https://wodolei.ru/brands/Santek/
не нарывайся!
– Видишь ли, еще два года назад я согласилась стать председателем оргкомитета цветочной выставки. Неизвестно, кто придумал устроить ее в честь шестидесятилетия Женского клуба, но формально ответственность несу я. Ожидается более четырехсот участников, а мне, как обычно, придется готовить все в последний момент.
– По-моему, ты еще позавчера обо всем договорилась, – напомнил Уилл. Настаивать на своем практически бесполезно, но попробовать можно. Последние шесть месяцев они с женой не слишком ладили, а ее отказ лететь на конференцию вообще казался недобрым знаком. – Когда начинается этот цирк? В понедельник? Ты же изведешь себя: представь, четыре адские ночи самокопания! Не разумнее ли на время забыть о делах и расслабиться?
– Я так не могу, – безапелляционным тоном проговорила Карен. – И хватит!
Тяжело вздохнув, Уилл стал смотреть, как слева над деревьями набирает высоту «Боинг-727».
Наклонившись вперед, Карен включила CD-плейер, «форд» тут же затрясся в такт шлягеру Бритни Спирс, а Эбби начала подпевать.
– Ну если есть желание, можешь взять с собой дочь, – будто нехотя уступила Карен.
– Мам, что ты сказала?
– Ты прекрасно знаешь: это невозможно! – раздраженно воскликнул доктор.
– Думаешь, не получится одновременно присматривать за малышкой и резвиться на поле для гольфа с дружками?
Уилл почувствовал, как грудь сдавила знакомая в последнее время тяжесть.
– Карен, это же только раз в год. Пойми: конференция носит политический характер, а я делаю основной доклад. Раз решил создать новый препарат, придется тесно общаться с представителями «Кляйн-Адамс», а поэтому...
– Можешь не объяснять, – хмыкнула супруга, – просто раз дорожишь своими обязательствами, научись уважать мои и не заставляй их нарушать.
Развернувшись, Уилл въехал в общую зону. Выстроившись аккуратными рядами, одно– и двухмоторные самолеты ждали на площадке перед ангаром: словно катера к причалу, их привязывали к утопленным в бетон кольцам, специальные подпорки фиксировали колеса. Стоило взглянуть на этих красавцев, и настроение стремительно шло на поправку.
– Ты сам советовал стать более открытой и общительной, – звенящим от напряжения голосом напомнила Карен.
– А вот я, когда вырасту, в Женский клуб вступать не буду! – заявила со своего сиденья Эбби. – Хочу стать пилотом.
– Разве не врачом? – уточнил Уилл.
– Летающим врачом!
– Летающий врач куда интереснее домохозяйки, – чуть слышно отметила Карен.
Взяв жену за руку, Уилл затормозил у своего «бичкрафт-барона»:
– Милая, ей всего пять. Когда-нибудь Эбби поймет, какую жертву ты принесла.
– Ей почти шесть, и иногда я сама ничего не понимаю...
Аккуратно сжав теплую ладонь, Уилл понимающе взглянул на Карен, затем вышел из машины, отстегнул ремни детского сиденья и поставил Эбби на бетонную площадку.
Десятилетний «барон» – само совершенство, неудивительно, что Уилл влюбился в него с первого взгляда и тотчас же купил. Два двигателя «континенталь», суперсовременная авиационная радиоэлектроника – Дженнингс не жалел ни времени, ни средств, чтобы сделать его максимально быстрым и безопасным, не хуже, чем «Гольфстрим-IV» какого-нибудь мультимиллиардера. Корпус белый с синими полосками, а на хвосте номер – Н-2УД. «УД» – дань собственному тщеславию, но Эбби страшно нравилось, когда диспетчеры объявляли по радио: «Ноябрь-два-Уганда-Джулиет». Летая вместе с отцом, девочка умоляла переименовать самолет в «Элиза-Джулиет».
