Привезли из https://Wodolei.ru
Таким образом предпринимались попытки заполнить духовный вакуум искусственно восстановленной верой До 1945 г. официальной религией Японии был синтоизм – древняя языческая религия, состоящая в поклонении локальным божествам, духам природы, обожествленным героям, правителям и императорам; это не мешало широчайшему распространению махаянистского буддизма различных толков, так что большая часть населения Японии исповедует обе религии одновременно После второй мировой войны в Японии распространилось большое число необуддийских, неосинтоистских и синкретических буддийско-синтоистских сект.
.
Сколь бы ни расширялась пропасть между традиционной религиозной ортодоксией и текущим непосредственным опытом, она в конце концов преодолевается некоторой формой религиозного возрождения. Обветшалость религиозного учения в какой-то период может предстать как подтверждение взгляда, согласно которому религия не нужна и иллюзорна. Однако в обществе никогда не исчезает тенденция искать духовные ресурсы для своего самоутверждения через возрождение веры прошлого, – прошлого еще более далекого, чем та эпоха, когда зародилась их дискредитированная ныне вера. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, например, современная реакция на процессы загрязнения окружающей среды порой выражается в понятиях древней веры в священность Природы. Еще наши предки интуитивно чувствовали, что Человек не может безнаказанно вредить Природе. А наш собственный опыт с полной очевидностью доказывает, что естественный мир – это не бездонный источник, из которого человек может черпать до бесконечности, а целостная экологическая система, частью которой является сам человек и которую он не может нарушить без катастрофических последствий для самого себя.
Часть седьмая
Вдохновение историков
Взгляд историка
Почему люди изучают историю? Ради чего – если адресовать вопрос конкретному человеку автор этой книги писал ее тридцать лет? Рождаются ли люди историками или становятся ими? Каждый даст собственный ответ на этот вопрос, ибо каждый опирается на свой личный опыт. Автор данного труда, например, пришел к заключению, что историк, как и все, кому посчастливилось обрести цель жизни, идет к этой цели, доверяясь зову Господа чувствовать и находить вслед за Ним (Деян. 7, 27).
Если ответ этот удовлетворит взыскательного читателя, возможно, он несколько прояснит и следующий из поставленных нами вопросов. Спрашивая себя, почему мы изучаем Историю, попробуем для начала определить: а что подразумевается под Историей? По-прежнему опираясь только на личный опыт, автор попробует изложить свой собственный взгляд на предмет. Возможно, взгляд его на Историю кому-то покажется неточным или даже неверным, но автор смеет заверить читателя, что через постижение действительности он пытается постичь Бога, который раскрывает Себя через движения душ, искренне ищущих Его. Поскольку «Бога не видел никто никогда» (Иоанн 1, 18), а наши самые ясные взгляды – всего лишь «преломленные лучи» Его, то взгляд историка не более чем одно из множества множеств существующих мнений, которыми обладают разные души с разными дарованиями и разным уровнем постижения «высоких трудов» Его. Помимо историков, есть на Земле астрономы, физики, математики, поэты, мистики, пророки, администраторы, судьи, моряки, рыбаки, охотники, пастухи, земледельцы, ремесленники, инженеры, врачи… Список, собственно, бесконечен, ибо человеческие призвания многочисленны и многообразны. Присутствие Господа в каждом из них неявно и неполно. И среди всех этих бесчисленных судеб людских и взглядов точка зрения историка – один из возможных опытов, но, как и другие, она дополняет понимание творимого Богом для человека. История позволяет видеть божественную творящую силу в движении, а движение это наш человеческий опыт улавливает в шести измерениях. Исторический взгляд на мир открывает нам физический космос, движущийся по кругу в четырехмерном Пространстве-Времени, и Жизнь на нашей планете, эволюционирующую в пятимерной рамке Пространства-Времени-Жизни. А человеческая душа, поднимающаяся в шестое измерение посредством дара Духа, устремляется через роковое обретение духовной свободы в направлении Творца или от Него.
