Горячая любовь к армии
на него не производила впечатления.
Гальдер, по моему мнению, потерпел, в конце концов, фиаско из-за двойствен
ности своих стремлений. Когда он стал преемником Бека, он уже был явным вр
агом Гитлера. По словам Вальтера Герлица («Германский Генеральный Штаб»
), Гальдер, вступая в должность, заявил генерал-полковнику фон Браухичу, ч
то он это делает только для того, чтобы вести борьбу с военной политикой Г
итлера. По имеющимся сведениям, он не раз лелеял планы свержения Гитлера,
как бы ни обстояло дело с практической осуществимостью этих планов.
С другой стороны, Гальдер, однако, был начальником немецкого, а затем и гит
леровского Генерального Штаба, после того, как Гитлер взял в свои руки и к
омандование сухопутными силами. Может быть, политический деятель и в сос
тоянии играть двойную роль ответственного советника и заговорщика. Сол
даты обычно не годятся для подобной двойной игры. Главная же причина сос
тоит в том, что, по немецким традициям, начальник Генерального Штаба немы
слим без отношений доверия со своим командующим. Даже если (что для Герма
нии до того времени было совершенно немыслимым) в связи с деятельностью
Гитлера признать, что для начальника Генерального Штаба существовала в
озможность в мирное время готовить свержение главы государства и верхо
вного главнокомандующего, то во время войны двойная роль заговорщика и н
ачальника Генерального Штаба была бы неразрешимой дилеммой. Долг Гальд
ера как начальника Генерального Штаба состоял в том, чтобы всеми силами
обеспечивать победу армии, за руководство которой, а, следовательно, и за
успех планов своего командующего он, наряду с другими, нес ответственнос
ть. В своей второй роли, однако, он не мог желать этой победы. Не может подле
жать ни малейшему сомнению, что генерал-полковник Гальдер разрешил эту
дилемму, приняв решение в пользу своего военного долга, и приложил все св
ои силы для того, чтобы верно послужить немецкой армии в этой тяжелой бор
ьбе. С другой стороны, его вторая роль требовала, чтобы он при любых обстоя
тельствах оставался на своем посту, с целью, как он надеялся, сохранить во
зможность в один прекрасный день свергнуть Гитлера. Для этого, однако, он
вынужден был подчиняться его решениям в области ведения войны и в тех сл
учаях, когда он с ними не был согласен. Он оставался на этом посту в первую
очередь потому, что полагал, будто его тактика выжидания на посту началь
ника Генерального Штаба избавит армию от последствий военных ошибок Ги
тлера. Но за это он был вынужден платить ценой выполнения приказов Гитле
ра, с которыми он по своим военным убеждениям не мог согласиться. Это прот
иворечие должно было подорвать его внутренние силы и, наконец, привести
его к крушению. Ясно только, что генерал-полковник Гальдер так долго оста
вался на посту начальника Генерального Штаба в интересах дела, а не в сво
их личных интересах.
Я попытался охарактеризовать тех двух генералов, при которых осенью 1939 г.
произошли события, которые вряд ли можно назвать иначе, чем «лишение ОКХ
власти». Из сказанного понятно, что оба эти солдата, сами по себе обладавш
ие высокими качествами, не могли успешно вести борьбу с таким человеком,
как Гитлер. Во всяком случае, то, что снижение роли ОКХ до роли чисто испол
нительной инстанции произошло как раз после его блестящих побед в Польш
е, явилось причиной и определенной постановки Гитлером и ОКХ вопроса о д
альнейшем ведении войны.
До начала войны и в ее первый период было естественным, что немецкая стор
она придерживалась на западе оборонительных действий. Кто мог ожидать, ч
то западные державы так позорно оставят Польшу, которой они дали гаранти
и, на произвол судьбы! Их наступление небольшими силами, приведшее к вкли
нению в полосу обеспечения «Западного вала», в Саарской области, за кото
рым последовал отход на территорию Франции, не могло даже привести к пре
дположению о том, что они готовят в будущем наступление крупными силами.

Если бы можно было с полным основанием ожидать подобного наступления, ос
тавалось бы только выжидать, удастся ли остановить это наступление у «За
падного вала» или, если бы оно велось, например, через Люксембург и Бельги
ю в направлении на Рурскую область, нанести после высвобождения сил из П
ольши контрудар; в настоящее же время пассивность западных держав созда
вала совершенно иную обстановку. Даже если учесть методы ведения войны ф
ранцузским командованием и неповоротливость британцев, нельзя было ож
идать, что они перейдут в наступление после поражения Польши и возникнов
ения возможности использования всей германской армии для ведения войн
ы на западе. Судьба Польши стала, однако, ясной самое позднее 18 сентября, ко
гда решился исход сражения на Бзуре и после того как Советы накануне пер
ешли восточную границу Польши.
