на ее лице отразился ужас. Она попыталась прикинуться невинной овечкой, но было уже поздно.
– Я сразу понял, что это дело ваших рук, сударыня.
Она быстро поднялась с кресла.
– Я не писала эти каблограммы!
– Не лгите, Аурелия. Неужели вы думаете, что я могу не узнать ваш почерк?
Она заколебалась. Он едва сдержал смех, видя, что она пытается извлечь из сложившейся ситуации выгоду.
Пора напомнить ей основные правила.
– Вспомните, Аурелия, все семейные разногласия решаются приватно. Вас об этом предупреждали. Если вы вынесете их за стены нашего дома, в газету, что вы попытались сделать в данном случае, остаток вашей жизни пройдет вне круга семьи. В особняке в Уилмингтоне.
– В Уилмингтоне! – Она не могла бы ужаснуться сильнее, если бы он сказал «в Стамбуле».
Он выжидал, не напоминая ей о достоинствах этого города – например, о его близости к Филадельфии и к ее якобы обожаемым внукам.
Она надулась и начала мерить шагами комнату.
Хорошо, что она не попыталась использовать против него свои знаменитые синие глаза. Эта ее уловка не действовала уже несколько десятков лет, с тех пор как он понял, что его роль в ее жизни сводится к его чековой книжке и влиянию в свете, что она никогда не питала к нему никаких чувств.
Но будь он проклят, если допустит, чтобы те, кого он любит, страдали из-за ее упрямства. Пусть он никогда не показывал это Лукасу, но теперь все изменится, если он хочет снова видеть своего второго сына.
Догадайся он о том, что на самом деле случилось перед гибелью Марты, вел бы себя совершенно иначе. Не сосредоточил бы все свои силы на том, чтобы не допустить повторения чего-либо подобного, не пытался бы превратить Лукаса в идеального сына, который всегда жил бы там, где отец может за ним присматривать. Нет, он бы понял, что Лукас – копия дядюшки Барнабсу и что ему судьбой предназначено самому прокладывать себе дорогу в жизни и что он прекрасно с этим справляется.
Да поможет ему Бог, время еще не упущено. Он уже начал свою кампанию завоевания доверия Лукаса, отправив своих лучших адвокатов осаждать этих лицемерных мерзавцев, управляющих Фондом Дэвиса.
Аурелия остановилась и повернулась к нему.
– Хорошо, – проговорила она обиженно, – я не стану больше обсуждать свадьбу, супружескую жизнь или жену моего сына в каких бы то ни было газетах.
– Рад, что вы наконец одумались, – проговорил Ти-Эл.
Она остановила на нем взгляд, полный ненависти.
– Теперь вы уйдете?
– Нет. Вы никогда не станете вмешиваться в жизнь Лукаса. Никогда! И ни при каких обстоятельствах.
Она уставилась на Ти-Эла не веря своим ушам:
– Хотите сказать, что одобряете его женитьбу на этой… этой служанке?
– Жена Лукаса – добропорядочная женщина, вращалась в лучших кругах Бостона. Она принесла гораздо большее приданое, чем давали за девицей Толлмейдж, и, судя по всему, станет прекрасной матерью нашим внукам. Не вижу никаких причин отвергать ее. Больше того, сделаю все, чтобы. Лукас, получил место главного опекуна в. Фонде Дэвйса.
– Вы сошли с ума!
– И что важнее всего, Лукас – взрослый, мужчина, и она его избранница. Я пытался быть ему хорошим отцом, добиваясь, чтобы он пошел по моим стопам. Но он нашел свой собственный путь. И преуспел в жизни. Надо пожелать ему удачи.
– Он убийца и неудачник! – Аурелия перешла на визг.
– Лукас был ребенком, когда ему велели присмотреть за Мартой. Он ни в чем не виноват. Виноват тот, кто дал ему такое поручение.
– Ти-Эл!
Она попыталась броситься на него, но он с яростью ее отшвырнул.
Ти-Элу давно хотелось свернуть ей шею. Но впервые он всерьез задумался о том, куда денет ее труп. Он обуздал свою ярость и уже в который раз пожалел о том, что имел глупость жениться на девушке, совершенно не зная ее, прельстившись ее красотой и высоким происхождением.
