Выпроваживая его из своего дома, он, однако, наградил его своим благословением, а так как родительское благословение — багаж негромоздкий и не подлежащий таможенному тарифу и, согласно поговорке, если не приносит большой пользы, то, во всяком случае, и не вредит, то молодой человек, захватив его с собой, отправился на Дальний Запад, это убежище всех прогоревших банкиров, всех неудачников, непризнанных гениев. Вот почему вы встретите в Сан-Франциско столько великих людей, которые за неимением другого применения своих способностей занимаются на улицах чисткой сапог прохожим (ради развлечения)!По пути в Калифорнию молодой человек не брезговал никаким трудом, чтобы снискать себе пропитание: он пас свиней и мыл посуду, дробил камни на дорогах и чинил домашнюю утварь. Но, прибыв в Сан-Франциско, он вскоре поступил в одну из мастерских судостроительного завода и год спустя, невзирая на свой юный возраст, был удостоен звания старшего инженера-механика и переведен на оклад такового на заводе Вест-Индской компании. Но успех не изменил его характера: он по-прежнему оставался сумрачен, угрюм и до крайности необщителен. Пережитые им несправедливости, неудачи и трудные минуты жизни оставили на нем неизгладимый след и до такой степени озлобили его, что он испытывал нечто вроде безумия жестокости по отношению ко всему человеческому обществу, что обратилось у него в своего рода манию. Он мечтал неустанно только о безграничной власти над людьми и об удовлетворении, с помощью этой власти, своей ненасытной жажды мщения. Эти чувства граничили в нем с безумием. В квартире его был особый рабочий кабинет, куда никогда не проникал ничей посторонний взгляд и где он проводил все свои свободные часы, работая, вероятно, над каким-нибудь новым изобретением, так как в течение целых пяти лет он неустанно чертил, вычислял, соображал и изготовлял в своей мастерской, помещавшейся в отдельном маленьком каменном павильоне в его саду, какие-то странные части механизма, которые он полировал, приглаживал, спаивал, свинчивал, не говоря никому ни слова о своей работе.Его дом охраняли два немых негра, верные, как собаки, своему господину, и китаец из Макао, по имени Кианг Фо, заведовавший всем в его доме.В течение целых пяти лет он работал неустанно и упорно отклонял все предложения Вест-Индской компании принять на себя командование одним из ее больших тихоокеанских пароходов, так как одновременно со званием инженера-механика Джонатан Спайерс блистательно сдал экзамен в школе шкиперов дальнего плавания и был принят в корпорацию моряков торгового флота с отметкой в аттестате: «Перворазрядный».Наконец, у него явилась фантазия заключить в каменный павильон небольшой прудик в 10 квадратных метров, находившийся в его владениях. Когда павильон этот был построен по его плану и указаниям, он лично перенес туда множество различных металлических предметов и частей и заперся там на целую неделю безвыходно, предварительно взяв для этого отпуск. Очевидно, он собирался произвести какие-нибудь опыты, и, по-видимому, эти опыты вполне удались ему, так как он вышел из павильона сияющий и радостный, каким его никогда никто не видал.— Теперь и власть и богатство в моих руках! — воскликнул он. — Власть, против которой человек бессилен! Я соединил в одном существе все живые силы природы; ему недостает только разума, но ума одного человека достаточно, чтобы дать ему жизнь, и моего ума будет достаточно! Соединенный флот целого мира и войска всего земного шара будут ничто перед этой силой, жалкая былинка или вялый лист, гонимый ураганом. Ура! Я — властитель мира! Я — царь природы!Китаец, прислуживавший ему и никогда за все пять лет не видавший улыбки на его лице, подумал, что его господин лишился рассудка.— Да, теперь власть и месть, страшная, беспощадная месть в моих руках! О подлый мир, в котором мало быть честным и работящим, чтобы завоевать себе место в поднебесной, где люди, как стая хищных воронов, как голодные волки, накидываются на подобных себе и пожирают слабейших и беззащитных! Теперь настал час расплаты за все!Он прошел в свой таинственный кабинет и снова заперся там.Мало-помалу возбуждение его улеглось, и он стал рассуждать спокойно.Без сомнения, орудие его власти было найдено, но для того, чтобы соорудить это механическое существо, чтобы осуществить свой план, по его выкладкам, требовалось 2000000 долларов, а у него не было и двадцатой доли этой суммы! Сколько времени потребуется для того, чтобы собрать нужную сумму! Что за злая насмешка судьбы: держать в своих руках власть, могущую поработить мир, и за неимением всесильного рычага — золота, также царящего над миром, — быть бессильным!