Привлекательность фактов истории
Восприимчивость
Если мы не ошибаемся в рассмотрении Истории как взгляда на божественное творение, находящееся в движении от божественного источника к божественной цели, нас не должно удивлять, что в умах существ, наделенных сознанием, История пробуждается как простое свидетельство того, что они живы. Но поскольку Время – это вечно бурлящий поток, то ускоряющий, то замедляющий свой бег, мы ничуть не удивимся, обнаружив, что внутренняя восприимчивость человека к впечатлениям Истории остается всегда примерно на одном и том же уровне. Колебания этой восприимчивости зависят, как правило, только от конкретных исторических обстоятельств.
Например, мы не раз убеждались, что живость исторических впечатлений пропорциональна их силе и болезненности. Возьмем поколение, детство которого совпало с переходом нового западного общества к новейшему, то есть пришлось на конец XIX в. Человек, ребенком переживший Гражданскую войну в южных штатах Америки, несомненно, обладал более глубоким историческим сознанием, чем его современник, проведший детство свое на Севере. По этой же причине француз, взрослевший в период франко-прусской войны и Парижской коммуны, переживший все взлеты и падения 1870-1871 гг., оказался наделенным куда более острым историческим сознанием, чем любой из его современников в Швейцарии, Бельгии или Англии.
Однако история способна оказывать влияние на человеческое воображение и сквозь века, возбуждая память об ушедшем прошлом. История воздействует на восприимчивые души своими памятниками и мемориалами, названиями улиц и площадей, архитектурой, изменениями в моде, политическими событиями, традиционными праздниками, церемониями и парадами, литургиями.
Консерватизм церковных учреждений, призванный облечь в стройные формы высшие религии, несомненно, сделал их наиболее мощными излучателями впечатлений, хранилищами духа исторических событий и исторических характеров. Основная проблема, с которой сталкивались все сотериологические религии Сотериологические религии – религии спасения (от греч. t w t h r – «спаситель»), в которых следование заповедям основателя этой религии обеспечивает спасение души за гробом.
, – это проблема просвещения масс. И эта проблема успешно решалась через преподавание истории и передачу нравственного закона в наглядной форме. Даже в мечети, где возможности использования изобразительных искусств в целях просвещения были ограничены верностью пророка Мухаммеда второй заповеди Моисея, архитектурные линии искусно воздействовали на религиозное чувство верующих. В христианской церкви – пока она не превратилась в молельню одной из западнохристианских сект, где вторая заповедь соблюдается с мусульманской строгостью, – пророки, апостолы и мученики помещались вокруг изображения Господа во всеоружии своих традиционных атрибутов: с крестом, мечом, колесом или книгой и пером в руке.
Нетрудно заметить, что в те дни, когда живые цивилизации сохранялись под эгидой живой высшей религии в своей традиционной форме, посещение церкви (мечети, синагоги, индуистского или буддийского храма) автоматически приобщало верующего к истории. Образование было столь же эффективным, сколь и неформальным, охватывая самые широкие слои населения, не имевшего возможности посещать школу. Христос и его апостолы, святые и мученики, патриархи и пророки, библейская перспектива истории от сотворения через грехопадение и искупление до Страшного Суда – все это воспринималось как истинная реальность, более важная для христианских душ, чем местные светские курсы истории.
Ссылаясь чистосердечно на свой личный опыт, признаюсь, что, чем дольше живу я, тем глубже ощущаю, как счастлив я тем, что родился в ту пору западной цивилизации, когда было нормой водить детей в церковь каждое воскресенье, что я получил классическое образование, изучая латынь и греческий в школе и университете. Во дни моего детства латынь и греческий не были еще вытеснены из системы образования западными местными языками и литературами, средневековой и современной западной историей и естествознанием.
Автоматический стимул социального окружения, в котором рождается и растет человек, и есть самый ранний и наиболее мощный источник вдохновения потенциальных историков. Однако этого оказывается недостаточно по двум причинам.
Во-первых, даже в цивилизациях третьего поколения, выросших из куколок-церквей, неформальное обучение истории при посредстве церковного института никогда не пронизывало общества до его глубин, поскольку подавляющее большинство населения любого общества – это крестьяне. Так, к 1952 г. крестьянство составляет три четверти всего ныне живущего человечества. А крестьянству, как известно, история всегда представляется ничего не значащей сказкой, несмотря на всю ее поучительность и основательность. Крестьянство, захваченное вихрем истории, втянутое в цивилизацию, чтобы материально обеспечить привилегированное меньшинство, и по сей день остается самым несчастным братом тех примитивных обществ, которые цивилизации еще просто не успели поглотить. В крестьянском сознании правительство всегда было таким же неизбежным и безжалостным бичом, как, например, война, чума или голод.