Эбби побежала к «барону», а Уилл достал из багажника портплед и чемоданчик с образцами. Во время обеденного перерыва он уже приезжал в аэропорт, проверил стального любимца до последнего винтика и загрузил клюшки для гольфа. Когда муж отвернулся, чтобы выставить на бетонную площадку кейс с ноутбуком, Карен, подняв портплед и чемоданчик, понесла их в самолет. Кабина «барона» рассчитана на четверых, так что места более чем достаточно.
– Руки сегодня не болят? – как бы между прочим поинтересовалась она.
– Нет, – захлопывая дверь кабины, соврал Дженнингс. Руки не просто болели – их будто огнем жгло. При обычных обстоятельствах Уилл отменил бы полет и поехал на машине, однако сейчас слишком поздно, к Мексиканскому заливу иначе чем по воздуху не успеть.
Заглянув ему в глаза, Карен собралась что-то сказать, но потом передумала. Пока муж проводил предполетный осмотр, она помогла Эбби отвязать фиксировавший крыло трос. Удостоверившись, что все в порядке, Уилл повернулся посмотреть, что делает дочка. Лицо у Эбби мамино, а вот сложена крепко, в отца. Девочка обожала проводить время на аэродроме и помогать папе.
– Сколько лететь до побережья? – спросила Карен, встав рядом с мужем у левого крыла. – Минут пятьдесят?
– Ну если гнать, до аэропорта минут сорок. – Доклад Уилла в отеле-казино «Бориваж Билокси», запланированный на семь вечера, должен был открыть ежегодную конференцию Медицинской ассоциации Миссисипи. – Я решил немного сократить выступление, – признался Уилл, – совершенно незачем так подробно останавливаться на аневризме. Сразу после презентации позвоню. – Он показал на пристегнутый к поясу пейджер. – Пока буду в небе, пользуйся «Скайтелом» – новый оператор, покрытие практически стопроцентное.
– Как скажете, мистер Хайтек, – поддела Карен, давая понять: игрушки больших мальчиков ее не интересуют. – Так значит, я набираю сообщение и отсылаю как обычное почтовое?
– Да, правильно, у «Скайтела» отдельный сайт. Не захочешь разбираться – просто позвони в диспетчерскую, и они передадут сообщение.
– Пап, ну пап, – канючила Эбби, дергая отца за рукав, – после взлета помахаешь мне крылышками?
– Нужно говорить «помашешь»! Конечно, милая, специально для тебя! Так, девочки... кого целовать первой?
– Меня! Меня! – закричала дочка, но едва отец наклонился, отстранилась и что-то зашептала ему на ухо. Уилл кивнул и подошел к Карен.
– Она говорит: «Сегодня первый поцелуй нужен маме».
– Вот бы папа был таким же чутким, как дочка!
– Спасибо, что помогла с видеороликом, – поблагодарил Дженнингс, нежно обнимая жену. – Если бы не ты, меня бы на смех подняли!
– По-моему, тебя ни разу в жизни на смех не поднимали. – Голос Карен потеплел. – Как твои руки? Уилл, я серьезно!
– Не особо слушаются, – признался Уилл, – но терпеть можно.
– Ты пьешь лекарства?
– Метотрексат.
– И только? – недоверчиво переспросила жена. Метотрексат чаще всего используют при лечении злокачественных опухолей, однако в небольших дозах он помогает и при артрите, как раз в такой форме, как у Уилла.
– Ну, сегодня еще четыре ибупрофена выпил. И все, клянусь. Не волнуйся за меня. – Уилл прижал ее к себе. – Как приедешь, не забудь включить сигнализацию.
Карен покачала головой: на языке жестов это одновременно выражало тревогу и раздражение, а в одном из производных значений – любовь.
– Я никогда не забываю. Эбби, давай прощайся, папа опаздывает.
Девочка обняла отца, и тот, расчувствовавшись, поднял ее на руки. Позвоночник отозвался резкой болью, но Уилл вымучил улыбку.
