https://wodolei.ru/catalog/mebel/Aquanet/verona/
достигла восточных пределов Российской Империи, простиравшейся к тому времени до Тихого океана Карл Великий присоединил к своим владениям Саксонию (772 804), бывшую тогда областью, заселенной языческими германскими племенами, и насильственно христианизовал ее. Скандинавские страны приняли христианство на рубеже Х-ХI вв., Польша – в 966 г. Россия включила в свои владения Дальний Восток еще в XVIII в. Землепроходец И. Ю. Москвитин достиг берегов Тихого океана (Охотского моря) в 1639 г. Заселение этих районов русскими происходило в XVIII–XIX вв.: христианизация же аборигенного населения, начавшаяся еще в XVII в. полностью не закончилась до 1917 г.
. Как видим, распространение шло по всем направлениям, сначала по суше, а потом и через моря. В средние века Северная Италия прибрала к рукам сначала Южную Италию и Сицилию, а затем через Средиземное море добралась и до внутренних восточных земель, Эта политическая и экономическая экспансия получила название «крестовые походы», что не совсем точно выражает суть явления Имеется в виду экономическая экспансия североитальянских государств, в первую очередь Венеции, по Апеннинскому полуострову, а не политические завоевания. Что же касается крестовых походов XI–XIII вв., то их явной целью было овладение Гробом Господним и создание в Палестине западнохристианского государства. Основной силой крестоносцев было рыцарство (в большинстве – французское), но морской транспорт и финансовое обеспечение предоставляли итальянские государства, в основном та же Венеция. Во время IV крестового похода, когда крестоносцы вмешались в династические распри в Константинополе и захватили в конечном счете Византийскую империю, создав т.н. Латинскую империю (название дано позднейшими историками), то 3/8 («одна четверть и одна восьмая») территории бывших византийских владений отошли к Венецианской республике.
.
Юго-восточная экспансия зашла очень далеко. Самый сильный импульс исходил от венецианского купечества, которое проникло в Индию через Суэцкий перешеек. Преуспел в этом и венецианский путешественник Марко Поло, добравшийся через Евразийскую степь до Пекина. Достигнув апогея, движение это потерпело крах. Почти все добытое в течение четырех веков было утрачено в 1475 г. Венецианцы контролировали торговлю с Египтом, из которого караванные пути вели до Индии. Но до поездки Марко Поло (ок. 1254-1324), который в 1271-1275 гг. добрался до Китая, прожил там семнадцать лет и в 1292-1295 гг. вернулся на родину, побывав в ряде стран Юго-Восточной Азии, венецианских купцов на Востоке не было. В конце XV в. окрепшая Оттоманская империя перекрыла торговые пути из Европы в Китай и Индию.
Проведение поперечной оси из крайней северо-западной точки Англии пришлось на последующий век, который характеризовался процессами более устойчивыми и по всем показателям более продолжительными. Северная Америка обрела англоязычное население. От Северной Атлантики до южных окраин Тихого океана создавались общины английского происхождения, чтобы разделить богатства западной культуры с народами Индии и Дальнего Востока. Таково было влияние линии, проведенной в Лотарингии, но Лотарь и его братья не могли увидеть то будущее, которое является настоящим для нас, и если они сознавали, что эта линия имеет исключительное значение, но только исходя из опыта прошлого, свидетельствовавшего, что значение этой линии и ранее было очень большим, хотя и относилась она к другой геометрической фигуре.
И Лотарь, и его дед носили титул римского императора. Императорский титул, пусть не вполне по праву, принадлежал и английским королям Уэссекса, которые в эпоху Каролингов царствовали на своей британской alter orbis . Некоторые англосаксонские короли именовали себя императорами, но это было скорее почетное прозвание, нежели реальный титул.
