Нач
авшееся в третьей декаде августа развертывание пехотных дивизий на вос
точном берегу Одера и выдвижение танковых и моторизованных дивизий в ра
йоны сосредоточения, вначале западнее Одера, не должны были обязательно
рассматриваться как действительная подготовка к наступлению, а могли я
вляться средством политического нажима.
Как бы то ни было, программа обучения войск в мирных условиях продолжала
спокойно осуществляться. 13-14 августа 1939 г. в Нейгаммере я проводил последни
е учения моей дивизии, которые завершились прохождением войск перед ген
ерал-полковником фон Рундштедтом. 15 августа 1939 г. проводились большие арти
ллерийские учения во взаимодействии с авиацией. При этом произошел траг
ический инцидент. Целая эскадрилья пикирующих бомбардировщиков Ц оче
видно, неверно была указана высота слоя облаков Ц во время пикирования
врезалась в лес. 16 августа 1939 г. проводилось еще одно полковое учение. Затем
подразделения дивизии возвратились к местам своего расквартирования,
которые им, правда, через несколько дней пришлось оставить, чтобы двинут
ься к границам Нижней Силезии.
19 августа генерал-полковник фон Рундштедт и я получили приказ 21 августа п
рибыть на совещание в Оберзальцберг. 20 августа мы выехали из Лигница (Легн
ица) автомашиной до района Линца, где мы переночевали у моего зятя, имевше
го там имение. 21 августа утром мы прибыли в Берхтесгаден. К Гитлеру были вы
званы все командующие группами армий, а также командующие армиями со сво
ими начальниками штабов и соответствующие им по должности, командующие
авиационными и военно-морскими соединениями.
Совещание или, скорее, речь, с которой Гитлер обратился к военачальникам,
Ц он не допускал больше никакого обсуждения после событий, которые имел
и место в прошлом году перед чешским кризисом во время совещания с начал
ьниками штабов, Ц была произнесена в большом зале замка Берггоф, из кото
рого открывался вид на Зальцбург. Незадолго перед приходом Гитлера появ
ился Геринг. Мы были поражены его видом. Я считал, что мы приглашены на сер
ьезное совещание. Геринг, по-видимому, явился на маскарад. На нем была бел
ая рубашка с отложным воротником и зеленый кожаный жилет с большими желт
ыми пуговицами, обтянутыми кожей. Картину дополняли брюки до колен и дли
нные шелковые носки серого цвета, которые сильно подчеркивали огромные
размеры его икр. На фоне этих тонких носков выделялись массивные ботинки
. Но все, безусловно, затмевал украшавший его живот кинжал, болтавшийся на
поясе из красной кожи, щедро отделанном золотом, в ножнах из кожи такого ж
е цвета, с золотыми украшениями. Я мог только шепнуть моему соседу генера
лу фон Зальмуту: «Толстяку, видно, поручена „охрана зала“?
Обвинением на Нюрнбергском процессе по делу германского Генерального
Штаба были представлены различные так называемые «документы» о речи Ги
тлера на этом совещании. В одном из них утверждалось, что Гитлер в своей ре
чи употреблял самые сильные выражения, и что Геринг от радости в связи с п
редстоящей войной якобы вскочил на стол и воскликнул «Хайль». В этом нет
ни грана истины. Гитлер не произносил тогда и таких слов, как «я боюсь, что
в последний момент какой-нибудь стервец придет ко мне с предложением о п
осредничестве». Речь Гитлера, правда, была выдержана в духе ясной решимо
сти, но он был слишком хорошим психологом для того, чтобы не знать, что руг
ательствами или тирадами нельзя воздействовать на людей, которые прису
тствовали на этом совещании.
Содержание его речи в основном правильно изложено в книге Грейнера «Рук
оводство вооруженными силами Германии в 1939-1943 гг.». Грейнер основывается п
ри этом на устной передаче содержания этой речи полковником Варлимонто
м для журнала боевых действий и на стенографической записи адмирала Кан
ариса. Заслуживают внимания также некоторые записи из дневника генерал-
полковника Гальдера, хотя мне представляется возможным, что в дневнике,
как и в передаче содержания полковником Варлимонтом и Канарисом, есть и
высказывания, которые они слышали от Гитлера при других обстоятельства
х.
