— Мой долг повиноваться, господин граф, — отвечал суеверный бретонец,— но я должен сказать, что все мы погибли!Командиру «Феодоровны» было отдано то же самое приказание; «Феодоровна» находилась в данный момент несколько впереди «Марии», так как последняя маневрировала, чтобы перерезать путь огню, и потому несколько отстала.— Ле Гюэн, начинайте! — скомандовал Оливье.Наступила минута тягостного ожидания. Канадец решился проститься с жизнью и был совершенно спокоен. «Что суждено, того не избежишь» — говорил он, как истинный фаталист, и это придавало ему мужества и бодрости.— Слушай! Заряжай… Целься!.. Пли! — прозвучала в тишине ночи команда Ле Гюэна, и голос его звучал твердо и спокойно благодаря тому, что он сознавал, что исполнял свой долг.Прогремел выстрел, и целый град картечи посыпался на черный выпуклый предмет. Когда же дым рассеялся, загадочный предмет остался на том же месте, и картечь, очевидно, не причинила ему ни малейшей царапины. Но прежде, чем удивленные свидетели этого факта успели обменяться двумя словами по этому поводу, вокруг «Феодоровны» забурлила и запенилась вода, подымаясь высоким столбом, и тотчас же раздался голос Ле Гюэна:— Тонем! Помогите! Мы идем ко дну!«Феодоровна», разрезанная надвое, стала тонуть на глазах у всех. Все это случилось менее чем в полминуты, и притом совершенно беззвучно; ничего, кроме движения воды, не предвещало катастрофы. На «Марии» все обезумели и потеряли головы; все ждали для себя той же участи, но, к счастью, этого не случилось, и Биган, сумевший в момент реальной опасности вернуть» все свое спокойствие духа, не теряя ни секунды, принял все меры для спасения погибающих товарищей. Вскоре все шесть нагарнуков, составляющих экипаж «Феодоровны», Ле Гюэн и механик Дансан были приняты на «Марию». К счастью, никто из них не был ни ранен, ни зашиблен в момент катастрофы. «Мария» была под парами, и Биган, не признававший в такую минуту никакой другой власти на судне, кроме своей, тотчас же направил яхту к берегу и стал уходить на всех парах. И что же? Громадная черная масса, все время остававшаяся неподвижною, вдруг также тронулась следом за судном и, следуя за ним в кильватере, постепенно развивала все большую быстроту, наконец опередила «Марию» и, как накануне, три раза обошла вокруг нее, затем скрылась, пойдя, как камень, ко дну.Страшно взволнованный, Оливье был почти насильно уведен канадцем и Лораном в каюту, и только в тот момент, когда «Мария» подошла к пристани, все наконец вздохнули с облегчением.Вернувшись в имение, Оливье собрал своих друзей на совет; в том числе были приглашены и командиры обоих судов, а также оба механика, чтобы обсудить всем вместе случившееся. Конечно, большая часть приписывала все сверхъестественному влиянию, но на стороне Оливье стояли оба механика как люди, более близко стоящие к науке и слыхавшие кое-что об электричестве. В связи со словами письма Люса эти трое сознавали, что все случившееся, то есть и огонь, горящий на воде и под водою, и гибель «Феодоровны», — все могло быть приписано электричеству.Тукас и Дансан, конечно, были тоже люди простые и не Бог весть с каким научным балластом, но они оба прошли и окончили школу прикладных знаний по морскому делу, прошли курс механики и, так сказать, расширили круг своих познаний и в других областях науки, а также были знакомы, конечно, с электричеством и многими его применениями.Но был один пункт, в котором сторонники сверхъестественного как будто торжествовали: каким образом могли люди, пользующиеся для всех этих фокусов электричеством, доставить сюда, на дно озера, в самое сердце Австралии, эти электрические машины, когда не было возможности появиться в буше ни одному европейцу без того, чтобы это сразу не привлекло внимания как туземцев, так и лесных бродяг?! Как же могли бы пройти незамеченными эти сложные машины, для доставки которых непременно потребовался бы целый караван мулов и погонщиков?! Кроме того, допустив, что они прошли, не будучи никем замечены, весь австралийский буш, как могли они миновать территорию нготаков, нирбоасов, дундарупов и нагарнуков, со всех сторон окружающих это озеро?!Как и всегда в подобных случаях, эти рассуждения не привели ни к чему, и всякий остался при своем мнении, что, однако, не помешало самому искреннему единению друзей.— Слова и взгляды ничего не значат, — заметил канадец, — важны только чувства, связывающие нас. Пусть это будут призраки, созданные нашим воображением, или механическая сила, применяемая нашими врагами, мой милый Оливье, мы с одинаковым упорством будем отстаивать против них вас и себя!