Линия проходила от Рима через Альпы в Ахен, а от Ахена через Ла-Манш к Римской стене; она представляла собой один из укрепленных валов Римской империи. Следуя вдоль этой линии на северо-запад через Альпы, установив военную границу вдоль левого берега Рейна и укрепив ее левый фланг за счет аннексированной Южной Британии, римляне определили тем самым крайнюю западную границу своих владений. Таким образом, линия, проведенная в Лотарингии, принадлежала географической структуре Римской империи задолго до Лотаря, равно как и до возникновения западного общества. Но геометрические параметры Римской империи и западного мира не тождественны, равно как и функции этой линии различались в разные периоды истории. Для Римской империи это была внешняя граница, на ней экспансия угасала. В западном мире, напротив, экспансия брала начало от этой линии. Во время летаргии междуцарствия (375-675) По терминологии А. Тойнби. «междуцарствие» – промежуток от гибели одной цивилизации до рождения другой. Здесь – период от начала вторжений варваров в Римскую империю до окончательного складывания варварских королевств в Европе (последнее лангобардское – образовалось в начале VII в.) и перехода варваров из арианства в католичество (кроме франков, уже обращенных в ортодоксальную веру).
из старого общества было извлечено ребро, ставшее хребтом нового, нарождающегося западного общества того же вида.
Этот детальный географический анализ дает нам ключ к определению временных характеристик западного общества, уяснению его истоков. Нам открылись две вещи: во-первых, возвращаясь назад к 775 г. мы вынуждены были представлять жизнь общества в понятиях, не свойственных современной жизни; во-вторых, мы заметили, что любые элементы, извлекаемые нами из глубин истории, при попытках сопоставить их со сходными элементами других эпох упрямо демонстрируют свою оригинальность и неповторимость.
Земля Лотаря стала осью западного общества. Именно здесь церковь, продвигаясь к границам Римской империи, пришла в соприкосновение с варварами, и здесь в конце концов она породила новое общество. Следовательно, историк западного общества, пытаясь проследить его корни, должен сосредоточить свое внимание на истории церкви, с одной стороны, и на истории варваров – с другой. Рассматривая ретроспективно цепь событий, углубимся в историю вплоть до II в. до н.э. когда греко-римский мир был потрясен войной с Ганнибалом. Почему Рим протянул свою властную руку на северо-запад? Потому что его теснила туда смертельная схватка с Карфагеном. Почему, перевалив за Альпы, он не закрепился на Рейне и не двинулся дальше, к более удобной естественной границе по Балтике, Висле и Днестру? Потому что в век Августа, после двух столетий изнурительных войн и революций, истощились запасы жизненной энергии Рима Война с Ганнибалом (Вторая Пуническая война) в 218-201 гг. до н. э. не привела к активной экспансии Рима на северо-запад, если не считать присоединения Цизальпийской Галлии, т. е. бассейна р. Падуса (По) от Альп до известного Рубикона (причем часть этих земель была захвачена позднее, во II в. до н.э.), и Испании (северо-западом по отношению к Риму Пиренейский полуостров считается потому, что дорога туда из Италии вела сначала на северо-запад), полностью покоренной лишь во II в. н.э. В целом же до 58-55 гг. до н.э. до походов Цезаря, приращение территории Рима шло в юго-восточном направлении: на Балканах и в Малой Азии. Что же касается эпохи Августа и более поздних времен, активность завоеваний действительно снизилась, ибо возможности государства были исчерпаны. Исключение составили Римская Британия, завоевание которой началось еще при Цезаре, а закончилось в 43-44 гг. н.э., и Дакия, область к северу от Дуная, покоренная в 107 г. н.э. Империя расширялась за счет административного подчинения ранее зависимых государств, а военные действия, если не считать восстаний и междоусобиц, сосредоточились на границе с Парфянским царством на Востоке, причем многовековая война не принесла успеха ни одной из сторон.
. Почему же варварам сопутствовала удача? Потому что, когда между двумя обществами, одно из которых менее цивилизовано, устанавливается строго определенная граница, это не приводит автоматически к равновесию. С течением времени граница начинает слабеть в пользу менее цивилизованной стороны. Но когда варвары прорвали римскую границу, встретили ли они на другой стороне церковь? Конечно, потому что из-за экономических и социальных революций, последовавших за Пуническими войнами, с Востока было вывезено большое количество рабов для работ на разоренных землях Запада. Насильственная миграция способствовала распространению в греко-римском мире восточных религий. Эти религии, с их обещанием потустороннего личного спасения, находили благодатную почву в опустошенных душах потерпевшего поражение «господствующего меньшинства».