– В воскресенье вечером вернусь, – обещал он, целуя дочку в лоб. – Позаботься о маме и не капризничай с уколами.
– Ты их лучше делаешь! Совсем не больно.
– Что за ерунда. Знаешь, сколько уколов мама в жизни сделала? Гораздо больше, чем я!
С трудом сдерживая стон, Уилл опустил девочку на землю и подтолкнул к матери. Эбби пятилась, не сводя глаз с отца, пока Карен не притянула ее к себе.
– Ой! – воскликнула жена. – Чуть не забыла: «Майкрософт» снова начинает дробить акции. Когда уходила, они на двадцать пунктов поднялись.
– Забудь про «Майкрософт»! – улыбнулся супруг. – Сегодня начинается эра рестораза. – Ресторазом назвали новый препарат, в разработке которого участвовал Уилл. Ему и посвящалась предстоящая презентация. – Через тридцать дней мы обеспечим Эбби Гарвард, а ты сможешь одеваться от-кутюр.
– Вообще-то я мечтала отправить ее в Браун, – нехотя рассмеялась Карен.
Шутка про школы родилась в те далекие дни, когда у Дженнингсов было так туго с деньгами, что поход за гамбургерами в «Уэндис» считался событием. Теперь элитные школы стали доступны, а Гарвард с Брауном навевали ностальгию по временам, которые в каком-то отношении были даже счастливее.
– Ладно, давайте, до воскресенья! – Уилл забрался в кабину, завел двигатели и сверил ветровой режим со сводкой службы информирования. Связавшись с диспетчерской вышкой, он помахал в плексигласовое окно и повел самолет к взлетной полосе.
– Милая, нам пора! – Подняв на руки упирающуюся Эбби, Карен пробиралась к «форду». – На улице жарко, а папу мы и из машины увидим...
– Но я хочу, чтобы он видел меня!
– Ну ладно! – уступила Карен.
Получив разрешение на взлет, Дженнингс отпустил тормоза и с ревом поднялся над прогретой солнцем взлетной полосой. «Барон» рвался в небо, будто освобожденный от пут сокол. Вместо того чтобы взять курс на юг, Уилл сделал разворот на посадку, таким образом оказавшись над черным «фордом-экспедишн». У машины стояли Карен и Эбби.
Поднявшись на сто восемьдесят метров, Уилл качнул крыльями, словно военный пилот, подающий сигнал войскам союзников.
– Смотри, мама, смотри, он крыльями машет! – радовалась стоящая на бетонной площадке малышка.
– Милая, прости, что в этот раз нам не удалось полететь с ним, – вздохнула Карен, сжимая плечики дочери.
– Ладно... – протянула девочка и взяла маму за руки. – Знаешь что?
– Что, дорогая?
– Мне тоже нравится составлять букеты!
Женщина улыбнулась, усадила дочку на сиденье и порывисто обняла.
– Да мы с тобой одной левой Гран-при выиграем!
– Конечно! – с жаром согласилась Эбби.
Карен села за руль, повернула ключ зажигания и, развернувшись, погнала «форд» мимо выстроившихся в ряд самолетов.
* * *
В двадцати пяти километрах к северу от аэропорта по узкому пригородному шоссе громыхал старый зеленый пикап с садовым трактором и двумя кусторезами в кузове. Пикап сбавил скорость, а у подножия лесистого холма притормозил рядом с почтовым ящиком из кованого железа. Тяжелую крышку украшала модель биплана эпохи Первой мировой, а чуть ниже надпись золотыми буквами: «Дженнингсы, Крукед-Майл-роуд, № 100». Затем пикап повернул налево и, громко дребезжа, пополз вверх по подъездной аллее.
На гребне холма, на почтительном отдалении от склона, стоял дом в викторианском стиле. Великолепного синего цвета с кремовыми наличниками и витражными окнами, он чуть ли не по-хозяйски оглядывал бескрайние лужайки.
