Он изумленно покачал головой, отошел в сторону и сел в тени большого скального выступа.
– Простите, – произнес Пертелоп.
– Да?
– Мне кажется, – сказал Пертелоп, – здесь может быть маленькое недоразумение. У вас ведь есть передник, не так ли?
– Какой передник?
– Ага. Так значит, вы не являетесь девицей незапятнанного целомудрия?
Секунду или две спустя Пертелоп поднялся с земли, потирая челюсть, и присоединился к своему коллеге под скалой.
– Здесь, по-видимому, что-то не так, – сказал он.
Ламорак кивнул.
– Проклятая девица не та, – ответил он. – То есть, скажите на милость, откуда я мог знать, что есть две… – он осекся. Ужасная мысль внезапно пришла ему в голову.
– Ох, черт, – произнес он. – Ну конечно. Как я не догадался?
Пертелоп поднял голову.
– Что ты хочешь сказать?
– Итоги матчей. Мы их неправильно интерпретировали. Ну-ка, дай-ка мне мой рюкзак, быстро!
Пертелоп сделал, как ему было сказано; и пока девица незапятнанного целомудрия со своей съемочной группой резво рысила неподалеку, преследуя загнанного кенгуру, скачущего в каких-нибудь десяти ярдах перед ними, он лихорадочно листал спортивный отдел справочника «Что к чему в Сиднее».
– Пер, – сказал он наконец, закрывая книгу, – ты мог бы и сообщить мне, что Громобой Даррен О’Шеа играет за «Подростков Параматты».
На лице Пертелопа отразилось замешательство.
– Ох, проклятье, – сказал он. – Да, конечно, полагаю, это придает делу совсем другой оборот. И что мы теперь будем делать?
Хроногатор перегнулась через край выступа, под которым они сидели, и прочистила горло.
– Мы могли бы поефть, – предложила она.
– Только, пожалуйста, не персики, – со вздохом сказал Ламорак. – Не сейчас; я этого не вынесу.
Хроногатор ухмыльнулась.
– Ну ладно, – сказала она, – а как вам понравятфя похлебка ив моллюфков, фыпленок ф бавиликом и орегано, и абрикофы в бренди? – С этими словами она раскрыла свою сумку и достала оттуда три большие банки консервов. – У меня микроволновка на фолнечных батареях, фейчаф я ее включу, и вфе в порядке.
Ламорак слабо улыбнулся.
– Почему бы и нет? – ответил он. – А когда мы поедим, не смогла бы ты подбросить нас немного на этом своем космическом корабле? А то, я боюсь, нам придется еще долго тащиться.
– Не вопроф! – Хроногатор вытащила из кармана маленький металлический кубик и нажала на кнопочку на задней стороне, держа его на вытянутой руке. Кубик начал увеличиваться и превратился в микроволновую печь.
– Только не говорите никому, что вы видели ее, потому что их еще не ивобрели, – добавила она. – Ф одной ив таких фтуковин мовно уфтроить второе фредневековье.
– О чем разговор, – согласился Ламорак, – ты молчишь про единорога, мы забываем о высоких технологиях.
Хроногатор засмеялась и принялась открывать банки. Прошло некоторое время с тех пор, как она в последний раз держала в руках открывашку, так что она чуть не прожгла здоровенную дыру в ландшафте размером с хороший вулкан, прежде чем сумела выставить луч аннигилятора на необходимую мощность, но все обошлось без особого ущерба.
– Но это все еще ничего не объясняет, Лам, – внезапно сказал Пертелоп, и его голос прозвучал назойливо, как жужжание мухи, бьющейся о ветровое стекло.
Ламорак тряхнул головой и сказал:
– Не сейчас, Пер. Давай попозже.
Пертелоп, нахмурясь, посмотрел на него.
– Но, Лам, – настаивал он, – Громобой Даррен О’Шеа не имеет никакого значения, потому что тут написано, что его брат Норман сейчас играет за «Мельбурнских Оборотней», а это значит, что коэффициент «икс» уже не соответстствует обратному тангенсу «пи»…
– Потом, Пер, – Ламорак закрыл глаза, положил голову на свой рюкзак и вытянулся. «А знаешь, – сказал он самому себе, – похоже, скоро мне начнет нравиться проигрывать. Это так успокаивает…»
А потом он опять рывком выпрямился и схватился за книгу.
– Я же говорю, – кивнул Пертелоп. – И следовательно, нам придется заново пересчитать дифференциальный сдвиг по оси «игрек».
Ламорак не слушал его. Он уставился на Хроногатора; та уже открыла банки и теперь вываливала их содержимое с маленькие пластиковые чашки, которые затем загружала в машину.
– Почти готово, – сказала она.
– Замечательно, – ответил Ламорак, стараясь говорить спокойным тоном. – Скажи, а почему, когда пришла твоя очередь отправляться за провизией, ты прилетела именно сюда?
