— Я, во всяком случае, иду!Я пошла с ней.Коттедж стоял одиноко. Перед ним был небольшой садик. Тамарикс открыла ворота и пошла по тропинке. Я последовала за ней.— Есть кто-нибудь дома? — крикнула она. В проеме двери показалась женщина. Я сразу же поняла, что перед нами мисс Люси Лейн. Она начинала седеть, выражение лица ее было тревожное, и создавалось впечатление, что оно никогда не меняется. Одета аккуратно, в серую юбку и такую же серую блузку.— Я привела Фредерику Хэммонд навестить вас, — сказала Тамарикс.— О, это мило, — ответила Люси Лейн. — Входите. Мы вошли в небольшой холл, а оттуда в маленькую, до блеска отполированную гостиную.— Так вы и есть новая ученица? — обратилась ко мне Люси. — Племянница мисс Кардинхэм?— Да, — ответила я.— И вы занимаетесь вместе с Тамарикс? Это мило. Мы сели.— А как сегодня Флора? — осведомилась Тамарикс, разочарованная тем, что я не смогу ее увидеть.— Она в своей комнате. Я не буду ее беспокоить. А как вам нравится Харперз-Грин, мисс?— Очень приятное место, — ответила я.— А ваша бедная мама… она больна, я понимаю… Я ответила, что так оно и есть, и почти ожидала услышать: «это мило!»Но она неожиданно произнесла:— О, жизнь может быть такой тяжелой…Тамарикс это начинало надоедать.— Интересно, а не могли бы мы поздороваться с Флорой? — спросила она.Люси, казалось, смутилась. Я была уверена, что она готовилась сказать, что это невозможно, но, к ее сожалению и восторгу Тамарикс, дверь открылась, и на пороге комнаты появилась женщина.Она немного походила на Люси, и не было никаких сомнений, что перед нами Флора. Большие смущенные глаза ее производили впечатление, будто она пытается увидеть что-то, находящееся за пределами обозримого. В руках она держала куклу. Было что-то странно-тревожное в этой женщине средних лет с куклой в руках.— Привет, Флора, — сказала Тамарикс. — Я пришла навестить тебя, а это Фред Хэммонд. Она девочка, но по ее имени этого не скажешь!Я поправила:Меня зовут Фредерика, Фредерика Хэммонд!Флора кивнула, переведя взгляд с Тамарикс на меня.— Фред занимается вместе со мной, — продолжала Тамарикс.— Не хочешь ли ты вернуться к себе в комнату, Флора? — озабоченно спросила Люси.Флора покачала головой. Она посмотрела на куклу.— Сегодня у него беспокойный день, — произнесла она. — Зубки режутся!Это мальчик, да? — поинтересовалась Тамарикс.Флора села, положив куклу на колени. Она нежно и пристально смотрела на нее.— Не пора ли ему соснуть? — спросила Люси, — Иди. Пойдем. Извините, — обратилась она ко мне.Твердо положив руку на плечо Флоры, она увела ее. Тамарикс посмотрела им вслед и постучала по голове. — Я говорила тебе, — шепнула она, — Флора с приветом.Люси пытается сделать вид, что она не так уж и плоха, но она в действительности не в своем уме.Бедная женщина! — сказала я. — Это, должно быть, очень печально для них обеих. Я думаю, нам нужно уйти. Мы им здесь не нужны. Нам не следовало сюда приходить!Хорошо, — согласилась Тамарикс. — Я просто хотела, чтобы ты увидела Флору.Надо подождать и попрощаться с Люси. Так мы и сделали. По дороге обратно Тамарикс спросила меня:— Ну, что ты об этом думаешь?— Это очень печально. Сестра — я имею в виду Люси, она ведь старше Флоры, не так ли? — действительно обеспокоена слабоумной… Как ужасно в самом деле, что кукла для нее это ребенок!— Она думает, что это Криспин, только Криспин в раннем детстве!— Интересно, что ее довело до этого?