В этом пункте исследователю западной истории придется остановиться. Углубляться дальше в пропасть времен бесполезно: истоки теряются во мгле. Примечательно, однако, что, достигнув этого уровня, он принужден будет мыслить греко-римскими понятиями, а не понятиями западного общества. В то же время элементы греко-римской истории, которые привлекали его внимание, не представляют особого интереса для историка, изучающего греко-римскую эллинистическую историю того же периода. Для исследователя эллинистической истории как христиане, так и варвары предстанут существами, абсолютно чуждыми миру, в котором они живут «внутренним» и «внешним» пролетариатом [прим7] [прим7]
В римском значении слова, это люди, за которыми по переписи не числилось никакого имущества, кроме детей (proles), отсюда «пролетарии» – те, которые не чувствуют никаких обязательств по отношению к своей социальной группе.
. Он бы отметил, что великие мастера эллинистической культуры, включая Марка Аврелия, почти полностью игнорировали их существование. Он бы установил, что как христианская церковь, так и отряды варваров стали осознаваться обществом как признаки социальной болезни лишь после великого бедствия – войны с Ганнибалом. Исследователь эллинистической истории, который хочет добиться приращения знания, сосредоточит свое внимание на том, что имело место раньше. После войны с Ганнибалом началась агония. Ткань общества распадалась, поглощалась новообразованиями, словно злокачественными опухолями. Не забота историка исследовать физиологию и рост этих злокачественных опухолей. Ему достаточно констатировать их разрушительное действие. «Я описал триумф Варварства и Религии» [прим8] [прим8]
Gibbon Е. The History of the Decline and Fall of the Roman Empire, Ch. LXXXI.
, – скажет Гиббон, заканчивая свой труд По мнению знаменитого английского историка Эдуарда Гиббона (1737-1794), выраженному в его «Истории упадка и разрушения Римской империи». Рим погубили варвары и христианство. А. Тойнби солидаризируется с этими взглядами, равно как и с идеями римских историков и моралистов о том, что беды Рима начались после победы над Ганнибалом, когда хлынувшая в Город добыча привела римлян к забвению нравов предков, к разврату и изнеженности. Для английского ученого характерен взгляд на историю как бы с птичьего полета: поэтому рост влияния христианской церкви, возникшей никак не ранее I в.н.э., есть следствие победы над Ганнибалом в III в. до н.э. Разрыв между датами Второй Пунической войны и временем первого вторжения варваров в Италию в 114-101 гг. до н.э. вообще не замечается и т.п.
.
Таким образом, исследователь западной истории и исследователь эллинского общества будут описывать их по-разному и в разных терминах. Причина этого заключается в том, что во Времени и Пространстве пересеклись два разных общественных образования и изучение истории каждого из них требует своего понятийного аппарата и своих подходов.
Проведенный анализ позволяет сделать положительное заключение относительно длительности развертывания западного общества во Времени. Установив ранее, что пространственная протяженность интересующего нас «умопостигаемого поля» шире пределов распространения отдельной нации, но в то же время уже всей освоенной человеком поверхности Земли, теперь мы убедились, что и длительность его во времени больше, чем срок жизни любой отдельной нации, но в то же время меньше срока, отпущенного человечеству в целом. Это заключение вытекает из того факта, что, прослеживая историю Запада в направлении се истоков, мы наталкиваемся на последнюю фазу общества, предшествующего нашему, истоки которого находятся в значительно более далеком прошлом, что в свою очередь влечет дополнительный вывод о непрерывности истории.