Но этот человек был не из тех, кто складывает оружие даже перед судьбой.— Так что же! — воскликнул он с присущей ему энергией и решимостью. — Если нужно золото, то завоюем себе это золото, без которого ничто на свете невозможно!Каждый крупный банкир при первом ознакомлении с его опытами доставил бы ему сумму вдвое большую, чем та, какая ему требовалось. Но для этого нужно было поделиться своим изобретением, мало того, это значило предостеречь об опасности его врага — человеческое общество, — а не было в мире такого правительства, которое не воспрепятствовало бы всеми зависящими от него мерами осуществлению его смелого проекта в интересах всеобщего спасения и безопасности.Поэтому он решил даже в деле добытия капиталов положиться только на себя. С этой целью он выхлопотал себе несколько привилегий на различные свои попутные изобретения, применимые в промышленности, и стал эксплуатировать их.Тогда он согласился принять командование одним из пароходов Вест-Индской компании для увеличения своих доходов.Не теряя времени, он тотчас же приступил к осуществлению своего изобретения и заказал на двенадцати различных заводах отдельные части того гигантского механизма, который он сам должен был собрать при содействии только его двух немых негров, готовых дать изрубить себя на куски ради его благополучия. Эти двое несчастных, Том и Сэм, были спасены им от страшной участи и были ему безгранично признательны: у них были вырезаны языки еще на родине во время одной из диких оргий их царька за какую-то пустячную провинность с их стороны, как это нередко случается на африканском побережье. Джонатан Спайерс с величайшим терпением обучил их целой сложной системе знаков, которые вполне заменили несчастным дар слова; но ключ или значение этих знаков были известны только ему одному.Со времени этих событий прошло уже два года, когда мы впервые встречаем Красного Капитана перед судом в Сан-Франциско.Это прозвище Красного, или Кровавого, Капитана преисполнило сердце Джонатана Спайерса горькой радостью. «Я оправдаю это прозвище! — воскликнул он. — Я поклялся в этом!»Но при возвращении домой из залы суда в нем произошла внезапная реакция, и весь мир, и люди, и его гигантский замысел, и сама жизнь показались ему столь презренными, столь отвратительными, что он было подумал, не лучше ли ему самому исчезнуть и покончить разом с борьбой, которая обещала быть долгой и упорной. За последние два года он уплатил уже более миллиона долларов различным механическим заводам, и тщательно занумерованные отдельные части его будущего сооружения хранились теперь в особо построенном для этой цели блиндированном сарае, у дверей которого безотлучно находились его верные негры. Но сделанное за эти два года было, в сущности, каплей в море, и если и дальше дело стало бы подвигаться так же, то на осуществление его замысла потребовалось бы по меньшей мере еще 20 лет. А ему было теперь уже 30; он был мужчина в полном соку; через 20 лет ему будет 50, и он будет уже на пороге к старости. Под рукой у него лежал револьвер; он стал играть этой красивой безделушкой, мысленно рассуждая: «Одно маленькое, чуть заметное движение руки, нажим пальца — и все кончено… И в сущности, это покой и отдохновение от всех житейских волнений. Пожалуй, индусы правы… сладость небытия!» И он вспомнил старое браминское изречение: «Лучше человеку сидеть, нежели стоять, лучше лежать, нежели сидеть, лучше умереть, нежели лежать!»Бессознательно рука с револьвером поднялась на уровень виска… Он не сознавал даже, что делает, быть может, он мечтал в этот момент о чем-нибудь совершенно другом, как вдруг сильный стук в наружную дверь дома заставил его содрогнуться и очнуться. Он взглянул на свою руку, вооруженную револьвером, и, слабо улыбаясь, прошептал: «Неужели я собирался сделать эту непозволительную глупость?»Он отложил в сторону револьвер и поднялся со своего места. Вошел Кианг Фо, или просто Фо, как его называли, и вручил ему большого формата конверт, принесенный посыльным, ожидающим ответа.«Чужеземец, очень желающий познакомиться с капитаном Джонатаном Спайерсом ради причин чрезвычайной важности, просит его пожаловать к нему на чашку чая сегодня вечером в Лэйк-Хауз к 8 часам. Комната № 7, коридор В».Подписи не было.Красный Капитан собирался уже проучить этого бесцеремонного чужеземца, отправив его посланного обратно без ответа, но затем передумал и набросал карандашом поперек полученного письма следующий ответ:«Капитан Джонатан Спайерс имеет обыкновение пить чай у себя в это самое время и иногда принимает, когда это его не стесняет, лиц, желающих его видеть или имеющих к нему какое-нибудь дело».