– В его голоса зазвучала скорбь. – Ты была права – я оказался слеп, как последний идиот! Теперь ты имеешь полное право презирать меня…
Эсме приложила палец к губам Йена, словно преграждая путь потоку слов:
– Я не могу презирать тебя – не могу и не хочу! Я люблю тебя! – Она подтвердила свои слова горячим поцелуем.
– И все-таки, – робко улыбнулся он, – я был не совсем не прав, когда считал тебя соблазнительницей! Ты жутко соблазнительная женщина, Эсме!
– Да, любимый, да… – Эсме погладила его небритую щеку. – Но будь спокоен – я навсегда останусь соблазнительницей только для тебя.
Последняя фраза прозвучала уже невнятным бормотанием – устав от полного событиями дня, Эсме погрузилась в сон.
Глава 18
Лорд Уинтроп вздрогнул, когда его груди вдруг коснулась чья-то рука, но тотчас же вспомнил, кто находится в постели рядом с ним. Пробудившись, он полежал еще с полчаса в надежде снова заснуть, но сон не шел к нему. Осторожно, чтобы не разбудить подругу, он выскользнул из-под одеяла и опустил босые ноги на пол, а потом еще с минуту стоял неподвижно, любуясь нагим телом блаженно улыбавшейся во сне Эсме. Пробормотав что-то и прижав к себе подушку, она поменяла позу, свернувшись калачиком, и он, глядя на нее, тоже улыбнулся. С неожиданной нежностью Йен поправил сбившееся одеяло. Один раз он уже просыпался и ходил за теплой водой и полотенцем, чтобы отереть от крови ноги Эсме. Несмотря на то, что он все делал крайне осторожно, она все-таки проснулась, и они снова занимались любовью.
Вспомнив об этом, Йен вдруг почувствовал, как опять начинает возбуждаться. Во второй раз Эсме отдалась ему с такой страстью, словно никогда и не противилась этому. Судя по всему, она никогда не перестанет удивлять его какой-нибудь новой гранью своего характера. Но пожалуй, самой восхитительной из этих граней была та, что открылась ему этим вечером.
Впрочем, во сне Эсме снова выглядела невинной девушкой, а ее юное лицо с полуоткрытыми губами казалось почти детским. Если бы Йен на себе не испытал страсть Эсме этой ночью, сейчас, глядя на нее, он решил бы, что перед ним самая целомудренная женщина на свете.
Отыскав в шкафу свой халат и надев его, он еще раз кинул взгляд на спящую Эсме, а затем, спустившись в библиотеку, зажег лампу, налил себе преизрядный бокал бренди и погрузил свое могучее тело в огромное кожаное кресло.
Ему по-прежнему не давала покоя его ошибка. Как мог он поверить всем этим отвратительным сплетням об этой чудесной девушке?! Если бы он уже в постели не столкнулся с неопровержимым доказательством ее девственности, то, пожалуй, до сих пор продолжал бы в них верить! Надо же оказаться таким ослом! Впрочем, главным, что дезориентировало его, были, – пожалуй, не сплетни – он ведь отлично знал им цену, – а то, с какой хитростью Эсме переоделась сначала сиамкой, а потом сиамцем-переводчиком – и все лишь для того, чтобы достичь своих целей. Подобная изобретательность была полностью в духе Кэролайн, вот он и решил…
Кэролайн! Вспомнив о ней, Йен едва не застонал. Разве можно сравнить мотивы действий Эсме с дьявольской изощренностью когда-то влюбившей его в себя красавицы? Переодевание девушкой-сиамкой было весьма невинной ложью, а переодевание Леком – всего лишь вынужденным шагом ради спасения собственной свободы. Увы, после горького опыта с взбалмошной Кэролайн Йен уже привык смотреть на всех женщин как на прожженных интриганок… А ведь никто из его окружения не верил в эти гнусные сплетни! Преподобный Тэйлор всегда стремился доказать невинность Эсме, да и Гарольд тоже пытался раскрыть Йену глаза на то, что он и сам должен был видеть в первую очередь…
Йен в отчаянии обхватил голову руками. После всего случившегося достоин ли он Эсме, этой столь незаурядной женщины? Не каждая смогла бы с такой смелостью и изобретательностью бороться за свое достоинство, за то, чтобы избежать брака с нелюбимым человеком. А он до последнего времени только и делал, что всячески унижал эту гордую, независимую девушку! И все же, несмотря ни на что, она продолжала любить его…
Нет, теперь уж он ни за что не потеряет ее. Он сделает все, что в его силах, чтобы загладить свою вину, и в первую очередь завершит то, что начал, лишив Эсме девственности, – женится на ней.