Единственный отрывок Истории, к которому крестьянство могло бы почувствовать какой-то интерес, – это доисторическая эпоха, когда дочеловек стал человеком – явление по своей исторической значимости более выдающееся, чем возникновение цивилизаций. Однако это историческое событие, извлеченное на свет Божий западными археологами, антропологами и психологами не гак уж давно, угасло в памяти народной еще много веков назад, и практически примитивная подпочва ныне живущих цивилизаций все еще остается абсолютно лишенной всякого исторического сознания. По сути дела, для трех четвертей населения нашей планеты и сейчас, то есть в 1952 г. История не существует. И это случилось не потому, что большинство демонстрирует меньшую восприимчивость к просвещению, но потому, что большинство до сих пор живет не по законам Истории, а в ритмах Природы.
Однако даже для меньшинства, социальное окружение которого нацелено на изучение Истории, эта предрасположенность к радиации исторического социального окружения сама по себе не является достаточной, чтобы побудить ребенка стать историком. Пассивная восприимчивость, без которой он никогда бы не встал на истинный путь, также недостаточна, чтобы достичь намеченной гавани, – для этого необходимо вдохновение и желание поднять собственные паруса.
Любопытство
Ум потенциального историка подобен самолету с реактивным двигателем. После получения первого импульса к изучению Истории, когда он узнает о ее существовании через воздействие исторически настроенного социального окружения, ум вырабатывает свой собственный следующий импульс, превращая восприимчивость в любопытство. Этот переход от пассивной к активной фазе заставляет ученика Истории взять инициативу в свои руки и далее следовать на свой риск и страх, пролагая курс в неведомые небесные сферы.
Вез творческого пробуждения и любопытства даже самые известные, впечатляющие и величественные памятники Истории не произведут на воображение должного воздействия, ибо глаза, обращенные к ним, будут слепы (Исайя 42, 20; Иер. 5, 21; Иез. 12, 12; Матф. 13, 14: Марк 4, 12; Лука 13, 10; Иоанн 12, 40; Деян. 28, 26; Рим. 1 1, 8). Эта истина была подтверждена западным философом-путешественником Вольнеем, посетившим исламский мир в 1783-1785 гг. А в 1798 г. целая группа ученых воспользовалась приглашением Наполеона сопровождать экспедиционные силы в Африке. В отличие от этих бесстрашных людей науки ни сам Наполеон, ни его армия не были влекомы в Египет зовом Истории. Движущими силами захватчиков был варварский непокой и честолюбие. Однако Наполеон сознавал, что прикоснулся к струне, звук которой способен тронуть даже невежественное сердце самого грубого солдата. Поэтому перед решающей битвой он счел нужным обратиться к армии со следующими словами: «Солдаты, сорок веков взирают на вас», – имея в виду пирамиды, открывшиеся взору во время их марша на Каир. Можно быть уверенным, что Мурат-бей, командующий вооруженными силами мамлюков, и не подумал подбодрить своих нелюбознательных товарищей аналогичным напоминанием.
Французские ученые, посетившие Египет вместе с войсками Наполеона, обнаружили новое измерение Истории, которое должно было удовлетворить западное любопытство. Научный интерес той эпохи сосредоточился прежде всего на классических языках и литературе эллинской цивилизации. 1798 г. принес неожиданную победу. Были обнаружены истоки своего собственного культурного наследства. После вторичного освоения под новым углом зрения латинской и греческой классики западные ученые стали осваивать арабскую и персидскую классику исламского общества, китайскую классику дальневосточного общества, санскритскую классику индуистского общества, и, не удовлетворившись изучением древнееврейских оригиналов Библии, которую христианская церковь разделяла с иудейской диаспорой, западные ученые к тому времени освоили также древнеиранский язык писаний парсийского зороастризма. Таким образом, будучи обладателями всех богатств прошлого, которые сохранялись в культурном наследии живых цивилизаций, западные ученые принялись откапывать скрытые богатства, тысячелетиями находившиеся под землей, преданные полному забвению.
