https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/shirmy-dlya-vannoj/
Очередной набор ящиков никому ничего не говорил, за исключением самого Дивера. А он, вскрыв один, отступил на шаг и оглядел пирамиду в целом.
– Пластид, – произнес он.
– Что? – не понял Белоспицын.
– Пластид. Пластиковая взрывчатка. С детонаторами.
– Да ты что... – Влад подошел, глянул на темные, похожие на некачественное мыло бруски. Они выглядели так... безобидно.
– Куда мощнее тротила, – сказал Дивер, – и их тут до черта. Полтонны, не меньше!
– Да этим же можно полгорода подкинуть! – сказал Степан уважительно.
Дивер наклонился, взял сталкера за плечи, сказал доверительно:
– Не пол... Весь город.
– Вот Босх! Да зачем ему столько?! – сказал Владислав, ощутив вдруг, что близость такого количества взрывчатки его нервирует. – Что он собирался взрывать?!
– Это неважно! – сказал Дивер с каким-то непонятным воодушевлением, снова подходя к полной взрывчатки пирамиде. – Босх мертв. Так что теперь это наше.
– Михаил, ты чего? – спросил Сергеев. – Целая куча взрывчатки, что ты с ней будешь делать?
Севрюк помотал головой, медленно, словно во сне.
– И вправду, Севрюк, к чему тебе этот пластид? Жрать его все равно нельзя. Тут другое, – качнул головой Степан.
– Нет, – сказал Дивер, – не другое. Экая здесь силища! Только и ждет, чтобы ее применили. Босх психопат, а какое сокровище припас. Взорву я этот город, ясно, взорву!
– Ну и куда это сокровище заложишь? На Арену в центр? В КПЗ по старой памяти или на Степину набережную за собачку отомстить? – ядовито спросил Влад. – Чтобы еще и Мелочевка из берегов вышла. Большой бум, да?
– Я знаю куда... – вдруг сказал Никита Трифонов.
Все повернулись к нему.
– Изрек... наш маленький оракул, – пробормотал Мельников, а Дивер уставился на Трифонова с немой надеждой. В глазах Севрюка прыгали нехорошие искры.
– Пироман... – вполголоса шепнул Влад.
– Все это надо вниз, – продолжил Никита, казавшийся совсем маленьким возле смертоносной пирамиды, – там пещеры, много пещер. Вся земля изъедена пещерами, как сыр! Все источилось и упадет, если сделать большой взрыв! Тут, – он погладил один из ящиков, – много. А под пещерами живут они. Если взорвет, то... и они пропадут!
Рот Дивера расползся в кривую уродливую усмешку.
– Ну смотри, пацан, – сказал он, – никто тебя за язык не тянул!
Под молчание окружающих он стянул пару ящиков с самой вершины, из одного извлек приборы на тонкой грибовидной ножке и что-то вроде переносных раций.
– Это, – Севрюк качнул «рацией», – микроволновый передатчик, А это – детонатор. Втыкаем его сюда, в пластид, и с километрового расстояния подрываем. Сказка! Втыкаем сюда, сюда и сюда, – три бруска приняли в себя детонаторы, после чего отправились обратно в ящики, – подрываются эти, а все остальное детонирует. Почти атомная бомба! – закончил он, глядя на Влада глазами счастливого ребенка. – Вот, подержи.
– Дивер, – сказал Влад, глядя на Севрюка в упор, – ты лучше скажи, ты действительно хочешь пустить это в ход? Пойти в пещеры?
– И пойду! – запальчиво ответил тот, отбирая передатчик. – А что, есть возражения?
Все молчали.
– Что – есть те, кто хотят ничего не менять? Хотят дождаться конца, сдохнуть здесь, разложиться еще при жизни, а? Вы что, не видите?! Тут же все разваливается, расползается по швам!
– Он прав, – поддержал Никита, и на него посмотрели с неодобрением.
– Это сметет всю плесень! – крикнул Севрюк в запале. – И достанет ИХ!