На нас, генералов, не входивших в состав верховного руководства, речь Гит
лера произвела следующее впечатление: Гитлер принял категорическое ре
шение немедленно разрешить германо-польский вопрос, даже ценой войны. Е
сли Польша перед лицом уже начавшегося, хотя еще и замаскированного разв
ертывания германской армии подчинится немецкому нажиму, достигшему уж
е своего кульминационного пункта, мирное решение отнюдь не исключено. Ги
тлер убежден, что западные державы в решительный момент опять не возьмут
ся за оружие. Он особенно подробно обосновал это мнение. Его аргументы св
одились в основном к следующему: отставание Великобритании и Франции в о
бласти вооружения, в особенности авиации и противовоздушной обороны; пр
актическая невозможность для западных держав оказать эффективную помо
щь Польше, помимо наступления через «Западный вал», на которое оба народ
а, в связи с необходимостью принести большие человеческие жертвы, вряд л
и пойдут; внешнеполитическая обстановка, в особенности напряженное пол
ожение в районе Средиземного моря, значительно ограничивающее свободу
действий, в первую очередь Великобритании; внутриполитическая обстано
вка во Франции; наконец, но не в последнюю очередь, личности руководящих г
осударственных деятелей: ни Чемберлен, ни Даладье не взяли бы на себя при
нятие решения об объявлении войны.
Хотя оценка положения, в котором находились западные державы, и казалась
логичной и во многих пунктах правильной, я все же не думаю, что слова Гитл
ера окончательно убедили собравшихся. Британские гарантии, правда, были
почти единственным аргументом, который можно было противопоставить вы
сказываниям Гитлера. Но все же и он был весьма веским!
То, что Гитлер говорил о возможной войне против Польши, по моему мнению, не
могло быть понято как политика уничтожения, как это утверждало обвинени
е в Нюрнберге. Если Гитлер требовал быстрого и решительного уничтожения
польской армии, то это, если перевести это требование на военный язык, как
раз и являлось целью, которую, в конце концов, преследует всякая крупная н
аступательная операция. Никто из нас, во всяком случае, не мог понять его в
ысказываний в том направлении, в котором он позже действовал против поля
ков.
Наибольшей неожиданностью и одновременно самым глубоким впечатлением
, естественно, было сообщение о предстоящем заключении пакта с Советским
Союзом. На пути в Берхтесгаден мы уже узнали из газет о заключении в Москв
е торгового соглашения, которое в тогдашней обстановке само по себе явля
лось сенсацией. Теперь Гитлер сообщил, что присутствовавший на совещани
и министр иностранных дел фон Риббентроп, с которым он в нашем присутств
ии попрощался, вылетает в Москву для заключения со Сталиным пакта о нена
падении. Тем самым, говорил он, у западных держав выбиты из рук главные коз
ыри. Блокада Германии также теперь не достигнет результата. Гитлер намек
нул, что он для того, чтобы создать возможность для заключения пакта, поше
л на серьезные уступки Советскому Союзу в Прибалтике, а также в отношени
и восточной границы Польши. Из его слов, однако, нельзя было сделать вывод
о полном разделе Польши. В действительности Гитлер, как это сегодня изве
стно, еще во время польской кампании рассматривал вопрос о сохранении ос
тавшейся части Польши.
Прослушав речь Гитлера, ни генерал-полковник фон Рундштедт, ни я, ни, очев
идно, кто-нибудь из остальных генералов не пришли к выводу о том, что тепе
рь при любых обстоятельствах дело дойдет до войны. Два соображения особе
нно, казалось, заставляли сделать вывод, что в последнюю минуту все же, как
и в Мюнхене, будет достигнут мирным путем компромисс.
Первое соображение заключалось в том, что в результате заключения пакта
с Советским Союзом положение Польши стало безнадежным. Если учесть, что
следствием этого было лишение Англии орудия блокады, и что действительн
о для оказания помощи Польше она могла пойти только по кровавому пути на
ступления на западе, то казалось вероятным, что Англия под нажимом Франц
ии посоветует Польше пойти на уступки. С другой стороны, Польше должно бы
ло теперь стать ясно, что британские гарантии практически потеряли силу
. Более того, она должна была считаться с тем, что в случае войны с Германие
й в ее тылу выступят Советы, чтобы добиться осуществления своих старых т
ребований в отношении восточной Польши. Как же в такой обстановке Варшав
а могла не пойти на уступки?