Перед мысленным взором-Йена одна за другой начали сменяться радужные картины – Эсме в роскошном вечернем платье рядом с ним на каком-нибудь дипломатическом приеме и она же в восхитительной наготе распростертая на постели; Эсме, носящая под сердцем его ребенка… Каким же все-таки идиотом он был до сих пор, не доверяя единственной женщине, которая, став его женой, наполнит всю его жизнь смыслом и очарованием… Но сейчас он, слава Богу, прозрел – и правда, лучше поздно, чем никогда…
Йен сжал кулаки. Если бы только он тогда не поверил в нелепые россказни этого болтуна Годфри! Но ведь, в конце концов, сплетня о том, что Эсме – любовница Раштона, была распущена не Годфри – этот пустоголовый тип лишь пересказал то, что слышал от таких же сплетников, как он… Но кто же тогда пустил эту сплетню первым, кому вдруг понадобилось опозорить невинную девушку безо всякой на то причины? Или причина все-таки была?
Поставив на стол недопитый бокал, Йен решительно встал и, поднявшись наверх, взглянул на часы. Время не такое уж позднее – всего лишь полночь, и Годфри скорее всего все еще находится там же, где был и – вчера в это же время, – в гостиничном баре. Теперь только нужно найти его и добиться от него всей правды, даже если для этого придется его пытать!
Йену потребовалось всего несколько минут, чтобы одеться, но у кровати Эсме он снова замешкался. Стоит ли будить ее, чтобы сказать, куда он пошел? Пожалуй, все-таки нет. Она спит так крепко, что скорее всего не проснется до утра, а значит, вообще не заметит его отсутствия.
Наклонившись, Йен нежно коснулся губами ее щеки.
– Я скоро вернусь, любимая! – прошептал он ей в ухо.
Эсме улыбнулась сквозь сон. Улыбка ее была такой невинной, что Йен еще сильнее укрепился в своем желании разузнать, кто же первым пустил эту гадкую сплетню.
Спустившись вниз, он обнаружил Прасерта, ужинавшего в столовой в компании одной из девушек-служанок. Сказан ему, куда идет, Йен покинул дом и едва ли не бегом устремился к гостинице.
Годфри действительно оказался там, где он ожидал его найти, – в одной руке у гуляки был бокал с виски, другой он сжимал веер из пяти игральных карт.
– Старик! – заорал Годфри на весь зал. – Черт побери, ты как раз вовремя – нам для игры не хватает еще одного партнера…
– Мне сейчас не до карт, – сурово произнес Йен, даже не поздоровавшись с присутствующими. – У меня к тебе серьезный разговор…
– Так пусть твой разговор подождет до завтра, – поморщился атташе. – Не хотелось бы бросать игру – сегодня мне чертовски везет…
– Боюсь, этот разговор не терпит отлагательства. – Йен взял бокал из руки Годфри. – Я хочу покончить с этим делом раз и навсегда, и так уже все зашло слишком далеко, а в результате страдал невинный человек…
– Какой еще человек? Черт побери, Йен, не будь ты таким занудой! Сел бы лучше, поддержал компанию…
– Послушай, – лицо посла сделалось мрачнее тучи, – если ты сейчас же не пойдешь со мной, я расскажу твоим дружкам, как именно ты жульничаешь в игре!
