Но ошибался: Кайя пришла. Она была сильно расстроена.
– Это ты рассказала Бродарю, что я собираюсь уйти из селения? – спросил Темьян.
– Мне пришлось. Я все объясню, Темьян. Пожалуйста, верь мне! А сейчас давай не будем тратить понапрасну время.
Девушка прильнула к нему, но платья не сняла. Когда он потянулся развязать тесемки на ее юбке, она удержала его руку:
– Не так. Разорви ее. Сегодня я хочу грубости.
Темьян удивился, но принял ее игру. Он разорвал на ней одежду и стал целовать. Она слегка отталкивала его и в то же время поощряла. Они возились в шуточной борьбе. В пылу игры Кайя расцарапала ему щеку, и капельки его крови испачкали ее платье.
Внезапно она начала отталкивать его все сильнее, а затем громко закричала:
– Помогите! Спасите! Нет, не трогай меня, грязный урмак! Убери свои лапы!
– Ты что?! – опешил Темьян, отступая.
Она снова придвинулась к нему. Ее глаза блестели слезами и злорадством.
– Помогите!!! – еще громче закричала она.
Темьян замер. Он, кажется, понял, что происходит, но открывшаяся правда сводила его с ума. Юноша глядел на любимую женщину и молчал. На миг она смутилась под его взглядом. Затем зло сощурила глаза и прошипела сквозь зубы:
– А ты думал, что лучше других мужчин и моя месть на тебя не распространяется, да? Бунтовать вздумал?! Да ты и мизинца Бродаря не стоишь! И никто из вас не стоит! Он умен. Он… Я не могу сказать, но если бы вы все узнали правду!.. Мы заработаем с ним кучу денег и будем жить во дворце! И нам станут кланяться вельможи!
– Он использует тебя, Кайя.
– Да, точно! Но вы все используете меня: и ты, и Дарт. Используете мое тело для своего удовольствия. А он единственный, кто не скрывает этого, прикрываясь пошлой любовью… Тебе нужно было просто подчиниться ему и не своевольничать. Позволить нам заработать на тебе немного куаров, за каждый из которых я расплачивалась с тобой своим телом!
– Кайя…
– Все сказано, Темьян. Мы накажем тебя, чтобы другие боялись Бродаря и подчинялись ему… Помогите!!! Спасите!!! На помощь!!!
На сеновал ворвался Свирин с сыновьями. В руках у них были арбалеты. Сзади маячила Лодда.
Кайя кинулась к Свирину, плача и безуспешно пытаясь прикрыться обрывками одежды.
– Он… он… – всхлипывала она, прижимаясь к Свирину и указывая на Темьяна.
– Я убью его! – взревел Свирин, вскидывая арбалет.
– Нет, отец! – Лодда бросилась между ним и Темьяном. – Она сама! Он не виноват! – Она подскочила к Кайе и размахнулась, чтобы ударить ее. – Дрянь! Какая же ты дрянь!
Отец перехватил руку дочери:
– Твоя ревность здесь неуместна, Лодда!
– Ревность?! Да эта тварь сама вешалась ему на шею! Они почти два месяца спят вместе, а теперь вдруг ей вздумалось орать!
Свирин опешил. Кайя окаменела.
– Это правда, Кайя?
– Нет, конечно, Дарт. Какие два месяца! Он, конечно, давно домогался меня, но я отказывалась. И только сегодня он заманил меня сюда хитростью и набросился. Иначе, зачем бы мне кричать?
– Сука! – прошипела Лодда. – Отец! Не верь ей! Она врет! Она сама соблазнила его два месяца назад и бегала сюда почти каждую ночь!
Свирин покосился на дочь, окинул взглядом разорванную одежду Кайи, расцарапанную щеку Темьяна и сказал:
– Тебе, парень, будет предъявлено обвинение в изнасиловании. Лучше не усугубляй свою участь и иди с нами добровольно. Мы запрем тебя в погребе до утра.
