В конце концов 29 августа де Голль принял решение: органы командования ФФИ (в которых доминировали коммунисты) были распущены. По декрету от 22 сентября участники Сопротивления, если они хотели вступить в армию, должны были оформить индивидуальные договоры на время военных действий. ФКП потерпела поражение. Вернувшись из Москвы, Морис Торез даже дал указание распустить все вооруженные формирования. Это было одним из условий соглашения с де Голлем для его возвращения во Францию.
В общем и целом ФКП удалось сохранить в армии от двух до трех тысяч коммунистов. Не так много в сравнении с ее политическим весом (получив 25% голосов на выборах в октябре 1945 года, она стала первой партией Франции). В Генштабе, несмотря на симпатии к коммунистам генералов Пети, Тюбера, Планьи и адмирала Мюзелье, влияние партии равнялось почти нулю. Среди старших офицеров она располагала такими людьми, как Роль-Танги и Жорж Бофис. Их сразу же отстранили от дел. На уровне младших офицеров, унтер-офицеров и солдат положение было гораздо лучше. Коммунисты руководили целыми батальонами, и партия призывала молодежь вступить в «борьбу против антидемократических сил».
Все эти активисты в армии получили указание скрыть свою политическую принадлежность. Еще в 1945 году они организовали подпольную иерархию (под ответственность «политических» офицеров) и сеть связи между ними и партией. Эти структуры продемонстрировали свою эффективность, когда ФКП по указанию Москвы пришла на помощь Хо Ши Мину в индокитайской войне. Вместе с тем коммунистам в целом не удалась попытка внедрения в армию.
В разведслужбах они добились не лучших успехов. Поскольку им не удалось осуществить действенный контроль изнутри за этим деликатным участком (не более 20 коммунистов сделали карьеру в спецслужбах), они попытались помешать его деятельности, в особенности когда в апреле 1945 года руководство ГСУ (Главного следственного управления, в декабре 1945 года переименованного в СРК – Службу разведки и контрразведки) перешло к полковнику Пасси. Пасси, настоящее имя которого было Деваврен, руководил голлистскими разведслужбами в Лондоне. Он был в высшей степени неприятен коммунистам.
Сменив Жака Сустеля во главе ГСУ, он нашел там невероятную неразбериху. Служба насчитывала не менее 10 123 служащих, 1400 автомобилей, 123 здания или квартиры. «Пользуясь всеобщим беспорядком, ГСУ заполнило множество комбинаторов, провокаторов и более чем сомнительных агентов», – свидетельствовал позднее Пасси в «Пари пресс» (20 июня 1947 года). Среди этих агентов были и коммунисты. Цель их состояла в проникновении в секретные службы. Новый шеф предпринял большую чистку: уволил 8323 человека. ФКП этого ему не простит.
«ГСУ – Главное управление врагов Республики», – кликушествовал Андре Вюрмсер в «Юманите» после увольнений. Вся коммунистическая пресса обрушилась на «суперполицию на службе трестов». Она клеймила «организацию, построенную по модели гестапо», как заявил Жак Дюкло на митинге в «Мютюалите». Находясь под беспрестанным огнем критики, Пасси удалось провести лишь несколько реформ, затем он был вынужден уйти после отставки генерала де Голля 21 января 1946 года. Его тем не менее не оставили в покое. Новое руководство, близкое к социалистам, обвинило его в том, что во время войны он использовал казенные деньги в личных целях и для пополнения «секретных фондов», предназначенных для проведения тайных операций голлистского движения. Это дело, раздутое коммунистами, по сути, было направлено и против де Голля. В конечном счете до суда не дошло, но Пасси все же отсидел четыре месяца предварительного заключения.
Эти интриги существенно ослабили секретные службы. Кроме того, присутствие министров-коммунистов в правительстве не способствовало работе по сбору информации. Компартия поставила целью – и добилась этого – создание межведомственного комитета, включавшего министров обороны и общественного порядка, для контроля над деятельностью СРК, УОТ и других разведслужб. Благодаря этому до мая 1947 года партия получала информацию обо всем, что происходило в разведслужбах, через своих министров авиации, вооружений и национальной обороны. Секретарь Шарля Тийона в министерствах авиации и вооружений Пьер Дэкс подтвердил, что в то время он имел доступ к докладам о работе этих служб.
«СРК была парализована», – свидетельствовал один из ее бывших руководителей. Чтобы не рисковать раскрытием агентов, начальники отделов предпочитали консервировать свою сеть до лучших времен. В общем… каждый из них старался придать себе запятой вид, но как можно меньше работать.