– Позвольте мне выразиться предельно ясно, Аурелия. Вы больше не будете делать попыток ввести в наш дом новую дочь, заставив одного из сыновей жениться на девушке по имени Марта. Давайте обсудим вопрос удочерения.
По щекам Аурелии бежали слезы. Она извлекла из рукава носовой платок и высморкалась.
– Нет, это должно быть по крови. Марта была моей любимицей, моей гордостью. Глядя на нее, все считали меня идеальной матерью.
Может, она и правда считала, что важна только кровь, но Лукас заставил его понять: сын сам выбирает себе жену и создает семью. Если Ти-Эл хочет в нее войти, ему придется заслужить это право.
– Тогда этого не произойдет, потому что я не допущу, чтобы жизнь нашего… моего, если вы желаете отказаться от всякого родства с ним… сына была разрушена ради попытки изменить то, чего уже не вернешь.
Ее плечи ссутулились, лицо закрыто огромным куском кружева и шелка, а все тело сотрясали мощные рыдания. Похоже, что ее гнев более неподделен, чем ей хотелось бы признать. Он не видел, чтобы она так сильно плакала с того момента, когда он заставил ее ограничить траты определенной суммой.
– Вы поняли, Аурелия? – повторил он. Молчаливые соглашения с ней не работали.
– Да. – Голос ее прозвучал приглушенно, но достаточно ясно.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Хотелось бы знать, как вы намерены поступить? – спросила она.
Он повернулся, уже взявшись за ручку двери. Неужели ее интересует что-то непосредственно не связанное с ней самой?
– Я не хочу терять сына, а поэтому намерен всячески поддерживать его во всех его начинаниях. Сейчас ему нужен снегоуборщик, но они ценятся на вес золота. Если смогу, отправлю ему это устройство, и если угодно Господу, оно прибудет достаточно быстро.
Глава 9
Рейчел и Лукас стояли у одного из окон гостиной и смотрели, как поезд подходит к крупному военному форту. Снегопад стал гораздо слабее, так что они смогли хорошо разглядеть широкие равнины Ларами, где вездесущая полынь под толстым покровом снега превратилась в холмики.
Лукас не служил в этих местах, когда находился в армии, но ему случалось здесь проезжать. Интересно, вместе со своей любовницей? Смеялась ли она, кокетничала ли с ним? Был ли он в нее влюблен?
Если он был влюблен в свою содержанку, Рейчел не стоит слишком беспокоиться о его дальнейшей верности. Защититься от влюбленности легче, чем от частых приступов неудержимой похоти по отношению к любой хорошенькой женщине.
– Хорошо, что мы почти у Ларами. – Лукас начал застегивать сюртук. – Можно будет выяснить, как обстоят дела со снегоуборщиком.
Рейчел была рада вернуться к реальной жизни.
– Митчеллу ничего не удалось выяснить?
– Ничего. А это значит, что-то держит Левенторпа крепче серых волков Ли, потому что они вместе с Митчеллом служили в армии Северной Виргинии. Только кровное родство или нечто подобное могло бы объяснить его столь упорное противодействие.
Рейчел поморщилась:
– Выходит, у нас почти нет надежды его переубедить.
– Практически никакой. Мы уже пробовали использовать деньги, шантажировать его тоже нельзя.
Паровоз оглушительно загудел. Колеса стали вращаться в противоположном направлении и медленно остановились. Лукас бросил взгляд на платформу и слегка нахмурился:
– Разведчики уже вернулись.
– Мне следует радоваться? – осторожно поинтересовалась Рейчел.
Он посмотрел на нее чуть иронично.
– Всегда лучше начинать кампанию, располагая информацией о противнике, какой бы неприятной она ни была.
Рейчел медленно кивнула, снова вспомнив о том, как хорошо удавалась Лукасу роль командира-кавалериста. Помимо решимости и хитроумия, он был достаточно гибок, чтобы изменяться тогда, когда это было необходимо. Он был поистине смертельно опасным противником.
– Подожди здесь, Рейчел, я их сейчас приведу.
В следующее мгновение он исчез, не дав ей возможности возразить, что она может набросить шубу и пойти с ним.
Минутой позже Лукас вернулся с двумя темноволосыми мужчинами в грубой, сильно поношенной одежде.
