Доступно сайт Wodolei.ru
Оттуда доносились голоса, точнее, всего лишь один голос – очень тихий, с легким южным акцентом… И этот голос улыбался…
Журналист тихо постучал и сделал шаг вперед, чтобы хозяйка кабинета увидела, кто стучал в дверь. Дайана сидела за столом и разговаривала по телефону. Тепло улыбнувшись ему, она помахала рукой, приглашая Джеффри войти.
– Спасибо еще раз, Пейдж. Это обязательно должно случиться когда-нибудь! Пожалуйста, передай от меня привет Эдмунду и Аманде. До свидания. – Положив трубку, Дайана посмотрела на Джеффри.
– Доктор Шеферд, – официально обратился к ней журналист.
– Мистер Лоуренс, – в тон ему ответила Дайана. В конце концов это было официальное интервью, и они прежде не встречались. Синие глаза Дайаны озорно блеснули, когда она добавила: – Наконец-то мы встретились.
– Да уж, – улыбнулся журналист. – Называйте меня Джеффри, пожалуйста.
– В таком случае я – Дайана.
На руке, которую она протянула ему для рукопожатия, не было украшений. А на безымянном пальце левой руки поблескивал четырехкаратный бриллиант обручального кольца.
Тонкие ловкие пальчики Дайаны и ее блестящий ум завоевали ей настоящую славу в Гарвардской медицинской школе, в хирургическом отделении «Массачусетс дженерал хоспитал» и в кардиологическом институте «Мемориал хоспитал», где она имела репутацию блистательного хирурга-кардиолога. За долгие годы пальцы Дайаны продлевали жизнь бесчисленным пациентам, но ей все казалось мало. Если Дайана не оперировала, то без устали переписывала научные работы, благодаря которым талантливая женщина-хирург обрела международную известность.
Но самым удивительным среди всех талантов Дайаны было создание ею так называемого «сердца Шеферд». Это был гигантский шаг в развитии кардиохирургии, точнее, в той ее части, которая занималась трансплантацией. Об этом медицина ранее могла только мечтать. «Сердце Шеферд» проникло в двадцатый век из века двадцать первого.
– Так мы увидимся снова в субботу? – спросил Джеффри после рукопожатия, хотя и догадывался, что ответ будет отрицательным.
– Боюсь, что нет, я занята эти выходные. – «Всего две недели назад меня оставил муж, чтобы я подумала и приняла решение». Нахмурившись, Дайана отогнала мрачные мысли и заставила себя с надеждой думать о будущем: «Чейз непременно вернется. Он обязательно решит провести остаток жизни с тобой. Верь в это».
– Это плохо, – заметил журналист.
– Да. – «Да. Но он вернется».
– Иногда…
– Прошу прощения за мой вид, – неожиданно сменила тему разговора Дайана, грациозно указав рукой на свой костюм.
Как и полагается, она была в белоснежном накрахмаленном халате с вышитыми на кармане зелеными буквами «Дайана Шеферд, доктор медицины». Но под расстегнутым халатом на ней был напоминающий пижаму голубой хирургический костюм. Он был великоват, и Дайана на хрупкой талии затянула завязки штанов, чтобы они не сползали. Картину довершали кроссовки «Адидас». Казалось, вся ее стройная фигура излучает здоровье и энергию. Джеффри подумалось, что ей достаточно сбросить белый халат и она может преспокойно отправиться на трехмильную пробежку, или дать урок аэробики, или умело управлять парусником на бодрящем ветерке пролива Лонг-Айленд.
– Вы замечательно выглядите.
– У меня не совсем официальный вид. Я уже было переоделась, готовясь к интервью, как вдруг один из моих коллег занялся сложным случаем и попросил меня не уходить, опасаясь осложнений. Я, знаете ли, всегда должна быть к этому готова. – Помолчав, она сделала вид, что смущена, хотя на самом деле бросала ему вызов, и добавила: – О, кажется, я сказала «случай»?
– Да, – кивнул Джеффри.
– Это медицинский термин, употребляемый журналистами.
Синие глаза Дайаны улыбнулись, но было в них еще что-то – некоторое раздражение и нетерпение, хорошо скрываемые под внешним спокойствием. Эта женщина была сложным человеком – как и он.
– Возможно. Расскажите же мне. Обучите меня, доктор Шеферд.