Это было мощным интеллектуальным прорывом, ибо давным-давно нарушилась непрерывная цепь традиции, и не было того, кто мог бы посвятить новообращенного в ее тайны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
.
Сколь бы ни расширялась пропасть между традиционной религиозной ортодоксией и текущим непосредственным опытом, она в конце концов преодолевается некоторой формой религиозного возрождения. Обветшалость религиозного учения в какой-то период может предстать как подтверждение взгляда, согласно которому религия не нужна и иллюзорна. Однако в обществе никогда не исчезает тенденция искать духовные ресурсы для своего самоутверждения через возрождение веры прошлого, – прошлого еще более далекого, чем та эпоха, когда зародилась их дискредитированная ныне вера. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, например, современная реакция на процессы загрязнения окружающей среды порой выражается в понятиях древней веры в священность Природы. Еще наши предки интуитивно чувствовали, что Человек не может безнаказанно вредить Природе. А наш собственный опыт с полной очевидностью доказывает, что естественный мир – это не бездонный источник, из которого человек может черпать до бесконечности, а целостная экологическая система, частью которой является сам человек и которую он не может нарушить без катастрофических последствий для самого себя.
Часть седьмая
Вдохновение историков
Взгляд историка
Почему люди изучают историю? Ради чего – если адресовать вопрос конкретному человеку автор этой книги писал ее тридцать лет? Рождаются ли люди историками или становятся ими? Каждый даст собственный ответ на этот вопрос, ибо каждый опирается на свой личный опыт. Автор данного труда, например, пришел к заключению, что историк, как и все, кому посчастливилось обрести цель жизни, идет к этой цели, доверяясь зову Господа чувствовать и находить вслед за Ним (Деян. 7, 27).
Если ответ этот удовлетворит взыскательного читателя, возможно, он несколько прояснит и следующий из поставленных нами вопросов. Спрашивая себя, почему мы изучаем Историю, попробуем для начала определить: а что подразумевается под Историей? По-прежнему опираясь только на личный опыт, автор попробует изложить свой собственный взгляд на предмет. Возможно, взгляд его на Историю кому-то покажется неточным или даже неверным, но автор смеет заверить читателя, что через постижение действительности он пытается постичь Бога, который раскрывает Себя через движения душ, искренне ищущих Его. Поскольку «Бога не видел никто никогда» (Иоанн 1, 18), а наши самые ясные взгляды – всего лишь «преломленные лучи» Его, то взгляд историка не более чем одно из множества множеств существующих мнений, которыми обладают разные души с разными дарованиями и разным уровнем постижения «высоких трудов» Его. Помимо историков, есть на Земле астрономы, физики, математики, поэты, мистики, пророки, администраторы, судьи, моряки, рыбаки, охотники, пастухи, земледельцы, ремесленники, инженеры, врачи… Список, собственно, бесконечен, ибо человеческие призвания многочисленны и многообразны. Присутствие Господа в каждом из них неявно и неполно. И среди всех этих бесчисленных судеб людских и взглядов точка зрения историка – один из возможных опытов, но, как и другие, она дополняет понимание творимого Богом для человека. История позволяет видеть божественную творящую силу в движении, а движение это наш человеческий опыт улавливает в шести измерениях. Исторический взгляд на мир открывает нам физический космос, движущийся по кругу в четырехмерном Пространстве-Времени, и Жизнь на нашей планете, эволюционирующую в пятимерной рамке Пространства-Времени-Жизни. А человеческая душа, поднимающаяся в шестое измерение посредством дара Духа, устремляется через роковое обретение духовной свободы в направлении Творца или от Него.
Привлекательность фактов истории
Восприимчивость
Если мы не ошибаемся в рассмотрении Истории как взгляда на божественное творение, находящееся в движении от божественного источника к божественной цели, нас не должно удивлять, что в умах существ, наделенных сознанием, История пробуждается как простое свидетельство того, что они живы. Но поскольку Время – это вечно бурлящий поток, то ускоряющий, то замедляющий свой бег, мы ничуть не удивимся, обнаружив, что внутренняя восприимчивость человека к впечатлениям Истории остается всегда примерно на одном и том же уровне. Колебания этой восприимчивости зависят, как правило, только от конкретных исторических обстоятельств.