Советский Союз воспользовался этим параличом для внедрения «нелегалов» – офицеров КГБ или ГРУ, работавших под фальшивыми французскими документами. Их проникновение облегчалось связями коммунистов в полиции. Шандор Радо, крупный советский агент, руководивший во время войны в Женеве разведсетью, связанной с «Красной капеллой» Леопольда Треппера, рассказал, например, как он со своей женой воспользовался пособничеством компартии. В начале лета 1944 года, сбежав из Швейцарии, он с помощью коммунистов получил безукоризненные документы. «Чтобы попасть в Париж, – пишет Радо в своих воспоминаниях, – нам нужны были французские документы, иначе нас могли арестовать. Верховный комиссар Лиона Ив Фарж выдал нам паспорт, удостоверявший, что мы были жителями Лотарингии» (Sandor Rado. Sous le pseudonyme Dora. Julliard, 1972).
Радо оставался во Франции всего несколько месяцев, а сколько там обосновалось других агентов? Даже сегодня невозможно ответить на этот вопрос. Известно, например, что перебежчик КГБ в 60-х годах информировал УОТ о работе советского «нелегала» на югозападе Франции с самого конца войны. Он получил подложные документы с помощью местных коммунистов. По сведениям перебежчика, он настолько вжился, что стал мэром города. Основываясь на этих данных, контрразведка искала его несколько лет. Безрезультатно.
В Тулузе, в Лиможе, как и в Лионе, с самого освобождения страны партия наложила руку на префектуры. В Париже осенью 1944 года «руководителем полиции был коммунист», – утверждает Радо в своих воспоминаниях. В 1945 году из 22 тысяч парижских полицейских три тысячи состояли в ФКП. Такой охват позволял без труда выдавать фальшивые удостоверения личности.
Чистка коллаборационистов также способствовала проникновению коммунистов на государственную службу и в сферу промышленников. Благодаря захваченным ФТП в освобожденных городах архивам оккупационных властей ФКП получила компрометирующие досье. Некоторые из них она уничтожила, но сохранила дела на тех, кто был связан с врагом. Благодаря этому каналу были проделаны важные операции по манипуляции делами определенных лиц.
Ветеран гражданской войны в Испании Роже Коду вышел из компартии в 1956 году. В своих воспоминаниях (Roger Caudou. Le Cabochard. Maspero, 1982) он рассказал, при каких обстоятельствах ему стало известно об одной из таких манипуляций. В ведомстве Шарля Тийона, министра авиации с октября 1944 по ноябрь 1945 года, Коду занимался социальными вопросами на авиазаводах и из-за этого чуть не лишился места.
В то время должность президента-директора Национального общества самолетостроения юго-востока, очень живо интересовавшую коммунистов, занимал Андре Депре. Он был членом ФКП и имел безукоризненное прошлое участника Сопротивления. Состоял в ФФИ в звании полковника. Прекрасное прикрытие. Но оно рухнуло в тот день, когда Коду по чистой случайности узнал, что Депре был осведомителем гестапо. Началом его конца стала фотография Депре в форме полковника рядом с Шарлем Тийоном, помещенная на первой полосе «Юманите». От многих членов компартии в министерство поступили предупреждения об истинном прошлом президента-директора. Коду, которому поручили провести конфиденциальное расследование, без труда установил, что Депре был членом Французской народной партии (ФНП) Жака Дорио и одним из создателей АКСП – антикоммунистической полицейской службы Виши. По этому вопросу он составил отчет с неопровержимыми доказательствами для партийных органов и для министерства авиации. Несколько дней спустя ему сообщили, что Шарль Тийон собирается его уволить и, более того, требует исключения из партии. Прежние товарищи Коду сразу же от него отвернулись. Его вызвал министр; от него потребовали выступить с самокритикой перед собравшимися сотрудниками. Его объявили троцкистом, получившим задание дезорганизовать работу авиапромышленности и скомпрометировать министерство. Коду, заклейменный партией, которой он отдал всю свою молодость, увидел было, как рушится весь его мир.
К счастью для него, дело разрешилось так же быстро, как и завязалось. Однажды в воскресенье, когда он в кабинете приводил в порядок свои дела, в министерство поступило конфиденциальное письмо от руководства партии. Осведомитель в УОТ предупреждал ФКП, что полиция собирается завести дело на Депре по обвинению в коллаборационизме. Тийону предписывалось принять срочные меры и избавиться от этого президента-директора, ставшего вдруг таким неудобным. Что он и сделал в течение суток. Одновременно великодушный министр простил своему честному сотруднику его служебное рвение. Роже Коду восстановили во всех его званиях, но отныне он потерял священный огонь.