– Сложилось мнение, что слово «случай» обезличивает больного, и он поэтому не получает достаточного внимания со стороны врача. Однако если я назову вас случаем или даже очень серьезным случаем… – ее синие глаза озорно блеснули, – или просто Джеффри, то это будет означать лишь то, что вам гарантировано наибольшее внимание с моей стороны.
– Может, вы просто отличаетесь от других врачей.
– Я знаю, что не отличаюсь, – горячо проговорила Дайана. Но потом улыбнулась и добавила более ровным тоном: – Впрочем, поносить средства массовой информации ничуть не лучше, чем медицину, поэтому моей мини-лекции конец…
Джеффри чувствовал: она что-то недоговаривает.
– Ну уж поскольку я занесла топор, а вы, кажется, не слишком обиделись… – Она склонила голову набок, ожидая от журналиста подтверждения своим словам.
– Пока я не очень испугался, но непременно сообщу вам, когда почувствую, что стальное лезвие рвет меня на части.
– О’кей. Так вот, к вопросу об обезличивании. Средства массовой информации подняли шум вокруг одного случая – я имею в виду советского посла. Я уже полгода вшиваю людям – самым простым, между прочим, – новые сердца. Но лишь когда моим пациентом стала очень важная персона, моей работой заинтересовался самый популярный в стране телеведущий. Так вот, вы, журналисты, начисто забыли о самом после , сделав его символом разрядки международной напряженности.
– Это очень долгая история, – спокойно пробормотал Джеффри.
Разумеется, Дайана была права. Журналист немало думал об этом и раньше, это тревожило его, и он пытался исправить положение. Джеффри было отлично известно, что часто чувства пострадавших и их семей приносились в жертву чисто журналистскому материалу и что картинка – цветная! – мертвых, нередко искалеченных тел еще долго после происшествия появляется на телеэкране.
– Да, но суть-то в том, что посол – пятидесятишестилетний мужчина, как и тот машинист его возраста, которого я оперировала на прошлой неделе, очень скоро умрет, если не получит нового сердца. Может быть, хирургия и играет важную роль в американо-советских отношениях, но данная операция для посла – дело жизни и смерти. Не исключено, что завтра отношения между Москвой и Вашингтоном станут более теплыми. Но меня, да и посла, пожалуй, тоже больше всего волнует, сможет ли он послезавтра увидеть своих внуков.
– Что мне остается сказать? – спросил Джеффри у сапфировых глаз. – Вы уловили самую суть, доктор.
– Благодарю вас… ведущий, – улыбнулась Дайана. – Итак, что бы вы хотели узнать о завтрашней операции? У меня есть модель искусственного сердца, множество данных, всяческие брошюрки, видеоматериалы. Вы можете взять все, включая и модель сердца, если оно понадобится вам для передачи. Правда, сердце вы должны вернуть.
– Разумеется. Это было бы отлично, – отозвался Джеффри.
– Хорошо. – Закрыв дверь кабинета, Дайана подошла к огромному овальному столу, стоявшему у застекленной стены, за которой открывался восхитительный вид на Манхэттен.
Полюбовавшись великолепной панорамой города, Джеффри опустил глаза, и все его внимание переключилось на искусственную модель сердца – на «сердце Шеферд».
Замерев, смотрел он на изобретение, которое на десятилетия обогнало свое время. «Сердце Шеферд» было таким холодным и стерильным. Каким же еще оно могло быть? Похоже на нарисованное сердечко – привет от Дайаны на Валентинов день всему миру. Когда сердце из прозрачного пластика наполнится кровью, оно, конечно же, станет алым. Джеффри заметил, что проволочки, соединяющие сердце с маленькими коробочками – источником питания и крохотным компьютером – были голубой и красной – небольшая уступка природе, проволочки цвета артерий и вен.
Но если его собственное сердце вдруг даст сбой, захочется ли ему, чтобы в его грудь вшили вот это пластиковое сердце? Поверит ли он, что этот предмет сохранит ему жизнь? Может ли этот холодный кусок пластика биться быстрее от страсти и любви? Может ли сжиматься от боли и сильнее биться от радости?
Джеффри понял, что Дайана ждет, когда он начнет задавать ей вопросы.
– Что ж, доктор Шеферд, – заговорил наконец журналист, – по силам ли вам починить разбитое сердце? – Он спросил это и нахмурился, потому что, произнося эти слова, не подумал о том, как Дайана может их понять.
