Должна вам сказать — в этом уже нет секрета. Мы поженились, дорогие друзья! И живем вместе как муж и жена. Признаюсь, я был ошеломлен и на мгновение даже растерялся, не зная, что сказать. Элиот же, похоже, не был удивлен и выглядел так, словно он ожидал услышать нечто подобное. — Мои поздравления, госпожа Весткот, — произнес он. Он поцеловал (я теперь не могу называть ее мисс Рутвен, пусть дальше она будет просто Люси), поцеловал Люси в обе щеки и пожал руку Весткоту. — Поздравляю! — эхом отозвался я. — Мистер Стокер, — окликнула Люси, — надеюсь, вы не сердитесь? — Ну что вы, — сказал я. — Крайне рад за вас. Просто… удивляюсь, что вы скрыли это от меня. — Но, дорогой мистер Стокер, никто же не знал. — Почему бы и нет? Я был бы не против. Легкая тень пробежала по лицу Весткота. — Вы — да, — согласился он, пожимая руку жене, — но были и другие, мистер Стокер. — Ах так? — удивился Элиот. Он не мигая посмотрел на Весткота, затем на Люси. — Не могу поверить, что Артур стал бы возражать. — Он и не возражал, — ответила Люси. — Тогда почему такая секретность? — Помните, мистер Стокер, некоторое время тому назад несколько месяцев я сильно болела. — Да. Вы как раз у нас начинали. Жаль, что это отсрочило вашу карьеру. — И все же я пробыла тут достаточно долго, чтобы познакомиться с Нэдом. — Она очаровательно покраснела. — Когда я заболела, он стал моей сиделкой. Мое решение выйти за него замуж выковалось в эти долгие месяцы уединения. Мой брат… Вы совершенно правы, Джек, Артур не возражал. — Тогда отказываюсь понимать, в чем проблема. — Артура убили, Джек. Его убили еще до объявления о нашей помолвке. — Сожалею, Люси… Очень сожалею… — Знаю, Джек. — Вновь она погладила подвеску, свисающую с ее ожерелья, другой рукой крепче обнимая мужа. — После его смерти, как вы знаете, моим опекуном стал Джордж Моуберли. — Но все же… я не понимаю. Джордж всегда терпимо относился к мужчинам и обожал вас. Он бы тоже не возражал. — Нет… Но леди Моуберли возражала бы… — А, — кивнул Элиот. — Я мог бы догадаться… Но почему? — Почему она ненавидит меня? — с неожиданной страстностью прервала его Люси. — Не знаю, Джек, но это так. Вначале она была очень добра, она относится с добротой почти ко всем окружающим, но потом, когда я заболела, она даже не навестила меня — ни разу за все время, что я была больна. А когда я поправилась и она узнала о Нэде, Розамунда сильно охладела ко мне, даже рассердилась на меня. Она отказалась принимать его у себя в доме. — Что у нее было против вас? — спросил Элиот у Весткота. — Не знаю, — ответил тот. — Я никогда ее даже не видел. — Она враждебно относилась не к Нэду, а ко мне, — покачала головой Люси. — Очень странно, — задумчиво пробормотал Элиот. — Леди Моуберли произвела на меня впечатление очаровательной женщины. — Такое впечатление она производит на всех. Элиот нахмурился еще больше, смотря на юную пару, пожимающую друг другу руки. — Что ж, ее отпор расстроил вас обоих. Но имело ли это значение? Ведь опекуном был Джордж… — А богатой — леди Моуберли. И у нее в руках тесемки от кошелька. Джек, Джордж всегда был по уши в долгах, — легко улыбнулась Люси. — Он не стал бы рисковать всем и идти наперекор жене. — Что ж, — задумался Элиот. — Звучит разумно. — Угу, звучит, — согласилась Люси. — Как видите, выбора у нас не было. Нам надо было втайне пожениться. Мы ждали почти два года. И так любили друг друга, что не могли ждать больше ни дня. — Ну, конечно же! — Элиот взглянул на Весткота. — А как насчет вас, сэр? Вашим родителям