Кост взял Темьяна на прицел.
– Только дай мне повод, грязный урмак, и я всажу тебе стрелу прямо в брюхо. Ты мне никогда не нравился, мерзкий оборотень!
Хью растерянно переводил взгляд с отца на Темьяна:
– Отец, надо разобраться. Темьян не способен на такое.
– Утром и разберемся. Если он не виновен, то и бояться ему нечего.
Ночь Темьян провел в погребе. Спать он не мог. Думать тоже. На него навалилась сильнейшая апатия и стала безразлична дальнейшая судьба.
Утром пришел Свирин. Он долго стоял молча, заложив руки за спину и глядя в крошечное оконце под потолком. Темьян так же молча сидел на каменном полу, поджав ноги и привалясь спиной к стене. Наконец Свирин посмотрел на него и сказал:
– Я хочу тебя спросить как мужчина мужчину. Кто прав: Лодда или Кайя?
Темьян глянул Свирину в лицо и молча отвернул голову. Жить ему не хотелось.
– Так. – Свирин тяжело опустился на каменный пол рядом с ним, устало прислонился спиной к стене. – Значит, Лодда права…
Он замолчал. В полной тишине было слышно, как в дальнем углу погреба мышка старательно грызет холщовый мешок с зерном, как бьется увязшая в паутине первая весенняя муха.
– И что, действительно два месяца? – Голос Свирина дребезжал, как ржавое, несмазанное колесо на грязной, колдобистой дороге.
Темьян сделал неопределенный жест плечами.
– Понятно, – откликнулся Свирин.
Потом повернулся к Темьяну с надеждой.
– Но хотя бы в самый первый раз ты овладел ею силой, а потом она просто боялась тебя и не смела отказать, да?
Темьян вздохнул и промолчал. Свирин потемнел лицом.
– Значит, все же сама…
Он резко встал и вышел, неприятно шаркая ногами по полу.
После его ухода в погреб спустились Соланна и Пирс.
– Темьян, я помогу тебе сбежать, – торопливо зашептала Соланна, бросаясь ему на шею.
Урмак покосился на Пирса и, испытав неловкость, неуклюже отстранился.
– Глупости, Соланна, тогда накажут и тебя. Пирс, скажи ей!
– Эта взбалмошная баба давным-давно не слушается меня, – усмехнулся кузнец. – Но я свяжу ее и суну в подпол, чтобы она не наделала глупостей. Кстати, я один из судей и думаю, что смогу защитить тебя. Не падай духом, парень, прорвемся!
После их ухода Темьяну стало значительно легче, словно он искупался в холодной горной реке. Потом его навестил Хью.
– Я верю тебе, – сказал он. – Кайя – дрянь редкая, а Лодда врать не станет. И что только отец нашел в этой Кайе?
Темьян вздохнул. Он точно мог сказать – что. Он знал это по себе.
– Спасибо, Хью. Как там Лодда?
– Отец отправил ее с Костом в столицу к жениху. Боится, что она устроит скандал в суде.
– Лодда прелесть, – улыбнулся Темьян.
– Да, она искренне привязалась к тебе.
Они помолчали.
– Темьян…
– Да?
– Отец… он справедлив и не опустится до мести. Если ты невиновен… – Хью спохватился и поправился: – Так как ты невиновен, он не позволит приговорить тебя, вот увидишь.
– Да, Хью, твой отец – человек порядочный, – откликнулся урмак. А что еще ему оставалось ответить?
В это время в погреб спустились несколько селян с веревками и арбалетами. Темьян невольно отметил, что оружие у них явно дорогое, сделанное хорошим мастером. Да, подеста Свирин позаботился о безопасности селения, заставив местных неплохо вооружиться. Впрочем, оружие в руках людей не может остановить настоящего урмака, тем более арбалеты в тесноте погреба. «Можно запросто раскидать их всех и уйти, даже особо и не напрягаясь», – подумал Темьян, но не двинулся с места. Более того, он послушно позволил себя связать, наблюдая за событиями как бы со стороны.