– Троллей... – тихо сказал Хоноров.
Большую часть ночи разбирали взрывчатку, устанавливали детонаторы. С уважением смотрели за споро работающим Севрюком, что активировал запалы, настраивая их на одну волну. Ребром поднялся вопрос о пещерах, и Степан, помявшись, сказал, что может послужить проводником, а Трифонов предложил указать место, где установить пластид. На вопрос, откуда он знает про пещеры, маленький прорицатель просто ответил:
– Приснилось.
– Мне бы твои сны, парень! – вздохнул Степан.
– Нет, – серьезно сказал Трифонов, – лучше не надо.
– Вход в пещеры знаешь? – спросил Дивер у Приходских.
Тот кивнул, но Никита снова перебил. Он явно был самым осведомленным в их группе:
– Он теперь только один. На заводе. В центре монастыря.
– Завтра... Завтра! – проговорил Дивер.
7
– Что же это?! – ошарашенно повторял Дивер. – Как же так?!
– Это все вуаль – все она виновата, – глубокомысленно сказал Влад, ежась от холода.
– Да нет никакой вуали, – сказал Никита Трифонов, – это все из-под земли.
– Да молчи ты, провидец хренов!!! – заорал Дивер и в сердцах грохнул кулаком по жестяной стенке склада, так что строение отозвалось глухим шумом, который нехорошо повторился эхом.
Влад привалился плечом к косяку, глаза его рассеянно обозревали открывшуюся картину.
Пол в складе исчез. Его заменила обширная, квадратных очертаний яма, с гладкими, посверкивающими слюдой стенами, уходящими вниз на недосягаемую глубину. Само здание склада теперь было чем-то вроде навеса над шахтой, словно специально построенного, чтобы препятствовать попаданию внутрь дождя. Над самым центром этого грандиозного провала одиноко свисала неработающая лампа в жестяном абажуре. Восходящие из глубин земных потоки заставляли ее лениво покачиваться.
Все, что было на полу – оружие, груз, взрывчатка, – все исчезло, кануло в глубину, дна которой было не видать.
Поверить, что эта яма может быть продуктом деятельности слепой природы, не представлялось возможным. Нет, тут угадывался чей-то замысел.
– Вот тебе и большой бум, – протянул Степан, – а, Дивер? Судьба-злодейка против нас.
– Поднесите фонарь! – рявкнул Дивер.
Влад поднес фонарь, аккуратно перегнулся через край пропасти. Оттуда пахнуло теплым воздухом, перемешанным со странными запахами. Почему-то сразу вспомнилось метро – тот же черный тоннель, только положенный горизонтально, шелест вентиляции, пахнущий резиной бриз за несколько секунд до того, как поезд появится из-за поворота.
В глубине тоннеля что-то блеснуло, заиграло желтоватыми искрами, и Сергееву, на миг утратившему чувство реальности, вдруг показалось, что и вправду он видит головные огни приближающегося поезда. Тихий глухой шум, отдающий эхом, вот, кажется – различается стук колес. Влад опасно накренился над пропастью, и Степан поспешил ухватить его за руку.
– Ты поаккуратней!
– Я понял, – сказал Владислав, глядя на мелькающие блики, – там поток. Вода.
– Пропасть земная, бездна... – Белоспицын в свою очередь заглянул вниз, плотный ком слежавшегося снега пополам с грязью от его движения сорвался с края и полетел в пропасть. – Сколько ж тут метров?
– Не очень много, метров сто, – сказал Влад, – но нам хватит. – И, повернувшись, он с вызовом глянул прямо на Дивера. – Лезть мы туда все равно не собираемся, так ведь?
Дивер качнул головой. Грандиозные его планы рушились как высокий карточный домик – эффектно, с грудой прямоугольных обломков.
Подошел Никита, глянул вниз без особого интереса, сказал:
– Почти к ним, совсем немного не хватило. Глубокая яма.