Например, мы не раз убеждались, что живость исторических впечатлений пропорциональна их силе и болезненности. Возьмем поколение, детство которого совпало с переходом нового западного общества к новейшему, то есть пришлось на конец XIX в. Человек, ребенком переживший Гражданскую войну в южных штатах Америки, несомненно, обладал более глубоким историческим сознанием, чем его современник, проведший детство свое на Севере. По этой же причине француз, взрослевший в период франко-прусской войны и Парижской коммуны, переживший все взлеты и падения 1870-1871 гг., оказался наделенным куда более острым историческим сознанием, чем любой из его современников в Швейцарии, Бельгии или Англии.
Однако история способна оказывать влияние на человеческое воображение и сквозь века, возбуждая память об ушедшем прошлом. История воздействует на восприимчивые души своими памятниками и мемориалами, названиями улиц и площадей, архитектурой, изменениями в моде, политическими событиями, традиционными праздниками, церемониями и парадами, литургиями.
Консерватизм церковных учреждений, призванный облечь в стройные формы высшие религии, несомненно, сделал их наиболее мощными излучателями впечатлений, хранилищами духа исторических событий и исторических характеров. Основная проблема, с которой сталкивались все сотериологические религии Сотериологические религии – религии спасения (от греч. t w t h r – «спаситель»), в которых следование заповедям основателя этой религии обеспечивает спасение души за гробом.
, – это проблема просвещения масс. И эта проблема успешно решалась через преподавание истории и передачу нравственного закона в наглядной форме. Даже в мечети, где возможности использования изобразительных искусств в целях просвещения были ограничены верностью пророка Мухаммеда второй заповеди Моисея, архитектурные линии искусно воздействовали на религиозное чувство верующих. В христианской церкви – пока она не превратилась в молельню одной из западнохристианских сект, где вторая заповедь соблюдается с мусульманской строгостью, – пророки, апостолы и мученики помещались вокруг изображения Господа во всеоружии своих традиционных атрибутов: с крестом, мечом, колесом или книгой и пером в руке.
Нетрудно заметить, что в те дни, когда живые цивилизации сохранялись под эгидой живой высшей религии в своей традиционной форме, посещение церкви (мечети, синагоги, индуистского или буддийского храма) автоматически приобщало верующего к истории. Образование было столь же эффективным, сколь и неформальным, охватывая самые широкие слои населения, не имевшего возможности посещать школу. Христос и его апостолы, святые и мученики, патриархи и пророки, библейская перспектива истории от сотворения через грехопадение и искупление до Страшного Суда – все это воспринималось как истинная реальность, более важная для христианских душ, чем местные светские курсы истории.
Ссылаясь чистосердечно на свой личный опыт, признаюсь, что, чем дольше живу я, тем глубже ощущаю, как счастлив я тем, что родился в ту пору западной цивилизации, когда было нормой водить детей в церковь каждое воскресенье, что я получил классическое образование, изучая латынь и греческий в школе и университете. Во дни моего детства латынь и греческий не были еще вытеснены из системы образования западными местными языками и литературами, средневековой и современной западной историей и естествознанием.
Автоматический стимул социального окружения, в котором рождается и растет человек, и есть самый ранний и наиболее мощный источник вдохновения потенциальных историков. Однако этого оказывается недостаточно по двум причинам.
Во-первых, даже в цивилизациях третьего поколения, выросших из куколок-церквей, неформальное обучение истории при посредстве церковного института никогда не пронизывало общества до его глубин, поскольку подавляющее большинство населения любого общества – это крестьяне. Так, к 1952 г. крестьянство составляет три четверти всего ныне живущего человечества. А крестьянству, как известно, история всегда представляется ничего не значащей сказкой, несмотря на всю ее поучительность и основательность. Крестьянство, захваченное вихрем истории, втянутое в цивилизацию, чтобы материально обеспечить привилегированное меньшинство, и по сей день остается самым несчастным братом тех примитивных обществ, которые цивилизации еще просто не успели поглотить. В крестьянском сознании правительство всегда было таким же неизбежным и безжалостным бичом, как, например, война, чума или голод.
