Аттер вопросительно заглянул ему в лицо.
– О чем это ты?
Уолкер нервно оглядел комнату.
– Говори же, сынок. Мы здесь в полной безопасности.
Уолкер еще раз сглотнул.
– Вы знаете об этих евреях в Лос-Анджелесе? Которых пришили?
Молчание.
– Это я сделал. Я – тот самый Убийца с крестом.
Аттер долго смотрел ему в глаза. Его улыбающиеся губы сложились в жесткую гримасу. Почувствовав, что тишина за его спиной стала угрожающей, Уолкер смутился. Он заставил себя улыбнуться.
– Так ты и есть тот самый герой? – мягко спросил Аттер.
Уолкер кивнул.
– Да. Да, это я.
Аттер быстрым шагом отошел от стола и остановился у плаката с изображением концлагеря, повернувшись спиной к Уолкеру и к остальным, и принялся рассматривать фотографию. Уолкер смотрел ему в спину и пытался понять, что же произошло. Чувство покоя и удовлетворенности, владевшее им мгновение назад, ушло словно вода сквозь сито.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Даже дети притихли, глядя во все глаза.
Наконец раздался голос Аттера.
– Тебе не удалось обмануть меня ни на минуту, – сказал он, не оборачиваясь.
– Что? – спросил Уолкер с застывшей на лице улыбкой.
Аттер обернулся.
– Я сказал, тебе не удалось обмануть меня ни на секунду.
Уолкер потряс головой, словно желая вытряхнуть пыль из ушей.
– Я не пони...
– Но, готов поклясться, остальных ты сумел обвести вокруг пальца, а? – крикнул Аттер, обращаясь к своим людям. – Я готов спорить, вы попались на удочку этого иуды, поверили тому дерьму, что он тут наговорил.
В мозгу Уолкера закружился вихрь, и он никак не мог собраться с мыслями.
– Прошу вас, я...
– Кто ты такой? – заорал Аттер с перекошенным от ненависти лицом. – Кто тебя подослал? ФБР? Департамент правопорядка? А может быть, ты один из наемных шпиков Джерри Кана?
– Мистер Аттер, тут какая-то ошибка...
– Впрочем, ладно. Можешь не отвечать. Я и так знаю, что ты из ФБР. Мне лишь хотелось посмотреть, станешь ли ты продолжать молоть эту чепуху. Когда ты вошел в дверь, я уже знал, что ты из ФБР. Мне известно, что ты побывал здесь три дня назад, получив задание внедриться в ядро нашей группы.
Уолкер растерялся. Он был настолько вне себя, что его губы шевелились, не издавая ни звука.
– Если ты и твои приятели думаете, будто у Джесса Аттера нет друзей в верхах, то вы глубоко заблуждаетесь. Нашу деятельность одобряют очень многие люди. Многие из них занимают высокие посты. И они шлют мне предупреждения! – воскликнул Аттер. – Предупреждения о том, что ко мне подосланы ищейки, собирающие информацию для того, чтобы покарать Джесса Аттера и помешать ему исполнить священную миссию. Уберите отсюда этого иуду, любящего евреев! Чтобы я его больше не видел!
Сильные руки сгребли Уолкера и вытащили его из кресла.
– Что я сделал? – завопил Уолкер. – Что я сделал?
– Прекрати строить из себя невинную овечку! – гневно произнес Аттер. – Какое тебе дали задание? Что ты мне должен был пришить? Заговор? Убийство?
– Прошу вас, скажите, что я такого сделал? – воскликнул Уолкер.
Аттер подошел поближе.
– Я тебе скажу, что ты сделал, – тихо прошипел он. – Ты опять недооценил Джесса Аттера. И тут ты крупно ошибся. Я с самого первого дня знал, кто этот лос-анджелесский герой. Я знал это даже раньше. Я планировал его действия. Я постоянно с ним общаюсь. Я отдавал ему приказы, ты, ренегат! Я отдавал ему эти чертовы приказы!