– Отфюда родом мои предки, – отвечала она. – Конечно, я не думаю, что вдефь вфе выглядит так ве, как в их время, но вфе-таки…
– Понимаю, – сказал Ламорак. – Ой, какой у тебя замечательный передничек – если его можно так назвать!
Хроногатор заулыбалась.
– Ты думаешь? Он дофталфя мне по нафледфтву. Фмотри, какая выфивка вдефь по краям. Фветочки и вфякие вверюфки.
Двое рыцарей переглянулись. Ламорак подтащил Пертелопа к себе.
– Так, – зашептал он, – я вижу, ты думаешь то же, что и я.
– Да, это, разумеется, объяснило бы искажения в основном коэффициенте, – ответил Пертелоп. – На самом деле, это очень интересный эффект, поскольку…
– Да, да, верю, – Ламорак втянул в себя солидную порцию воздуха и с шумом ее выпустил. – Послушай, – сказал он, – одному из нас придется спросить ее, и мне кажется, что на этот раз твоя очередь. По рукам?
– О чем спросить, Лам?
– Неважно, – отвечал Ламорак. – Считай, что я ничего не говорил.
Хроногатор закрыла дверцу микроволновки и пару раз повернула рычажок.
– Минуты черев три будет готово, – сказала она. – Так это единорог, вот как? Мне вфегда хотелофь пофмотреть на нафтояффего единорога.
– Бинго, – пробормотал Ламорак сквозь зубы. В ее возрасте, да еще с этими скобками на зубах – можно и не спрашивать, я это просто знаю.
– Можно мне твой передник на пару минут, я хочу рассмотреть его поближе? – спросил он.

Есть два способа посадить космическую спасательную капсулу на земную поверхность.
Первый способ – это, пройдя через верхние слои атмосферы, осторожно выровнять аппарат в гравитационном поле планеты с помощью стабилизационных ракет. Альтернативным методом является продолжать полет до тех пор, пока не врежешься в землю. При использовании этой методики необходимо следить, чтобы посадка не сопровождалась крушением корабля; хотя в целом результаты обоих способов более или менее одинаковы.
К счастью, любое изменение в ландшафте Великой Пустыни Виктории почти наверняка служит лишь к его улучшению; и Тревор, без сомнения, был бы только польщен, если бы узнал, что через много лет (фактически, это произошло уже после его рождения) гигантский кратер, возникший на месте его образцового приземления по методу два, будет затоплен водой и превращен в первый в Австралии внутриконтинентальный серфинговый парк, приливы в котором автоматически стимулируются огромной турбиной на солнечной энергии.
Тем не менее, вытаскивая себя из того, что осталось от пилотской кабины, он мог думать лишь о том довольно удручающем обстоятельстве, что его летательный аппарат превратился в щепки, что значило, что если ему не удастся найти своих отправившихся за провиантом коллег, то он останется здесь до конца дней своих. Не беря во внимание тот факт, что он, по-видимому, приземлился в совершенно неблагоприятном месте, перед его лицом стояла ужасная перспектива возвращения к нормальному для обитателей земной поверхности течению времени, с неизбежным повторением всех утомительных подробностей. Когда тебе исполняется тридцать один раз в жизни, это уже достаточно неприятно. Когда это происходит дважды, этого достаточно, чтобы человек впал в настоящее уныние.
Но даже эта непривлекательная перспектива, понимал он, так и останется далекой от реальности, если он не найдет чего-нибудь поесть. Причем как можно быстрее.
Он плелся в восточном направлении уже с полчаса, когда ленивый ветерок пустыни донес до него запах съестного. Он встал как вкопанный и сосредоточился. Секунд тридцать внимательного внюхивания убедили его, что это не было какой-либо обонятельной галлюцинацией. Если бы запах был просто продуктом его воображения, то его воображение не стало бы класть туда столько чеснока. Он быстро зашагал в том направлении, откуда, как ему показалось, доносился запах, вскорости перейдя на бег.

– Это, понимаешь ли, не для меня, – торопливо пояснил Ламорак. – Это для одного моего друга.
Хроногатор продолжала внимательно смотреть на него.
– Для твоего друга, – повторила она. – Для твоего друга, который любит одеватьфя в венфкую одевду. – Она кинула взгляд на Пертелопа и добавила. – Для еффе одного твоего друга, который любит одеватьфя в венфкую одевду. Понимаю.
– Постой, погоди-ка минутку, – начал было Пертелоп, но Ламорак перебил его.
– Не в этом дело, – сказал он. – Понимаешь, у нас тут это задание, видишь ли, нам нужно отыскать этот Святой Грааль, а для этого…
Хроногатор угрожающе подняла над головой половник.
– Я бы на твоем мефте фтояла, где фтоифь, – свистящим – точнее, фвифтяффим, шепотом сказала она.
– Смотри… – начал Ламорак, осекся, согнулся пополам и схватился за челюсть. – Смотри, что ты наделала, – промычал он.
