Это, так сказать, могила некогда живого существа, тело которого оставило свой отпечаток на этом камне, и вот по прошествии десятков веков мы еще видим точный оттиск его на этом известняке; научное название этого животного — графолит. А вот тут, немного подальше, это эвкрина, род морской звезды, прикрепленной длинным стеблем к почве; странное существо, полуживотное, полурастение, представляющее собою переходную ступень от одного царства к другому!— А это что за черная блестящая масса, несколько выдающаяся вперед? — спросил Оливье. — Можно подумать, что это глыба каменного угля!— Вы не ошиблись! Это действительно пласт антрацита, образовавшийся из растительных отложений! — И, говоря это, геолог отколол кусок черного пласта. — Вот смотрите, — продолжал он, указывая на различные слои раскола,— видите? Вот это папоротники, а это лепидодендроны… Геологический, или, вернее, вулканический, переворот застиг этот пласт антрацита в самый период его создания. Таким образом этот лист папоротника, попавший сюда еще живым, путем постоянного на него давления двух пластов известняка с течением времени переродился из живой растительной материи в минерал, то есть в антрацит, пропитываясь постепенно субстанцией сдавливающих каменистых слоев. Точно таким же образом мы видим и рыб, превращенных в известняк. Это изменение или перерождение субстанции под влиянием среды и силы давления мы, геологи, и называем метаморфизмом. Ах, какой великолепный доклад я мог бы сделать обо всем этом по возвращении в Европу! Но я замечаю, однако, что задерживаю вас, заставляя терять драгоценное время! Идемте и не станем более любоваться всеми чудесами этого подземного геологического музея!— О, я еще когда-нибудь вернусь сюда! — бормотал про себя англичанин,— и пробуду здесь деньков 10-15 один: необходимо узнать, до каких пределов достигают эти подземные пещеры! — Но, несмотря на сильное искушение, мистер Джильпинг не стал более увлекаться интересовавшими его образчиками геологических слоев и бодро пошел впереди во главе своего маленького отряда.Так прошло более часа. Путники продолжали идти, но пещеры все еще не было. Однако они нисколько не приходили в отчаяние, потому что безусловно доверяли расчету Джильпинга, который сказал, что проход должен непременно вести в пещеру. В последнее время для них всякое слово ученого геолога сделалось свято. Тот факт, что пещера еще не показывалась, они объясняли весьма правдоподобным предположением, что туннель идет не по прямой линии, а изворотами. Энергия путников не ослабевала, и они бодро шли вперед.Пришлось, однако, сделать привал. Путники не спали уже несколько ночей. Оливье насилу держался на ногах, хотя крепился и шел, не показывая вида, что выбивается из сил. Дик заметил, что граф устал до изнеможения, и предложил отдохнуть, говоря, что не может идти от усталости.— Спасибо, Дик, — заметил ему граф. — Это вы нарочно приняли на себя почин, чтобы не заставить меня стыдиться своей слабости.— Извините, граф, я действительно очень устал. Это стояние в трубе, покуда меня не вытащил Лоран, меня чрезвычайно утомило. Я с таким удовольствием поужинаю и лягу спать…— Ну, ну, уж хорошо…Остановились. Едва Оливье опустился на землю, как сейчас же заснул сном праведника, позабыв даже закусить. Мистер Джильпинг не упустил перед сном основательно подкрепиться и выпить стаканчика три бренди. XVII Непреодолимый сон. — Грозное привидение. — Предотвращенная опасность. — Ужасное положение. — Всеобщее отчаяние и безнадежность. Закусив на ночь, канадец и Лоран закурили свои трубки и расположились немного поодаль своих спящих товарищей, чтобы не мешать им своею беседой.— Бедняжка! — проговорил старый траппер. — Как я упрекаю себя за недосмотр!..— На беду мы с этим толстяком встретились! — продолжал сетовать Дик. — Без него мы отлично выбрались бы отсюда.— Ну, будет, Дик, будет, — возразил Лоран. — Кто мог это предвидеть?— Знаете что, Дик? У меня есть предчувствие, что мы отсюда никогда не выберемся.— Нет, я так далеко не захожу, но думаю, что этот ученый причинит нам еще порядочно хлопот. И охота графу слушать его!.. Ну да мы еще посмотрим, чья возьмет.— Право, я все более и более убеждаюсь, что он подосланный шпион!— Если это так, то ему самому не сдобровать. Живой он у нас не уйдет ни в каком случае. Только я все-таки не думаю, чтобы вы были совершенно правы, Лоран, хотя присматривать за ним следует.А бедный Джильпинг спал сном невинности, не предчувствуя, какое страшное возводится на него подозрение.Дик и Лоран тоже порядком утомились и потому недолго боролись с настоятельною потребностью отдохнуть. Они легли рядом и заснули как убитые.