Подъездная аллея оборвалась, но пикап проехал еще метров пятьдесят по пестрой жесткой траве до изящного кукольного домика. Точная копия настоящего, он стоял в тени высоких сосен и дубов, обозначавших конец безупречно аккуратного газона. Там пикап и остановился. Двигатель заглох, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь птичьим щебетом и мерным тиканьем работающего вхолостую мотора.
Водительская дверь распахнулась, и из кабины вылез Хьюи Коттон в промасленной коричневой спецовке, массивных очках и с искренним восхищением посмотрел на кукольный домик.
– Видишь кого-нибудь? – поинтересовался сидевший на пассажирском месте.
Прелестный домик будто заворожил великана.
– Джои, здесь как в Диснейленде!
– Лучше на настоящий дом смотри!
Хьюи неторопливо обошел кукольный домик и, застыв у голубоватой глади бассейна, уставился на задний фасад величественного здания. На первом этаже хозяева устроили гараж на четыре машины, но лишь два отсека оказались заняты: из одного выглядывала серебристая «тойота-авалон», из другого – белый нос прогулочного катера.
– В гараже симпатичная лодочка, – рассеянно проговорил Коттон и, склонившись над кукольным домиком, стал внимательно его разглядывать. – Интересно, а здесь есть гараж?
Пока Хьюи изучал кукольный домик, из пикапа выбрался Джо Хики. Новая рубашка от Ральфа Лорена и брюки от Томми Хильфигера вроде бы подходили по размеру, однако создавалось впечатление, что Хики в них неловко. Из-под левого рукава выглядывал грубо вытатуированный орел.
– Остолоп, на настоящий дом смотри! Первый этаж, третье окно с края, видишь? Вот куда тебе надо!
Выпрямившись, Хьюи взглянул на викторианский особняк.
– Ага, вижу... – Гигантская ладонь легла на кукольную веранду. – Эх, вот бы в этом доме пожить! Наверное, из таких окон мир совсем иначе выглядит!
– Ты не представляешь, насколько иначе! – Хики достал из кузова ржавый ящик с инструментами. – Давай сигнализацией займемся! – Он повел Хьюи в открытый гараж.
Через двадцать минут оба вышли из задней двери в мощенный булыжником дворик.
– Положи инструменты в пикап, – велел Джо, – а потом спрячься за кукольным домом. Как только хозяйка войдет и закроет дверь, сразу полезай в окно, понял?
– Да, совсем как в прошлый раз.
– В прошлый раз не было карликового Диснейленда! И с тех пор целый год прошел... Смотри, никаких задержек: услышал, как закрывают гараж, тут же тащи свою задницу в окно. Если, не дай Бог, нарисуются любопытные соседи и начнут задавать вопросы, скажи, что приехал стричь газоны. Дурачком прикинься... Хотя особых усилий прилагать не придется.
– Джои, не надо так говорить! – обиделся Коттон.
– Ну окажешься в нужное время у нужного окна – извинюсь.
– Хоть бы девочка попалась милая, – криво улыбнулся Хьюи, обнажая крупные желтые зубы. – И чтобы не очень испугалась, а то я всегда нервничаю из-за этого.
– Да ты настоящий Джон Диллинджер Джон Диллинджер – преступник, совершивший серию убийств и ограблений банков.
, верно? О Боже... Все, хватит болтать, иди прячься за домиком!
Хьюи пожал плечами и, громко шаркая, зашагал к обрамляющим дворик деревьям. Добравшись до кукольного дома, он обернулся, вяло взглянул на Хики и неуклюже сел на корточки.
Досадливо покачав головой, Джо вошел в дом через заднюю дверь.