На улице подул ветер, гнал серебристые снежинки, которые прыгали и танцевали в заснеженном воздухе.
– Никита, – вкрадчиво спросил Дивер, – все ведь теперь внизу, в пещерах? Не в аду, не в центре земли, так?
Трифонов кинул, настороженно глядя на Севрюка.
– А пещеры, они обширные, а своды у них тонкие, да, Никита?
Тот кивнул. Дивер тоже кивнул, лицо его утрачивало столь несвойственное бывшему военному выражение отчаяния, глаза снова заблестели.
Остальные хмуро наблюдали. Белоспицын тер бледные щеки – отморозил. Термометр сегодня упал почти на пять градусов ниже нуля, неслыханная погода для сентября.
– Мы же сами хотели пойти в пещеры! – провозгласил Михаил Севрюк, поворачиваясь к соратникам. – Провал все сделал для нас! Он доставил ВСЮ взрывчатку до места назначения.
Они смотрели тоскливо. Даже новообретенный сангвиник Мартиков – и тот приуныл.
– А детонаторы? – спросил Мельников.
– Дойти, найти и активировать, – отрезал Севрюк.
– В пещеры? – уточнил Степан. – А ты знаешь, где теперь твоя взрывчатка?
– Я знаю! – сказал Никита.
– Да ты-то откуда знаешь? – спросил устало Владислав.
– Я там был, – ответил Трифонов, – только это был не я.
– О! – отозвался Степан. – Вундеркинд! Откуда ты на нашу голову?
Дивер глядел ожидающе. Щеки бывшего солдата и колдуна заливал нездоровый румянец, глаза горели. Действовать, действовать – только это спасет в мире, в городе, где все замирает, умирает и останавливается!
– Нет, – качнул головой Владислав, – я не пойду.
– И я, – сказал вдруг Мельников, – я не для того от тварюги зеркальной столько бегал, чтобы внизу меня что-нибудь похуже сожрало!
– Я с Владом! – сказал Белоспицын. – Ненавижу пещеры.
– Согласен, – произнес Павел Константинович, – у меня уже есть два дня рождения. К чему ж переться на верную смерть.
Дивер скрипнул зубами, глянул уничижающе, поднял глаза на Приходских:
– Ну, а ты, Степан? Ты же сталкер!
Тот замялся, подошел к провалу, наклонился, глядя на бешено несущуюся воду. Поток выглядел гнусно, куда там Мелочевке в разгар рабочего сезона.
– Видишь ли, Михаил, – вымолвил, наконец, Приходских, – вот именно потому, что я сталкер, я бы и не пошел в пещеры. Я, как ты помнишь, еще в июле туда перестал ходить. Опасно, посуди сам, туда ушли все чумные – и хоть один назад возвратился? Там «сааб» гнездовался, и эти, – он кивнул на Стрыя, – тоже там собирались. И ведь ладно пещеры... но там ведь еще и ОНИ.
– Тролли, – шепнул Никита.
– Да, тролли...
– Да нет никаких троллей! – крикнул, надсаживаясь, Дивер. – Нету их! Сказки одни, бред!!! – и замолк, когда эхо от его крика загуляло по черному колодцу. Неубедительный вышел крик, вопль малого капризного ребенка, который думает, что одним своим желанием можно преодолеть законы мироздания.
– Стрый? – резко спросил Дивер.
– Я пойду, – неожиданно сказал тот, – и Евлампий тоже пойдет. И Трифонов. Да, Никита?
Маленький оракул кивнул, слабо улыбнулся.
– Черт с вами! – крикнул Севрюк остальным. Ветер трепал их зимнюю одежду, кидал горсти снега в лица. – Мы сами дойдем и подорвем все тут к такой-то матери!
– Дивер... – тихо сказал Влад.
– А ты, гляди, не обделайся! – заорал Михаил. – Пошли, Стрый!
– Дивер, куда и с кем ты собрался? – молвил Мельников. – С одним напарником, сумасшедшим слепцом и ребенком – в роли проводника? Туда, к НИМ?