Непрерывность истории – наиболее привлекательная из всех концепций, построенная по аналогии с представлениями классической физики. Однако нам придется скрепя сердце критиковать ее. В самом деле, что здесь имеется в виду? Если имеется в виду, что «непрерывность истории» – это частный пример непрерывности Жизни, то это хотя и безупречный, но все-таки трюизм. Жизнь действительно непрерывна. От амебы – к позвоночным, от обезьяны – к человеку, от родителей – к ребенку в семье. Связь во всех этих случаях безусловна, хотя и разнородна. Однако, понимая и принимая непрерывность жизни, мы не проясняем, что такое Жизнь. Мы вряд ли поймем природу Жизни, если не научимся выделять границы относительной дискретности вечно бегущего потока – изгибы живых ее струй, пороги и тихие заводи, вздыбленные гребни волн и мирную гладь отлива, сверкающие кристаллами торосы и причудливые наплывы льда, когда мириадами форм вода застывает в расщелинах ледников. Другими словами, понятие непрерывности имеет значение только как символический умозрительный образ, на котором мы вычерчиваем восприятие непрерывности во всем реальном многообразии и сложности. Попробуем применить это общее наблюдение к исследованию Истории. Предполагает ли термин «непрерывность истории» в общепринятом смысле, что масса, момент, объем, скорость и направление потока человеческой жизни постоянны или если не буквально постоянны, то изменяются в столь узких границах, что поправкой можно пренебречь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
. Как видим, распространение шло по всем направлениям, сначала по суше, а потом и через моря. В средние века Северная Италия прибрала к рукам сначала Южную Италию и Сицилию, а затем через Средиземное море добралась и до внутренних восточных земель, Эта политическая и экономическая экспансия получила название «крестовые походы», что не совсем точно выражает суть явления Имеется в виду экономическая экспансия североитальянских государств, в первую очередь Венеции, по Апеннинскому полуострову, а не политические завоевания. Что же касается крестовых походов XI–XIII вв., то их явной целью было овладение Гробом Господним и создание в Палестине западнохристианского государства. Основной силой крестоносцев было рыцарство (в большинстве – французское), но морской транспорт и финансовое обеспечение предоставляли итальянские государства, в основном та же Венеция. Во время IV крестового похода, когда крестоносцы вмешались в династические распри в Константинополе и захватили в конечном счете Византийскую империю, создав т.н. Латинскую империю (название дано позднейшими историками), то 3/8 («одна четверть и одна восьмая») территории бывших византийских владений отошли к Венецианской республике.
.
Юго-восточная экспансия зашла очень далеко. Самый сильный импульс исходил от венецианского купечества, которое проникло в Индию через Суэцкий перешеек. Преуспел в этом и венецианский путешественник Марко Поло, добравшийся через Евразийскую степь до Пекина. Достигнув апогея, движение это потерпело крах. Почти все добытое в течение четырех веков было утрачено в 1475 г. Венецианцы контролировали торговлю с Египтом, из которого караванные пути вели до Индии. Но до поездки Марко Поло (ок. 1254-1324), который в 1271-1275 гг. добрался до Китая, прожил там семнадцать лет и в 1292-1295 гг. вернулся на родину, побывав в ряде стран Юго-Восточной Азии, венецианских купцов на Востоке не было. В конце XV в. окрепшая Оттоманская империя перекрыла торговые пути из Европы в Китай и Индию.
Проведение поперечной оси из крайней северо-западной точки Англии пришлось на последующий век, который характеризовался процессами более устойчивыми и по всем показателям более продолжительными. Северная Америка обрела англоязычное население. От Северной Атлантики до южных окраин Тихого океана создавались общины английского происхождения, чтобы разделить богатства западной культуры с народами Индии и Дальнего Востока. Таково было влияние линии, проведенной в Лотарингии, но Лотарь и его братья не могли увидеть то будущее, которое является настоящим для нас, и если они сознавали, что эта линия имеет исключительное значение, но только исходя из опыта прошлого, свидетельствовавшего, что значение этой линии и ранее было очень большим, хотя и относилась она к другой геометрической фигуре.
И Лотарь, и его дед носили титул римского императора. Императорский титул, пусть не вполне по праву, принадлежал и английским королям Уэссекса, которые в эпоху Каролингов царствовали на своей британской alter orbis . Некоторые англосаксонские короли именовали себя императорами, но это было скорее почетное прозвание, нежели реальный титул.
Линия проходила от Рима через Альпы в Ахен, а от Ахена через Ла-Манш к Римской стене; она представляла собой один из укрепленных валов Римской империи. Следуя вдоль этой линии на северо-запад через Альпы, установив военную границу вдоль левого берега Рейна и укрепив ее левый фланг за счет аннексированной Южной Британии, римляне определили тем самым крайнюю западную границу своих владений. Таким образом, линия, проведенная в Лотарингии, принадлежала географической структуре Римской империи задолго до Лотаря, равно как и до возникновения западного общества. Но геометрические параметры Римской империи и западного мира не тождественны, равно как и функции этой линии различались в разные периоды истории. Для Римской империи это была внешняя граница, на ней экспансия угасала. В западном мире, напротив, экспансия брала начало от этой линии. Во время летаргии междуцарствия (375-675) По терминологии А. Тойнби. «междуцарствие» – промежуток от гибели одной цивилизации до рождения другой. Здесь – период от начала вторжений варваров в Римскую империю до окончательного складывания варварских королевств в Европе (последнее лангобардское – образовалось в начале VII в.) и перехода варваров из арианства в католичество (кроме франков, уже обращенных в ортодоксальную веру).
