Итак, мы полагаем, что язык создал в своих многообразных
применениях слова <любовь> чрезвычайно правильную связь и
что мы не можем сделать ничего лучшего, чем положить эту
связь в основу наших научных рассуждений и описаний. Этим
решением психоанализ вызвал бурю негодования, как будто он
был виною преступного новшества. И тем не менее психоанализ
не создал ничего оригинального этим <распространенным> по-
ниманием любви. <Эрос> философа Платона целиком совпадает
в своем происхождении, работе и отношении к половому акту с
любовной силой, с либидо психоанализа, как указали ^ас11-
тапво^п и Р^з^ег каждый в отдельности', и когда апостол
Павел прославляет в знаменитом письме к карфагенянам лю-
бовь больше всего, то он, вероятно, понимал ее в таком именно
е)
<распространенном> смысле . Из этого можно' сделать только тот
вывод, что люди не всегда понимают всерьез своих великих мыс-
лителей, даже тогда, когда они якобы благоговеют перед ними.
Эти любовные влечения называются в психоанализе а роИоп
и по своему происхождению сексуальными влечениями. Многие
<образованные> люди воспринимают это наименование как ос-
корбление; они отомстили за него, бросив психоанализу упрек в
<пансексуализме>. Кто считает сексуальность чем-то постыдным
и унизительным для человеческой природы, тому вольно пользо-
ваться более благозвучными выражениями эрос и эротика. Я сам
мог бы поступить таким же образом и этим самым избавился бы
от многих возражений; но я не сделал этого, потому что не хотел
уступать малодушию. Неизвестно, к чему это привело бы; снача-
ла уступают на словах, а потом мало-помалу и на деле. Я не на-
хожу никакой заслуги в том, чтобы стыдиться сексуальности;
греческое слово эрос, которое должно смягчить позор, является,
МасЬтапзоЬп, <Ггеи(1з ЫЬШо^Ьеопе уег^НсЬеп тН с1ег Его81еЬге
Р1а^о8>. 1п1ет. 2е^8сЬг. !. Р5усЬоапа1у5е III, 1915 РИз^ег еМ. VII,
1921.
<Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви
не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий>, и т. д.
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я*
в конце концов, не чем иным, как переводом слова <любовь>, и,
наконец, кто может выжидать, тому нет нужды делать уступки.
Итак, мы попытаемся предположить, что любовные отноше-
ния (индифферентно говоря: эмоциональные привязанности) (Ое-
^иЫзЫпс1ип еп), составляют сущность массовой души. Вспомним,
что об этом нет и речи у авторов. То, что соответствует любов-
ным отношениям, скрыто, очевидно, за ширмой внушения. Два
соображения подкрепляют наше предположение: во-первых, мас-
са объединена, очевидно, какой-то силой. Но какой силе можно
приписать это действие, кроме эроса, объединяющего все в ми-
ре? Во-вторых, получается такое впечатление, что индивид, от-
казываясь от своей оригинальности в массе и поддаваясь внуше-
нию со стороны других людей, делает это, потому, что у него
существует потребность скорее находиться в согласии с ними,
чем быть в противоречии с ними, следовательно, он делает это,
быть может, <им в угоду> (<Итеп гиНеЬе>) .
' В дословном переводе <Шпеп гиИеЬе> означает: <из любви к ним>
(Я. К.).
ДВЕ ИСКУССТВЕННЫЕ МАССЫ:
ЦЕРКОВЬ И ВОЙСКО
Относительно морфологии масс мы помним, что можно разли-
чать очень многие виды масс и самые противоположные направ-
ления в принципе их классификации.
Есть массы, существующие очень непродолжительное время и
существующие очень долго; гомогенные массы, состоящие из
однородных индивидов, и негомогенные; естественные массы н
искусственные, требующие для своего сохранения внешнего на-
силия, примитивные массы и расчлененные, высоко организо-
ванные. Но из некоторых соображений, цель которых еще скры-
та, мы хотели бы придать особое значение делению, которому у
авторов уделено слишком мало внимания; я имею в виду массы
без вождей и массы, имеющие вождей. В противоположность
обычному навыку наше исследование берет исходным пунктом
не простую относительно массу, а высокоорганизованные, долго
существующие, искусственные массы. Интереснейшими приме-
рами таких образований являются: церковь - община верую-
щих, и армия - войско.
