Сергей Болотников
Город призраков



Сергей БОЛОТНИКОВ
ГОРОД ПРИЗРАКОВ

ПРОСТО СКАЗКА

– ...И вот, случился как-то день, когда хозяева уехали и оставили бедную девушку одну, чтобы она прибиралась в доме и смотрела за хозяйским ребенком... – рассказывала мать, – а времена тогда были неспокойными, и много-много всякой нечисти бродило по округе темными ночами. Девушка, конечно, знала это, но не боялась, потому что дом, в котором она осталась, был старым и очень крепким.
Ребенок смотрел на мать широко раскрытыми глазами. Ему было всего четыре, и доселе он еще не знал ночных кошмаров. Хотя как-то испугался черной неопрятной вороны, что села на окно и принялась долбить стекло нечищеным клювом – испугался и заплакал, но мать пришла и прогнала ворону. И теперь он знал – любое зло можно прогнать.
Ночное лето за окошком тоже плакало – тихонько, просто легкая полуночная морось. Дождь постукивал в окно, гасил желтые и синие глаза фонарей, накидывал на стекло липкую холодную паутинку.
– Отгорел закат, и наступила черная беззвездная ночь. Темно-темно за окошком. Девочка укачала младенца и сама уже собралась спать, как вдруг что-то тихонько стукнуло в окошко. Посмотрела она в окно и замерла от ужаса – весь оконный проем занимала огромная и ужасная морда ночного тролля! Она была красная, в седых волосах, и изо рта торчали острые желтые клыки!
Глаза ребенка вытаращились еще больше, и теперь он смотрел на окно. Там так темно! А что, если в той темноте прячется страшное красное лицо? Что, если оно заглянет сюда?
Квартира на восьмом этаже – но от этого не становится легче...
– Она очень испугалась, но... ты меня слушаешь? – спросила мать.
Ее сын оторвал от окна взгляд сомнамбулы. Уставился на мать. Так даже лучше – когда не видно окна, не видно будет и того, кто в него заглянет.
– Так вот, это была очень храбрая девушка, и она знала, как вести себя с троллями. И она сразу загадала ему загадку. А в то время к загадкам относились очень серьезно. Тролль подумал над загадкой и отгадал, и задал свою. Девушка долго думала, но потом тоже отгадала и задала еще одну.
Что-то стукнуло в окно? Или показалось? Взгляд ребенка тянуло к окну. Что, если тролль заглянет к нему в окно?! Ведь он же не знает ни одной загадки!
Мать осторожно тронула его за руку, и он поспешно повернулся к ней.
– И всю ночь они перекидывались загадками. Тролль был не очень умен, его загадки были просты, и потому отгадывать их было просто. Девушка устала, а тролль все шире и шире скалил свою жуткую усмешку – если бы она не отгадала хотя бы одну загадку, тролль ворвался бы в домик и съел ее.
Но не подумал злобный тролль, что ночь не бесконечна. И как только он собрался загадать очередную загадку, запели петухи! Вскинулся тролль, заревел, да только поздно. Сгинул он в свете нового дня.
А когда солнце поднялось над горизонтом, вышла девушка во двор и обнаружила там огромный камень, в который обратился ужасный тролль... Ты понял? Она отвлекала его загадками, пока не встало солнце, которое для троллей смертельно.
– Да, я понял. Ма, а что было дальше? А тролли – они есть на самом деле?
Она посмотрела на него. С запоздалой досадой увидела испуг в широко распахнутых глазенках.
– То было в очень давние времена, а потом люди стали охотиться на троллей и истребили их всех до единого. Так что троллей нет. А теперь спи, я погашу ночник.
– Нет! – почти крикнул ее сын. – Оставь!!
Мать вздохнула, но оставила облицованный разноцветным стеклом ночник включенным. Она уже корила себя за сказку, но кто же знал, что немудреная история так на него подействует?
Выходя из комнаты, она обернулась и посмотрела на сына.
– Нет никаких троллей! – сказала она. – Запомни!
– Да, мама, – покорно согласился он.
И она ушла, плотно прикрыв за собой дверь. А ребенок остался. Маленький мальчик, у которого до сих пор не было кошмаров. Теперь всю ночь он будет смотреть в окно, пока не заснет. Может быть, до утра. Ему казалось, что тролль появится в окне, только пока туда не смотришь. И когда в следующий раз глянешь, то увидишь жуткую бугристую рожу с капельками воды на выступающих клыках цвета серы.
Мать говорила, что троллей нет, но он знал, что это не так. Как же не может быть троллей, если стоит отвести взгляд от окна – и страшное лицо появится, слабо освещенное уличными фонарями и перегороженное вертикальной чертой оконной рамы. Может быть, даже улыбнется ребенку кровожадной ухмылкой.
Лежавший в кровати и собирающийся не спать всю ночь маленький мальчик вывел для себя первую несложную истину в длинной череде ночных страхов.
Тролли есть.

