При наших с вами «нежных» отношениях это будет не так уж сложно. Я скажу всем, что возвращаюсь домой.
– Что за чушь! – воскликнул Кент, хотя найденное ею решение казалось идеальным. – Какой муж позволит молодой жене покинуть его после первой же ссоры? Более того, поплывет себе дальше, в то время как она останется ждать обратного парохода? Я уже понял, что вам глубоко безразлично мнение окружающих на ваш счет. Но я не могу себе этого позволить. От моих поступков зависит не только моя репутация, но и репутация всей моей семьи. Кое-кто из пассажиров знает моих нью-йоркских партнеров. Представляете, какие пойдут слухи?
Делия улыбнулась: этот человек обвинял ее в безрассудстве, но был не в состоянии видеть будущее дальше чем на шаг!
– Ну хорошо, допустим, мы доберемся в виде супружеской пары до самого Нью-Йорка. А что потом? Даже если бы я испарилась, едва ступив со сходней на пристань, вам все равно пришлось бы пережить немало неприятных минут.
– Хм… – Он открыл рот и снова закрыл, доказывая тем самым правоту ее слов. – Ну, я… что-нибудь придумаю…
Это прозвучало жалкой отговоркой. Раздался звук колокола, зовущего на ужин, – и он с готовностью вскочил.
– Поговорим потом!
– Да уж, придется, – согласилась Делия, продолжая улыбаться.
Этот раунд она, безусловно, выиграла. Впрочем, он был не последний.
* * *
Переступая порог каюты, Кентон угрюмо размышлял над тем, что за затмение нашло на него, обычно такого рассудительного. Его аргументы в споре были просто-напросто нелепы! Но других у него не было. Сказать по правде, он понятия не имел, как будет выкручиваться.
Он снова и снова повторял себе, что надо разрубить этот гордиев узел, пока не поздно, но снова и снова мысленно разводил руками: как? К тому времени на его совести будет почти месяц лжи, и внезапный разрыв покажется окружающим еще более странным, чем теперь.
К тому же совесть нашептывала, что за месяц может случиться многое. Как ни раздражали Кентона жизненные взгляды Делии, он не мог не признать ее красоты и очарования. Возможно, через месяц он просто не в силах будет ее отпустить!
– Вы все молчите, – заметила его «жена», когда они уселись на свои места за столом.
Они прибыли в обеденный салон одними из первых – большая часть публики не спешила покинуть залитую солнцем верхнюю палубу.
– Мне нужно многое обдумать, – хмуро ответил Кентон.
Он устыдился недавних мыслей. Что значит «не в силах будет ее отпустить»? Отпустит как миленький! Да, она хороша собой, но совершенно не его тип женщины. Вот Каролина вполне в его вкусе. У них общее происхождение, один и тот же круг знакомых, одинаковые взгляды и кругозор. Более того, их матери – давние и хорошие подруги, потому-то помолвка сама собой разумелась задолго до того, как Кентон созрел и сделал Каролине предложение. Вообще говоря, это могло произойти и позже, если бы не настойчивое желание матери обручить его до отъезда в Калифорнию. Ну и что же? Все к лучшему! Каролина будет как раз такой женой, какая нужна человеку с его общественным положением.
Но что, если до нее дойдут слухи о Делии? Как он объяснит случившееся? Только теперь с величайшей неохотой Кентон признал, что план мисс Гилли с самого начала отличался здравым смыслом, в отличие от предложенного им. Нужно было найти в себе мужество признаться в розыгрыше и дать авантюристке шанс затеряться в третьем классе. С таким богатым воображением, как у нее, она без труда состряпала бы весьма правдоподобное – и трогательное – объяснение, которое устроило бы всех, даже Шарпа, Истона и прочих. Может, еще не поздно…
– В чем дело? Сообразили наконец-то, что я с самого начала была права?
Повернувшись, Кентон обнаружил, что Делия разглядывает его с нескрываемым удовольствием. Она что же, читает мысли? Или по его лицу все видно?
– И не надейтесь! – отрезал он с единственной целью – убрать это самодовольное выражение с ее лица.
Когда оно исчезло, он ощутил мстительное удовлетворение, но лишь на миг. Теперь на ее первоначальном плане он сам поставил жирный крест.
– Я не позволю вам выставить меня на посмешище ни сейчас, ни в Нью-Йорке!
– Вы справитесь и без моей помощи, – произнесла она с неожиданным гневом, от которого ярко засверкали ее зеленые глаза. – Это участь любого упрямца!
– Не ваше дело, какой я, понятно?
Стоило словам вырваться, как Кентон ужаснулся. Он никогда в жизни не повышал голоса на женщину и никогда не вел себя так грубо. Куда подевалось умение владеть собой при любых обстоятельствах, которым он так гордился? События этого дня словно превратили его в иного человека!
Рассудком Кентон сознавал, что должен сейчас же, немедленно признать свою ошибку и уговорить Делию публично объясниться. Это было просто необходимо сделать до того, как они окажутся ночью наедине в одной каюте.
