– Видите ли, мистер Майклз пугает меня… сама не знаю чем. К тому же я не люблю его. Возможно, вам это трудно понять – у вас, китайцев, браки обычно заключаются родителями, но у нас, европейцев, все не так… Во всяком случае, мои отец и мать – я это знаю точно – женились по любви!
– Отчего же, я вполне могу понять… Кстати, о вашей матери: я заметил, что ни вы, ни другие почему-то ни разу не упоминали ее в разговорах – только вашего отца… Почему?
Столь откровенное любопытство Чена показалось Эсме бестактным.
– Моя мама умерла. – Тон, которым она произнесла эту фразу, словно просил избавить ее от дальнейших расспросов. Чен как будто хотел прибавить что-то еще, но передумал.
Вновь воцарившаяся тишина казалась Эсме невыносимой, но, к счастью, она продлилась недолго. За спиной ее словно призрак возник Йен – это произошло так неожиданно, что Эсме даже вскрикнула:
– Черт побери, ты меня напугал! Я-то думала, вы все ушли на охоту…
Лишь после того, как Эсме произнесла эти слова, до нее дошло, что не стоило, пожалуй, в присутствии Чена обращаться к лорду Уинтропу на ты, да к тому же так фамильярно…
– Почему я не на охоте? – Посол улыбнулся. – Этот же вопрос я хотел бы задать моему секретарю! – Голос его звучал беспечно, но стальной блеск в глазах заставил Эсме насторожиться.
– Я не люблю охотиться, ваше сиятельство, – ответил Чен, – и надеялся, что мисс Монтроуз составит мне компанию…
– Вынужден разочаровать тебя, друг мой. Как раз сейчас я собираюсь пригласить мисс Монтроуз на прогулку в лес.
– Как – в лес? – удивилась Эсме. – Но я тоже не люблю охоту!
– А. я и не зову тебя на охоту. Я хочу преподать тебе несколько уроков самообороны и научить управляться с ножом.
Удивление Эсме росло с каждой минутой.
– Разве ты еще не поняла, – Йен прищурился, – что тебе не мешало бы уметь защищаться от типов, подобных Хенли?
Эсме вовсе не хотелось, идти с Йеной в лес, но оставаться с Чеком ей хотелось еще меньше. К тому же если ей предстоит жить в этом жестоком мире совсем одной, то, возможно, когда-нибудь навыки, преподанные Йеном, она и впрямь сможет применить на деле!
– Что ж, ты прав, мало ли что еще может случиться! – Эсме поднялась с кресла. – Только одно условие, Йен…
– И какое же?
– Обещай не смеяться надо мной, если на первых порах у меня будет не все получаться.
– Обещаю. – Губы посла чуть изогнулись в улыбке. – Обещаю, как бы неуклюжа ты ни была! – Он взял ее под руку.
– Погоди… Есть еще одно условие.
– Что на этот раз?
– Обещай, что не будешь целовать меня.
– Хорошо. Клянусь могилой моей матери и призываю Чена в свидетели!
Негодуя на Йена за его вечную несерьезность, Эсме тем не менее отправилась с ним на берег и даже разрешила поддерживать ее за талию – впрочем, потому лишь, что нога ее еще побаливала и ходить без посторонней помощи ей было сложно.
– Скажи-ка мне, красавица, о чем так увлеченно разговаривал с тобой Чен? – поинтересовался Йен, как только они отошли от парохода на достаточное расстояние.
– Ну, он спрашивал, кого ты подозреваешь в краже бумаг…
Йен нахмурился:
– И что ты ему сказала?
– Что ничего не знаю об этом.
– И все? Больше Чен не задавал никаких вопросов?
– Нет, не все. Еще он спрашивал про моих родителей…
– А. почему он вдруг ими так заинтересовался?
– Понятия не имею! Хотя… – Эсме напрягла память. – Помнишь, ты упоминал о том, что Чен устраняет тех, кто по его милости попал под подозрение, обставляя их смерть как самоубийство? Так вот, с тех пор я все время думаю о своей матери…
– Ничего не понимаю! Она-то здесь при чем?
– Дело в том, что смерть матери вроде бы была самоубийством – об этом сказал мне отец. Он даже показал мне предсмертную записку, написанную ее рукой… Тем не менее, я все равно в это не верю! Зачем было моей матери убивать себя? С какой стати?
– Ты полагаешь, что знаешь о ней все? Родители порой умеют хорошо скрывать от детей свои секреты!
– То же самое, почти слово в слово, мне говорил отец, но я все равно не верю. В записке было сказано, что она любит другого человека, но… Мама всегда любила только отца. Она никогда не предала бы его, это на нее совсем не похоже!
Йен прищурился:
– А твой отец, он тоже не верит в измену жены?
– Он-то как раз верит. Но никакой измены быть не могло!
– Это ты так думаешь. Мистер Монтроуз, конечно же, хорошо все проверил.
Эсме на мгновение задумалась. Возможно, Йен прав, и она просто привыкла идеализировать свою мать? Нет, не может быть! Ее мать не была на это способна. Кто угодно, только не Рене Монтроуз!