из старого общества было извлечено ребро, ставшее хребтом нового, нарождающегося западного общества того же вида.
Этот детальный географический анализ дает нам ключ к определению временных характеристик западного общества, уяснению его истоков. Нам открылись две вещи: во-первых, возвращаясь назад к 775 г. мы вынуждены были представлять жизнь общества в понятиях, не свойственных современной жизни; во-вторых, мы заметили, что любые элементы, извлекаемые нами из глубин истории, при попытках сопоставить их со сходными элементами других эпох упрямо демонстрируют свою оригинальность и неповторимость.
Земля Лотаря стала осью западного общества. Именно здесь церковь, продвигаясь к границам Римской империи, пришла в соприкосновение с варварами, и здесь в конце концов она породила новое общество. Следовательно, историк западного общества, пытаясь проследить его корни, должен сосредоточить свое внимание на истории церкви, с одной стороны, и на истории варваров – с другой. Рассматривая ретроспективно цепь событий, углубимся в историю вплоть до II в. до н.э. когда греко-римский мир был потрясен войной с Ганнибалом. Почему Рим протянул свою властную руку на северо-запад? Потому что его теснила туда смертельная схватка с Карфагеном. Почему, перевалив за Альпы, он не закрепился на Рейне и не двинулся дальше, к более удобной естественной границе по Балтике, Висле и Днестру? Потому что в век Августа, после двух столетий изнурительных войн и революций, истощились запасы жизненной энергии Рима Война с Ганнибалом (Вторая Пуническая война) в 218-201 гг. до н. э. не привела к активной экспансии Рима на северо-запад, если не считать присоединения Цизальпийской Галлии, т. е. бассейна р. Падуса (По) от Альп до известного Рубикона (причем часть этих земель была захвачена позднее, во II в. до н.э.), и Испании (северо-западом по отношению к Риму Пиренейский полуостров считается потому, что дорога туда из Италии вела сначала на северо-запад), полностью покоренной лишь во II в. н.э. В целом же до 58-55 гг. до н.э. до походов Цезаря, приращение территории Рима шло в юго-восточном направлении: на Балканах и в Малой Азии. Что же касается эпохи Августа и более поздних времен, активность завоеваний действительно снизилась, ибо возможности государства были исчерпаны. Исключение составили Римская Британия, завоевание которой началось еще при Цезаре, а закончилось в 43-44 гг. н.э., и Дакия, область к северу от Дуная, покоренная в 107 г. н.э. Империя расширялась за счет административного подчинения ранее зависимых государств, а военные действия, если не считать восстаний и междоусобиц, сосредоточились на границе с Парфянским царством на Востоке, причем многовековая война не принесла успеха ни одной из сторон.
. Почему же варварам сопутствовала удача? Потому что, когда между двумя обществами, одно из которых менее цивилизовано, устанавливается строго определенная граница, это не приводит автоматически к равновесию. С течением времени граница начинает слабеть в пользу менее цивилизованной стороны. Но когда варвары прорвали римскую границу, встретили ли они на другой стороне церковь? Конечно, потому что из-за экономических и социальных революций, последовавших за Пуническими войнами, с Востока было вывезено большое количество рабов для работ на разоренных землях Запада. Насильственная миграция способствовала распространению в греко-римском мире восточных религий. Эти религии, с их обещанием потустороннего личного спасения, находили благодатную почву в опустошенных душах потерпевшего поражение «господствующего меньшинства».
В этом пункте исследователю западной истории придется остановиться. Углубляться дальше в пропасть времен бесполезно: истоки теряются во мгле. Примечательно, однако, что, достигнув этого уровня, он принужден будет мыслить греко-римскими понятиями, а не понятиями западного общества. В то же время элементы греко-римской истории, которые привлекали его внимание, не представляют особого интереса для историка, изучающего греко-римскую эллинистическую историю того же периода. Для исследователя эллинистической истории как христиане, так и варвары предстанут существами, абсолютно чуждыми миру, в котором они живут «внутренним» и «внешним» пролетариатом [прим7] [прим7]
В римском значении слова, это люди, за которыми по переписи не числилось никакого имущества, кроме детей (proles), отсюда «пролетарии» – те, которые не чувствуют никаких обязательств по отношению к своей социальной группе.