– Все будет хорошо, Темьян! – крикнул на прощание Хью, и заключенного выволокли из погреба.
Суд проходил днем в том же амбаре, где вечерами устраивались бои. Жители селения, побросав все дела, сидели на скамьях вдоль стен. Трое судей разместились в креслах, установленных на белом песке площадки для боев. Темьяна, связанного, поставили в центре на колени.
Темьян оглядел зал, наткнулся взглядом на Бродаря и заметил, что ни Кайи, ни Соланны в зале нет. Пирс, видно, и впрямь запер жену на замок от греха подальше.
В роли главного судьи выступал Свирин. По законоположению Беотии сельский подеста являлся кем-то вроде королевского наместника: он собирал подати для казны, он же вершил суд. Кроме него в судьи выбирали еще двоих – самых уважаемых жителей. Одним из них был кузнец Шатуба. Он горячо выступил в защиту Темьяна. Но второй – мельник, сын которого часто был бит Темьяном на арене, не скрывал своего негативного отношения к «грязным урмакам» вообще и Темьяну в частности. Ему было наплевать на правду, главное – наказать оборотня!
Кайи на заседании не было – порядочную женщину решили не подвергать дополнительному позору. За нее говорил Ксил Бродарь. Со скорбным выражением лица он убеждал присутствующих в злодейских планах урмака, рассказывал, как тот каждый вечер нарушал покой его семейства, выслеживая его наложницу и пугая его скотину так, что у той начисто пропало молоко. Молол еще какую-то чушь, Темьян не очень-то и прислушивался.
Когда самого Темьяна попросили рассказать о произошедшем, тот отказался говорить. Он не желал ни признавать свою вину, ни позорить Кайю, выставляя ее шлюхой и дешевкой. Порой даже мысленно оправдывал ее, предполагая, что Бродарь вынудил ее совершить подлость угрозами. А порой Темьян отчетливо понимал, что сделанное – часть ее собственной натуры. Она такая же, как и Бродарь, а все остальное – домыслы и иллюзии влюбленного Темьяна.
Домыслы и иллюзии… Если женщина прекрасна внешне, мужчине очень трудно поверить, что душа у нее безобразна. Особенно если влюблен в нее. Он скорее найдет тысячи причин, оправдывающих ее самый мерзкий поступок, чем согласится развенчать свою богиню!
Пока шло разбирательство, Свирин молчал, разглядывая с отрешенным видом дощатые стены. На подсудимого он не смотрел.
Наконец прения закончились. Мнение суда разделилось: кузнец признавал Темьяна невиновным, мельник настаивал на казни для «зверя». Решающим должен был стать голос Свирина.
Ожидая решения, Темьян поискал взглядом Бродаря. Тот сидел в первом ряду и с праведным гневом глядел на «насильника». Ни злорадства, ни усмешки в адрес поверженного – Ксил отлично владел собой и хорошо играл свою роль.
«Что же ты за человек, Ксил? Для простого крестьянина у тебя слишком много секретов», – подумал Темьян и пообещал себе разобраться с Бродарем при первой же возможности.
Наконец Свирин поднял голову. На Темьяна он по-прежнему не смотрел.
– Урмак виновен! Будет подвергнут казни!
Присутствующие заговорили, обсуждая приговор. Большинство одобряли, некоторые возмущались. Но в открытую не протестовал никто. Даже Хью. Он избегал взгляда Темьяна и держался в тени.
Несколько сельских парней взяли Темьяна под прицел арбалетов. Урмак окинул их ленивым взглядом. Если использовать личину Дракона, то наверняка можно уйти. Но… было лень. Драться не хотелось, и ярости он не ощущал.
К Темьяну приблизился кузнец и помог встать на ноги. Лицо Шатубы оставалось бесстрастным.
– Извини, парень. Суд принял решение. Говори свое последнее желание.
– Я могу сам выбрать способ казни? – спросил Темьян.