* * *
Двигаясь на север по шоссе номер 55, Карен и Эбби во весь голос пели песни из «Звуков музыки» – любимого мюзикла девочки. Дженнингсы жили к западу от Аннандейла, в округе Мэдисон, штат Миссисипи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Видишь ли, еще два года назад я согласилась стать председателем оргкомитета цветочной выставки. Неизвестно, кто придумал устроить ее в честь шестидесятилетия Женского клуба, но формально ответственность несу я. Ожидается более четырехсот участников, а мне, как обычно, придется готовить все в последний момент.
– По-моему, ты еще позавчера обо всем договорилась, – напомнил Уилл. Настаивать на своем практически бесполезно, но попробовать можно. Последние шесть месяцев они с женой не слишком ладили, а ее отказ лететь на конференцию вообще казался недобрым знаком. – Когда начинается этот цирк? В понедельник? Ты же изведешь себя: представь, четыре адские ночи самокопания! Не разумнее ли на время забыть о делах и расслабиться?
– Я так не могу, – безапелляционным тоном проговорила Карен. – И хватит!
Тяжело вздохнув, Уилл стал смотреть, как слева над деревьями набирает высоту «Боинг-727».
Наклонившись вперед, Карен включила CD-плейер, «форд» тут же затрясся в такт шлягеру Бритни Спирс, а Эбби начала подпевать.
– Ну если есть желание, можешь взять с собой дочь, – будто нехотя уступила Карен.
– Мам, что ты сказала?
– Ты прекрасно знаешь: это невозможно! – раздраженно воскликнул доктор.
– Думаешь, не получится одновременно присматривать за малышкой и резвиться на поле для гольфа с дружками?
Уилл почувствовал, как грудь сдавила знакомая в последнее время тяжесть.
– Карен, это же только раз в год. Пойми: конференция носит политический характер, а я делаю основной доклад. Раз решил создать новый препарат, придется тесно общаться с представителями «Кляйн-Адамс», а поэтому...
– Можешь не объяснять, – хмыкнула супруга, – просто раз дорожишь своими обязательствами, научись уважать мои и не заставляй их нарушать.
Развернувшись, Уилл въехал в общую зону. Выстроившись аккуратными рядами, одно– и двухмоторные самолеты ждали на площадке перед ангаром: словно катера к причалу, их привязывали к утопленным в бетон кольцам, специальные подпорки фиксировали колеса. Стоило взглянуть на этих красавцев, и настроение стремительно шло на поправку.
– Ты сам советовал стать более открытой и общительной, – звенящим от напряжения голосом напомнила Карен.
– А вот я, когда вырасту, в Женский клуб вступать не буду! – заявила со своего сиденья Эбби. – Хочу стать пилотом.
– Разве не врачом? – уточнил Уилл.
– Летающим врачом!
– Летающий врач куда интереснее домохозяйки, – чуть слышно отметила Карен.
Взяв жену за руку, Уилл затормозил у своего «бичкрафт-барона»:
– Милая, ей всего пять. Когда-нибудь Эбби поймет, какую жертву ты принесла.
– Ей почти шесть, и иногда я сама ничего не понимаю...
Аккуратно сжав теплую ладонь, Уилл понимающе взглянул на Карен, затем вышел из машины, отстегнул ремни детского сиденья и поставил Эбби на бетонную площадку.
Десятилетний «барон» – само совершенство, неудивительно, что Уилл влюбился в него с первого взгляда и тотчас же купил. Два двигателя «континенталь», суперсовременная авиационная радиоэлектроника – Дженнингс не жалел ни времени, ни средств, чтобы сделать его максимально быстрым и безопасным, не хуже, чем «Гольфстрим-IV» какого-нибудь мультимиллиардера. Корпус белый с синими полосками, а на хвосте номер – Н-2УД. «УД» – дань собственному тщеславию, но Эбби страшно нравилось, когда диспетчеры объявляли по радио: «Ноябрь-два-Уганда-Джулиет». Летая вместе с отцом, девочка умоляла переименовать самолет в «Элиза-Джулиет».