Церковь и войско суть искусственные массы; чтобы сохранить
их от распада и предупредить изменения в их структуре, приме-
няется определенное внешнее насилие. Обычно не справляются и
не предоставляют человеку свободного права на вступление в
такую массу. Попытка выступления из нее обычно преследуется
или связана с совершенно определенными условиями. Почему
эти общественные образования нуждаются в таких особых обес-
печивающих мероприятиях - этот вопрос выходит в настоящее
время за пределы наших интересов. Нас интересует одно лишь
обстоятельство: в этих высокоорганизованных массах, защищен-
ных таким путем от распада, можно очень ясно подметить опре-
деленные соотношения, которые в другом месте скрыты гораздо
глубже.
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я.
Что касается церкви - нам выгодно было бы взять за образец
католическую церковь, - то в ней, как и в войске (несмотря на
то, что массы эти столь различные), существует одно и то же
ложное убеждение (иллюзия), что глава - в католической
церкви Христос, в армии - главнокомандующий - любит оди-
наково всех индивидов, входящих в массу. От этой иллюзии за-
висит все; если она исчезнет, тогда немедленно, поскольку по-
зволят внешние условия, распадутся как церковь, так и войско.
Относительно этой одинаковой любви Христа сказано прямо:
<истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих бра-
тьев моих меньших, то сделали мне>. Он относится к каждому
из индивидов, составляющих массу, как добрый старший брат,
он заменяет им отца. Все требования, предъявляемые к индиви-
дам, являются производными этой любви. Церковь отличается
демократизмом именно потому, что перед Христом все равны,
все пользуются в одинаковой мере его любовью. Не без глубокого
основания однородность христианской общины сопоставляется с
семьей, и верующие называют себя братьями во Христе, т. е.
братьями по любви, уделяемой им Христом. Несомненно, что
связь каждого индивида с Христом является и причиной их
привязанности друг к другу. То же относится и к войску; глав-
нокомандующий - это отец, одинаково любящий всех своих
солдат, и в силу этого они объединены друг с другом товари-
щеской привязанностью. Войско отличается по структуре от
церкви тем, что оно состоит из ступеней таких масс. Каждый
командир является как бы начальником и отцом своей части,
каждый унтер-офицер - своего взвода. Правда, такая иерархия
создана и в церкви, но она не играет в ней такой экономической
роли, так как Христу приписывают больше понимания и забот-
ливости об индивиде, чем человеку-главнокомандующему.
Против этого толкования либидинозной структуры армии могут спра-
ведливо возразить, что здесь не отведено место идеям родины, нацио-
нальной славы и т. д. являющимся весьма значительным объединяю-
щим фактором для армии. Но это - другой, не столь уже простой
случай массы, и, как показывают примеры великих полководцев
(Цезарь, Валленштейн, Наполеон), такие идеи не необходимы для
прочности армии. О возможности замены вождя руководящей идеей и
о соотношениях между вождем и идеей будет речь в дальнейшем.
Две искусственные массы: церковь и войско
Пренебрежение этим либидинозным фактором в армии (даже в том
случае, если не он один играет организующую роль) является не
только теоретическим дефектом, но грозит опасностью и в практи-
ческом отношении. Прусский милитаризм, который был так же неп-
сихологичен, как и немецкая наука, должен был, вероятно, узнать это
во время великой мировой войны. Военные неврозы, разлагавшие не-
мецкую армию, являются, как известно, протестом индивида против
навязанной ему роли в армии, и согласно сообщениям Е. 81тте1'я ,
можно утверждать, что среди мотивов заболевания у простолюдина на
первом месте стояло безразличное отношение к нему его начальников.
И если бы это либидинозное притязание нашло себе лучшую оценку,
то, вероятно, фантастические обещания, содержащиеся в 14 пунктах
американского президента, не снискали бы себе так легко веры, и
верное оружие не было бы выбито из рук немецких стратегов.
Заметим, что в обеих этих искусственных массах каждый ин-
дивид привязан либидинозно, с одной стороны, к вождю (Хрис-
тос, полководец), а с другой стороны - к остальным индивидам,
входящим в массу. В каком соотношении друг с другом находят-
ся обе эти привязанности, однородны и равноценны ли они, как
они должны быть психологически описаны - этим мы займемся
в дальнейшем. Но мы позволяем себе уже сейчас бросить авто-
рам упрек в том, что они недостаточно оценили значение вождя
для психологии масс, в то время как мы выбираем его первым
объектом исследования и поставлены благодаря этому в более
благоприятное положение. Нам кажется, что мы находимся на
правильном пути, который может выяснить нам главное прояв-
ление массовой психологии, а именно: связанность индивида в
массе. Если каждый индивид испытывает столь сильную эмо-
циональную привязанность в двух направлениях, то нам нетруд-
но будет вывести из этого соотношения наблюдающуюся переме-
ну и ограничение его личности.