– Хорошо, хорошо, будь по-твоему… – нехотя пробубнил Годфри. – Надеюсь, разговор не затянется надолго?
– Я тоже на это надеюсь. У меня вовсе нет желания торчать здесь с тобой, тем более что я мог бы провести эту ночь в гораздо более приятной компании.
Годфри ухмыльнулся, видимо поняв, что он имеет в виду. Йен готов был убить его за это, но все же постарался взять себя в руки. Выбрав одинокий столик подальше, они сели.
– Я хочу знать, – сурово произнес посол, – кто и, главное, почему пустил сплетню о том, что Эсме Монтроуз – любовница Раштона.
Подозрительно покосившись на него, Годфри поцокал языком:
– Ты хочешь сказать, что наконец получил доказательства и это неправда? Поздравляю, старик!
Руки Йена сжались в кулаки.
– Послушай, Годфри, – начал он, – я прощаю тебя лишь потому, что ты мой старый друг. Но если ты еще раз начнешь распространять мерзкие слухи о моей невесте, даже не удосужившись проверить, правдивы они или нет, считаю своим долгом предупредить: ты об этом сильно пожалеешь!
– Невесте? – На минуту у атташе отвисла челюсть, но затем лицо его расплылось в улыбке. – Черт побери, старик, это нужно отметить! Человек, шампанского!
– Не надо шампанского. Я, разумеется, собираюсь отпраздновать это, но позже. Сейчас меня интересует лишь одно – кто распустил эту чертову сплетню!
Годфри пожал плечами:
– Но я, кажется, уже говорил тебе: насколько мне известно, тут замешан Лоренс. Для чего ему это понадобилось? А черт его знает – должно быть, просто для шутки…
– И ты болтал тоже просто для шутки, даже не думая, что своим длинным языком губишь репутацию невинной девушки?
Годфри передернул плечами:
– При чем тут я? Даже папаша Монтроуз верит в эти слухи, иначе не стал бы выдавать дочь за Майклза…
– Я полагаю, – прищурился Йен, – тот, кто пустил сплетню, добивался именно этого – чтобы девушка не смогла выйти замуж. К тому же я сомневаюсь, чтобы Раштон стал рассказывать своему секретарю небылицу о том, что Эсме – его любовница. Ее отец – близкий друг Раштона, и подкладывать ему такую свинью…
Годфри усмехнулся:
– Извини, старик, но ты ведь сам купился на эту басню! Эсме сто раз уверяла тебя, что невинна, и что же – ты поверил ей?
Лицо Йена помрачнело.
– Да, приятель, – произнес он, – это была страшная ошибка. Но, во-первых… кое-какие обстоятельства моей прошлой жизни заставляли меня смотреть на некоторые вещи предвзято, а во-вторых, я был слишком зол, и это мешало мне мыслить спокойно и взвешенно. Но теперь, чтобы загладить свою вину, я обязательно должен узнать истину!
– Что ж, – изрек Годфри, – разгадка, полагаю, проста. Если ты не веришь, что сплетню придумал Раштон, тогда остается Лоренс – это он клятвенно уверял меня, что у его хозяина с мисс Монтроуз бурный роман!
Губы Йена скривились.
– Разумеется, – поспешил добавить Годфри, – этот негодяй должен быть примерно наказан за распространение ложных слухов!
–. Не пойман – не вор. – Йен почесал затылок. – Сперва нужно еще доказать, что сочинитель сплетни действительно Лоренс.
Годфри угодливо улыбнулся – в этот момент он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Тогда мы снова возвращаемся к вопросу о том, почему была распущена сплетня, – медленно произнес он. – Я лично не представляю, зачем это нужно Лоренсу. Насколько мне известно, до сих пор он ничего не имел ни против девушки, ни против ее отца…
– Тогда, возможно, его заставил кто-то другой. Но кто? У тебя есть какие-нибудь предположения?