Эбби побежала к «барону», а Уилл достал из багажника портплед и чемоданчик с образцами. Во время обеденного перерыва он уже приезжал в аэропорт, проверил стального любимца до последнего винтика и загрузил клюшки для гольфа. Когда муж отвернулся, чтобы выставить на бетонную площадку кейс с ноутбуком, Карен, подняв портплед и чемоданчик, понесла их в самолет. Кабина «барона» рассчитана на четверых, так что места более чем достаточно.
– Руки сегодня не болят? – как бы между прочим поинтересовалась она.
– Нет, – захлопывая дверь кабины, соврал Дженнингс. Руки не просто болели – их будто огнем жгло. При обычных обстоятельствах Уилл отменил бы полет и поехал на машине, однако сейчас слишком поздно, к Мексиканскому заливу иначе чем по воздуху не успеть.
Заглянув ему в глаза, Карен собралась что-то сказать, но потом передумала. Пока муж проводил предполетный осмотр, она помогла Эбби отвязать фиксировавший крыло трос. Удостоверившись, что все в порядке, Уилл повернулся посмотреть, что делает дочка. Лицо у Эбби мамино, а вот сложена крепко, в отца. Девочка обожала проводить время на аэродроме и помогать папе.
– Сколько лететь до побережья? – спросила Карен, встав рядом с мужем у левого крыла. – Минут пятьдесят?
– Ну если гнать, до аэропорта минут сорок. – Доклад Уилла в отеле-казино «Бориваж Билокси», запланированный на семь вечера, должен был открыть ежегодную конференцию Медицинской ассоциации Миссисипи. – Я решил немного сократить выступление, – признался Уилл, – совершенно незачем так подробно останавливаться на аневризме. Сразу после презентации позвоню. – Он показал на пристегнутый к поясу пейджер. – Пока буду в небе, пользуйся «Скайтелом» – новый оператор, покрытие практически стопроцентное.
– Как скажете, мистер Хайтек, – поддела Карен, давая понять: игрушки больших мальчиков ее не интересуют. – Так значит, я набираю сообщение и отсылаю как обычное почтовое?
– Да, правильно, у «Скайтела» отдельный сайт. Не захочешь разбираться – просто позвони в диспетчерскую, и они передадут сообщение.
– Пап, ну пап, – канючила Эбби, дергая отца за рукав, – после взлета помахаешь мне крылышками?
– Нужно говорить «помашешь»! Конечно, милая, специально для тебя! Так, девочки... кого целовать первой?
– Меня! Меня! – закричала дочка, но едва отец наклонился, отстранилась и что-то зашептала ему на ухо. Уилл кивнул и подошел к Карен.
– Она говорит: «Сегодня первый поцелуй нужен маме».
– Вот бы папа был таким же чутким, как дочка!
– Спасибо, что помогла с видеороликом, – поблагодарил Дженнингс, нежно обнимая жену. – Если бы не ты, меня бы на смех подняли!
– По-моему, тебя ни разу в жизни на смех не поднимали. – Голос Карен потеплел. – Как твои руки? Уилл, я серьезно!
– Не особо слушаются, – признался Уилл, – но терпеть можно.
– Ты пьешь лекарства?
– Метотрексат.
– И только? – недоверчиво переспросила жена. Метотрексат чаще всего используют при лечении злокачественных опухолей, однако в небольших дозах он помогает и при артрите, как раз в такой форме, как у Уилла.
– Ну, сегодня еще четыре ибупрофена выпил. И все, клянусь. Не волнуйся за меня. – Уилл прижал ее к себе. – Как приедешь, не забудь включить сигнализацию.
Карен покачала головой: на языке жестов это одновременно выражало тревогу и раздражение, а в одном из производных значений – любовь.
– Я никогда не забываю. Эбби, давай прощайся, папа опаздывает.
Девочка обняла отца, и тот, расчувствовавшись, поднял ее на руки. Позвоночник отозвался резкой болью, но Уилл вымучил улыбку.