Именно тогда и не позже должен был начаться обмен мнениями между Гитлеро
м и командующим сухопутными силами по вопросу о ведении военных действи
й на западе. Тем не менее, как можно судить по опубликованным данным (в пер
вую очередь по книгам генерала фон Лоссберга, бывшего начальника 1 Управ
ления ОКБ, и министериальрата Грейнера, ведавшего журналом боевых дейст
вий ОКБ), этого не произошло.
Можно предположить, что реакция на блестящую победу в Польше, как и на нео
жиданную пассивность западных держав, со стороны Гитлера и со стороны ру
ководящих деятелей ОКХ была совершенно различной. Тот факт, что англо-фр
анцузская армия на западе не перешла в наступление, Гитлер, безусловно, р
асценивал как признак слабости, который позволяет ему в свою очередь пер
ейти на западе в наступление. Блестящий успех польской кампании, кроме т
ого, привел его к убеждению, что немецкая армия вообще может решать любую
задачу. ОКХ совсем не придерживалось последнего мнения, как мы это покаж
ем ниже. Из пассивности западных держав можно было, с другой стороны, закл
ючить, что они, возможно, вступили в войну только для того, чтобы спасти св
ою честь. Поэтому, вероятно, с ними все же еще можно договориться. Генерал
Гальдер, по-видимому, также думал о том, что такое соглашение можно будет
заключить и помимо Гитлера. В этом случае немецкое наступление на западе
в такой момент было бы совершенно неуместным.
Как бы то ни было, ОКХ могло исходить в своих предположениях из того, что Г
итлер до этих пор никогда еще, даже после разгрома Польши, не ставил на обс
уждение вопрос о наступлении на западе. В этом отношении я получил неопр
овержимое доказательство зимой 1939/40 г. Когда Гитлер в очередной раз отдал п
риказ о выдвижении в районы сосредоточения для наступления на западе, ко
мне прибыл командующий воздушным флотом, с которым группа армий «А» дол
жна была взаимодействовать, генерал Шперрле, и заявил, что его соединени
я не могут стартовать с размытых дождями аэродромов. В ответ на мое замеч
ание о том, что за минувшие месяцы было достаточно времени для создания б
етонированных стартовых дорожек, Шперрле заявил, что Гитлер в свое время
категорически запретил проводить всякие работы, предназначенные для п
одготовки к наступлению. То же относится, впрочем, и к производству боепр
ипасов, которое осуществлялось не в том объеме, который был необходим в с
лучае, если бы планировалось наступление на западе.
Очевидно, ОКХ считало, что это решение Гитлера является непоколебимым, и
тем самым ошиблось в оценке его характера. Как сообщает Грейнер, ОКХ в теч
ение второй половины сентября, когда подходили к концу события в Польше,
дало задание генералу Генриху фон Штюльпнагелю разработать план дальн
ейшего ведения военных действий на западе. Штюльпнагель пришел к выводу
, что армия до 1942 г. не будет располагать необходимой материальной частью д
ля прорыва линии Мажино. Возможность ее обхода через Бельгию и Голландию
он не рассматривал, так как германское правительство незадолго до этого
обещало этим странам уважать их нейтралитет. На основе этого вывода и уп
омянутой выше позиции Гитлера ОКХ, по-видимому, пришло к убеждению, что на
западе по-прежнему действия будут носить оборонительный характер. В со
ответствии с этим оно после окончания польской кампании отдало приказ о
б усилении обороны сухопутных сил на западе, очевидно, не удостоверившис
ь предварительно во мнении Гитлера.
В совершенно новой обстановке, возникшей в результате окончательного р
азгрома Польши, такой образ действий означал не что иное, как предоставл
ение Гитлеру инициативы в решении вопроса о дальнейших планах кампании.