Подписи также не было. Письмо он вложил обратно в тот же конверт и приказал отдать его посланному.Этот пустячный инцидент, которому он не придал ни малейшего значения, изменил, однако, течение его мыслей и отвлек от мимолетной идеи самоубийства, на мгновение мелькнувшей у него в мозгу. Совершенно спокойный и уравновешенный, он вышел в сад, прошел в павильон, где заключен был пруд, и заперся в нем до вечера.Как самый серьезный мыслитель и ученый, капитан Спайерс был очень воздержан в пище и питье; ровно в восемь часов он пил чай с холодным мясом и пирожками, затем уже ничего не ел до утра. Едва он сел за стол в этот вечер, как у наружных дверей его квартиры раздался стук, и Фо вошел доложить, что господин, присылавший письмо поутру, просит разрешения представиться капитану.Заинтересованный этим странным инцидентом, капитан приказал провести к себе незнакомца.Спустя минуту в комнату вошел высокого роста, прекрасно сложенный мужчина, с изысканными манерами, изящно одетый, с черной бархатной маской на лице, столь плотно обхватывающей лицо, что в первую минуту капитан принял вошедшего за негра, затем собирался проучить его за дерзость являться в маске, когда незнакомец сам поспешил снять ее, промолвив:— Извините меня, я делаю это ради слуг; для меня необходимо, чтобы никто здесь в Америке не знал меня в лицо и никто не мог впоследствии засвидетельствовать о нашем свидании, которое, во всяком случае, не повторится!— Вы русский, если не ошибаюсь! — заметил Спайерс, внимательно наблюдавший своего гостя. — Прошу садиться!— Вы не ошиблись: я действительно русский; у меня не было никого, кто бы мог представить меня вам; кроме того, как я уже говорил, наше сегодняшнее свидание с вами не должно быть известно никому!— Я готов извинить вас, полагая, что только серьезные причины могли побудить вас к подобному образу действий, но вы должны понять, что я вправе требовать от вас честного и чистосердечного объяснения! Вам уже известно мое имя, и я со своей стороны привык знать имена тех, кто переступает мой порог!С минуту незнакомец как бы не решался, затем сказал:— В Австралии я был известен под именем «человека в маске»; здесь, в Лэйк-Хауз, я записан под именем майора Дункана…— А в России? — спросил капитан с легким оттенком раздражения в голосе.— А в России, — продолжал незнакомец, — меня зовут полковником Ивановичем!— Прекрасно! — сказал Спайерс и пожал ему руку в знак заключенного знакомства.— Теперь еще одно слово, — сказал полковник, — у людей вашего типа нет надобности требовать честного слова, и потому я просто скажу вам, что желаю, чтобы с того момента, как я перешагну за порог вашей комнаты, я был для вас, как и для всех здесь, майором Дунканом!Капитан утвердительно наклонил голову, и его гость продолжал:— Я прибыл сюда из Австралии и нахожусь проездом в Сан-Франциско, собираясь вернуться в Европу через Нью-Йорк. Сегодня утром я из простого любопытства присутствовал в зале суда на вашем процессе, и ваша непреодолимая энергия, ваше мужество и решимость, ваше презрение к людям и к жизни, ваш надменный и гордый вид очаровали меня настолько, что я внутренне сказал себе: «Вот человек, какого я давно ищу!» Я должен вам сказать, что на меня возложена тайная миссия, и я потратил уже два года своей жизни, приложил все силы моего ума и моей воли, пожертвовал жизнью 400 или 500 человек и истратил около пяти миллионов, и все для того только, чтобы потерпеть позорную неудачу! Я решил было уже вернуться в Россию и отказаться от возложенной на меня задачи, но при виде вас во мне возродилась надежда.— А в чем состоит цель вашей миссии? — полюбопытствовал капитан.— Овладеть всеми возможными средствами, даже лишив его жизни в случае надобности, одним молодым французом, графом Оливье де Лорагюэ д'Антрэгом. В том случае, если бы мне удалось захватить его в свои руки живым, я должен был доставить его в Петербург, пред лицо Верховного Совета одного тайного общества Невидимых.Джонатан Спайерс при этом недоверчиво усмехнулся, что не укрылось от его собеседника.— Вы, очевидно, заблуждаетесь в ваших предположениях, а потому я должен сказать, что тайное общество Невидимых не имеет ничего общего с нигилистами, анархистами или с интернационалистами; оно преследует чисто патриотические цели; его задачи — слить воедино все разрозненные ветви великого славянского корня и поднять их против германской и англосаксонской расы, завоевать Восток и часть Запада до Константинополя! Таковы наши задачи, и в день великой борьбы мы подымем 150 миллионов штыков, которые оттеснят тевтонцев к берегам Шпрее, а англосаксов изгонят из Индии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78