– Конечно. В определенных пределах, разумеется. Если, например, ты захочешь умереть от старости, то сам понимаешь…
Темьян улыбнулся шутке. Он был вполне спокоен, даже умиротворен и уже принял решение.
– Ты хорошо держишься, Темьян. – Шатуба похлопал его по плечу. – Жаль, что ты урмак, а то я потребовал бы королевского суда для тебя.
По законам Беотии и некоторых других стран урмаки являлись гражданами второго сорта и не имели права на апелляцию.
– Так какую смерть ты предпочтешь? – вслух спросил Пирс и прошептал одними губами: – У меня нож, я передам его тебе. Разрежь веревки, бей меня в челюсть, бросайся на арбалетчиков, используй мою науку и свои урмакские штучки. Беги!
Темьян покачал головой:
– Я остаюсь, Пирс.
Кузнец на мгновение опешил, затем скрежетнул зубами, но кивнул:
– Что ж, твое право. Так как ты хочешь умереть, Темьян?
– В огне. На костре.
– На костре? Странный выбор. Не самая легкая смерть, скажу я тебе. Если хочешь, я пущу тебе арбалетную стрелу прямо в сердце? Клянусь, ты умрешь мгновенно, не будешь мучиться!
– Нет. Я выбираю костер.
– Ну как знаешь. Но это потребует приготовлений.
– А я и не тороплюсь, – снова улыбнулся Темьян.
Его оставили во дворе под присмотром людей с арбалетами и вилами и занялись подготовкой к казни. Притащили и вкопали столб в раскисшую весеннюю землю, разложили вязанки с хворостом. К столбу он подошел сам, поддерживаемый кузнецом.
– Не передумал? – тихонько спросил кузнец. – Нож все еще при мне.
– Нет, Пирс. Все, поздно уже.
– Ну… прощай, парень! – Шатуба отошел, оставив привязанного к столбу урмака одного.
Костер умело подпалил Бродарь. Он учел ветер и запалил так, чтобы приговоренный не сразу задохнулся в дыму, а в полной мере ощутил боль от ожогов.
Темьян боли не ощутил. Он нес в себе чистую частицу пламени, и его жаркий собрат – первозданный огонь – не мог и не хотел причинять ему вред.
Впрочем, со стороны все было так, как надо: огонь жадно пожирал тело «грязного зверя». Большинство зрителей свистели и улюлюкали, некоторые стояли молча, и только в глазах Шатубы блестели слезы. А где-то на краю обострившегося звериного сознания Темьян ощутил, как внезапно побледнела и упала в обморок Лодда, скатившись с кожаного сиденья двуколки прямо под ноги растерявшемуся брату; как рыдает и в бешенстве бросается на прочную дубовую дверь погреба Соланна.
Да, уже завтра Кайе придется долго и убедительно оправдывать свой поступок перед женой кузнеца, иначе ох как не сладко придется наложнице Бродаря! Темьяна порадовала эта мысль: Соланна сумеет достойно отомстить за него. Умная госпожа Шатуба наверняка найдет способ сделать жизнь Кайи невыносимой. Темьян улыбнулся бы, если бы умел, но огонь не улыбается, а Темьян успешно закончил превращение, став жарким оранжевым языком пламени.
Теперь можно было уходить из селения, но он не удержался от мальчишеской выходки и поджег общественный амбар – место его побед, поражений и позора. Раздались крики. Люди бросились за водой, выстраивая цепочку от ближайшего колодца. Темьян немного полюбовался их слаженными действиями и… пошел гулять по улицам селения. Дома в большинстве своем были каменные, но конюшни, амбары, деревья и деревянная мебель в домах… Много вкусной и обильной пищи. Впрочем, покрытая лаком мебель имела вяжущий, горьковатый привкус.
…Когда он ушел в лес, горело почти все селение. Ненасытный огонь оставил в покое лишь несколько домов, в том числе кузнеца и… Свирина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63