ПРОЛОГ

Если бы его взгляд вдруг выпорхнул в окошко и ночной птицей вознесся в моросящие небеса, пред ним предстал бы город.
Город как город, не большой, не маленький.
Двадцать пять тысяч жителей. Не слишком много, но и не село. Да и расположено это местечко не так далеко от Москвы. Всего пятьсот километров по романтическим разбитым шоссе – и вы в столице. Многие москвичи даже имеют здесь дачи – в Нижнем городе.
Город поделен на две половины, которые по некоей западной аналогии называются Верхним городом и городом Нижним. Верхний город – район новостроек. Высокие белые панельные дома, не надеющиеся прожить больше тридцати лет, прямые улицы. Здесь находится здание администрации, окрещенное местными жителями Белым домом. Он сделан из зернистого ракушечника и пугает новоприбывших своей утилитарной архитектурой. Наверное, из-за этого его так часто путают с местным же КПЗ (то, наоборот, белесое и воздушных форм – услада стороннего наблюдателя). Белый дом перенесли сюда, на холм, из Нижнего города, освободив здание Дворца культуры, сталинской еще постройки. Здесь же обретается и городской народный суд, на фронтоне которого крупными буквами навеки высечена эпическая надпись: «Causa proxima non remota spectatur». Суд пытается честно следовать написанному и потому принимает во внимание причины лишь близлежащие, удаленные предпочитая задвигать в дальний ящик.
Это все, что есть в Верхнем городе, исключая, пожалуй, элитный кинотеатр «Призма», в который не ходит никто.
Нижний город не в пример разнообразней. От Верхнего он отделен извилистой и вялотекущей речкой, со справедливым названием Мелочевка. Она и вправду очень мелкая, и окрестная ребятня обязательно рассказала бы вам о сотне замечательных прудиков, заливчиков и лягушатников с теплой водой, в которых так здорово купаться. А их матери рассказали бы о сотне кожных и других заболеваний, возникающих после такого купания. На берегу Мелочевки, чуть выше по течению, находится бывший колхоз, а ныне частное хозяйство, стоки из коровников которого стекают аккурат в несчастную речку, придавая ей душными летними ночами незабываемый аммиачный аромат.
Здесь есть плотина – жалкая попытка сделать из Мелочевки что-то более крупное, сломанная давней памяти паводком. И теперь вода лишь пенится и бурлит возле похожих на китовые ребра гидротехнических конструкций. Шумит она громко, но живущие неподалеку дачники привыкли и не обращают внимания. В речке трудно утонуть, и если и есть на ней место, подходящее для этого, то только у плотины.
Дома Нижнего города в основном старые, еще дореволюционной постройки, пребывающие по большей части в плачевном состоянии. Рассеченный кривыми улицами, на которых горит один фонарь из десяти, Нижний город производит тягостное впечатление на приезжих. Это трущобы, кишащие крысами, сворами бездомных псов и всякого рода человеческими отбросами. Но именно здесь и находится культурный и социальный центр всего города.
Здесь есть Дом культуры, медленно, но верно ветшающий, оставшись без присмотра властей. В основном он пустует и роняет ветхую от времени лепнину на головы прохожих. Два раза в месяц здесь устраивают дискотеки для молодежи – потомков не трудоустроенных ныне работяг с местного завода. Тогда во Дворце культуры звенят битые бутылки, и наряды милиции срочно выезжают из своего эфирного строения, дабы создать видимость порядка.
Местные бабульки прячутся в такие дни в свои разваливающиеся хибарки и только мелко крестятся в направлении недавно отреставрированной церкви Покаянья-на-Крови, единственной церкви города.
Поблескивающая позолота куполов церкви – вот первое, что видит путник, приближаясь к городу. На них долго собирали всем миром, пока заезжий бизнесмен не субсидировал вдруг все предприятие, так что были воссозданы не только купола, но и заново побелены стены.
Неблагоустроенные работяги, отцы неблагоустроенных детей, отрывающихся во Дворце культуры, сосредоточенно пьют горькую, устроившись на берегу Мелочевки. Делать им больше нечего: завод, крупнейший в области по производству запчастей для комбайнов, закрыт уже четвертый год, обанкротившись в пух и прах. Его медленно разрушающиеся останки вам покажет все та же местная ребятня, если избежит травм при контактах со ржавой сельхозтехникой во дворе фабрики.
У завода два цеха, обширный двор и высокая вышка неясного назначения. Ее очень любят местные птицы, которые используют сооружение как посадочную площадку, а также как место отдохновения на своем долгом перелетном пути. Есть у завода и труба, на которой раньше горело два красных огонька, похожих на глаза сказочного великана.