– Не думаю. Хотя, впрочем…
– Что? – насторожился Йен.
– Видишь ли, Лоренс – заядлый игрок. Что, если он проиграл кому-то крупную сумму денег и тот, кому он должен, заставляет его…
– А кому именно он должен, тебе известно?
– Да, причем от самого Лоренса. Этот горе-игрок как-то говорил мне, что срочно нуждается в деньгах, и предлагал провернуть некую сомнительную махинацию, чтобы наварить денег. Слава Богу, у меня тогда хватило ума, чтобы отказаться. Должен он, почитай, едва ли не половине Бангкока – мне, Раштону, кое-кому из купцов, включая, кстати, того, за которого Эсме собиралась замуж…
– Майклза? – удивился Йен.
– Ну да, Майклза. Ты полагаешь, сплетню распустил он? Вряд ли, старик. Сам посуди – зачем ему позорить девушку, на которой он собирается жениться? А намерения у него, судя по всему, серьезные – этот тип сватался к ней уже дважды…
С минуту Йен сидел задумавшись.
– Вот в том-то и дело, – проговорил он наконец, – Девушка дважды отказала Майклзу. Не кажется ли тебе, что он решил отсечь остальных женихов, чтобы у Эсме просто не осталось выбора?
– И для этого заставил Лоренса распустить известный нам слух, обещая простить ему долг? Так ты полагаешь, старина?
– Единственное, что меня здесь смущает, – поморщился Йен, – это нелепость положения самого Майклза. Жениться на девушке, о которой ходят подобные сплетни и которая к тому же презирает тебя? Этот Майклз, судя по всему, полнейший идиот, если рассчитывает получить Эсме таким путем! Но идиот он или нет, я этого так не оставлю и достану его хоть из-под земли! Он должен быть и будет наказан!
– Что ж, – Годфри вальяжно откинулся в кресле, – тут я с тобой солидарен. Этого типа давно пора…
Обличительный пассаж атташе был прерван неожиданным образом.
– Лорд Уинтроп! Лорд Уинтроп! – Кто-то у входа пытался разглядеть Йена среди присутствующих.
Обернувшись, посол заметил в дверях Прасерта, а рядом с ним малорослого китайца, Вонга – человека, которого он нанял, чтобы следить за Ченом.
– Вижу его, – произнес Вонг. – Спасибо, приятель, ты свободен.
Китаец направился к столику Йена. Прасерт последовал за ним.
– Кто это? – спросил атташе, глядя на подошедших.
– Не важно, – поспешно ответил Йен, – теперь ты свободен и можешь вернуться к своим картам. Договорим завтра.
– Что ж, – Годфри пожал плечами, – хотя мне не терпится узнать, как тебе удалось уломать эту недотрогу…
Но Йен уже не слушал болтовню приятеля – все его внимание переключилось на Вонга.
– Возвращайся домой, Прасерт, – скомандовал он и, когда сиамец удалился, взяв Вонга под руку, вышел с ним на улицу.
– Что вы делаете? Я кажется, ясно сказал вам: никто не должен знать, что мы с вами знакомы! – Это были первые слова, с которыми он обратился к китайцу.
– Не время соблюдать конспирацию, сэр, – нимало не смутившись, ответил тот. – Мистер Чен, за которым вы мне велели следить, сейчас сидит в компании какого-то подозрительного типа – возможно, того самого, которого вы разыскиваете.
– Как, здесь, в Чингмэе? – удивился Йен. – Странно. Напарник Чена не стал бы так светиться!
– Разумеется, сэр, я не могу быть уверен, что это точно тот человек, которого вы ищете, но у него европейская внешность, и он говорит по-английски… Если мы с вами поторопимся, то, возможно, еще застанем их вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48