Сомнений нет, она трагги. В ее фигуре то же притягательное нарушение пропорций, что и в лице: чуть длиннее ноги, чем у любой «человеческой» женщины, чуть круче бедра, чуть тоньше талия, чуть больше грудь. Картину дополняют схваченные полоской ткани длинные черные волосы. По левому плечу вьется браслет татуировок: стилизованные солнце и луна – жизнь и смерть в оправе судьбы. Такие же знаки украшают светлое короткое платьице девушки и оплетают ножными браслетами ее лодыжки.
Эти символы – верный признак трагги. Они обязательны как для женщин, так и для мужчин. Их наносят жрецы при рождении ребенка в надежде изменить его судьбу. А она у трагги вовсе не подарок. Дело в том, что трагги умирают каждую ночь, правда, утром большинство из них возвращаются к жизни. Это повторяется изо дня в день, из года в год. Жизнь – днем, смерть – ночью. Именно смерть, а не глубокий сон. Причем умирают все и обязательно, не зная, суждено ли вернуться поутру к жизни.
Представьте, что вам жить всего один день. И каково? То-то и оно. А для трагги фраза «каждый день – словно последний» составляет основу существования. И ерунда, что они привыкли к мысли о смерти, к подобному невозможно ни привыкнуть, ни приготовиться. Наоборот. Многократно умирающие умеют ценить жизнь гораздо лучше остальных. Впрочем, как и забирать ее у представителей других рас, которые в глазах трагги выглядят практически бессмертными – ведь они способны прожить лет восемьдесят, а то и больше! – и вызывают жгучую зависть пополам с ненавистью. Именно поэтому трагги – одни из самых беспощадных воинов во вселенной. Не жестоких, нет: у существа, живущего один день, слишком мало времени для изощренных пыток и казней, – но неумолимых и молниеносных. И самое страшное – безжалостных.
…Девушка-трагги молча протянула мне кувшин с разбавленным вином и вышла из шатра.
– Эрхал, где мы? – Темьян потихоньку пришел в себя. Девушка, вероятно, показалась сновидением и ему.
Я пожал плечами и отпил вина.
– А Миссел где? – не отставал парень.
Я снова пожал плечами, не отрываясь от кувшина.
– А она кто? – не унимался Темьян.
– Трагги, – коротко ответил я и протянул ему кувшин.
– Это еще кто?
– Полагаю, что в настоящий момент это наши тюремщики. Уверен, они служат Черному Чародею и выполняют его приказ.
– Так мы в плену?! – Темьян удивленно посмотрел на мой висящий на поясе меч и дотронулся до рукояти своего, будто сомневаясь в его реальности. – А почему у нас не отобрали оружие?
– Потому, что трагги уверены в своих силах. Оставив нам мечи, они дают понять, что не боятся нас.
– И что? Они действительно настолько сильны? – неуверенно уточнил Темьян.
Я ограничился коротким кивком. Темьян остался не удовлетворенным таким ответом. Он попытался приоткрыть полог шатра и выглянуть наружу, но его пальцы натолкнулись на невидимое препятствие.
– Бесполезно, Темьян, – сказал я. – Трагги выставили «охранку». В смысле охранное заклинание.
– А ты разве не можешь снять его? Давай используем твою магию и мои урмакские штучки и сбежим, – предложил он.
– Не думаю, что от них удастся сбежать… Да и с магией не все так просто… Расслабься, Темьян. Если бы нас хотели убить, убили бы. Но мы живы, – значит, им от нас что-то надо. Давай подождем, послушаем, посмотрим, а попытаться сбежать мы всегда успеем.
– Ладно, – после короткого раздумья согласился Темьян. – Тогда пока мы ждем, расскажи мне про трагги.
Я вздохнул. Придется рассказывать, причем подробно, иначе любознательный урмак так и будет выматывать мне душу вопросами – есть в нем такая неприятная черточка.
– Трагги, как и джигли с кабаёши, являются жителями Несуществующих миров. Это причудливые, извращенные миры, а самый причудливый из них – Изнанка, родина трагги. Боги между собой называют его «помойкой»…
– Помню, помню! Ты еще говорил, что из Изнанки в другие миры лезут всякие дикие оборотни, с которыми и воюют кабаёши.
– Ага. Пожалуй, стоит немного рассказать тебе о Несуществующих мирах, чтобы было понятнее про трагги.
– Да-да. Я сам собирался спросить.
Подавляю вздох: ничуть не сомневаюсь, что собирался!
– Итак, сотни тысяч лет назад, задолго до моего рождения, не говоря уж о твоем, среди прочих миров, существовал мир под названием Арнатох. Он мало чем отличался от всех остальных: материки и океаны, моря и пустыни, леса, реки и горы. Населяли его две разумные расы – люди и ящеры.
В те времена амечи и дейвы еще не заключили между собой Договор, а пребывали в состоянии войны за власть над обитаемыми мирами. Арнатох принадлежал тогда амечи и являлся одним из ключевых – раса разумных ящеров слыла отменными бойцами и активно использовалась в войне.