– Нет, – спокойно ответила она. – Это немного пугает, не так ли? Странно думать о том, что сердце из плоти и крови будет заменено вот этим пластиковым. Но я должна делать такие операции. Я вынуждена вынимать из груди настоящее сердце, чтобы освободить место для искусственного. Поначалу меня это тревожило.
– А потом?
– А потом мне удалось оставить эмоции и страхи в стороне. Я всего лишь заменяю насос. – Дайана говорила ровно и уверенно. – И я никогда не называю это искусственным сердцем. Я называю его новым сердцем… Только это не для записи, хорошо, мистер ведущий?
– О’кей. Это же замечательно! – искренне воскликнул Джеффри. – Только почему не для записи?
По той же причине, по которой Дайане не хочется, чтобы ее называли Королевой Сердец? Но это так подходило ей. У Дайаны был воистину царственный вид даже в хирургической пижаме, которая, кстати, была королевского голубого цвета.
Потом она стала рассказывать Джеффри, как работает ее изобретение, почему оно работает; поведала также и о крохотной коробочке с компьютером, позволяющим больному ходить и ездить куда угодно, как и всякому нормальному человеку.
– Настоящее сердце отвечает на многочисленные физиологические импульсы, – продолжала Дайана. – Так вот, нам удалось воспроизвести почти все эти импульсы.
– Почти? – переспросил журналист. – Какие же не удалось?
– Таинственные, – улыбнулась Дайана. – Те, которые неподвластны науке. Например, медицина не может объяснить, почему сердца влюбленных бьются быстрее. Я не знаю, в чем тут дело, поэтому не могу ввести такую реакцию в компьютер.
Ее перебил стук в дверь.
– О Господи! – вздохнула женщина. – Наверное, это кто-то из реанимации.
Джеффри усмехнулся:
– Видно, им нужна помощь с этим случаем.
– Да. Боюсь, что так.
– Это не проблема, буду рад подождать вас.
Джеффри наблюдал, как Дайана поспешно пересекает огромный кабинет и открывает дверь. По выражению ее лица сразу стало понятно, что пришли к ней вовсе не из реанимации. Нет, явился кто-то другой… нежданный… Джеффри не видел этого человека, но слышал их разговор с Дайаной:
– Доктор Дайана Шеферд?
– Да.
– Миссис Чейз Эндрюс?
– Да. Что-то случилось с Чейзом? – Тон Дайаны мгновенно изменился – от вежливого любопытства к тревоге.
– Это для вас, мэм.
– Что?..
Дайана приняла из рук незнакомца какой-то конверт. Выдавленный на конверте обратный адрес гласил, что принесен он из юридической фирмы на Парк-авеню, даже не со знакомой Мэдисон-авеню, где располагалась фирма «Спенсер и Куин». Дайана так и не договорила, потому что уже знала зловещий ответ: она вдруг испытала нестерпимую боль в сердце.
– Бумаги на развод, доктор… мм… миссис Эндрюс.
Подозрения Дайаны подтвердились. Посланец выполнил свою миссию. Ей показалось, что в его голосе звучит насмешка. «А что вас удивляет, доктор? Уже восемь вечера, а вы все еще здесь, на работе, вместо того чтобы быть дома. И вы даже не потрудились сменить фамилию».
– Бумаги должны быть в суде завтра утром, – добавил посыльный.
С этими словами он исчез, оставив Дайану с конвертом в руках и болью в сердце. Итак, Чейз принял решение.
Некоторое время Дайана молча стояла у дверей. Ее сердце и душу разрывала новая боль. Она прибавилась к той, старой, которая появилась, когда она узнала, что любимому человеку ее одной мало. Однако в конце концов обычная выдержка, помогавшая ей в самые трудные минуты жизни, вернула ее к реальности. Медленно закрыв дверь в кабинет, Дайана повернулась к Джеффри:
– Полагаю, вы все слышали.
– Да.
– Я буду вам благодарна, если вы оставите эту новость при себе.
– Как только бумаги попадут в суд, они тут же станут достоянием гласности. – «Это будет грандиозный скандал». – Судебным репортерам платят за то, чтобы они держали носы по ветру.
– Знаю. Я просто прошу вас не упоминать об этом завтра, в передаче об операции.
– Я не бульварный журналист, доктор. – Разве она не понимает, что он не собирается говорить о ее частной жизни? Осознав, что сказал резкость, Джеффри поспешно добавил: – Даю вам слово.
– Хорошо. Спасибо. Итак, на чем мы остановились?