– В воскресенье вечером вернусь, – обещал он, целуя дочку в лоб. – Позаботься о маме и не капризничай с уколами.
– Ты их лучше делаешь! Совсем не больно.
– Что за ерунда. Знаешь, сколько уколов мама в жизни сделала? Гораздо больше, чем я!
С трудом сдерживая стон, Уилл опустил девочку на землю и подтолкнул к матери. Эбби пятилась, не сводя глаз с отца, пока Карен не притянула ее к себе.
– Ой! – воскликнула жена. – Чуть не забыла: «Майкрософт» снова начинает дробить акции. Когда уходила, они на двадцать пунктов поднялись.
– Забудь про «Майкрософт»! – улыбнулся супруг. – Сегодня начинается эра рестораза. – Ресторазом назвали новый препарат, в разработке которого участвовал Уилл. Ему и посвящалась предстоящая презентация. – Через тридцать дней мы обеспечим Эбби Гарвард, а ты сможешь одеваться от-кутюр.
– Вообще-то я мечтала отправить ее в Браун, – нехотя рассмеялась Карен.
Шутка про школы родилась в те далекие дни, когда у Дженнингсов было так туго с деньгами, что поход за гамбургерами в «Уэндис» считался событием. Теперь элитные школы стали доступны, а Гарвард с Брауном навевали ностальгию по временам, которые в каком-то отношении были даже счастливее.
– Ладно, давайте, до воскресенья! – Уилл забрался в кабину, завел двигатели и сверил ветровой режим со сводкой службы информирования. Связавшись с диспетчерской вышкой, он помахал в плексигласовое окно и повел самолет к взлетной полосе.
– Милая, нам пора! – Подняв на руки упирающуюся Эбби, Карен пробиралась к «форду». – На улице жарко, а папу мы и из машины увидим...
– Но я хочу, чтобы он видел меня!
– Ну ладно! – уступила Карен.
Получив разрешение на взлет, Дженнингс отпустил тормоза и с ревом поднялся над прогретой солнцем взлетной полосой. «Барон» рвался в небо, будто освобожденный от пут сокол. Вместо того чтобы взять курс на юг, Уилл сделал разворот на посадку, таким образом оказавшись над черным «фордом-экспедишн». У машины стояли Карен и Эбби.
Поднявшись на сто восемьдесят метров, Уилл качнул крыльями, словно военный пилот, подающий сигнал войскам союзников.
– Смотри, мама, смотри, он крыльями машет! – радовалась стоящая на бетонной площадке малышка.
– Милая, прости, что в этот раз нам не удалось полететь с ним, – вздохнула Карен, сжимая плечики дочери.
– Ладно... – протянула девочка и взяла маму за руки. – Знаешь что?
– Что, дорогая?
– Мне тоже нравится составлять букеты!
Женщина улыбнулась, усадила дочку на сиденье и порывисто обняла.
– Да мы с тобой одной левой Гран-при выиграем!
– Конечно! – с жаром согласилась Эбби.
Карен села за руль, повернула ключ зажигания и, развернувшись, погнала «форд» мимо выстроившихся в ряд самолетов.
* * *
В двадцати пяти километрах к северу от аэропорта по узкому пригородному шоссе громыхал старый зеленый пикап с садовым трактором и двумя кусторезами в кузове. Пикап сбавил скорость, а у подножия лесистого холма притормозил рядом с почтовым ящиком из кованого железа. Тяжелую крышку украшала модель биплана эпохи Первой мировой, а чуть ниже надпись золотыми буквами: «Дженнингсы, Крукед-Майл-роуд, № 100». Затем пикап повернул налево и, громко дребезжа, пополз вверх по подъездной аллее.
На гребне холма, на почтительном отдалении от склона, стоял дом в викторианском стиле. Великолепного синего цвета с кремовыми наличниками и витражными окнами, он чуть ли не по-хозяйски оглядывал бескрайние лужайки.