известно? — Мой отец в Индии, — сказал Весткот, помедлив. — Пока не было возможности известить его. Но придет время, и я его извещу. Элиот склонил голову набок и стал похож на коршуна, наблюдающего за полевой мышью. — А ваша мать? — медленно поинтересовался он. Весткот поперхнулся. — Мать моя… — начал он, но голос его сорвался, и он прокашлялся. — Мать моя, к сожалению, умерла. Люси придвинулась к нему и сжала его руку. Весткот уставился прямо перед собой. — Она исчезла примерно два года тому назад. Их в Гималаях похитили туземные племена. Тело моей сестры так и не нашли, а мать бросили непогребенной на горной дороге. Она была совершенно обескровлена, и горло ее было перерезано. Ужасно, доктор Элиот. Ужасно! — Сожалею, — проговорил Элиот. — Простите меня за расспросы. Мне не следовало лезть не в свое дело. — Вы не могли этого знать. — Да, — сказал Элиот. — Не мог. — Вообще, — продолжал Весткот, глядя в глаза жены, — именно боль моей потери сблизила меня с Люси. Вы, кажется, старый друг ей, доктор Элиот, и знаете, конечно, что она сирота и отец ее тоже исчез, был убит. Прости меня, дражайшая Люси, что я затрагиваю такую тему, но ведь из-за этого мы здесь. Люси встретила его пылкий взгляд, но не ответила. — Люси! — У Весткота был почти отчаявшийся вид. — Ты ведь скажешь мне, не так ли?.. — Он повернулся к нам. — Ей угрожает какая-то опасность. Ее отца убили, выкачали из него всю кровь, как из моей дорогой матушки. Брат ее в прошлом году разделил ту же судьбу. Этого достаточно… Достаточно, чтобы говорить о проклятии — проклятии над семейством Рутвенов… А теперь у Люси какие-то тайные страхи, но она не говорит о них со мной, хоть я ее муж и готов погибнуть за нее! Люси продолжала пристально смотреть ему в глаза. — Дорогой мой, — прошептала она, — я ошибалась, что скрывала это от тебя. Она погладила его по кудрявым волосам, нежно поцеловала и повернулась к нам. — Нэд совершенно прав, — проговорила она. — Я видела нечто ужасное. — Она показала на Элиота. — Он знает что именно. Лицо Элиота оставалось бесстрастным, но я заметил, что глаза его настороженно засверкали. — Вы рассудили верно, Джек. Это я написала леди Моуберли, что Джорджа, возможно, убили. Элиот пожал плечами. — Это было просто! — Он взял письмо с туалетного столика Люси, и я узнал то письмо, что он писал сегодня утром. Элиот перевернул листок бумаги. — Видите, Люси, пудра! На вашем письме леди Моуберли были точно такие же следы. Весткот в изумлении уставился на Люси. — Ты писала ей, этой… — От возмущения он не мог подобрать нужного слова. — Но, Люси, зачем? Люси оглядела комнату и, оправив юбку, села. Я приготовился уйти, чувствуя, что она готова сделать какое-то заявление для узкого круга, но она подняла руку и попросила меня остаться. — Хочу, чтобы вы поняли, почему недавно я была столь расстроена, мистер Стокер. И особенно последние несколько дней. Знаю, со мной было нелегко. Но я боюсь не за себя, дорогой мои! — обратилась она к мужу. — Ты действительно думаешь, что я скрыла бы такое от тебя? Нет, Нэд, никогда. Но я боюсь, ужасно боюсь за Джорджа Моуберли. Элиот распрямил свои длинные пальцы. — Ах, да, Джордж… — Он снова сжал пальцы и опустил на них подбородок. — Так, значит, его убийство… Расскажите, что вы видели. — Убийство?! — вскричал я. Элиот медленно кивнул. — Если я правильно понял, Люси, вы стали свидетелем убийства? — Думаю, да! — проговорила Люси, поглаживая подвеску-амулет. — Только думаете? — нахмурился Элиот. — Я не видела трупа, Джек. Он приподнял