Севрюк выругался, схватил Никиту за руку и пошел прочь, волоча его за собой. Стрый постоял немного, потом неуверенно потащился следом.
– Что это с Дивером? Как пацан сопливый завелся... – сказал Степан.
– Может, на него вуаль действует? – Влад хмуро глянул на кружащиеся снегом сумрачные небеса.
– Никита же сказал, нет никакой вуали. Это все те, подземные, – и тепло тянут, и людей мутят.
– Севрюк ведь и вправду пойдет. Я его давно знаю, отступать не привык. Сгинет там?
– Сгинет, – со вздохом кивнул Приходских.
– А что будем делать мы? – И Владислав повернулся к оставшимся.
Они смотрели на него. Смотрели, словно ждали ответа.
Но что мог ответить Владислав Сергеев, который на самом деле никогда не верил в чертовщину?
8
Ночью Никита спал плохо. Ворочался с боку на бок, слушая мощный ровный храп Дивера, через который пробивалось вялое шуршание снега за окном. Звук этот не успокаивал – скорее пугал. Пустая квартира, находившаяся сразу над комнатой Сергеева, поражала своей неубранностью и запустением. Клубки пыли собирались в гулах, слипались, образовывая какие-то химерические многолапые чудовища. Никита смотрел на них во все глаза, и иногда ему казалось, что пыльные эти твари вот-вот оживут и поползут к нему. Он даже звук придумал, с каким они будут двигаться – тихое шуршание-шипение, как у снега.
Еще пугал Евлампий Хоноров, что вот уже пятый час сидел неподвижно, привалившись к стене и уставившись в пространство черной замызганной тряпкой, что теперь заменяла ему глаза. Губы его шептали загадочные слова и иногда расходились в теплой сердечной улыбке, от которой мороз драл по коже. Самое страшное, что Евлампий и вправду начинал что-то видеть, что-то реальное, и зрение это было схожим с тем, что посещало иногда самого Никиту.
– Ты здесь, малыш? – ласково спросил Хоноров, и Никита весь сжался от страха, – Я слышу – ты не спишь.
Никита не отвечал.
– Это была большая земля, – продолжил тем временем слепец, – и она вся принадлежала ИМ. Они – хозяева. Понимаешь меня?
– Нет, – тихо сказал Никита.
– Поймешь. Вырастешь и поймешь. Впрочем, ты не вырастешь, ты...
– Ну, что еще? – очнулся от тяжелого сна Дивер. – Хоноров, ты опять бузишь?! Молчи, не смущай мальца!
Евлампий послушно замолк и стал руками выводить в ночной темноте замысловатые фигуры, исполненные, как ему казалось, высшего смысла.
В конце концов Никита заснул, детский организм взял свое, погрузив в полное путаных кошмаров сновидение. А потом ему приснился сон, который, впрочем, не был сном, а скорее смахивал на видение. Очередное, безумно яркое и достоверное – Никита даже застонал от навалившейся тоски.
Он превратился в мелкую суетливую пичугу, с безумной красоты розово-золотым оперением. Впрочем, оперения он не видел, так как воспринимал цвета иначе, чем люди. Смотреть поочередно правым и левым глазом было неудобно, но потом он привык.
Сорвался с древесной ветви и полетел. Крылья несли его к деревне – вот она раскинулась меж двух холмов, на берегу говорливой речушки. На площади масса народа. Да – опять Выбор. Никите он был знаком по десятку своих ранних ипостасей, и не раз он наблюдал зоркими звериными глазами, как очередного несчастного уводят вверх, в зеленый туман.
Вот и сейчас глуповатого вида поселянин вытащил черную плашку. Смотрит, словно она заключает в себе все тайны вселенной. А остальные подбадривают его на расстоянии – подойти к выбранному никто не решался.
Внезапный порыв захватил его с головой. Ему дали крылья – значит, надо лететь наверх, в замок, и увидеть, наконец, ИХ воочию, понять, что свершают они над Выбранными жертвами – ЧТО же представляет из себя Исход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Пластид, – произнес он.