– Это неправда! – Уолкер бросился на Аттера, и Тини нанес ему короткий жесткий удар по почкам. Уолкер всхлипнул и упал на колени. Симпатичная женщина ударила его в пах, и Уолкер, корчась и извиваясь, растянулся на полу.
К нему подошел Аттер.
– Неужели ты думаешь, что такой вот Убийца с крестом мог действовать в Южной Калифорнии и чтобы я не знал о каждом его шаге? Ты вошел сюда в тот самый момент, когда я рассказывал своим людям о последнем его сообщении. Ты здорово ошибся, легавый! Вышвырнуть отсюда эту дрянь!
Тини и другой здоровенный парень проволокли Уолкера по полу к двери. По пути ему досталось еще несколько пинков. Один из детей плюнул ему в лицо. Вытащив Уолкера на залитый жарким солнцем двор, громилы швырнули его из патио на пыльную землю.
– Уноси отсюда свою задницу, ты, – процедил Тини, и громилы вернулись в дом.
Лежа в пыли, Уолкер перевернулся. При каждом ударе сердца его спину и крестец пронизывала острая боль. Он поднялся на ноги и, шатаясь, поплелся назад к двери.
– Это неправда! Неправда! – крикнул он. По его щекам катились слезы.
Из патио вышли Тини и его приятель. Тини держал в руках автомат М-16.
– Если ты еще способен соображать, то сейчас же унесешь подальше свою задницу, сынок, – рявкнул Тини.
– Но это неправда! – крикнул Уолкер. – Неправда!
Он сделал еще один нетвердый шаг, и Тини дал очередь из автомата. Вокруг Уолкера поднялись облачка пыли, неторопливо рассеявшиеся в воздухе.
– Я сказал тебе: мотай отсюда! – медленно проговорил Тини. – А ну-ка вали!
Уолкер стоял, всхлипывая и глотая слезы. В маленьких окошках штаб-квартиры показались лица людей, выглядывавших наружу.
– Это неправда! – негромко воскликнул Уолкер.
Тини спустился из патио, встал напротив него и молниеносным движением своих мясистых рук плашмя ударил прикладом автомата по незащищенному животу Уолкера. Тот повалился на колени, схватившись за живот. Он судорожно хватал воздух, и при каждом вдохе его подбородок ударялся о грудь.
Он поднял голову и посмотрел на Тини.
– Это неправда, – проговорил он сдавленным голосом, почти стонал.
Тини навел дуло автомата на щеку Уолкера чуть ниже его правого глаза.
– Хочешь подохнуть? – спросил он Уолкера.
Уолкер проглотил застрявший в горле комок.
– Да, – прошептал он.
На несколько секунд пустыня, казалось, затаила дыхание и замерла в неподвижности. Затем на двор неуклюже опустился большой, уродливый ворон. Тини отвел ствол винтовки от лица Уолкера.
– Вали отсюда, сынок, – мягко проговорил он. – Пусть твоим страданиям положит конец кто-нибудь другой.
Тини отступил назад и ткнул пальцем в сторону стоящих автомобилей.
– Давай иди!
Уолкер зарыдал. Он закрыл лицо руками и, плача раскачивался, стоя на коленях.
Тини жестом подозвал своего напарника. Они взяли Уолкера за руки и, подтащив его к краю выжженного солнцем пустынного дворика, спустили его по склону по направлению к импровизированной стоянке. Уолкер остался лежать там, где упал, и продолжал плакать, уткнувшись лицом в пыль.
– Заводи свою тачку и мотай отсюда, пока у тебя есть такая возможность! – крикнул сверху Тини.
Двое громил двинулись к дому.
Через некоторое время Уолкер поднялся, залез в фургон и двинулся в путь по дороге, петлявшей среди побуревших холмов.

8.15 вечера

Свет был по-прежнему погашен.