. Он бы отметил, что великие мастера эллинистической культуры, включая Марка Аврелия, почти полностью игнорировали их существование. Он бы установил, что как христианская церковь, так и отряды варваров стали осознаваться обществом как признаки социальной болезни лишь после великого бедствия – войны с Ганнибалом. Исследователь эллинистической истории, который хочет добиться приращения знания, сосредоточит свое внимание на том, что имело место раньше. После войны с Ганнибалом началась агония. Ткань общества распадалась, поглощалась новообразованиями, словно злокачественными опухолями. Не забота историка исследовать физиологию и рост этих злокачественных опухолей. Ему достаточно констатировать их разрушительное действие. «Я описал триумф Варварства и Религии» [прим8] [прим8]
Gibbon Е. The History of the Decline and Fall of the Roman Empire, Ch. LXXXI.
, – скажет Гиббон, заканчивая свой труд По мнению знаменитого английского историка Эдуарда Гиббона (1737-1794), выраженному в его «Истории упадка и разрушения Римской империи». Рим погубили варвары и христианство. А. Тойнби солидаризируется с этими взглядами, равно как и с идеями римских историков и моралистов о том, что беды Рима начались после победы над Ганнибалом, когда хлынувшая в Город добыча привела римлян к забвению нравов предков, к разврату и изнеженности. Для английского ученого характерен взгляд на историю как бы с птичьего полета: поэтому рост влияния христианской церкви, возникшей никак не ранее I в.н.э., есть следствие победы над Ганнибалом в III в. до н.э. Разрыв между датами Второй Пунической войны и временем первого вторжения варваров в Италию в 114-101 гг. до н.э. вообще не замечается и т.п.
.
Таким образом, исследователь западной истории и исследователь эллинского общества будут описывать их по-разному и в разных терминах. Причина этого заключается в том, что во Времени и Пространстве пересеклись два разных общественных образования и изучение истории каждого из них требует своего понятийного аппарата и своих подходов.
Проведенный анализ позволяет сделать положительное заключение относительно длительности развертывания западного общества во Времени. Установив ранее, что пространственная протяженность интересующего нас «умопостигаемого поля» шире пределов распространения отдельной нации, но в то же время уже всей освоенной человеком поверхности Земли, теперь мы убедились, что и длительность его во времени больше, чем срок жизни любой отдельной нации, но в то же время меньше срока, отпущенного человечеству в целом. Это заключение вытекает из того факта, что, прослеживая историю Запада в направлении се истоков, мы наталкиваемся на последнюю фазу общества, предшествующего нашему, истоки которого находятся в значительно более далеком прошлом, что в свою очередь влечет дополнительный вывод о непрерывности истории.
Непрерывность истории – наиболее привлекательная из всех концепций, построенная по аналогии с представлениями классической физики. Однако нам придется скрепя сердце критиковать ее. В самом деле, что здесь имеется в виду? Если имеется в виду, что «непрерывность истории» – это частный пример непрерывности Жизни, то это хотя и безупречный, но все-таки трюизм. Жизнь действительно непрерывна. От амебы – к позвоночным, от обезьяны – к человеку, от родителей – к ребенку в семье. Связь во всех этих случаях безусловна, хотя и разнородна. Однако, понимая и принимая непрерывность жизни, мы не проясняем, что такое Жизнь. Мы вряд ли поймем природу Жизни, если не научимся выделять границы относительной дискретности вечно бегущего потока – изгибы живых ее струй, пороги и тихие заводи, вздыбленные гребни волн и мирную гладь отлива, сверкающие кристаллами торосы и причудливые наплывы льда, когда мириадами форм вода застывает в расщелинах ледников. Другими словами, понятие непрерывности имеет значение только как символический умозрительный образ, на котором мы вычерчиваем восприятие непрерывности во всем реальном многообразии и сложности. Попробуем применить это общее наблюдение к исследованию Истории. Предполагает ли термин «непрерывность истории» в общепринятом смысле, что масса, момент, объем, скорость и направление потока человеческой жизни постоянны или если не буквально постоянны, то изменяются в столь узких границах, что поправкой можно пренебречь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167