– И все-таки я не верю, – настойчиво проговорила она. – Уверяю тебя, моя мать была незаурядной женщиной!
– Иногда люди оказываются способны на самые неожиданные поступки…
«Что верно, то верно! – подумала Эсме. – Взять хотя бы моего отца: мне всю жизнь казалось, что я хорошо знаю его, и вдруг в одночасье он совершенно изменился. Раньше мне раз решалось все, а теперь он вдруг решил держать меня в ежовых рукавицах… Или, может быть, мне лишь казалось, что я его знаю?»
Погруженная в свои невеселые мысли, Эсме не заметили, как они вышли на полянку, похожую на ту, где на нее нашел Хенли. Это сразу заставило ее выйти из забытья – в памяти снова ярко ожили события того злополучного утра…
Она покосилась на посла. Тот пристально наблюдал за нем, словно знал, о чем она думает. Хотя эта способность Йена проникать в ее мысли, догадываться о любом ее настроении по-прежнему раздражала Эсме, на этот раз она решила сдержаться.
– Ну что ж, – громко произнес он, – начнем?
Эсме кивнула.
Взяв руку девушки, Йен вложил в нее рукоятку кинжала, сделанную из слоновой кости и украшенную изящной резьбой. Кинжал был так тяжел, что Эсме едва не уронила его. Впрочем, возможно, причиной тому была не тяжесть, а то, что в кинжале Эсме узнала то самое оружие, которым был убит Хенли. Она вдруг живо представила окровавленный кинжал, торчащий из его спины…
– Извини, дорогая, – Йен словно прочитал ее мысли, – я мог бы предложить тебе какой-нибудь другой из своих кинжалов, но этот самый легкий из всех, какие мне удалось найти. Я думаю, ты вполне сможешь носить его в кожаных ножнах, прикрепленных к ноге.
– Ты что, даришь его мне?
– Разумеется, дарю! У меня есть другие, и я могу себе купить еще кинжал, если понадобится. Просто я хочу, чтобы ты чувствовала себя защищенной…
– Ну да, сейчас опять начнешь говорить, что несешь за меня ответственность и все такое… – поморщилась она.
– В общем-то ты права. – Он пристально посмотрел на нее, и Эсме поежилась. И почему это взгляд Йена всякий раз заставляет ее напрягаться?
– Так начинаем или нет? – с вызовом спросила она.
– Начинаем!
Встав за спиной Эсме, Йен правой рукой взял ее за запястье, левую же положил ей на талию, словно она уже много лет была его женой или любовницей и обнимать ее для него было делом привычным.
Эсме невольно подобралась.
– Не напрягайся, – скомандовал он. – Ты не сможешь как следует владеть кинжалом, если тело у тебя будет как деревянное!
Она постаралась расслабиться, хотя от близости этого мужчины у нее перехватывало дыхание. Вскоре, однако, она уже не вспоминала о своей неловкости – Йен оказался прекрасным тренером, и урок целиком захватил ее, заставив забыть обо всем остальном. Ее учитель отдавал ей резкие, отрывистые команды, словно она тоже была мужчиной; он манипулировал ее рукой, показывая, как надо наносить тот или иной удар, так что, в конце концов, у Эсме начало болеть запястье. Посол не скупился на похвалу, если ей что-то удавалось, но беспощадно критиковал ее, когда она совершала промахи.
Девушка снова и снова направляла нож в стволы деревьев, в бревна, лежавшие на земле, и даже в землю, стараясь, чтобы он воткнулся. Ей казалось, что урок длился уже не один час; рука ее устала бросать нож, а от наставлений Йена болели уши… однако успехи были налицо.
– Ну что ж, неплохо для начала! – деловито резюмировал посол, когда совершенно обессиленная Эсме отбросила кинжал в сторону и рухнула на траву. – Но тебе надо еще много работать.
– Поработаю, Йен, поработаю! – с трудом выдохнула она. – Но только не сейчас – у меня уже все тело болит и в глазах темно!
Лорд Уинтроп огляделся вокруг и кивнул.
– Ты права, – проговорил он, – урок и так уже занял гораздо больше времени, чем я изначально планировал. Передохнем немного, и в обратный путь – скоро уже начнет темнеть!
– Я согласна, – пробормотала Эсме, массируя затекшее запястье.
– То, чем мы с тобой занимались сегодня, – это самое простое. Теперь тебе надо научиться вонзать нож в противника, – продолжил Йен. – Будь у тебя при нападении Хенли нож и умей ты с ним обращаться, моя помощь тебе вряд ли понадобилась бы. Нож, кстати, лучше всего направлять под ребра…
– Какой ужас! – Эсме поморщилась. – Не думаю, что я когда-нибудь смогу…
– Ты хочешь сказать, что, защищаясь, не стала бы убивать Хенли, даже если бы у тебя был нож?
Эсме вспомнила то отвращение, которое ей пришлось испытать, когда кок навалился на нее. В ту минуту она действительно убила бы его, если бы могла.
– Пожалуй, – кивнула она, – все-таки смогла бы.
– Вот и хорошо, – подытожил Йен, хотя Эсме не была уверена, что это действительно хорошо.