Пьеру Гюэ и Александру Володину (обоих не привлекли к суду, и в том и в другом случае речь идет о псевдонимах) повезло больше, чем якобы полковнику ФФИ. И тот и другой были коллаборационистами во время войны и продолжали свою карьеру благодаря тому, что ФКП «отмыла» их за некоторые услуги.
УОТ заинтересовалось Пьером Гюэ в 70-х годах. Занимая высокое положение, он только что назначил подозрительную личность на «ответственную» для национальной безопасности должность. Этого человека, работавшего в службе "Б" во время войны (в службе разведки ФТП), выдворили из полиции в конце 40-х годов за связи с ФКП и СССР. Контрразведка решила провести расследование, чтобы разобраться в причинах этого странного продвижения. Полицейские раскрыли невероятную историю.
Согласно официальной биографии, зафиксированной в сборнике «Кто есть кто», Пьер Гюэ – офицер Почетного легиона и кавалер военного креста за кампанию 1939-1945 годов, что свидетельствует о его храбром поведении во время оккупации. Кроме того, он попал в плен к немцам и бьш награжден медалью за побег, который он совершил из поезда, увозившего его в Германию.
Факты, которые УОТ удалось установить в его родных краях, никак не увязывались с таким героическим прошлым. Руководители местного Сопротивления хорошо его помнили. Он считался опасным коллаборационистом. Работая в аппарате интендантской службы полиции крупной префектуры на юго-западе страны, Пьер Гюэ поддерживал тесные и дружеские связи с двумя офицерами гестапо – Швейцером и Штуббе. Группа Сопротивления «Вира» даже получила из Лондона приказ убить его. В архивах БСРА (голлистской разведслужбы во время войны) полицейские нашли его фамилию в списках подозрительных лиц с пометкой: «явный коллаборационист». В СРК Пьер Гюэ также проходил как «активный коллаборационист». Наконец, полковник Пасси в одной из своих книг упоминал о нем как о человеке гестапо.
Кто перечеркнул это неудобное прошлое? Какая рука, какая организация сделала из Гюэ заслуженного участника Сопротивления? Характеристики на него относятся еще к 1953 году. Их подписали два человека. В первой утверждалось, что он бьш членом организации Сопротивления «Тайандье-Моранж». Никто из ветеранов этой организации не помнил о нем. Вторая характеристика написана человеком, которого Гюэ как раз и назначил на «ответственную» должность. Все становится ясным. Примерно 20 лет спустя он оплатил по долгам. Отношения его «благодетеля» с ФКП дают основания считать, что он действовал по приказу. Короче говоря, своим прошлым участника Сопротивления Пьер Гюэ обязан коммунистам, составившим его добротное личное дело, включая и эпизод побега из поезда. Цель операции: создать ему необходимый ореол для облегчения карьеры в административном аппарате. Служба национальной безопасности, органы префектуры, министерство внутренних дел – Гюэ быстро поднимался по служебной лестнице и в конце концов оказался на очень интересном посту, в особенности для тех, кто держал его в руках.
С результатами расследования было ознакомлено высшее руководство страны. Против ожидания он не понес никакого наказания. Его просто лишили доступа к «оборонным секретам», который имели только надежные высокопоставленные должностные лица. Как масону ему оказала поддержку его ложа, весьма влиятельная в политическом мире, приложив усилия, чтобы его подлинная биография была забыта.
Дело Александра Володина сложнее. Он родился в начале века в России в семье царского чиновника и приехал во Францию после первой мировой войны. Закончив высшее учебное заведение в Париже, он в 30-х годах получил французское гражданство и поступил на работу в секретариат тогдашнего министра авиации Марселя Дэа. После мобилизации в 1939 году он оказался в Виши в окружении Лаваля и Дэа и активно сотрудничал с немецкими секретными службами. После освобождения Франции он был задержан военной контрразведкой, затем вызволен офицером ГСУ, состоявшим в компартии, который устроил его в разведслужбу. Он находился там на довольствии больше года, пока полковник Пасси не навел порядок в хозяйстве. Впоследствии он служил в министерстве снабжения, затем в Институте атомной энергии, наконец, занимал административную должность на крупном предприятии. Володин поддерживал прекрасные отношения с Антуаном Пинэ, когда тот был председателем Совета Министров (1953), и часто приглашался на завтраки в Матиньон.
Сблизившись затем с голлистскими кругами, он начал усердно посещать кулуары власти после возвращения генерала де Голля к руководству государством в 1958 году. Именно поэтому им заинтересовалась контрразведка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62