И вот однажды Арнатох начал просто-напросто разваливаться на части, причем не в физическом, а в магическом плане. Подобное действие в магии называется «расслоением». Механизм его очень сложный, подробностей я объяснять не стану, извини, ты все равно не поймешь. Главное, что Арнатох начал «расслаиваться», излучая очень много магической энергии, которая волной побежала по вселенной, буквально взрывая соседние миры.
По мере расслоения Арнатоха волна всемирных разрушений расходилась все дальше и дальше, грозя обратить в пыль десятки галактик.
Амечи вначале решили, что это проделки дейвов, но те поклялись, что не имеют к происходящему никакого отношения, тем более что пострадал и ряд миров, находящихся под контролем дейвов.
Было объявлено перемирие. Амечи и дейвы сообща постарались остановить процесс. С большим трудом им это удалось – на Арнатохе воцарилось хрупкое равновесие, но… Короче, Арнатох превратился в целую совокупность миров – плоских небольших кусочков, нанизанных на волшебную ось. Миры-осколки объявили запретной зоной, заповедником, присвоив статус Несуществующих миров. Они очень необычные. Например, Ледяной мир. Там царит зима и никогда не бывает лета. А в Солнечном наоборот – круглый год лето и вечный день, его жители не знают ночной темноты и никогда не видели звезд.
– А в Лунном – вечная ночь и вечное лето, да? Как будет и здесь, если победят Темные Небеса.
– Не победят, – проворчал я.
Темьян вздохнул и спросил:
– Наверное, очень трудно жить в мирах-осколках?
– Да нет. Живые существа привыкают ко всему. К тому же тамошние жители поголовно владеют магией, да так, что самый слабый из них даст сто очков вперед любому архимагу Ксантины.
– Ого!
– Ага!
Урмак улыбнулся и вернулся к любимой игре в «вопросы-ответы»:
– А кто же все-таки разрушил Арнатох, если не дейвы и не амечи?
– Видишь ли, Темьян, причину Катастрофы так и не установили. Высказывались мнения о присутствии Чужака, но… доказательств не было, так что… В общем, решили, что это просто необычное природное явление вроде магического землетрясения. Кстати, именно после того случая амечи и дейвы заключили пресловутый Договор, раз и навсегда покончив с войной.
– Ты думаешь, Эрхал, что тот, кто хотел уничтожить Арнатох, пытается сделать то же самое с Ксантиной?
Я пожал плечами:
– Очень может быть. Но на Арнатохе не разрушали Храмы Богов, процесс расслоения начался сразу. Внезапно и без предупреждения. И было это еще до Начала Времен. Если виновник той Катастрофы теперь занялся Ксантиной, возникает вопрос, чего же он ждал так долго? Почему не предпринял вторую попытку сразу?
– Да-а, непонятно, – сказал Темьян и по привычке почесал белобрысую макушку.
Тут полог шатра раздвинулся, и внутрь вошел надменный мужчина в одежде жреца – короткой шелковой двухцветной тунике. Одна половина у туники черная, что символизирует смерть, а другая зеленая, олицетворяющая жизнь. Жрецу лет тридцать, не больше, хотя, вероятно, он один из старейших жителей племени, иначе не получил бы своего высочайшего сана. Но для трагги тридцать лет – возраст довольно преклонный, мало кто из них доживает до сорока. У жреца тяжелый взгляд и глубокая борозда-морщина на переносице.
Жреца сопровождали трое сумрачных воинов. Впрочем, трагги всегда сумрачны – и мужчины, и женщины, и даже дети. Они не умеют веселиться, а лицевые мускулы, отвечающие за улыбку, по-моему, у них полностью атрофированы. Хотя их можно понять: если бы я умирал каждую ночь, не зная, суждено ли встретить рассвет, мне бы тоже было не до веселья.
У трагги-мужчин также нарушены пропорции: шире плечи, чем положено, уже бедра. Крепкое, мускулистое тело. По три веточки бровей, как и у женщин. Длинные, перехваченные повязками темные волосы. Татуировки на плечах, лодыжках и светлых туниках. Ноги голые и босые. В руках – короткие копья, за поясом – мечи. Ни щитов, ни доспехов. Воины молча стояли за спиной жреца, устремив взгляды в пространство над нашими головами.
Жрец тоже не опустился до разглядывания недостойных «вечных» (так трагги называют всех разумных существ, живущих дольше сорока лет, в данном случае нас с Темьяном). Да и речь жреца была адресована, судя по направлению его взгляда, отнюдь не нам, а пологу шатра.
– Существа! Вы наши пленники до тех пор, пока нам будет угодно. Не пытайтесь сбежать – нас окружают Скользящие Степи. Не пытайтесь бунтовать и причинять нам беспокойство – у нас есть право убить вас. Ведите себя благоразумно – и останетесь в живых.