В эту минуту из соседнего углубления высунулась татуированная голова дикаря. Держась в тени, чтобы на него не упал свет от фонаря, дикарь осмотрел спящих и крадучись направился в их сторону. Он был совершенно гол и держал во рту нож.Что ему было нужно? Неужели он собирался заколоть спящих одного за другим? Нет, это было бы слишком рискованно.Близко прижимаясь к стене, дикарь дошел до Лорана и протянул руку к его фонарю, но вдруг отдернул ее, подумал немного и повернул назад. Вскоре он снова исчез в том самом углублении, из которого явился.Все это произошло тихо и быстро.Вернее всего, что он хотел украсть у путешественников фонарь, но, убедившись, что у них у каждого по фонарю, хотя зажжен был только один фонарь Лорана, отказался от своего намерения и поспешил убраться.Едва дикарь скрылся, как проснулся Оливье. Он не привык спать на жестком, и потому короткий отдых на голой земле нисколько не подкрепил, а, скорее, еще более утомил его. Один за другим проснулись и его спутники. В путь тронулись довольно мрачно. Англичанин шел задумчивый и молчаливый; Лоран все думал о своем барине, который насилу передвигал ноги; один только неутомимый траппер был бодр и свеж, как всегда.Компас Джильпинга хотя и не показывал, чтобы путешественники удалились в противоположную сторону от пещеры, однако по положению его стрелки следовало заключить, что туннель, по которому они шли, описывает около пещеры круговую линию. Во всяком случае, этот ход в конце концов должен был привести к пещере, и потому достижение цели было, по расчету Джильпинга, лишь вопросом времени.Подбодряемые этой надеждой, друзья все шли и шли вперед. Наконец Дик вышел из терпения и заявил таким твердым тоном, какого Оливье от него еще не слыхал:— Господа, наука вещь хорошая, но ведь она не всесильна. Я полагаю, что нам следует снова обсудить положение и решить большинством голосов, что дальше делать.— Зачем такая торжественность, Дик? — возразил Оливье. — Пусть каждый выскажет свое мнение, и довольно.— Нет, граф, уж позвольте мне настоять на своем! — отвечал канадец с почтительной твердостью.Лоран горел нетерпением поддержать траппера. Оливье сам подал ему к этому повод, спросив его:— А ты что на это скажешь, Лоран?— О, я вполне разделяю мнение Дика, граф! — отвечал слуга.— Да у вас точно заговор! — засмеялся Оливье, сам не подозревая, насколько верно он угадал.— Отчего бы не сделать так, как он хочет? — вступился Джон Джильпинг.— Только как же нам поступить, если голоса разделятся поровну?— Кинуть жребий, — отвечал Дик, — а предварительно дать клятву подчиниться решению.— Опять, Дик, зачем такая торжественность?— О граф, не препятствуйте мне! Я, ей-богу, хлопочу больше о вас.— Вижу, вижу, что все вы хотите спасти меня во что бы то ни стало.— Но с вами спасаемся и мы!— Хорошо, Дик. Я, граф Оливье Лорагюэ д'Антрэг, присягаю и клянусь подчиниться решению большинства или жребия, не предъявляя никаких возражений. Довольны ли вы?— Да, граф.И они пожали друг другу руки. Затем точно такую же клятву произнесли и остальные путешественники.Совещание открылось.— Я, — заявил Джон Джильпинг, — остаюсь при своем прежнем мнении, что нужно идти вперед по тому туннелю, где мы находимся.— Я согласен с мистером Джильпингом! — сказал Оливье.— Мне нечего сказать, — заявил Лоран. — Я ничего не знаю.— А я вот что предлагаю вам, — заговорил Дик. — По-моему, идти дальше бесполезно. Я убежден, что туннель, по которому мы идем, составляет круг, описанный около пещеры, как около центра. Идя этим путем, мы никогда не дойдем до пещеры. По-моему, нам следует вернуться назад и пойти тем ходом, где я завяз.— Но, Дик…— С вашего позволения, граф, я предвижу ваше возражение. Но дайте мне договорить… Мы втроем, то есть вы, я и Лоран, опираясь на взаимную помощь, можем пролезть через узкий проход. Остается мистер Джильпинг… Не думайте, граф, что я собираюсь покинуть его на произвол судьбы. Я неспособен на такой поступок. Но ведь мистер Джильпинг, как вы, я думаю, сами слышали, так прельстился красотами кра-фенуа, что изъявил согласие посетить ее еще раз и побыть в ней подольше. Поэтому для него не будет большим лишением пробыть в ней одному несколько лишних часов после нашего ухода. Выйдя на свет Божий, мы отыщем Виллиго, который поможет нам вывести мистера Джильпинга из-под земли другим, более удобным для него, ходом. Вот мое мнение, граф. Я долго его обдумывал и пришел к убеждению, что это самый лучший путь.— Я принимаю ваш план без малейшего возражения, — поспешил заявить Джильпинг. — Мне даже очень приятно будет побыть здесь одному.— Принимаю!.. Принимаю и я! — вскричал Лоран.— Вам остается только подчиниться, граф, — обратился канадец к Оливье, улыбаясь довольною улыбкой. — Против вас большинство.