Он открыл рот… и тут появились Истоны. Вот и опять он упустил свой шанс!
Ужин прошел в еще более оживленной обстановке, чем обед. Чувствуя себя друг с другом непринужденно, все горели желанием поделиться впечатлениями. Новобрачные хором щебетали о чудесной погоде, о красоте и величии бескрайних далей, о бодрящем морском воздухе.
– У меня разыгрался такой аппетит, что становится не по себе, – призналась Вирджиния Берч.
А уж у меня-то! – сказал ее муж и подмигнул остальным. – Правда, боюсь, его не утолить обедом.
Его брови многозначительно поднялись. За столом раздался дружный смех. Вирджиния потупилась и порозовела.
Это замечание спровоцировало целый ряд рискованных шуточек со стороны джентльменов, в то время как леди старательно изображали оскорбленную невинность. Кентон тоже что-то изображал, по мере сил участвуя в веселье, на деле же ему было весьма неловко. Если Делия и разделяла его смущение, то умело это скрывала.
Когда с десертом было покончено, Роберт Паттерсон оглядел остальных и благодушно вздохнул:
– Полагаю, ни один из нас не задержится сегодня в салоне для карточной игры.
Его жена, Адди и Вирджиния захихикали. Делия лишь улыбнулась краешками губ. Это несколько улучшило настроение Кентона: он терпеть не мог женского хихиканья.
– Не рано ли удаляться на покой? – спросил он так непринужденно, как только мог. – Еще и солнце не село. Может, составим вчетвером партию в вист?
К его невыразимому облегчению, джентльмены выразили согласие, а леди удалились в другой угол салона, чтобы всласть поболтать, расположившись в удобных креслах. Кентон понимал, что обеспечил себе лишь короткую передышку, но рад был и этому.
– Значит, вы познакомились в Сакраменто, – уточнил Энзел Истон примерно через четверть часа, когда игра уже шла своим чередом. – Я там бывал и кое-кого знаю. Как звали вашу жену в девичестве?
На долю секунды Кентона охватил ужас, потом он вспомнил, что эта брешь в его сведениях уже заполнена, и приятно улыбнулся.
– Оделла Гилли. Отца ее звали Мерфи. Видите ли, они родом не из Калифорнии, а из Огайо. Перебрались в те места во времена золотой лихорадки, в сорок девятом.
– Как и я! – оживился Истон. – Впрочем, что за ерунда – как почти все! Раньше я жил в Нью-Йорке и хорошо помню вашу семью. Она всегда считалась очень влиятельной.
Поскольку с этого момента беседа перешла на Нью-Йорк, Кентону удалось расслабиться и собраться с мыслями для игры. Но позже он вспомнил, что Делии грозит обвинение в убийстве и что, по-видимому, ему стоило бы утаить ее фамилию. Он выругал себя, с прискорбием сознавая, что никуда не годится в качестве сообщника.
Когда шар солнца нырнул в океан, Кентон начал поглядывать в сторону болтающих леди. Губы у Делии, как и у остальных, все время пребывали в движении. Невольно приходило в голову, что она вовсю расцвечивает ту скудную информацию, что получила от него. Кентон не удержался от вздоха. Похоже, дорога назад была окончательно закрыта.
– Роббер! – с торжеством объявил Роберт Паттерсон, выкладывая на стол карты. – Самое время. Я не против закончить игру. А вы, джентльмены?
Поскольку Кентон не сумел выразить должного энтузиазма, Билли Берч хмыкнул и покачал головой:
– Я все забываю, что Брэдфорд обвенчался немного раньше нашего – аж на целых два дня! Его можно вычеркнуть из списка новобрачных. Взгляните-ка, он уже не горит желанием как можно скорее вкусить радостей супружества.
Кентон приложил все усилия, чтобы хохотать так же громко, как и остальные, как если бы услышал донельзя забавную шутку. Он поднялся вместе со всеми. Увидев это, дамы тотчас бросились к мужьям, словно и они не могли дождаться, когда разойдутся по каютам. При этом они перешептывались и хихикали самым раздражающим образом. Делия шла последней. Встретившись взглядом с Кентоном, она вдруг залилась краской.
Только тут ему пришло в голову, что эта ночь может стать не только самой тягостной, но и самой интригующей, самой занятной ночью в его жизни.
Глава 5
Утихла к ночи пенная волна,
И облаков рассеялась стена,
И бриз морской стал легким, как зефир…
О, как прекрасен был подлунный мир!
Сэмюэл Тейлор Колридж. Сказание о старом мореходе
Она не справилась со своими эмоциями – второй раз за день! Делия поняла это не только по тому, как горели ее щеки, но и по изумленному взгляду Кентона. Без сомнения, он был до глубины души поражен тем, что матерая авантюристка (а именно таковой он ее и считал) может покраснеть, как девчонка. Но что поделаешь? Оставалось только отвернуться и по возможности уйти в тень, чтобы остальным не бросился в глаза румянец на ее щеках. Не то чтобы кто-нибудь мог усмотреть в этом странность – ведь новобрачной и пристало краснеть при каждом нескромном намеке, – просто было невыносимо так себя выдавать.