Подъездная аллея оборвалась, но пикап проехал еще метров пятьдесят по пестрой жесткой траве до изящного кукольного домика. Точная копия настоящего, он стоял в тени высоких сосен и дубов, обозначавших конец безупречно аккуратного газона. Там пикап и остановился. Двигатель заглох, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь птичьим щебетом и мерным тиканьем работающего вхолостую мотора.
Водительская дверь распахнулась, и из кабины вылез Хьюи Коттон в промасленной коричневой спецовке, массивных очках и с искренним восхищением посмотрел на кукольный домик.
– Видишь кого-нибудь? – поинтересовался сидевший на пассажирском месте.
Прелестный домик будто заворожил великана.
– Джои, здесь как в Диснейленде!
– Лучше на настоящий дом смотри!
Хьюи неторопливо обошел кукольный домик и, застыв у голубоватой глади бассейна, уставился на задний фасад величественного здания. На первом этаже хозяева устроили гараж на четыре машины, но лишь два отсека оказались заняты: из одного выглядывала серебристая «тойота-авалон», из другого – белый нос прогулочного катера.
– В гараже симпатичная лодочка, – рассеянно проговорил Коттон и, склонившись над кукольным домиком, стал внимательно его разглядывать. – Интересно, а здесь есть гараж?
Пока Хьюи изучал кукольный домик, из пикапа выбрался Джо Хики. Новая рубашка от Ральфа Лорена и брюки от Томми Хильфигера вроде бы подходили по размеру, однако создавалось впечатление, что Хики в них неловко. Из-под левого рукава выглядывал грубо вытатуированный орел.
– Остолоп, на настоящий дом смотри! Первый этаж, третье окно с края, видишь? Вот куда тебе надо!
Выпрямившись, Хьюи взглянул на викторианский особняк.
– Ага, вижу... – Гигантская ладонь легла на кукольную веранду. – Эх, вот бы в этом доме пожить! Наверное, из таких окон мир совсем иначе выглядит!
– Ты не представляешь, насколько иначе! – Хики достал из кузова ржавый ящик с инструментами. – Давай сигнализацией займемся! – Он повел Хьюи в открытый гараж.
Через двадцать минут оба вышли из задней двери в мощенный булыжником дворик.
– Положи инструменты в пикап, – велел Джо, – а потом спрячься за кукольным домом. Как только хозяйка войдет и закроет дверь, сразу полезай в окно, понял?
– Да, совсем как в прошлый раз.
– В прошлый раз не было карликового Диснейленда! И с тех пор целый год прошел... Смотри, никаких задержек: услышал, как закрывают гараж, тут же тащи свою задницу в окно. Если, не дай Бог, нарисуются любопытные соседи и начнут задавать вопросы, скажи, что приехал стричь газоны. Дурачком прикинься... Хотя особых усилий прилагать не придется.
– Джои, не надо так говорить! – обиделся Коттон.
– Ну окажешься в нужное время у нужного окна – извинюсь.
– Хоть бы девочка попалась милая, – криво улыбнулся Хьюи, обнажая крупные желтые зубы. – И чтобы не очень испугалась, а то я всегда нервничаю из-за этого.
– Да ты настоящий Джон Диллинджер Джон Диллинджер – преступник, совершивший серию убийств и ограблений банков.
, верно? О Боже... Все, хватит болтать, иди прячься за домиком!
Хьюи пожал плечами и, громко шаркая, зашагал к обрамляющим дворик деревьям. Добравшись до кукольного дома, он обернулся, вяло взглянул на Хики и неуклюже сел на корточки.
Досадливо покачав головой, Джо вошел в дом через заднюю дверь.
* * *
Двигаясь на север по шоссе номер 55, Карен и Эбби во весь голос пели песни из «Звуков музыки» – любимого мюзикла девочки. Дженнингсы жили к западу от Аннандейла, в округе Мэдисон, штат Миссисипи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40