— Никогда об этом не думала. Криспин был младенцем давным-давно, а когда у Флоры появились странности, им стала заниматься Люси, он тогда еще был совсем маленьким. Потом, в девять лет, он пошел в школу. Криспин всегда любил старушку Люси. Ее отец был садовником, и поэтому они получили коттедж. Он умер еще до того, как Люси вернулась сюда. Сначала она работала где-то на севере. Когда отец умер, мать осталась жить в коттедже; сюда приехала и Люси. Ну вот, это все, что я слышала, а вскоре Флора спятила, и няней Криспина стала Люси.— Как хорошо со стороны Криспина разрешить им жить в коттедже теперь, когда никто из них не работает у Сент-Обинов!— Он любит Люси. Я же говорила тебе, что большинство людей любит своих старых нянь.По дороге домой меня не покидали мысли о странной женщине и ее кукле, которую она считала младенцем Криспином,Трудно было думать об этом высокомерном человеке, как о младенце. III. В ХОЛМИСТОМ ЛЕСУ Мы уже пили чай в Роуэнзе и Сент-Обине. Теперь настала очередь Бэлл-Хауса. Тамарикс нашла предлог, чтобы не пойти, так что я оказалась единственной гостьей.Войдя в парадный, передний сад, я почувствовала приступ беспокойства. Прошла мимо деревянной скамьи, на которой сидела в тот день, когда ждала Рэчел и ее дядя говорил со мной. Я надеялась, что сегодня этого не будет.Позвонив, я подождала, и горничная открыла мне дверь.— Вы юная леди к мисс Рэчел, — догадалась она. — Проходите.Меня проводили через холл в комнату с двухстворчатыми окнами, выходящими на лужайку. Толстые темные шторы почти не пропускали свет. На стене висело Распятие. Оно поразило меня своим натурализмом. Я четко различала ноздри, руки и ноги Христа, с которых капала кровь. Смотреть на него было невыносимо.Висела здесь и другая картина, предполагаю, это было изображение какого-то святого, потому что вокруг его головы сиял нимб и он был весь пронзен стрелами. На третьей картине был изображен человек, привязанный к столбу, а ноги его уже заливала вода. Ему, должно быть, суждено было утонуть, как во время потопа. Темой всех этих произведений, казалось, была жестокость людей. Они заставляли меня содрогаться. Мне пришло в голову, что эту комнату сделал такой темной и мрачной мистер Дориан.Вошла Рэчел. При виде меня ее лицо просияло.— Я рада, что Тамарикс не пришла, — призналась она. -. Она надо всем смеется.— А ты не обращай на нее внимания, — посоветовала я.— Я поневоле обращаю, — ответила Рэчел. — Чай мы будем пить здесь. Моя тетя придет с тобой познакомиться. Я втайне надеялась, что не дядя!В комнату вошла Хильда, тетушка Рэчел, высокая и несколько угловатая женщина с гладко зачесанными назад волосами, что должно было бы придавать ей строгость, но, почему-то не придавало. В ней было что-то тревожное, ранимое, казалось, что она полна дурных предчувствий. Она совершенно не походила на дядю, который вроде бы был всегда уверен в своей правоте и свободе от всяческих недостатков.— Тетя Хильда, это Фредерика, — представила меня Рэчел.— Как поживаешь? — спросила тетя Хильда, пожав мою руку своей прохладной ладонью. — Рэчел говорит, что вы стали с ней хорошими подругами. Хорошо, что ты пришла к нам, сейчас мы будем пить чай!Чай принесла горничная, открывавшая мне дверь. Она подала также хлеб и масло, ячменные лепешки и кексы.— Мы всегда произносим молитву перед каждой едой, — сказала мне тетя Хильда. Она говорила так, будто бы повторяла урок.Молитва была долгой и выражала благодарность несчастных грешников за получение благодеяния.