бровь: — Интригующе… Так что именно вы видели? — Он стоял у окна. — Где? — Оно выходит на Бонд-стрит. Я проходила там пару дней тому назад. Накануне мне приснился сон… о смерти моего брата и о том, что Джорджу угрожает та же ужасная участь. Я знаю, это звучит глупо, Джек, но на меня сильно повлиял этот кошмар, он был очень похож на правду. Я даже послала Джорджу письмо, где описала свой сон, но потом решила — к сожалению, очень поздно, — что письма недостаточно. Мне надо было с ним повидаться. — Отлично, но почему на Бонд-стрит? — Там есть ювелирная лавка. Ее содержит старый слуга Джорджа. Когда мои отношения с леди Моуберли ухудшались, я часто встречалась там с Джорджем. — Какой дом? — Девяносто шесть. Элиот записал и жестом велел Люси продолжать рассказ. Она все еще поглаживала подвеску, но голос ее уже не колебался и звучал отчетливо: — Было довольно поздно. Мы усердно репетировали. Когда я подъехала к «Хэдли», так называется ювелирная лавка, то увидела, что она закрыта. Я отступила от двери, оглядывая верхний этаж дома, — там находились комнаты мистера Хэдли с женой, и я хотела посмотреть, не пробивается ли оттуда свет. Но окна были темны, и я уж было повернулась, пошла назад по улице, как вдруг заметила движение этажом ниже. Я увидела силуэт человека за оконным стеклом. Он заметил меня, шатаясь подошел и прижался лицом к стеклу. Он был смертельно бледен, и глаза его смотрели ужасным взглядом, но это был Джордж! Никакого сомнения, это был он. Он, очевидно, звал меня, но чьи-то руки оттащили его от окна, и кто-то попытался заткнуть ему рот тряпкой. Джордж высвободился, и я увидела, что подбородок. у него весь в крови, но затем ему ко рту снова прижали тряпку, и он рухнул. Огни погасли, и больше ничего не было видно. Я все стучала и стучала в дверь, что вела к этажам над лавкой, но никто не отзывался. Тогда я позвала полисмена. — Минутку, прошу вас, — поднял руку Элиот. — Вы все время стояли у дверей? — Да, — ответила Люси. — Никто не мог выйти незамеченным? — Нет. — И другого выхода в доме нет? — Нет. Элиот кивнул: — Отлично. Это очень важное обстоятельство… Так, говорите, вы позвали полицейского? — Да, — промолвила Люси, и глаза ее засверкали. — Я рассказала ему, что видела. Он довольно вежливо выслушал меня, но подумал, видимо, что я истеричка, ибо в действиях его не было никакой спешки. И, когда он. допрашивал меня, я почувствовала сомнение в его голосе. Мы, однако, подошли к лавке «Хэдли», и, пользуясь куском проволоки, он открыл дверь. Оттолкнув его, я бросилась вверх по лестнице, ко второй двери, подергала за ручку, но дверь была заперта. Я крикнула, чтобы полисмен пошевеливался, однако тут заскрежетал засов, и дверь отворилась. Слуга, — я говорю «слуга», но голос его, когда он заговорил, показался мне голосом джентльмена, — спросил, чем он может мне помочь. На мгновение я окаменела — глаза слуги были непередаваемо жестоки, как у гремучей змеи, изо рта у него дурно пахло, так отвратительно, словно он напился химикалиев. Он вновь спросил, что мне угодно, но к этому времени я опомнилась и проскочила мимо него в надежде застать убийцу врасплох. Впрочем, комната, куда я ворвалась, была пуста, — никаких следов насилия или кровопролития, воплощение безмятежной роскоши. Только фрак, небрежно брошенный на высокую спинку кресла, казался здесь лишним. Никаких признаков зверского убийства. Мне стало стыдно за свое глупое поведение. Полисмен, который подошел к нам, придерживался того же мнения. Он рассказал слуге о том, что