– Что? – не понял Белоспицын.
– Пластид. Пластиковая взрывчатка. С детонаторами.
– Да ты что... – Влад подошел, глянул на темные, похожие на некачественное мыло бруски. Они выглядели так... безобидно.
– Куда мощнее тротила, – сказал Дивер, – и их тут до черта. Полтонны, не меньше!
– Да этим же можно полгорода подкинуть! – сказал Степан уважительно.
Дивер наклонился, взял сталкера за плечи, сказал доверительно:
– Не пол... Весь город.
– Вот Босх! Да зачем ему столько?! – сказал Владислав, ощутив вдруг, что близость такого количества взрывчатки его нервирует. – Что он собирался взрывать?!
– Это неважно! – сказал Дивер с каким-то непонятным воодушевлением, снова подходя к полной взрывчатки пирамиде. – Босх мертв. Так что теперь это наше.
– Михаил, ты чего? – спросил Сергеев. – Целая куча взрывчатки, что ты с ней будешь делать?
Севрюк помотал головой, медленно, словно во сне.
– И вправду, Севрюк, к чему тебе этот пластид? Жрать его все равно нельзя. Тут другое, – качнул головой Степан.
– Нет, – сказал Дивер, – не другое. Экая здесь силища! Только и ждет, чтобы ее применили. Босх психопат, а какое сокровище припас. Взорву я этот город, ясно, взорву!
– Ну и куда это сокровище заложишь? На Арену в центр? В КПЗ по старой памяти или на Степину набережную за собачку отомстить? – ядовито спросил Влад. – Чтобы еще и Мелочевка из берегов вышла. Большой бум, да?
– Я знаю куда... – вдруг сказал Никита Трифонов.
Все повернулись к нему.
– Изрек... наш маленький оракул, – пробормотал Мельников, а Дивер уставился на Трифонова с немой надеждой. В глазах Севрюка прыгали нехорошие искры.
– Пироман... – вполголоса шепнул Влад.
– Все это надо вниз, – продолжил Никита, казавшийся совсем маленьким возле смертоносной пирамиды, – там пещеры, много пещер. Вся земля изъедена пещерами, как сыр! Все источилось и упадет, если сделать большой взрыв! Тут, – он погладил один из ящиков, – много. А под пещерами живут они. Если взорвет, то... и они пропадут!
Рот Дивера расползся в кривую уродливую усмешку.
– Ну смотри, пацан, – сказал он, – никто тебя за язык не тянул!
Под молчание окружающих он стянул пару ящиков с самой вершины, из одного извлек приборы на тонкой грибовидной ножке и что-то вроде переносных раций.
– Это, – Севрюк качнул «рацией», – микроволновый передатчик, А это – детонатор. Втыкаем его сюда, в пластид, и с километрового расстояния подрываем. Сказка! Втыкаем сюда, сюда и сюда, – три бруска приняли в себя детонаторы, после чего отправились обратно в ящики, – подрываются эти, а все остальное детонирует. Почти атомная бомба! – закончил он, глядя на Влада глазами счастливого ребенка. – Вот, подержи.
– Дивер, – сказал Влад, глядя на Севрюка в упор, – ты лучше скажи, ты действительно хочешь пустить это в ход? Пойти в пещеры?
– И пойду! – запальчиво ответил тот, отбирая передатчик. – А что, есть возражения?
Все молчали.
– Что – есть те, кто хотят ничего не менять? Хотят дождаться конца, сдохнуть здесь, разложиться еще при жизни, а? Вы что, не видите?! Тут же все разваливается, расползается по швам!
– Он прав, – поддержал Никита, и на него посмотрели с неодобрением.
– Это сметет всю плесень! – крикнул Севрюк в запале. – И достанет ИХ!
– Троллей... – тихо сказал Хоноров.