— Как бы то ни было, во всяком случае, нам предстоит борьба не с одними призраками, раз Невидимые снова собираются вступить с нами в препирательство! — сказал полушутливо Оливье.Между тем эта борьба не на жизнь, а на смерть уже началась, но благодаря письму Люса и экспериментам Красного Капитана, желавшего испробовать все приспособления «Римэмбера» и его двух спутников, Оливье и его друзья были, так сказать, предупреждены.В ту же ночь несколько сторожевых постов было расставлено по берегу озера и вдоль ограды поместья.Исчезновение Таганука ничуть не нарушило программы завтрашнего дня, так как, согласно туземным обычаям, даже ближайшие родственники его могли участвовать в празднестве, и до тех пор, пока не всплывет его труп, он не признавался погибшим.В ожидании наступления завтрашнего дня и торжества мы воспользуемся маленьким перерывом в ходе событий в жизни наших друзей и заглянем на «Римэмбер», чтобы дать некоторые пояснения к ряду фактов, закончившихся гибелью «Феодоровны».Первая встреча Красного Капитана с судном Ле Гюэна была чисто случайная; вторая же, напротив, была заранее предусмотренная. Джонатан Спайерс совершенно правильно предвидел, что капитан маленького судна перескажет обо всем случившемся владельцу поместья и возбудит его любопытство и желание лично удостовериться в истине его слов, и потому решил задать репетицию вчерашнего представления.Во всем этом он не видел ничего, кроме простой игры и случая проверить исправность всех деталей скомбинированных им машин. Этот каприз Красного Капитана сильно возмущал Ивановича, который не без основания утверждал, что совсем незачем делать подобные предостережения обитателям Франс-Стэшена. Он предвидел, что достижение его цели сильно затруднится, если молодой граф будет, так сказать, о многом предуведомлен заранее и будет держаться настороже. Но ввиду того плана, который созрел теперь в его голове, казак не решался даже и в самых почтительных выражениях формулировать свои соображения и опасения.Иванович выжидал: вероятно, недалек был тот момент, когда Джонатан Спайерс, несмотря на свое нежелание поделиться с кем-либо своей тайной, вынужден будет это сделать. Ведь не мог же он наконец всю свою жизнь оставаться прикованным к «Римэмберу» или одному из его спутников; к тому же он был страстный охотник, и австралийский буш представлял собою немалый соблазн для него. Рано или поздно он вынужден будет избрать себе какого-нибудь доверенного и обучить его по крайней мере нескольким главнейшим приемам управления, чтобы в крайнем случае иметь своего заместителя в свое отсутствие. И так как дружба и расположение Красного Капитана к Ивановичу за последнее время, по-видимому, сильно возросли, то последний рассчитывал, что выбор Джонатана Спайерса падет именно на него. Добившись этого, Иванович, как нам уже известно, решил не останавливаться перед преступлением.Став хозяином «Римэмбера», он тотчас же уничтожит имение Франс-Стэшен со всеми его обитателями, удовлетворив одновременно и свою жажду мщения, и свои честолюбивые замыслы, и исполнив вместе с тем и возложенную на него, по его настоянию, обществом Невидимых миссию.Благодаря этому новому плану немедленное задержание графа д'Антрэга являлось теперь лишь вопросом второстепенной важности; главные его устремления были направлены на то, чтобы ничем не раздражать Джонатана Спайерса. VIII Разговор между Красным Капитаном и Ивановичем. — Отправление Джонатана Спайерса во Франс-Стэшен. — Новый подвиг Виллиго и Коанука. Чтобы иметь возможность лучше наблюдать за всем, что происходило во Франс-Стэшене, Красный Капитан, покинув со своей флотилией середину озера, избрал своей квартирой глубокий омут, где его никак нельзя было заметить, хотя он находился всего в 500 метрах от берега. Благодаря осторожно приспособленной системе рефракторов, ничто из происходящего на берегу или на поверхности озера не могло укрыться от него.Все, что говорилось на берегу, тотчас же передавалось ему посредством телефонных пластинок, расположенных таким образом, чтобы воспринимать звуковые волны и передавать их благодаря соединяющему их проводу акустической пробкой «Римэмбера». Благодаря этому приспособлению капитан «Римэмбера» слышал, как в момент отправления Оливье спросил Виллиго, здесь ли пловец, могущий нырять на глубину. Из этого он заключил, что там собирались заставить туземца нырнуть для исследования дна озера, и тут же решил захватить этого пловца в плен. Это он устроил весьма осторожно.