– У него болят зубы, – объяснил Пертелоп. Это было вполне в его духе; он был способен начать объяснять, что вы промокли насквозь из-за того, что идет дождь, или что вы сломали себе ногу лишь по той причине, что упали с лестницы.
– Вфе равно, – хмуро пробурчала Хроногатор, демонстративно помахивая половником. Вам не удастся долго оставаться девицей незапятнанного целомудрия на совершенно неосвещенном космическом корабле, если вы не будете знать, как обращаться с тяжелым кухонным инвентарем. Она сделала шаг назад, не глядя, куда ступает, и споткнулась об единорога.
Выведенный из своего наркотического сна (в котором он лежал в засаде позади куста вместе с шайкой других единорогов, выжидая, когда появится девица запятнанного целомудрия, привлеченная скрученным по задним и передним лапам кенгуру), единорог вздрогнул и взбрыкнул ногами, связанными веревками, в результате чего ему удалось ослабить узлы.
– Ну что ж, английские подонки, – начал было он, и в этот момент Хроногатор упала на него сверху, вышибив из него дух. Он осел безвольной грудой, вернувшись к прерванному сну на том месте, где его покинул.
– Да не стой ты, как тюфяк, – проорал Ламорак. – Скорее хватай чертов передник!
Пертелоп колебался. С одной стороны, он был рыцарем Круглого стола, и он отдаленно помнил, что где-то в своде правил было что-то написано относительно помощи девицам в затруднительных ситуациях. Он высказал это вслух.
– Ну и?
– Ну и я должен помогать, не так ли?
– Правильно! – прорычал Ламорак. – И первое, что нужно помнить относительно помощи девицам, – это что им нельзя давать ни малейшей передышки! Давай, шевелись!
– А-а, – протянул Пертелоп, – так вот что это значит! А я-то всегда думал… – он не успел продолжить, поскольку получил удар половником по голове.
Ламорак пробормотал что-то вполголоса – это рифмовалось со словом «мать», – и сделал нечто вроде неуверенного выпада. Ему помешало то, что одновременно с этим он пытался заслонить свою челюсть корпусом; и все, чего он добился, – это запутался ногами в обломках брони Хроногатора. Раздался хруст, и он тяжело рухнул на землю.
– Ублюдок! – завопила Хроногатор, вздымая над головой половник. И застыла на месте.
– Если это может послужить утешением, – сказал Ламорак некоторое время спустя, – мне на самом деле жаль, что приходится так поступать. – Он помахал револьвером Хроногатора, который каким-то образом оказался у него в руке при приземлении. – Во-первых, это не по-рыцарски. Во-вторых, это анахронизм. В-третьих, такие вещи пугают меня до полусмерти. Но с другой стороны…
Хроногатор не слушала его. Она смотрела на что-то, находящееся у Ламорака за левым плечом, одновременно пытаясь изобразить бровями нечто вроде железнодорожного семафора.
– Меня на этом не подловишь, – вздохнул Ламорак. – Старые трюки, описаны во всех учебниках, – смотреть человеку за спину, будто там что-то есть, чтобы он повернулся и его можно было ударить…
На этом его речь прервалась, поскольку Тревор со всей мочи врезал ему по челюсти обломком скалы.

Истинное происхождение Передника Неукротимости, вероятно, никогда не станет известным.
Некоторые школы утверждают, что передник был повязан на животе у шеф-повара на Валтасаровом пиру, и характерные красные пятна на нем – это всего лишь остатки жаркого из оленины, которое шеф-повар в смятении выплеснул на себя, увидев, как какая-то здоровенная рука материализуется из чистого воздуха и начинает писать граффити на стене его заново отделанной таверны.
Другие считают, что красные пятна остались от некоего особенно кислого алжирского божоле, которое подавали гостям на бракосочетании в Кане как раз перед тем, как вино совсем закончилось. Эта точка зрения до некоторой степени подтверждается тем, что многие поколения владельцев прилагали все усилия, чтобы вывести их, но без особого успеха.
Еще некоторые полагают, что красные пятна – это просто красные пятна, а сам Передник – всего-навсего византийская подделка седьмого века; хотя никто не берется сказать, что именно послужило для нее оригиналом.
Какова бы ни была правда относительно этого, факт остается фактом: Передник действительно обладает некоторыми любопытными свойствами, которые не могут быть объяснены рациональным образом. Например: прикосновение к его кромке исцеляет некоторые исключительно редкие разновидности золотухи (не особенно полезное свойство, учитывая то, что рассматриваемая бактерия встречается настолько редко, что занесена в Красную книгу, и любой человек, вздумавший нанести ей вред, облагается значительным штрафом); он превращает австралийский футбол черт знает во что как ничто другое на земле; а бисквитные торты, испеченные человеком, повязавшим его, неизменно оказываются жесткими как мельничный жернов.

Немного спустя Ламорак пришел в себя. Он потряс головой и попытался собрать воедино осколки своей памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41