Разливая чай, тетя Хильда спросила меня о маме и о том, как я привыкаю к жизни в Харперз-Грине. Чаепитие прошло скучнее, чем в Сент-Обине, и я пожалела, что с нами не было Тамарикс, потому что несмотря на некоторую грубоватость, она, по крайней мере, внесла бы оживление.К моему ужасу, как раз когда мы заканчивали пить чай, вошел мистер Дориан.Он с интересом рассматривал нас, а потом взгляд его остановился на мне.— А, — произнес он, — чаепитие!Мне показалось, что тетя Хильда почувствовала себя виноватой, как будто ее застали во время какой-то вакханалии, но мистер Дориан не сердился. Он стоял, потирая руки, которые, вероятно из-за их сухости, издавали противный скребущий звук. Продолжая пристально смотреть на меня, он произнес;— Полагаю, ты примерно того же возраста, что и моя племянница.— Мне тринадцать лет.— Ребенок еще. На пороге жизни. Ты увидишь, что жизнь полна ловушек, моя дорогая. Тебе придется остерегаться дьявола и всех его козней!Мы вышли из-за стола, и я села на диван. Он сел рядом и тесно прижался ко мне.— Ты каждый вечер читаешь молитву, дорогая? — спросил он.— Ну… да…Мистер Дориан погрозил мне пальцем и слегка дотронулся до моей щеки. Я отшатнулась, но он, кажется, не заметил этого. Взгляд его был очень веселым и ясным.Он продолжал:— Ты становишься на колени у своей постели… в своей ночной рубашечке… — высунув язык, он облизал верхнюю губу. — И ты молишься Богу и просишь его простить тебя за грехи, которые совершила за день. Ты молода, но молодость может быть грешной. Помни, что ты можешь предстать перед Творцом в любой момент. Ты, да, даже ты, дитя мое, можешь предстать перед Творцом со всеми своими грехами.— Я не думала об этом, — призналась я, пытаясь незаметно отодвинуться от него.— Нет, в самом деле, нет. И так… каждый вечер ты должна вставать на колени у своей постели в ночной рубашке и молиться, чтобы все грязные дела, которые ты совершила за день, или даже о них подумала, были прощены.Я содрогнулась. Тамарикс, вероятно, посмеялась бы над всем этим. Я поймала бы ее взгляд, а она скорчила бы одну из своих гримас. Она бы наверняка сказала, что мистер Дориан «с приветом», как и бедная Флора Лейн, но в другом роде: этот распространяется о каких-то грехах, а та считает куклу ребенком, только и всего.У меня возникло большое желание поскорее вырваться из этого дома и никогда больше не попадать сюда. Я не понимала, почему этот человек так напугал меня, но он, без сомнения, напугал.Я вежливо сказала тете Хильде:— Благодарю вас за приглашение. Моя тетя будет ждать меня, и, думаю, мне пора идти.Это звучало неубедительно. Тетушка Софи знала, где я, и еще не ждала меня, но мне нужно было вырваться из этого дома.Тетушка Хильда, казалось, чувствовала себя неловко, слушая разглагольствования мужа, и при моих словах явно обрадовалась.— Ну, тогда мы не должны задерживать тебя, дорогая. Очень мило, что ты пришла. Рэчел, ты проводишь свою гостью до ворот?Рэчел с готовностью поднялась.— До свидания, — произнесла я, стараясь не смотреть на мистера Дориана.Мне хотелось бежать сломя голову. Во мне внезапно родился страх, что мистер Дориан может последовать за мной и продолжать говорить о моих грехах, уставясь на меня своим странным взглядом.Рэчел проводила меня до ворот.— Надеюсь, тебе понравилось? — спросила она.— О да, да, — солгала я.— Жаль… — она не продолжила, но я поняла, что она имела в виду. — Если бы не вошел мистер Дориан, это было бы обыкновенное чаепитие.— Он всегда говорит так… ну, о грехах и все такое?— Да, он очень добрый, видишь ли. По воскресеньям он ходит в церковь три раза, хотя не любит преподобного Хетерингтона. Он говорит, что склоняется к католицизму.