Натан Сэперстейн по кличке Нэтти, подогнал белый «корниш» к западному концу улицы Сансет, нырнул в подземный гараж ресторана «Ле Парк», с визгом затормозил и сунул ключи от машины одетому в красную куртку дежурному по имени Грегорио.
– Добрый вечер, мистер Сэперстейн. Вы оставляете машину надолго?
Сэперстейн улыбнулся ему, и Грегорио послал ему в ответ куда более приветливую улыбку.
– Полагаю, мне придется задержаться на ужин, Грегорио. Несколько часов машина мне будет не нужна. Присмотри за ней повнимательнее.
– Конечно, мистер Сэперстейн, – заверил его юноша и, облизнув губы, прыгнул в кресло водителя.
«Вот нахальный паршивец!» – весело подумал Нэтти.
Прежде чем открыть блестящие хромированные двери ресторана, Нэтти, по своему обыкновению, осмотрел себя в установленном справа от входа голубоватом стекле. И, как обычно, остался доволен увиденным: низкорослый, похожий на гнома, он тем не менее выглядел весьма импозантно и был безукоризненно одет. Натан Сэперстейн уже очень давно смирился со своим полутораметровым ростом, точнее – с нехваткой такового. Он понял, что сила человека, его возможности и общественное положение практически не зависят от физических данных. Вот и сегодня, когда Нэтти Сэперстейн вошел в зал суда, помощники окружного прокурора, которые выступали в качестве защитников футбольной команды, лишь сглотнули слюну и потупили глаза. Нэтти поломал карьеру не одному многообещающему молодому человеку, разнося в клочья обвинения, казавшиеся ошеломленному противнику совершенно неопровержимыми. Молодые прокуроры бросали жребий, кому в очередной раз выступать против Нэтти. Его называли сторонником строгой дисциплины, и это определение нравилось Сэперстейну. Оно свидетельствовало о неукротимой свирепости, и богатому клиенту, пожелавшему иметь в своим арсенале столь грозное оружие, приходилось выкладывать немалые деньги. В желающих недостатка не было. Нэтти Сэперстейн был ходячей легендой Лос-Анджелеса – города, полного легенд. Проще говоря, он был лучшим адвокатом города по уголовным делам. Точка. Если вы убили жену или зарезали любовницу, если вас застукали на таможне и нашли в чемодане с двойным дном пару ключиков, если вы растратили имущество компании на удовлетворение низменных желаний, если вы сделали что-то подобное и при этом богаты, то, возможно, вам придет на ум фамилия Сэперстейн. Мафиози, кинозвезды, торговцы наркотиками – все они прибегали к дорогостоящим услугам Нэтти Сэперстейна. Ходили слухи, что Джон Де Лорен обратился было в его контору, но там у него создалось впечатление, что Нэтти ему не по карману. Несколько лет назад произошел нашумевший случай, когда престарелая суперзвезда, узнав о том, что ее юная мужеподобная протеже из Италии путается также и с ее малолетним сыном, позвонила Нэтти и заручилась его поддержкой, а лишь потом вошла в соседнюю комнату и пристрелила мерзавку. Прежде чем действовать, она хотела быть уверенной в том, что Сэперстейн возьмется представлять ее интересы в суде. Нэтти, разумеется, не опровергал, не подтверждал эти слухи.
Нэтти внимательно оглядел себя в голубом окне и улыбнулся. Кое-кто утверждал, что он позаимствовал стиль одежды у писателя Томаса Вулфа; другие утверждали прямо противоположное. Нэтти хранил по этому поводу молчание. Сегодня он надел легкий костюм-тройку ванильного цвета, темно-синюю рубашку с белым воротником, голубой галстук и фетровую шляпу, цвет которой идеально подходил к костюму. К каждому костюму Нэтти подбирал шляпу соответствующего цвета. Это был его стиль. Десятки лет назад Нэтти понял, что, когда ты работаешь адвокатом в Голливуде, следует одеваться эффектно – это вселяет в клиента уверенность.