Темьян на протяжении всей речи хмурился и со значением поглядывал на меня. Я еле заметно помотал головой: мол, не дергайся, говорю же, бесполезно. Но оборотень не поверил и попытался начать боевое превращение. Жрец моментально почувствовал его потуги и без труда блокировал их. Темьян разочарованно насупился. Мгновение бесстрастный взгляд жреца скользил по урмаку. Затем жрец отвернулся и величественно вышел из шатра. Один из воинов сделал нам знак следовать за ним. Темьян вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул: делай, что говорят.
Мы вышли из шатра и оказались в сером мареве безвременья. Очень необычно выглядело все вокруг. Казалось, мы очутились в самом центре серых, дождевых туч, хотя сам воздух оставался свежим и, как ни странно, прозрачным, позволяя обозревать мглистые окрестности на достаточно большом расстоянии. На общем сером фоне резко выделялись разбросанные повсюду яркие до невозможности пятна шатров и горящих костров, сложенных из обычных поленьев, судя по запаху – сосновых. Издали чудилось, что шатры и огонь висят в воздухе, так неразличимы были «земля» и «небо».
Урмак притормозил, разинув рот и выпучив глаза. Один из трагги довольно сильно кольнул его копьем в спину: иди, мол, чего встал. Но Темьян не обратил внимания на боль.
– Мы в Скользящих Степях, Темьян. Это особая область, как бы вырезанная из привычной действительности. Такое бесцветное Ничто без неба и земли, без верха и низа, без дня и ночи, без лета и зимы. В общем, обычная дымка межреальности… Кстати, именно поэтому трагги и живут здесь – чтобы не умирать во время сна, поскольку здесь им удается никогда не спать…
Судя по осоловелым глазам урмака, он почти не воспринял мое сумбурное объяснение, но, видимо, сам голос подействовал на него успокаивающе. По крайней мере, он закрыл рот и пошел туда, куда указывали мрачные, хмурые воины.
А я подумал, что, вероятно, Черный Чародей договорился с трагги, пообещав им вечную жизнь. Да, ход с его стороны был сильным: ради возможности не умирать еженощно трагги готовы на все. А Черный Чародей смог с легкостью выполнить обещанное, поселив необычных помощников на полюсе магии, где они – единственные из живых существ – оказались в полной безопасности, поскольку обладают способностью контролировать любую магию. Ну или почти любую…
Именно поэтому Скользящие Степи выглядят так странно: серое, безжизненное марево. Если бы здесь оказались мы с Темьяном вдвоем, без трагги, то перед нами предстала бы совсем иная картина. И не уверен, что мне бы она понравилась больше – пришлось бы приложить массу усилий, чтобы выжить.
А трагги здесь в безопасности. В скучной, унылой, но безопасности. Живут себе потихоньку. Понаставили шатров. Еду и одежду, вероятно, таскают из «внешнего мира». Время от времени выполняют поручения Черного. В общем, не жизнь, а сказка. Вот только мне не хотелось бы оказаться одним из действующих лиц подобной сказки.
Впрочем, трагги наши желания волновали мало, и мы, подталкиваемые суровыми воинами, покорно шли вслед за жрецом. Шагали мы по чему-то несомненно твердому и прочному, хотя на первый взгляд и клубящемуся под ногами. Нас привели на некое подобие полянки, или площади, или… м-да… невозможно назвать то, что не имеет привычной аналогии… Привели и поставили в центре огороженного кострами огромного круга и оставили одних.
Трагги разместились по внешнему периметру и запели довольно мелодичными голосами, отбивая ритм на высоких узких барабанах.
– Темьян, – тихонько прошептал я.
– А?.. – Вид у него был неважный, его психика еще не адаптировалась к необычности происходящего.
– Темьян, делай все, что от тебя потребуется, не спорь с ними, и тогда ничего страшного с тобой не произойдет.
– Эрхал… – начал Темьян, но его перебил гортанный голос одного из трагги. В отличие от жреца, он говорил с сильным акцентом, но разобрать слова можно.
– Человек-зверь, пришло время Великой Охоты. Покори нас своим искусством.
– Еще чего, – пробормотал Темьян. Моему предупреждению он не внял и собирался упрямиться.
– Сними одежду, – посоветовал я. – Или хотя бы штаны.
– Зачем? – возразил урмак. – Я не буду оборачиваться им на потеху…
Слова застряли у него в горле, глаза удивленно вылезли из орбит. А штаны, куртка и башмаки затрещали по швам, не выдержав напора кабаньей туши, которая без разрешения хозяина буквально поперла из Темьяна – я уверен, что еще ни разу в жизни он не оборачивался так быстро.
Кабан затряс увенчанной рогом головой и взревел голосом Темьяна:
– Эрхал, я не могу контролировать свои превращения!!!
– Не можешь, – согласился я, – их теперь контролируют трагги.
– Но…
– В присутствии трагги никакая чужая магия не действует, потому что они обладают способностью контролировать любую магию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63