— Это нехорошо, Дик, — упрекнул его граф. — Это ловушка с вашей стороны. Но я попался, и делать нечего!Итак, вопрос был решен окончательно. Но бедные путники еще не знали, что трещина, в которую проникли Дик и Лоран, была слишком узка для прохода и что все другие подобные ей трещины тоже не могли служить дорогой, хотя и сообщались с подземной пещерой. Если бы они это знали, то, вероятно, при всем своем мужестве упали бы духом.Но кто же, в самом деле, был виновником всех этих бед?Все те же враги графа, Невидимые. От них в Австралию был послан лазутчик, чтобы следить за графом Оливье, и этот лазутчик не смел показываться назад в Петербург, не привезя с собою неопровержимых доказательств смерти графа.Этот самый лазутчик и организовал экспедицию лесовиков, которые под его руководством выслеживали Оливье и его товарищей с самого момента их отправления из Мельбурна. Почему только он так тщательно скрывался от Оливье, станет само собой понятно читателю, когда он узнает, что это был не кто иной, как полковник Иванович, который в вечер накануне назначенного дня свадьбы молодого графа произнес за его столом такой странный и многозначительный тост. В буше маленький отряд лазутчика случайно столкнулся с дундарупами, находившимися на «военной тропе» с нагарнуками, и Ивановичу удалось заручиться их содействием, обещав им в свою очередь свое содействие против их врагов. Это ему удалось тем легче, что дундарупы знали о присутствии канадца в числе тех европейцев, которых Иванович преследовал, и, зная о его кровном родстве с нагарнуками, были уверены, что Дик Пробиватель Голов и его приятели-европейцы спешили на помощь к их врагам.Вопреки тому, что думал Виллиго, среди дундарупов находился один воин, который, будучи принужден скрываться в течение нескольких месяцев от своих личных врагов, поклявшихся отомстить ему за что-то, целых три или четыре месяца скитался в этой самой кра-фенуа и потому не только знал о ее существовании, но и успел изучить все ее подземные ходы во всех направлениях.Кроме того, предположения канадца относительно Виллиго также оправдались с удивительной точностью. Едва только гордый нагарнукский вождь счел своих друзей в полной безопасности в недрах земли, как не мог более удержаться от потребности отплатить своим врагам за их издевательства и оскорбления той же монетой. Вместе со своими двумя юными воинами он принялся также отплясывать свой военный танец, воткнув свои копья в землю, и вошел в такой экстаз, так увлекался своими ответными поношениями врагов и издевательствами над ними, что не заметил, как отряд дундарупов, прокравшись через кусты, отрезал ему путь в кра-фенуа.В тот момент, когда юный Коанук выбирался из трещины, исполнив поручение Виллиго, он чуть было не попал в руки дундарупов, засевших у самого входа в подземелье, и только благодаря своей необычайной ловкости и хитрости ему удалось уйти от них.Окруженный со всех сторон, Виллиго мог только кинуться в кусты вместе со своими воинами, условившись встретиться с ними в своем селении; все трое бросились врассыпную и точно провалились сквозь землю.Долго искали их дундарупы по всем направлениям и немало были удивлены, когда в конце концов им пришлось убедиться, что нагарнукский вождь и его двое воинов бесследно исчезли.Тогда лазутчик Невидимых спустился с горстью лесовиков и десятком туземцев в кра-фенуа под предводительством того самого дундарупа, который знал эти подземелья; звали его Вилль-Менах (Старый Кенгуру). Остальные туземцы и несколько человек лесовиков расположились у входа в кра-фенуа, чтобы встретить беглецов перекрестным огнем.Затем Ивановичу пришла мысль запереть им выход посредством взрыва туннеля в двух местах, рассчитывая схоронить свои жертвы живыми в этом подземелье. Но из полученных им от Вилль-Менаха сведений он узнал, что есть еще другой выход, но что Оливье и его товарищи все равно не найдут его среди сотен подобных ему трещин и ходов, и, желая насладиться всеми мучительными перипетиями их гибели, этот жестокосердый человек прежде, чем взорвать второй ход, спустился в подземелье сам, желая, кроме того, завладеть письмами и документами молодого графа, которые были ему необходимы как несомненные доказательства смерти последнего.Дундарупы и лесовики остались в большой пещере, чтоб наблюдать за всеми выходами, а Иванович, руководимый Вилль-Менахом, спустился в подземные ходы галереи и туннели; захватить с собой еще несколько человек было бы опасно, так как Иванович ни за что на свете не хотел бы быть узнан или вступить в рукопашную схватку с молодым графом, тем более что он не был уверен ни в дундарупах, ни в лесовиках:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78