Почва в Нижнем городе вязкая, топкая и неплодородная, так что сельским хозяйством население не занимается. Впрочем, ничем другим оно тоже не занимается: работы в городе не было и нет, за редким исключением в лице нескольких коммерческих фирм, устроивших себе офисы, все как один, на холме. Работники фирм считаются в городе счастливчиками и приспособленцами и потому вызывают зависть у остальных горожан.
Еще в Нижнем городе есть дачи. Эти находятся чуть в отдалении, отдельным конгломератом. Именуется этот район просто дачами, а его население – дачниками.
Дачники все – приезжие. Все издалека, большинство из Москвы – тот тип людей, что к лету все усилия прилагает, чтобы поскорей вырваться из любимой столицы и отправиться куда-нибудь в глубинку, где, впрочем, обязательно должна быть горячая и холодная вода, телевидение или, на худой конец, радио. Дачники богатые приезжают на дорогих автомобилях с неместными номерами и, как все дачники мира, вызывают у местного населения аллергию, схожую с реакцией на фирмачей-приспособленцев. Дачники бедные любят копаться в огородах. Хотя в Нижнем городе ничего не растет, это их не останавливает, и потому прошедший ранним солнечным утром вдоль Мелочевки прохожий увидит лишь задранные в голубые небеса кормовые части прилежных копателей.
У каждого города есть свои легенды. Есть они и здесь. Выплывают они неизменно из Нижнего города, а потом взбираются на холм и активно забивают уши верхнегородской элите. Хотя, есть слухи из разряда вечных. Так, к ним относятся призраки заброшенного завода, безглазые рыбы-мутанты в Мелочевке, загадочный неупокоенный дух во Дворце культуры (якобы в бывшем здании горкома есть подземный каземат со специально оборудованной пыточной камерой, и здесь обретается одна из его, каземата, жертв) и разветвленная сеть пещер под всем городом.
Пещеры эти – на самом деле длинные, причудливо пересекающиеся штольни, в которых добывали известняк (точно) и опалы (по слухам). Крепь штолен ненадежна, она скрипит и стонет под массой породы, и посему входы в пещеры вот уже десять лет как засыпаны, чтобы спасти от неприятностей местную ребятню. И лишь иногда народ случайно натыкается на сохранившиеся входы, обычно в густом лесу, на крутом берегу Мелочевки. Или докапывается, как усердные не в меру дачники, потому что некоторые штольни подходят опасно близко к поверхности.
Естественно, можно себе представить, кем населяет километры и километры заброшенных коридоров людская молва. Слухи о таинственных пещерах расходятся так далеко, что в город иногда приезжают диггеры с блестящими фанатичными глазами. Те, кто после погружения выбирается на поверхность (а получается это не у всех, что лучше всего подпитывает зловещие слухи), рассказывают горожанам занимательные байки о подводных озерах, сталактитах и корявых надписях на неизвестном матерном языке на стенах.
Местный сталкер здесь тоже есть – Степан Приходских, который много раз ходил в пещеры и всегда возвращался. Говорят, он забирался в такую глубь, что всем диггерам и не снилось. Но рассказать Степан ничего не может, потому что утро без поллитры давно не начинает. К тому же, в последнее время он серьезно тронулся мозгами и вещает окружающим о таинственном спиртовом источнике, что якобы нашел в дальних пещерах. Впрочем, речи его так невнятны, что никто не принимает их всерьез.
Слухов много: о том, что в окрестном лесу якобы есть старая советская ракетная база, и она еще работает. Что в баре «Кастанеда», организованном постаревшим и помудревшим растаманом Евгением, ночами устраивают дикие оргии с участием всех известных наркотиков. О том, что просвященный Ангелайя, отец-основатель и по совместительству единственный неодержимый член своей именной секты, на самом деле вовсе не человек, а дух, явившийся прямиком из адских пределов. О том, что на городской свалке на людей нападает обросшее бытовыми отходами существо, пришедшее прямиком с экрана дешевого ужастика «Уличный мусор».
Городская свалка, вообще, примечательное место. Одним своим краем она захватывает пустующее пространство заброшенной фабрики, другим упирается прямо в ажурную ограду пригородного кладбища. И тут уж ничего не поделать: когда основывалось кладбище, о заводе, а тем более о свалке, никто и не думал. Зажатое меж двух патогенных зон вместилище мусора неизменно привлекает к себе внимание и кучку бомжей, которые находятся в городе на положении блаженных, чем активно и пользуются.
Но в эту ненастную ночь вы, волшебным образом зависнув над свалкой, увидели бы лишь унылые мокрые горы отбросов да две жалкие человеческие фигурки, что наперекор дождю пытались что-то отыскать среди вымокшего мусора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58