Большую часть ночи разбирали взрывчатку, устанавливали детонаторы. С уважением смотрели за споро работающим Севрюком, что активировал запалы, настраивая их на одну волну. Ребром поднялся вопрос о пещерах, и Степан, помявшись, сказал, что может послужить проводником, а Трифонов предложил указать место, где установить пластид. На вопрос, откуда он знает про пещеры, маленький прорицатель просто ответил:
– Приснилось.
– Мне бы твои сны, парень! – вздохнул Степан.
– Нет, – серьезно сказал Трифонов, – лучше не надо.
– Вход в пещеры знаешь? – спросил Дивер у Приходских.
Тот кивнул, но Никита снова перебил. Он явно был самым осведомленным в их группе:
– Он теперь только один. На заводе. В центре монастыря.
– Завтра... Завтра! – проговорил Дивер.
7
– Что же это?! – ошарашенно повторял Дивер. – Как же так?!
– Это все вуаль – все она виновата, – глубокомысленно сказал Влад, ежась от холода.
– Да нет никакой вуали, – сказал Никита Трифонов, – это все из-под земли.
– Да молчи ты, провидец хренов!!! – заорал Дивер и в сердцах грохнул кулаком по жестяной стенке склада, так что строение отозвалось глухим шумом, который нехорошо повторился эхом.
Влад привалился плечом к косяку, глаза его рассеянно обозревали открывшуюся картину.
Пол в складе исчез. Его заменила обширная, квадратных очертаний яма, с гладкими, посверкивающими слюдой стенами, уходящими вниз на недосягаемую глубину. Само здание склада теперь было чем-то вроде навеса над шахтой, словно специально построенного, чтобы препятствовать попаданию внутрь дождя. Над самым центром этого грандиозного провала одиноко свисала неработающая лампа в жестяном абажуре. Восходящие из глубин земных потоки заставляли ее лениво покачиваться.
Все, что было на полу – оружие, груз, взрывчатка, – все исчезло, кануло в глубину, дна которой было не видать.
Поверить, что эта яма может быть продуктом деятельности слепой природы, не представлялось возможным. Нет, тут угадывался чей-то замысел.
– Вот тебе и большой бум, – протянул Степан, – а, Дивер? Судьба-злодейка против нас.
– Поднесите фонарь! – рявкнул Дивер.
Влад поднес фонарь, аккуратно перегнулся через край пропасти. Оттуда пахнуло теплым воздухом, перемешанным со странными запахами. Почему-то сразу вспомнилось метро – тот же черный тоннель, только положенный горизонтально, шелест вентиляции, пахнущий резиной бриз за несколько секунд до того, как поезд появится из-за поворота.
В глубине тоннеля что-то блеснуло, заиграло желтоватыми искрами, и Сергееву, на миг утратившему чувство реальности, вдруг показалось, что и вправду он видит головные огни приближающегося поезда. Тихий глухой шум, отдающий эхом, вот, кажется – различается стук колес. Влад опасно накренился над пропастью, и Степан поспешил ухватить его за руку.
– Ты поаккуратней!
– Я понял, – сказал Владислав, глядя на мелькающие блики, – там поток. Вода.
– Пропасть земная, бездна... – Белоспицын в свою очередь заглянул вниз, плотный ком слежавшегося снега пополам с грязью от его движения сорвался с края и полетел в пропасть. – Сколько ж тут метров?
– Не очень много, метров сто, – сказал Влад, – но нам хватит. – И, повернувшись, он с вызовом глянул прямо на Дивера. – Лезть мы туда все равно не собираемся, так ведь?
Дивер качнул головой. Грандиозные его планы рушились как высокий карточный домик – эффектно, с грудой прямоугольных обломков.
Подошел Никита, глянул вниз без особого интереса, сказал:
– Почти к ним, совсем немного не хватило. Глубокая яма.
На улице подул ветер, гнал серебристые снежинки, которые прыгали и танцевали в заснеженном воздухе.