Указание на то, что сущность массы заключается в либиди-
нозных привязанностях, имеющихся в ней, мы находим и в фено-
мене паники, который может быть лучше всего изучен на военных
массах. Паника возникает в том случае, если масса разлагается.
Ее основная характерная черта заключается в том, что участники
Кпе^зпеигоаеп ипс1 <РаусЫзсЬеа Тгаита>, МйпсЬеп, 1918.
146 3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
массы перестают внимать приказанию начальника, и что каж-
дый человек заботится о себе, не обращая внимания на других.
Взаимные привязанности перестали существовать, и возник ог-
ромный бессмысленный страх. Разумеется, и здесь легко возра-
зить, что дело обстоит скорее наоборот: страх якобы так силен,
что он превозмогает все рассуждения и привязанности. М" Вои-
й11 (стр. 24) рассматривает даже случай паники (правда, не
военной), как пример указанного им повышения аффекта благо-
даря заразительности (рптагу 1пс1ис11оп). Однако это рациона-
листическое объяснение здесь совершенно неправильно. Нам
нужно объяснить, почему страх так силен. Размеры опасности не
могут быть причиной этого, так как та же самая армия, которая
охвачена теперь страхом, может смело устоять против таких и
еще больших опасностей; и для сущности паники характерно,
что она не стоит ни в каком отношении к грозящей опасности,
она часто возникает по ничтожным поводам. Когда индивид в
паническом ужасе заботится только о самом себе, то это свиде-
тельствует о том, что у него перестали существовать аффек-
тивные привязанности, уменьшавшие для него до этого времени
размеры опасностей. Так как он противостоит теперь опасности
сам, один, отдельно от всех, то, разумеется, он ее преувеличи-
вает. Следовательно, дело обстоит так, что панический страх
предполагает ослабление либидинозной структуры массы и яв-
ляется правильной реакцией на это ослабление, а не наоборот,
что либидинозные привязанности массы якобы разрушились от
страха перед опасностью.
Эти замечания отнюдь не противоречат утверждению, что страх при-
нимает в массе чудовищные размеры благодаря индукции (зарази-
тельности). Интерпретация МЇ Пои^а11'а очень верна для тех случаев,
когда опасность реально велика, и когда в массе не существует силь-
ных эмоциональных привязанностей. Эти условия осуществляются в
том случае, если, например, в театре или в цирке вспыхнет пожар.
Поучительным и пригодным для наших целей случаем является вы-
шеупомянутый случай паники в армии, когда опасность не превышает
обычных размеров, часто повторявшихся и не вызывавших паники.
Не следует думать, что слово <паника> употребляется в строго и точно
определенных случаях. В одних случаях им обозначается всякий мас-
совый страх, в других - страх одного человека, если страх этот без-
Дее искусственные массы: церковь и войско
граничен; часто этот термин сохраняется и в том случае, если вспыш-
ка страха не оправдывается вызвавшим его поводом. Если мы возьмем
слово <паника> в смысле массового страха, то мы сможем провести
далеко идущую аналогию. Страх индивида вызывается либо величи-
ной опасности, либо уничтожением эмоциональных привязанностей
(ЫЫДоЬеве^гип^еп); последний случай является примером невротиче-
ского страха (см. лекции по введению в психоанализ, 25-я лекция.
Психолог, и психоаналит. Библиотека, Гос. Издат. Москва-Петроград
1922). Так же возникает и паника, благодаря повышению грозящей
всем опасности или благодаря исчезновению объединяющих массу
эмоциональных привязанностей, и этот последний момент аналогичен
невротическому страху. (Ср. содержательную, несколько фантасти-
ческую статью Ве1а V. Ре15геЬу: Рап1Ь ипс1 Рап]ютр1ех, <1тао>, VI,
1920.)
Если описывать панику (как это делает М* Во'аеа11, 1. с.), как одно
из самых ярких проявлений <^гоир пипсТа*, то получается парадокс:
массовая душа в одном из своих поразительнейших проявлений сама
себя упраздняет. Нет никакого сомнения в том, что паника означает
разложение массы; ее следствием является уничтожение всякой общ-
ности, существовавшей раньше между индивидами, составлявшими
массу.
Типический повод для возникновения паники очень похож на
то, как он изображен в пародии Мев^гоу'а на драму НеЬЬеГя об
Юдифи и Олоферне. Там воин кричит: <Полководец потерял го-
лову>, и после этого все ассирияне обращаются в бегство. Утрата
вождя в каком-либо смысле, разочарование в нем вызывают па-
нику, хотя бы опасность не увеличилась. С исчезновением при-
вязанности к вождю, как правило, исчезают и взаимные привя-
занности индивидов, составляющих массу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46