Расстегнув жилет, лорд Уинтроп извлек из-под него ремень с кожаными ножнами. Вложив в них подаренный Эсме кинжал, он подогнал ремень так, чтобы его можно было легко закрепить, и дотронулся до ноги Эсме.
– Не надо, я сама, – запротестовала она, но Йен быстро задрал ей юбки и пристегнул ремень к ноге. Вынув перочинный нож, он принялся обрезать лишнюю часть ремня…
– О нет! – воскликнула Эсме.
– Но почему? Будет болтаться, мешать.
– А вдруг ты потом захочешь снова взять ремень себе?
– Зачем? Я уже сказал – это подарок.
В самой фразе, а может быть, в тоне, каким она произносилась, Эсме почудился намек на то, что Йен собирается с ней расстаться, и она обиженно замолчала.
Тем временем Йен не спешил оправлять ей юбки: вместо этого он начал гладить ее ногу. Каждое его прикосновение заставляло Эсме вздрагивать, но она была не в силах противиться – не оттого что искушение было так уж велико, просто она слишком устала, и ей не хотелось шевелиться.
Наконец Эсме все же нашла в себе силы остановить руку Йена.
– Уже поздно, – прошептала она. – Нам пора возвращаться!
Вопреки ее ожиданиям Йен не стал спорить и помог ей подняться на ноги.
Весь обратный путь они прошли молча. Эсме опиралась на руку Йена, и его близость кружила ей голову, хотя она и не хотела признаваться себе в этом. Через несколько дней он отдаст ее Уильяму Майклзу, но сейчас ей это было безразлично, и она даже не ругала себя за это.
После своего внезапного разоблачения Эсме уже не могла, не вызывая подозрения, расспрашивать членов команды о причинах аварии: те и так уже считали себя посрамленными, ибо, несмотря на то что они довольно много общались с Леком, ни у кого из них не возникло ощущения, что этот парень на самом деле женщина, целых две недели ими командовала женщина, и, разумеется, сиамцы сочли это для себя унизительным. Эсме продолжала исполнять работу переводчика, и матросы слушались ее, как прежде, но теперь она постоянно ощущала возникшее между ними напряжение.
Впрочем, во всем этом был еще и другой момент: полагая, что Эсме, возможно, не единственный тайный агент посла, сиамцы качали побаиваться Йена. Во всяком случае, если кто-то и заплатил им за то, чтобы они устроили аварию, последствия ее они устранили в два счета, и на следующий день после Рождества пароход, весело дымя трубой, уже продолжал свой путь. Теперь для Эсме дни пролетали быстро, один за другим. Как и обещал посол, его уроки по-прежнему продолжались. Йен настаивал на том, чтобы Эсме овладела искусством защиты в совершенстве, и каждый день по нескольку часов она посвящала тому, чтобы научиться обращаться с кинжалом с требуемым мужеством и хладнокровием. Правда, теперь эти уроки проходили не на лесной поляне, а на пароходе; палуба качалась постоянно, и это мешало сосредоточиться, но Эсме понимала, что ей, возможно, придется обороняться и в таких условиях. Чтобы она никого не поранила, вместо кинжала Йен дал ей костяной нож для разрезания бумаги.
Уроки продолжались по многу часов, пока все тело Эсме не начинало ломить от усталости. Йен же, казалось, совершенно не чувствовал утомления. В конце концов она научилась мгновенно выхватывать кинжал из ножен, перехватывать руку противника, узнала, какие места на теле человека наиболее уязвимы. Йен порой наполовину в шутку, наполовину всерьез говорил ей, что она уже научилась так ловко обращаться с оружием, что ему не хотелось бы встретиться с ней на узенькой дорожке…
Наконец настал день прибытия. Эсме стояла на палубе, когда на другом ее конце появился Йен.
– Я думаю, красавица, – заявил посол, подходя к ней вплотную, – на какое-то время тебе лучше снова переодеться Леком.
– Но зачем? – удивилась она.
– А зачем лишний раз привлекать к тебе внимание? Я обсудил этот вопрос с отцом Тэйлором. Он считает, что это лучший способ не вызвать подозрений, когда мы прибудем в порт. Если ты снова облачишься в эту мешковатую робу, закроешь глаза очками и будешь ходить ссутулившись, на тебя никто не обратит особого внимания. Можешь даже не гримироваться и не утягивать грудь…
И тут Эсме решилась наконец задать вопрос, который в последнее время мучил ее больше всего:
– А что ты собираешься делать со мной дальше?
– Мой план таков: когда мы сойдем с парохода, Годфри отвезет тебя в гостиницу и снимет тебе номер. Там ты проведешь ночь, а наутро снова «превратишься» в женщину. На следующий день мы сделаем вид, что я якобы случайно встретил тебя за обедом. Затем я постараюсь сделать все, что смогу, чтобы в консульстве тебе помогли подыскать место учительницы и позаботились о тебе, пока ты не обустроишься как следует. Надеюсь, возражений нет?
Эсме помотала головой: подобный расклад ее вполне устраивал. Если все сложится именно так, это предоставит ей большую степень свободы, и она наверняка сможет найти себе в Чингмэе работу по душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48