«Мы говорили о таинственной причине, которая заставляет сердца влюбленных биться быстрее», – подумал Джеффри. Однако вслух произнес:
– Вы рассказывали мне о программировании физиологических процессов.
Положив нераспечатанный конверт на письменный стол, Дайана подошла к овальному столу. Она продолжала говорить о своем выдающемся изобретении, но ее глаза больше не блестели, а голос был таким же, как и пластиковое сердце, – холодным, неживым.
«Что она чувствует? – спрашивал себя Джеффри. – Хочется ли ей кричать от боли? Что за сердце бьется в груди Королевы Сердец? Сердце изо льда? Или, может, у нее вообще нет сердца? Нет, пожалуй, сердце ее ранено, – заключил про себя Джеффри, слушая равнодушные объяснения доктора Шеферд и заглядывая в ее сапфировые глаза. – И ранено очень глубоко».
– Простите… – спокойно и приветливо перебил ее журналист.
– Это… – Дайана не договорила предложения до конца, но сапфировые глаза ясно дали понять: не вмешивайся!
Джеффри понял, что она хотела сказать ему взглядом, понял, что Дайана хотела оставить эмоции в стороне. Это ее горе, ее злость, до которых никому нет дела.
Он бы реагировал точно так же. И это пугало. Перед его глазами Дайана пережила кошмар, давно преследовавший его самого. Он сам все время боялся, что Джулия сделает то же самое. «Я ухожу от тебя, Джеффри. У меня есть другой. Всегда был…»
Все произойдет в точности так же, как только что случилось у Дайаны. Однажды вечером, когда он еще будет в студии, посыльный вручит ему бумаги на развод. Но Джеффри сумеет оправиться от удара, совладает с собой, как сумела взять себя в руки Дайана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Журналист тихо постучал и сделал шаг вперед, чтобы хозяйка кабинета увидела, кто стучал в дверь. Дайана сидела за столом и разговаривала по телефону. Тепло улыбнувшись ему, она помахала рукой, приглашая Джеффри войти.
– Спасибо еще раз, Пейдж. Это обязательно должно случиться когда-нибудь! Пожалуйста, передай от меня привет Эдмунду и Аманде. До свидания. – Положив трубку, Дайана посмотрела на Джеффри.
– Доктор Шеферд, – официально обратился к ней журналист.
– Мистер Лоуренс, – в тон ему ответила Дайана. В конце концов это было официальное интервью, и они прежде не встречались. Синие глаза Дайаны озорно блеснули, когда она добавила: – Наконец-то мы встретились.
– Да уж, – улыбнулся журналист. – Называйте меня Джеффри, пожалуйста.
– В таком случае я – Дайана.
На руке, которую она протянула ему для рукопожатия, не было украшений. А на безымянном пальце левой руки поблескивал четырехкаратный бриллиант обручального кольца.
Тонкие ловкие пальчики Дайаны и ее блестящий ум завоевали ей настоящую славу в Гарвардской медицинской школе, в хирургическом отделении «Массачусетс дженерал хоспитал» и в кардиологическом институте «Мемориал хоспитал», где она имела репутацию блистательного хирурга-кардиолога. За долгие годы пальцы Дайаны продлевали жизнь бесчисленным пациентам, но ей все казалось мало. Если Дайана не оперировала, то без устали переписывала научные работы, благодаря которым талантливая женщина-хирург обрела международную известность.
Но самым удивительным среди всех талантов Дайаны было создание ею так называемого «сердца Шеферд». Это был гигантский шаг в развитии кардиохирургии, точнее, в той ее части, которая занималась трансплантацией. Об этом медицина ранее могла только мечтать. «Сердце Шеферд» проникло в двадцатый век из века двадцать первого.
– Так мы увидимся снова в субботу? – спросил Джеффри после рукопожатия, хотя и догадывался, что ответ будет отрицательным.
– Боюсь, что нет, я занята эти выходные. – «Всего две недели назад меня оставил муж, чтобы я подумала и приняла решение». Нахмурившись, Дайана отогнала мрачные мысли и заставила себя с надеждой думать о будущем: «Чейз непременно вернется. Он обязательно решит провести остаток жизни с тобой. Верь в это».
– Это плохо, – заметил журналист.
– Да. – «Да. Но он вернется».
– Иногда…
– Прошу прощения за мой вид, – неожиданно сменила тему разговора Дайана, грациозно указав рукой на свой костюм.