Из-под шляпы на узкие плечи Нэтти ниспадали тщательно уложенные седые волосы. Мода восьмидесятых диктовала возврат к коротким прическам, но звезда Нэтти вспыхнула в конце шестидесятых, когда он, хорошенько подумав, принял решение отрастить длинные волосы. И теперь, то ли из самолюбия, то ли из суеверия, он отказывался обрезать их. К тому же молоденькие мальчики обожали длинные волосы. Нэтти наклонился поближе к своему отражению и поправил напомаженные кончики усов наподобие велосипедного руля, придав им идеальную симметричность. Усы были частью его стиля, к тому же молоденьким мальчикам они тоже нравились.
Удостоверившись в том, что его внешность безукоризненна, Нэтти открыл дверь ресторана и вошел внутрь.
Метрдотель Генри ринулся ему навстречу с масленой улыбкой на губах.
– Месье, ваши гости уже здесь. Я усадил их за ваш столик.
– Да, я знаю, спасибо. Чем будешь потчевать на ужин, Генри?
– Морские окуни очень хороши, мсье Сэперстейн...
Столик Нэтти – кабинет в дальнем углу у задней стены – был к его услугам каждый вечер за исключением воскресений. По воскресеньям ресторан «Ле Парк» был закрыт. За столом Нэтти не имел права сидеть никто другой, даже если хозяин обедал в другом месте. Проходя по залу, завсегдатаи – на лицах многих из них можно было безошибочно прочесть их национальность – махали ему рукой и здоровались. Нэтти приветствовал их сухой улыбкой. Он вошел в свой кабинет вслед за ослепительно красивым юным блондином с такими голубыми глазами, что они казались нарисованными. Нэтти прижался к юноше и, сунув под стол руку, положил ладонь на его ногу и легонько стиснул пальцами его мужские сокровища. Юноша улыбнулся и сдвинул колени.
– Нэтти, йа так много хотель сказать тебе, – произнес он с отчетливым берлинским акцентом.
– Так рассказывай же, – улыбнулся Нэтти, принимая стакан мартини, принесенный официантом.
– Сегодня Эллен гадаль мне по картам. – Юноша просиял и кивнул безвкусно одетой молодой женщине, сидевшей напротив. – И карты биль такой кароши!
Нэтти вовсе не был женоненавистником. Просто они были ему не нужны – разве что в качестве клиентов. В таких случаях он мог быть галантным, словно змей-искуситель. Сидевшее напротив несчастное создание было безвредной фантазией Эрика и забавляло его в дневные часы.
– Что сказали кароши карты, Эллен? – спросил он.
Эллен была бледная, массивная женщина, одетая в свободного покроя платье черного цвета. Ее глаза были щедро подведены черной тушью. Желая произвести на приятелей глубокое впечатление, Эллен признавалась, что она – колдунья.
Эллен таинственно улыбнулась.
– Карты сулят нашему Эрику удачу, – мягким голосом проговорила она, шевеля пунцовыми губами.
– Про ту роль, Нэтти. Роль в кино, куда я ходиль экзаменоваться. Я говориль тебе, что имею кароши данные.
Нэтти пригубил мартини.
– Это чудесно.
– Я готофф взять ту роль, Нэтти. Я ее знаю. Карты биль очень благожелателен. Верно, Эллен?
– Очень, очень.
Нэтти улыбнулся ей.
– Мне вышла пиковая дама, – сказал Эрик. – Эллен говориль, пиковая дама никокта не прихотит. Правда, Эллен?
– Никогда.
– Эллен сказаль, клиенты хорошо заплатиль бы за карты, который мне выпали.
– Карты сулят великое будущее, – сказала Эллен. – Успех в делах. Удачу. Гармонию. Счастье.
– Это очаровательно. – Нэтти открыл черный ониксовый портсигар и, вынув длинную сигарету, прикурил ее от золотой зажигалки.
– И любоффь, – добавил Эрик, улыбаясь ему. – Карты предсказали про романтический, страстный любоффь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71