Кроме того люка вверху, через который входили в «Римэмбер», было еще другое отверстие в кормовой его части. Это была, собственно говоря, часть блиндированной обшивки, отделенной перегородками и образующей род тамбура высотою в два метра, глубиною 60 сантиметров и шириною в 80. Тамбур этот имел две двери, одну, ведущую прямо во внутренний салон капитана, а другую— отворявшуюся наружу. Обе эти двери были оправлены в толстый слой каучука и запирались герметически, так что ни вода, ни воздух не могли проникать через них. На суше этим выходом можно было пользоваться свободно; под водою же приходилось надевать водолазный шлем и запасаться резервуаром с кислородом. Затворив плотно дверь, ведущую во внутреннее помещение, отворяли дверь наружу, и маленький тамбур наполнялся водой: можно было взять из воды все, что только угодно, унести в «Римэмбере» и закрыть наружную дверь, после чего вода, находившаяся в тамбуре, тотчас уходила в нарочно с этою целью устроенные стоки, и тогда можно было отворить дверь внутрь.Таким способом решил Джонатан Спайерс увлечь пловца и сделать его своим пленником. С этою целью он снабдил с двух сторон электрический фонарь, имеющий форму стеклянного шара, металлическими ручками, за которые пловец должен был ухватиться, чтобы схватить фонарь. Беспрерывный почти электрический ток, парализуя руки, не давал возможности разжать пальцы и совершенно обессиливал несчастного. А Самуэль Дэвис, стоя в тамбуре и раскрыв наружную дверь, выжидал момента, когда, постепенно подтянув к себе за кабель фонарь и пловца, он мог схватить последнего и тотчас же захлопнуть наружную дверь. Дав уйти воде из тамбура, на что требовалось шесть секунд, он раскрыл внутреннюю дверь в салон и положил на ковер лишившегося чувств пленника. Напуганный тем, что он не мог оторвать рук от рукояток фонаря, Таганук, приняв это обстоятельство за действие колдовства, обезумел от страха и лишился чувств, причем хлебнул известное количество воды. Но Прескотт, тотчас же явившийся освидетельствовать его, уверил, что через четверть часа он будет жив и здоров.Между тем капитан, проделав остальную часть фантасмагории по отношению к «Марии», вернулся на свою стоянку между «Лебедем» и «Осой».Тем временем Таганук, придя в себя, недоумевал, где он находится и, не находя никакого объяснения, видя кругом себя позолоту, шелк, море света и всю эту непривычную для него роскошь и незнакомые лица, в том числе двоих негров, наивно вообразил, что он умер.Но Иванович подошел к нему и заговорил с ним на его родном наречии; за время пребывания своего в Центральной Австралии казак, со свойственной славянской расе легкостью, изучил язык туземцев настолько, что мог свободно объясняться на нем.При первых произнесенных им словах Таганук бросился ему в ноги и, приняв его за доброго гения из страны предков, то есть с луны, стал молить его, чтобы он не делал ему зла и не превращал его в каракула, то есть блуждающего призрака, — душу, не знающую упокоения.Ивановичу с большим трудом удалось уверить беднягу, что он не отошел в страну предков и что никто не думает делать ему зла. Но Таганук продолжал недоверчиво озираться на двух негров, и капитан, заметив это, приказал им удалиться. В это время Прескотт и Литльстон опять заспорили, но Джонатан Спайерс прервал их словами:— Господа, свой нескончаемый спор вы окончите у себя, а теперь позвольте мне допросить нашего пленника.Здесь, на «Римэмбере», все беспрекословно повиновались Красному Капитану по первому его слову, и никто не противоречил ему.Страшно перепуганный австралиец сообщал все, что только хотели знать, откровенно отвечая на все расспросы относительно прииска и его обитателей, относительно его племени и местных отношений, обычаев и условий. Джонатан Спайерс ободрил его несколькими ласковыми словами и уверил, что через несколько дней он будет снова свободен и среди своей семьи. Затем, отдав приказание, чтобы его отвели в казарму, отнюдь не обижали и не запугивали и хорошенько следили за ним, чтобы он не совершил какой-либо неосторожности, капитан увел Ивановича в свой кабинет и здесь имел с ним следующий разговор:— Как вы могли убедиться, все мои опыты, или, вернее, испытания «Римэмбера» и его двух спутников, дали блестящие результаты! Признаюсь, они даже превзошли мои ожидания. То, что мне удалось создать, — это настоящее чудо. Вместе с тем ведь я ничего не изобрел, не сделал, в сущности, никакого открытия; я только применил и совместил законы, открытые задолго до меня, только скомбинировал все это в одно целое!.. Теперь я намерен приступить к подробному разбору всего механизма «Римэмбера» для руководства моему помощнику и впоследствии преемнику. Я решил, мой милый Иванович, сделать этим преемником — вас!При этих словах Ивановичем овладело такое страшное волнение, что он едва мог пролепетать несколько бессвязных слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78