– Никита, – вкрадчиво спросил Дивер, – все ведь теперь внизу, в пещерах? Не в аду, не в центре земли, так?
Трифонов кинул, настороженно глядя на Севрюка.
– А пещеры, они обширные, а своды у них тонкие, да, Никита?
Тот кивнул. Дивер тоже кивнул, лицо его утрачивало столь несвойственное бывшему военному выражение отчаяния, глаза снова заблестели.
Остальные хмуро наблюдали. Белоспицын тер бледные щеки – отморозил. Термометр сегодня упал почти на пять градусов ниже нуля, неслыханная погода для сентября.
– Мы же сами хотели пойти в пещеры! – провозгласил Михаил Севрюк, поворачиваясь к соратникам. – Провал все сделал для нас! Он доставил ВСЮ взрывчатку до места назначения.
Они смотрели тоскливо. Даже новообретенный сангвиник Мартиков – и тот приуныл.
– А детонаторы? – спросил Мельников.
– Дойти, найти и активировать, – отрезал Севрюк.
– В пещеры? – уточнил Степан. – А ты знаешь, где теперь твоя взрывчатка?
– Я знаю! – сказал Никита.
– Да ты-то откуда знаешь? – спросил устало Владислав.
– Я там был, – ответил Трифонов, – только это был не я.
– О! – отозвался Степан. – Вундеркинд! Откуда ты на нашу голову?
Дивер глядел ожидающе. Щеки бывшего солдата и колдуна заливал нездоровый румянец, глаза горели. Действовать, действовать – только это спасет в мире, в городе, где все замирает, умирает и останавливается!
– Нет, – качнул головой Владислав, – я не пойду.
– И я, – сказал вдруг Мельников, – я не для того от тварюги зеркальной столько бегал, чтобы внизу меня что-нибудь похуже сожрало!
– Я с Владом! – сказал Белоспицын. – Ненавижу пещеры.
– Согласен, – произнес Павел Константинович, – у меня уже есть два дня рождения. К чему ж переться на верную смерть.
Дивер скрипнул зубами, глянул уничижающе, поднял глаза на Приходских:
– Ну, а ты, Степан? Ты же сталкер!
Тот замялся, подошел к провалу, наклонился, глядя на бешено несущуюся воду. Поток выглядел гнусно, куда там Мелочевке в разгар рабочего сезона.
– Видишь ли, Михаил, – вымолвил, наконец, Приходских, – вот именно потому, что я сталкер, я бы и не пошел в пещеры. Я, как ты помнишь, еще в июле туда перестал ходить. Опасно, посуди сам, туда ушли все чумные – и хоть один назад возвратился? Там «сааб» гнездовался, и эти, – он кивнул на Стрыя, – тоже там собирались. И ведь ладно пещеры... но там ведь еще и ОНИ.
– Тролли, – шепнул Никита.
– Да, тролли...
– Да нет никаких троллей! – крикнул, надсаживаясь, Дивер. – Нету их! Сказки одни, бред!!! – и замолк, когда эхо от его крика загуляло по черному колодцу. Неубедительный вышел крик, вопль малого капризного ребенка, который думает, что одним своим желанием можно преодолеть законы мироздания.
– Стрый? – резко спросил Дивер.
– Я пойду, – неожиданно сказал тот, – и Евлампий тоже пойдет. И Трифонов. Да, Никита?
Маленький оракул кивнул, слабо улыбнулся.
– Черт с вами! – крикнул Севрюк остальным. Ветер трепал их зимнюю одежду, кидал горсти снега в лица. – Мы сами дойдем и подорвем все тут к такой-то матери!
– Дивер... – тихо сказал Влад.
– А ты, гляди, не обделайся! – заорал Михаил. – Пошли, Стрый!
– Дивер, куда и с кем ты собрался? – молвил Мельников. – С одним напарником, сумасшедшим слепцом и ребенком – в роли проводника? Туда, к НИМ?