– Все в порядке? – осведомился Кентон, едва за ними закрылась дверь каюты.
Все еще пылая румянцем, Делия тем не менее вынуждена была повернуться. К несчастью, она стояла лицом к иллюминатору, а значит, и к закату, отсвет которого только добавлял краски ее лицу.
– Вам не безразлично, в порядке ли я? Вот уж ни за что не поверю! – отчеканила она и тотчас пожалела о своей резкости. – Да, все в порядке.
Но его лицо уже замкнулось и окаменело.
– Вам доставляет удовольствие раздражать меня, не так ли, мисс Гилли? Это вредит нам обоим в равной мере. Перед ужином я был почти готов принять ваш первоначальный план, то есть публично признаться в розыгрыше и пойти дальше каждый своим путем. Знаете, почему я этого не сделал? Вы так и лопались от самодовольства.
– Так вот что вас остановило! – засмеялась Делия. – Вы, случайно, не такого же мнения, как Роберт Паттерсон, который презирает женский разум? Вам невыносима мысль о том, что женщина может оказаться более дальновидной, чем вы? Как же вы добились успеха в делах, обладая столь косным мышлением?
– Косным, вот как? – Казалось, сейчас Кентон разразится сердитой тирадой, но он отвернулся, справляясь с собой. – Кроме вас, никто никогда не считал меня косным, – сказал он спокойнее. – Наоборот, меня относят к тем, кому по душе передовые идеи. Иначе фирма давно бы прогорела…
– Вот это новость! – воскликнула Делия, не оставив без внимания последнюю фразу. – Значит, вы кое-как перебиваетесь? Так вот почему вас так волнует мнение каждого напыщенного индюка!
Несколько минут длилось молчание, во время которого Кентон мерил ее оценивающим взглядом.
– Что ж, слово не воробей, – сказал он наконец. – Вы неразборчивы в средствах, но всегда держите ухо востро. Признаюсь, наша компания испытывает определенные затруднения и спасти ее могут только вливания новых вкладчиков. Несколько джентльменов здесь, на борту, изъявили желание стать таковыми. Уронив себя в их глазах, я погублю фирму.
– Значит, положение дел таково, что вы нуждаетесь во мне куда больше, чем я в вас. – Лицо его исказила гримаса гнева, и Делия откровенно усмехнулась. – Припоминаю, в каком восторге был этот ваш Шарп, узнав, что вы обзавелись супругой.
– И все же это не значит, что я в вас нуждаюсь! – резко возразил Кентон. – И нечего представлять дело так, словно вы устроили этот спектакль мне во спасение. Вы думали только о себе, а теперь мне приходится как-то выкручиваться из безвыходной ситуации.
– Ну вот, я и говорю, что вы во мне нуждаетесь… теперь.
Сказав это, Делия адресовала ему самую шаловливую из своих улыбок, как делала всегда, желая закрепить победу в споре, не обидев при этом своего оппонента. Вначале казалось, что ее уловка не достигнет цели: Кентон продолжал сверлить ее обвиняющим взглядом. Но она упорно улыбалась, кокетливо склонив голову, и мало-помалу в глазах его отразился отблеск этой улыбки.
– Ладно, будь по-вашему, – сказал он, слегка приподняв уголки губ. – Вам не занимать упрямства, мисс Гилли. Скажите, вам случалось уступать в споре? Ну хоть однажды?
– Разумеется, хотя я и не могу сейчас припомнить конкретного случая. – Неожиданный трепет где-то в глубине ее существа, порожденный упорным взглядом золотисто-карих глаз, заставил Делию снова напрячься и добавить с вызовом: – Думаете, мне по душе, что я победила в споре с вами? Ничуть! Ведь если я вам нужна, вы ни за что не позволите мне сойти в Панаме!
– Совершенно верно, – согласился Кентон, тоже посерьезнев. – Но если мы будем заодно, то к Нью-Йорку уж как-нибудь сумеем выбраться из этой ловушки. У нас для этого впереди достаточно времени.
Эти «мы» и «у нас» резко вернули Делию в настоящее, то есть к тому, что им предстояло провести ночь вдвоем в крохотной каюте. Ей привиделась долгая череда таких ночей вдвоем, и она нервно глотнула.
– Конечно, мы что-нибудь придумаем… – начала она таким тонким прерывистым голосом, что Кентон поднял удивленный взгляд.
Она сочла за лучшее умолкнуть, боясь, что снова вспыхнет румянцем. К счастью, он отвернулся к темнеющему иллюминатору.
– Смеркается. Надо же и поспать. Давайте лучше обсудим, как проведем эту ночь.
Делия еще больше смутилась. Ей показалось, что шея Кентона над белым воротничком потемнела, как если бы его тоже бросило в жар. Она ухватилась за эту мысль, радуясь, что он тоже способен испытывать неловкость, и сумела справиться с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36