Другое соображение было связано с фактом проведения совещания, в которо
м мы только что приняли участие. Какова была его цель? До сих пор в военном
отношении намерение напасть на Польшу тщательно скрывалось. Сосредото
чение дивизий в пограничной полосе мотивировалось строительством «Вос
точного вала». Для маскировки подлинной цели переброски войск в Восточн
ую Пруссию подготавливалось грандиозное празднование годовщины сраже
ния под Танненбергом. Подготовка к крупным маневрам механизированных с
оединений продолжалась до последнего момента. Развертывание проводило
сь без официального объявления мобилизации. Было очевидно, что все эти м
ероприятия не могут остаться неизвестными полякам, что они, следователь
но, носят характер политического нажима, однако они были окружены большо
й тайной, и применялись все средства маскировки. Теперь же, в кульминацио
нной точке кризиса, Гитлер вызвал всех высших офицеров вооруженных сил в
Оберзальцберг Ц факт, который ни при каких обстоятельствах не мог оста
ваться в тайне. Нам он казался вершиной сознательно проводящейся полити
ки блефа. Итак, Гитлер, несмотря на воинственный дух своей речи, все же стр
емился к компромиссу? Не должно ли было именно это совещание преследоват
ь цель последнего нажима на Польшу?
Во всяком случае, с такими мыслями генерал-полковник фон Рундштедт и я вы
ехали из Берхтесгадена. В .то время как генерал-полковник направился пря
мо в наш штаб в Нейссе (Ниса), я на один день остановился в Лигнице (Легница),
где жила моя семья, Ц еще один признак того, насколько мало я внутренне в
ерил в то, что скоро начнется война.
24 августа 1939 г. в 12 часов дня генерал-полковник фон Рундштедт принял командо
вание группой армий. 25 августа в 15.25 из ОКХ прибыл шифрованный приказ: «Опер
ация „Вейс“, первый день „Ч“ Ц 26.08, 4.30».
Решение о начале войны, в которую мы до той поры не хотели верить, было, сле
довательно, принято.
Я сидел с генерал-полковником фон Рундштедтом в нашем штабе в монастыре
Гейлигес Кройц в Нейссе (Ниса) за ужином, когда в 20.30 из ОКХ был передан по тел
ефону следующий приказ:
«Открывать военные действия запрещено. Немедленно остановить войска. М
обилизация продолжается. Развертывание по плану „Вейс“ и «Вест" 14
14
На Западном фронте. Ц Прим. ред.
продолжать, как намечено».
Каждый солдат может понять, что означает это изменение приказа о наступл
ении в последний момент. Три армии, находившиеся на марше к границе в райо
не, простирающемся от Нижней Силезии до восточной Словакии, необходимо б
ыло остановить в течение нескольких часов; при этом надо учесть, что все ш
табы, по крайней мере, до штабов дивизий включительно, также находились н
а марше и что по соображениям маскировки радиосвязь еще не была разрешен
а. Несмотря на все трудности, все же удалось всюду своевременно передать
приказ. Прекрасное достижение органов управления и связи! Один моторизо
ванный полк в восточной Словакии удалось, правда, задержать только благо
даря тому, что посланный на самолете «Физелер-Шторх» офицер ночью совер
шил посадку у самой головы колонны полка.
О причинах, которые побудили Гитлера, по-видимому, в последний момент изм
енить свое решение начать войну, мы ничего не узнали. Говорили только, что
еще ведутся переговоры.
Можно легко понять, что мы, солдаты, были неприятно поражены подобными ме
тодами главного командования. Ведь решение о начале войны, в конце концо
в, является самым ответственным решением главы государства.
Как можно было принять такое решение, чтобы затем через несколько часов
снова отменить его? Следовало, прежде всего, учесть, что подобная отмена с
военной точки зрения должна была привести к тяжелым последствиям. Как я
уже говорил при описании совещания в Оберзальцберге, все было рассчитан
о на внезапное нападение на противника. Не было официально объявленной м
обилизации. Первым днем мобилизации было 26 августа, то есть день только чт
о приостановленного наступления. Вследствие этого наступление должно
было осуществляться не только силами всех танковых и моторизованных со
единений, но ограниченным количеством пехотных дивизий, которые частич
но уже находились в пограничном районе, частично были в спешном порядке
приведены в мобилизационную готовность. Теперь о внезапном нападении н
а противника не могло быть и речи. Ибо если выдвижение в районы сосредото
чения в пограничной полосе и проводилось ночью, о нем все же не могло не бы
ть известно противнику, прежде всего потому, что моторизованные части до
лжны были уже днем выступить из районов сосредоточения западнее Одера, ч
тобы форсировать его. В результате этого теперь Ц если дело вообще дойд
ет до войны Ц должен был вступить в силу второй вариант: наступление все
ми силами, приведенными в мобилизационную готовность. Момент внезапнос
ти, во всяком случае, был потерян.
Так как нельзя было предположить, что Гитлер принял свое первое решение
о начале военных действий непродуманно и легкомысленно, для нас оставал
ся только один вывод, что все это по-прежнему было дипломатической такти
кой постоянного усиления нажима на противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18