Этот путь, конечно, не был правильным путем для военного руководства, что
бы обеспечить за собой влияние на дальнейший ход войны, какой бы характе
р она ни приобрела. Кроме того, упомянутая выше работа Штюльпнагеля не мо
гла рассматриваться как решение вопроса о дальнейшем характере войны. Е
сли бы мы выжидали до 1942 г., чтобы прорвать линию Мажино, западные державы, п
о всей видимости, ликвидировали бы отставание в области вооружения. Поми
мо этого, успешный прорыв линии Мажино никогда не мог бы быть развит в опе
рацию, решающую успех войны. Против, по меньшей мере, 100 дивизий, которыми ра
сполагал противник еще в 1939 г., таким путем нельзя было добиться решающего
успеха. Даже если бы противник выделил для обороны линии Мажино крупные
силы, он всегда мог бы оставить в качестве оперативного резерва 40-60 дивизи
й, которых было бы достаточно для того, чтобы вскоре остановить войска, пр
орвавшиеся через линию укреплений даже на широком фронте. Боевые действ
ия, безусловно, приняли бы застывшие формы позиционной войны с ничейным
исходом. Такую цель не могло ставить перед собой немецкое командование.

Естественно, нельзя предположить, что генерал-полковник фон Браухич и е
го начальник Генерального Штаба собирались на продолжительный срок ог
раничиться оборонительными действиями. По-видимому, они все же надеялис
ь на возможность заключения соглашения с западными державами или на то,
что последние сами начнут наступление. Решение по первой линии лежало, о
днако, за сферой их компетенции. Надежда на наступление западных держав
была нереальной, как это будет позже доказано. В действительности обстан
овка складывалась так, что весна 1940 г. была, с военной точки зрения, пожалуй,
самым ранним, но одновременно и самым поздним сроком, сохранявшим для ге
рманской стороны возможность успешного осуществления наступления на з
ападе.
Гитлер, по словам Грейнера, правда, не получил на просмотр вышеуказанной
работы генерала фон Штюльпнагеля, однако он, безусловно, должен был знат
ь, что ОКХ намерено продолжать придерживаться на западе оборонительног
о характера военных действий. Таким образом, вместо своевременного обме
на мнениями по вопросу о дальнейшем ведении войны, который должен был со
стояться не позже середины сентября, Гитлер поставил командующего сухо
путными силами своим решением от 27 сентября и последовавшей за ним дирек
тивой ОКБ от 9 октября перед «fait accompli" 28
28
Совершившимся фактом (франц.).
. Без предварительной консультации с командующим сухопутными сил
ами он дал при этом не только приказ о переходе к наступательным действи
ям на западе, но и решил одновременно вопрос о том, когда и каким образом б
удет осуществляться наступление, то есть принял решение по вопросам, кот
орые он никоим образом не должен был разрешать без участия командующего
сухопутными силами.
Гитлер требовал начать наступление как можно раньше и, во всяком случае,
еще осенью 1939 г. Вначале он, по словам генерала фон Лоссберга, указал срок 15 о
ктября. Этот срок, даже если бы он был достаточным для переброски войск по
существующим коммуникациям, должен был исходить из той предпосылки, что
танковые соединения и авиация должны были быть переброшены из Польши не
позже окончания сражения на Бзуре, что само по себе было возможным. Далее,
Гитлер заранее установил, как должна была осуществляться наступательн
ая операция: в обход линии Мажино, через Бельгию и Голландию.
Командующему сухопутными силами оставалось только технически осущест
вить эту операцию, по поводу которой его мнение не было выслушано и в отно
шении решительного успеха которой он, во всяком случае, осенью 1939 г. придер
живался отрицательного мнения.
Если задать вопрос, как могло получиться, что командующий сухопутными си
лами, примиряясь с планами Гитлера, допустил подобное «capitis diminutio», то правиль
ный ответ можно, по-моему, найти в книге Грейнера «Главное командование в
ооруженными силами». Он считает, что генерал-полковник фон Браухич прид
ерживался того мнения, что прямым возражением он ничего не добьется. Эту
же точку зрения высказывает на основании личного знакомства с Гитлером
и его тогдашней позицией генерал фон Лоссберг. Генерал-полковник, очеви
дно, надеялся, что при проявлении доброй воли в то время ему в дальнейшем у
дастся отговорить Гитлера от его плана. Он, по-видимому, считал также, что
состояние погоды практически сделает невозможным проведение наступле
ния поздней осенью или зимой. Если бы ввиду этого удалось отложить решен
ие до весны, возможно, нашлись бы пути для окончания войны путем политиче
ских переговоров.
Если командующий сухопутными силами и его начальник Генерального Штаб
а рассуждали подобным образом, то относительно влияния погоды они оказа
лись правы.
Что же касается мысли о том, что удастся «отговорить» Гитлера от такого п
ринципиально важного решения, даже посредством услуг генерала фон Рейх
енау, которого ОКХ вскоре послало с этой миссией к Гитлеру, то эти попытки
были, по моему мнению, заранее обречены на провал, если только не допустит
ь, что ОКХ смогло бы найти другое, лучшее, импонирующее Гитлеру решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18