я видела, но даже не пытался придать моей истории правдоподобие. Широкая улыбка расползлась по лицу слуги. «Боюсь, что хозяина нет, но хозяйка здесь, — произнес он низким и каким-то шипящим голосом. — Если хотите, я могу спросить у нее, не совершала ли она недавно убийство!» Он гадостно захихикал, и все его тело затряслось, заизвивалось в восторге. Он повернулся и, поманив полисмена, провел его через дверь. Я осталась в передней одна. Несколько минут спустя дверь отворилась, и вошла женщина. Как я могу описать ее? Она была в прекрасном платье из красного бархата с большим декольте. Черные волосы длинными прядями спадали на плечи. Лицо ее было так прекрасно, что больно было на него смотреть. Я почувствовала к ней какое-то странное притяжение. В ней было нечто… какая-то сила… ошеломляющая привлекательность. Люси закрыла глаза и некоторое время ничего не говорила. — Но она, она наполнила меня ужасом, — прошептала наконец Люси. Голос ее ослаб. — К тому времени, — продолжила она несколько отстраненно, — я начала сомневаться, видела ли я вообще что-нибудь. Но, Джек, когда вошла эта женщина, я поняла: то были не галлюцинации. Я на самом деле узрела нечто ужасное. И потом, когда я получила письмо леди Моуберли, — голос ее прервался, она нахмурилась и покачала головой, — я осознала… осознала… — Осознала что? — нетерпеливо спросил Элиот. — Женщина, с которой я встретилась, была той самой, которая преследовала леди Моуберли. — Люси посмотрела на Весткота и на меня. — Леди Моуберли видела ее… она вломилась к ней в дом. — Но почему вы так уверены, что это та самая женщина? — Письмо… ее описание… Помните, леди Моуберли не смогла толком описать взломщицу? По ее словам, это было самое необычное лицо, которое она когда-либо видела… Так вот, я ощутила то же смятение. Как я уже сказала, Джек, лицо ее было прекрасно… О, как прекрасно! Но в глазах читались опасность, колдовство, зло, величие… Как описать все это? Не могу. Просто не могу… Она сжала руку в кулак и поднесла к губам, терзаясь тем, что не может определить, что именно она увидела. — Я чувствовала, как она… совращает, меня, — тихо прошептала Люси. — Да, совращает… В конце концов, с большим усилием мне удалось оторвать от нее взгляд… В комнате воцарилось долгое молчание. Элиот скрестил руки на груди и прислонился к стене. — В Лондоне много поразительных женщин, — заявил он. — Нет, Джек, я вам еще не все рассказала. — Люси разжала пальцы и повернулась к нам. — Леди Моуберли видела второго человека — джентльмена-иностранца, смуглого, из Индии или Аравии. — Ага, — сразу оживился Элиот. — Вы тоже видели похожего человека? — Да. Полисмен вернулся в холл и сообщил, что обыскал всю квартиру, но не нашел никаких следов борьбы, не говоря уже о трупе. Он извинился перед хозяйкой дома и предложил, чтобы мы с ним ушли. И тут на лестнице послышались шаги. Кто-то поднимался по лестнице… — Поднимался? — прервал ее Элиот. — Да, — кивнула Люси. — Вы уверены? — Абсолютно. — Простите, — пробормотал Элиот, — продолжайте, пожалуйста! — Через парадную дверь вошел джентльмен. Он был в вечерней одежде, хотя без фрака, но я так поняла, что это его фрак брошен на высокую спинку кресла. Он выслушал рассказ полисмена об увиденном мною и очень удивился, а потом мы ушли. У меня не было никаких причин подозревать его в чем-то. И лишь когда я получила письмо леди Моуберли, мои страхи подтвердились. Джек! Я видела Джорджа там, наверху! Я видела, как его убили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54