Севрюк выругался, схватил Никиту за руку и пошел прочь, волоча его за собой. Стрый постоял немного, потом неуверенно потащился следом.
– Что это с Дивером? Как пацан сопливый завелся... – сказал Степан.
– Может, на него вуаль действует? – Влад хмуро глянул на кружащиеся снегом сумрачные небеса.
– Никита же сказал, нет никакой вуали. Это все те, подземные, – и тепло тянут, и людей мутят.
– Севрюк ведь и вправду пойдет. Я его давно знаю, отступать не привык. Сгинет там?
– Сгинет, – со вздохом кивнул Приходских.
– А что будем делать мы? – И Владислав повернулся к оставшимся.
Они смотрели на него. Смотрели, словно ждали ответа.
Но что мог ответить Владислав Сергеев, который на самом деле никогда не верил в чертовщину?
8
Ночью Никита спал плохо. Ворочался с боку на бок, слушая мощный ровный храп Дивера, через который пробивалось вялое шуршание снега за окном. Звук этот не успокаивал – скорее пугал. Пустая квартира, находившаяся сразу над комнатой Сергеева, поражала своей неубранностью и запустением. Клубки пыли собирались в гулах, слипались, образовывая какие-то химерические многолапые чудовища. Никита смотрел на них во все глаза, и иногда ему казалось, что пыльные эти твари вот-вот оживут и поползут к нему. Он даже звук придумал, с каким они будут двигаться – тихое шуршание-шипение, как у снега.
Еще пугал Евлампий Хоноров, что вот уже пятый час сидел неподвижно, привалившись к стене и уставившись в пространство черной замызганной тряпкой, что теперь заменяла ему глаза. Губы его шептали загадочные слова и иногда расходились в теплой сердечной улыбке, от которой мороз драл по коже. Самое страшное, что Евлампий и вправду начинал что-то видеть, что-то реальное, и зрение это было схожим с тем, что посещало иногда самого Никиту.
– Ты здесь, малыш? – ласково спросил Хоноров, и Никита весь сжался от страха, – Я слышу – ты не спишь.
Никита не отвечал.
– Это была большая земля, – продолжил тем временем слепец, – и она вся принадлежала ИМ. Они – хозяева. Понимаешь меня?
– Нет, – тихо сказал Никита.
– Поймешь. Вырастешь и поймешь. Впрочем, ты не вырастешь, ты...
– Ну, что еще? – очнулся от тяжелого сна Дивер. – Хоноров, ты опять бузишь?! Молчи, не смущай мальца!
Евлампий послушно замолк и стал руками выводить в ночной темноте замысловатые фигуры, исполненные, как ему казалось, высшего смысла.
В конце концов Никита заснул, детский организм взял свое, погрузив в полное путаных кошмаров сновидение. А потом ему приснился сон, который, впрочем, не был сном, а скорее смахивал на видение. Очередное, безумно яркое и достоверное – Никита даже застонал от навалившейся тоски.
Он превратился в мелкую суетливую пичугу, с безумной красоты розово-золотым оперением. Впрочем, оперения он не видел, так как воспринимал цвета иначе, чем люди. Смотреть поочередно правым и левым глазом было неудобно, но потом он привык.
Сорвался с древесной ветви и полетел. Крылья несли его к деревне – вот она раскинулась меж двух холмов, на берегу говорливой речушки. На площади масса народа. Да – опять Выбор. Никите он был знаком по десятку своих ранних ипостасей, и не раз он наблюдал зоркими звериными глазами, как очередного несчастного уводят вверх, в зеленый туман.
Вот и сейчас глуповатого вида поселянин вытащил черную плашку. Смотрит, словно она заключает в себе все тайны вселенной. А остальные подбадривают его на расстоянии – подойти к выбранному никто не решался.
Внезапный порыв захватил его с головой. Ему дали крылья – значит, надо лететь наверх, в замок, и увидеть, наконец, ИХ воочию, понять, что свершают они над Выбранными жертвами – ЧТО же представляет из себя Исход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58