— Мне показалось, он считает каждого полным грехов.— Так считают все добрые люди!— Я бы предпочла, чтобы рядом был кто-нибудь не столь добрый. Это, вероятно, утомительно…Я замолчала, поняв, что слишком много говорю. В конце концов Рэчел приходится жить с ними в этом доме.Подойдя к воротам, я оглянулась. У меня было жуткое чувство, что мистер Дориан подсматривает за мной из окна. Мне захотелось бежать от этого дома, как можно быстрее.— До свидания, Рэчед, — сказала я и пошла прочь. Ветер приятно обдувал мое разгоряченное лицо. «Он никогда не сможет бежать быстрее меня! Ему никогда не поймать меня, даже если он попытается», — думала я.Домой я бежала не прямой дорогой. Этот человек произвел на меня такое жуткое впечатление, что мне хотелось скорее полностью выкинуть его из головы, но не получалось. Я представляла его сухие скрежещущие руки, внимательные глаза со светлыми, едва заметными ресницами, язык, облизывающий губы, когда он смотрел на меня! Все это встревожило меня.Как может Рэчел жить в одном доме с таким человеком? Но с другой стороны, он же ее дядя. Ей приходится терпеть все это. В сотый раз я подумала, как мне повезло, что у меня есть тетушка Софи!Бег против ветра заставил меня забыть о неприятном визите. Странное это место! Захватывающее в некотором смысле! Похоже, что здесь могут происходить таинственные события. Здесь и Флора со своей куклой, и мистер Дориан с… что это было? Я не могла понять. Просто я испытывала странное чувство ужаса, когда он подошел ко мне и заставил меня затосковать по приземленным разговорам тетушки Софи и ее спасительной любви. Как повезло мне, что я переехала к тетушке Софи, и бедная, бедная Рэчел!Впредь я буду особенно добра к ней, чтобы скрасить ее жизнь с таким дядей, как мистер Дориан!Я прошла уже довольно большой путь, когда увидела, что передо мной возникла задняя стена коттеджа сестер Лейн. Я подошла к изгороди сада и увидела тутовый куст, о котором упоминала Тамарикс, а около него — Флору. Рядом с ней стояла детская коляска, и я догадалась, что в ней лежит кукла.Чтобы рассмотреть ее поближе, я перегнулась через изгородь, и Флора увидела меня.— Привет! — сказала она.— Привет! — ответила я.— Вы пришли к Люси?— О нет! Просто я проходила мимо.— Ворота здесь… Задние ворота.Это прозвучало как приглашение, и я, подстрекаемая всегдашним моим любопытством, вошла в ворота и приблизилась к ней.— Шшш, — произнесла она. — Он спит. Он рассердится, если его разбудят.Понятно, — ответила я.Она подвинулась на деревянной скамье, освобождая мне место.— Он создан для своего собственного пути, — продолжала она.— Могу в это поверить.— Он не идет ни к кому, кроме меня…— Его мать… — начала я.— Ей не следовало иметь детей. Такие люди… убегающие в Лондон… По-моему, им не надо было иметь детей.— Наверное, — согласилась я.Флора кивала и смотрела на тутовый куст.— Там ничего нет, — сказала она.— Где?Она кивнула в сторону куста:— Что бы они ни говорили… Однако, мы не должны этого касаться.— А почему бы и нет? — поинтересовалась я, делая все возможное, чтобы понять, о чем она говорит.Однако я тотчас же сообразила, что сказала что-то не то. Она повернулась ко мне и с лица ее исчезло то спокойствие, которое было на нем, когда я пришла.— Нет, — возразила она. — Там ничего нет. Вы не должны… Это было бы не правильным. Вам не следует…— Ладно, — согласилась я. — Не буду. Вы часто сидите здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41