Единственный отрывок Истории, к которому крестьянство могло бы почувствовать какой-то интерес, – это доисторическая эпоха, когда дочеловек стал человеком – явление по своей исторической значимости более выдающееся, чем возникновение цивилизаций. Однако это историческое событие, извлеченное на свет Божий западными археологами, антропологами и психологами не гак уж давно, угасло в памяти народной еще много веков назад, и практически примитивная подпочва ныне живущих цивилизаций все еще остается абсолютно лишенной всякого исторического сознания. По сути дела, для трех четвертей населения нашей планеты и сейчас, то есть в 1952 г. История не существует. И это случилось не потому, что большинство демонстрирует меньшую восприимчивость к просвещению, но потому, что большинство до сих пор живет не по законам Истории, а в ритмах Природы.
Однако даже для меньшинства, социальное окружение которого нацелено на изучение Истории, эта предрасположенность к радиации исторического социального окружения сама по себе не является достаточной, чтобы побудить ребенка стать историком. Пассивная восприимчивость, без которой он никогда бы не встал на истинный путь, также недостаточна, чтобы достичь намеченной гавани, – для этого необходимо вдохновение и желание поднять собственные паруса.
Любопытство
Ум потенциального историка подобен самолету с реактивным двигателем. После получения первого импульса к изучению Истории, когда он узнает о ее существовании через воздействие исторически настроенного социального окружения, ум вырабатывает свой собственный следующий импульс, превращая восприимчивость в любопытство. Этот переход от пассивной к активной фазе заставляет ученика Истории взять инициативу в свои руки и далее следовать на свой риск и страх, пролагая курс в неведомые небесные сферы.
Вез творческого пробуждения и любопытства даже самые известные, впечатляющие и величественные памятники Истории не произведут на воображение должного воздействия, ибо глаза, обращенные к ним, будут слепы (Исайя 42, 20; Иер. 5, 21; Иез. 12, 12; Матф. 13, 14: Марк 4, 12; Лука 13, 10; Иоанн 12, 40; Деян. 28, 26; Рим. 1 1, 8). Эта истина была подтверждена западным философом-путешественником Вольнеем, посетившим исламский мир в 1783-1785 гг. А в 1798 г. целая группа ученых воспользовалась приглашением Наполеона сопровождать экспедиционные силы в Африке. В отличие от этих бесстрашных людей науки ни сам Наполеон, ни его армия не были влекомы в Египет зовом Истории. Движущими силами захватчиков был варварский непокой и честолюбие. Однако Наполеон сознавал, что прикоснулся к струне, звук которой способен тронуть даже невежественное сердце самого грубого солдата. Поэтому перед решающей битвой он счел нужным обратиться к армии со следующими словами: «Солдаты, сорок веков взирают на вас», – имея в виду пирамиды, открывшиеся взору во время их марша на Каир. Можно быть уверенным, что Мурат-бей, командующий вооруженными силами мамлюков, и не подумал подбодрить своих нелюбознательных товарищей аналогичным напоминанием.
Французские ученые, посетившие Египет вместе с войсками Наполеона, обнаружили новое измерение Истории, которое должно было удовлетворить западное любопытство. Научный интерес той эпохи сосредоточился прежде всего на классических языках и литературе эллинской цивилизации. 1798 г. принес неожиданную победу. Были обнаружены истоки своего собственного культурного наследства. После вторичного освоения под новым углом зрения латинской и греческой классики западные ученые стали осваивать арабскую и персидскую классику исламского общества, китайскую классику дальневосточного общества, санскритскую классику индуистского общества, и, не удовлетворившись изучением древнееврейских оригиналов Библии, которую христианская церковь разделяла с иудейской диаспорой, западные ученые к тому времени освоили также древнеиранский язык писаний парсийского зороастризма. Таким образом, будучи обладателями всех богатств прошлого, которые сохранялись в культурном наследии живых цивилизаций, западные ученые принялись откапывать скрытые богатства, тысячелетиями находившиеся под землей, преданные полному забвению.
Это было мощным интеллектуальным прорывом, ибо давным-давно нарушилась непрерывная цепь традиции, и не было того, кто мог бы посвятить новообращенного в ее тайны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167