Один был высокий, крепкого сложения, плечи чуть не задели дверной проем. Резкие черты лица и черные глаза выдавали в нем индейца, но светлая кожа говорила о том, что он полукровка.
Второй был угловатым молодым человеком с умными серо-голубыми глазами и иссиня-черными волосами, упавшими налицо, когда он снял шапку. Он двигался среди прекрасной мебели и хрусталя «Императрицы» с ловкостью, неожиданной для его юношеской долговязости. Ему предстояло в будущем стать весьма привлекательным, но не красавчиком.
Оба внушали доверие, хотя Рейчел сомневалась в том, что они хорошо смотрелись бы в бальном зале.
Лукас представил их Рейчел. Великана-полукровку звали Малыш, а молодого человека – Лоуэлл.
Оба замерзли, устали и наверняка хотели есть. Но обладали, как ни странно, превосходными манерами.
Митчелл и еще один человек из «Донована и сыновей» присоединились к ним, обменявшись негромкими мужскими приветствиями.
Рейчел посмотрела на Брейдена, молча отдав стюарду приказ. Тот кивнул и исчез.
– Вам удалось устроиться на рабочий поезд? – спросил Лукас и стал в нетерпении ходить у прохода.
– Без особого труда, – ответил Малыш.
– Мало кому хотелось, – добавил Лоуэлл. – Они платят всего полтора доллара в день, а потом вычитают доллар за жилье и еду. Они не удивились, когда мы уволились.
Рейчел ушам своим не поверила.
– Что за нелепость! За эту плату никто не захочет сгребать снег на такой высоте.
– Нам надо удвоить эту сумму, чтобы набрать собственную команду, – сказал Митчелл, глядя на Лукаса.
– Если будет, кого нанять, – усомнилсяЛукас. – В горах Вайоминга и Юты мало людей, особенно в это время года. Придется воспользоваться обычной практикой и поощрить добровольцев из числа пассажиров.
– Может, они и согласятся, хотя бы для того, чтобы поскорее попасть в Сан-Франциско.
Шутка Митчелла была встречена раскатами мужского смеха.
Вернувшийся Брейден принялся подавать кофе и сандвичи. Лоуэлл с жадностью набросился на еду.
Рейчел встревоженно посмотрела на Малыша. Он безмолвно наблюдал за остальными, словно отец, разрешающий детям спорить, отлично понимая, что проблема не в этом.
– А как насчет снегоуборщика? – обратился Лукас к немолодому разведчику.
– Тот, который идет с рабочим поездом, в полном порядке, – проговорил Малыш.
– Ну? – поторопил его Лукас.
– Запасной, тот, что в Ларами, разобрали для проверки, и сейчас он бездействует.
– Что? – Митчелл вскочил на ноги.
У Рейчел оборвалось сердце. Если это действительно так, значит, с каждым поворотом колес «Императрицы» они приближаются к крутому подъему и наверняка застрянут.
– Оказывается, – продолжал Лоуэлл, – Коллинз и главный начальник в Ларами – старые друзья, почти родственники. Коллинз уговорил Левенторпа сделать вид, будто он очень встревожен и не хочет повторения того, что случилось в прошлом году. И теперь неизвестно, когда снегоуборщик заработает.
– А что, если мы заставим Левенторпа передумать?
Малыш покачал головой:
– Бесполезно. Собирать его придется дня два. Не меньше.
– А к тому времени Коллинз успеет уехать.
Кто-то тихо выругался. Рейчел промолчала.
– Может, с нами пойдет дрезина для чистки рельсов? – неуверенно произнес Митчелл.
Лукас нетерпеливо передернул плечами, отметая такую возможность.
– Она просто соскребает снег и лед с рельсов и отбрасывает их в сторону. Ей не справиться с шестью дюймами снега, ветер будет наносить их обратно. Людям все равно придется вручную разгребать стрелки и тупики.
– Между Ларами и Огденом четыреста пятьдесят девять миль, на вершинах Скалистых гор обещают сильный снегопад, – добавил Лоуэлл.
– Нам остается только молиться, – проговорила Рейчел.
Лукас изумленно посмотрел на нее и заулыбался, но не очень добродушно:
– Прекрасная идея, дорогая. Давай обратимся за помощью к Всевышнему. Помолимся, чтобы наши враги потерпели поражение и чтобы Господь расчистил перед нами путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29