Как и полагается, она была в белоснежном накрахмаленном халате с вышитыми на кармане зелеными буквами «Дайана Шеферд, доктор медицины». Но под расстегнутым халатом на ней был напоминающий пижаму голубой хирургический костюм. Он был великоват, и Дайана на хрупкой талии затянула завязки штанов, чтобы они не сползали. Картину довершали кроссовки «Адидас». Казалось, вся ее стройная фигура излучает здоровье и энергию. Джеффри подумалось, что ей достаточно сбросить белый халат и она может преспокойно отправиться на трехмильную пробежку, или дать урок аэробики, или умело управлять парусником на бодрящем ветерке пролива Лонг-Айленд.
– Вы замечательно выглядите.
– У меня не совсем официальный вид. Я уже было переоделась, готовясь к интервью, как вдруг один из моих коллег занялся сложным случаем и попросил меня не уходить, опасаясь осложнений. Я, знаете ли, всегда должна быть к этому готова. – Помолчав, она сделала вид, что смущена, хотя на самом деле бросала ему вызов, и добавила: – О, кажется, я сказала «случай»?
– Да, – кивнул Джеффри.
– Это медицинский термин, употребляемый журналистами.
Синие глаза Дайаны улыбнулись, но было в них еще что-то – некоторое раздражение и нетерпение, хорошо скрываемые под внешним спокойствием. Эта женщина была сложным человеком – как и он.
– Возможно. Расскажите же мне. Обучите меня, доктор Шеферд.
– Сложилось мнение, что слово «случай» обезличивает больного, и он поэтому не получает достаточного внимания со стороны врача. Однако если я назову вас случаем или даже очень серьезным случаем… – ее синие глаза озорно блеснули, – или просто Джеффри, то это будет означать лишь то, что вам гарантировано наибольшее внимание с моей стороны.
– Может, вы просто отличаетесь от других врачей.
– Я знаю, что не отличаюсь, – горячо проговорила Дайана. Но потом улыбнулась и добавила более ровным тоном: – Впрочем, поносить средства массовой информации ничуть не лучше, чем медицину, поэтому моей мини-лекции конец…
Джеффри чувствовал: она что-то недоговаривает.
– Ну уж поскольку я занесла топор, а вы, кажется, не слишком обиделись… – Она склонила голову набок, ожидая от журналиста подтверждения своим словам.
– Пока я не очень испугался, но непременно сообщу вам, когда почувствую, что стальное лезвие рвет меня на части.
– О’кей. Так вот, к вопросу об обезличивании. Средства массовой информации подняли шум вокруг одного случая – я имею в виду советского посла. Я уже полгода вшиваю людям – самым простым, между прочим, – новые сердца. Но лишь когда моим пациентом стала очень важная персона, моей работой заинтересовался самый популярный в стране телеведущий. Так вот, вы, журналисты, начисто забыли о самом после , сделав его символом разрядки международной напряженности.
– Это очень долгая история, – спокойно пробормотал Джеффри.
Разумеется, Дайана была права. Журналист немало думал об этом и раньше, это тревожило его, и он пытался исправить положение. Джеффри было отлично известно, что часто чувства пострадавших и их семей приносились в жертву чисто журналистскому материалу и что картинка – цветная! – мертвых, нередко искалеченных тел еще долго после происшествия появляется на телеэкране.
– Да, но суть-то в том, что посол – пятидесятишестилетний мужчина, как и тот машинист его возраста, которого я оперировала на прошлой неделе, очень скоро умрет, если не получит нового сердца. Может быть, хирургия и играет важную роль в американо-советских отношениях, но данная операция для посла – дело жизни и смерти. Не исключено, что завтра отношения между Москвой и Вашингтоном станут более теплыми. Но меня, да и посла, пожалуй, тоже больше всего волнует, сможет ли он послезавтра увидеть своих внуков.
– Что мне остается сказать? – спросил Джеффри у сапфировых глаз. – Вы уловили самую суть, доктор.
– Благодарю вас… ведущий, – улыбнулась Дайана. – Итак, что бы вы хотели узнать о завтрашней операции? У меня есть модель искусственного сердца, множество данных, всяческие брошюрки, видеоматериалы. Вы можете взять все, включая и модель сердца, если оно понадобится вам для передачи. Правда, сердце вы должны вернуть.
– Разумеется. Это было бы отлично, – отозвался Джеффри.
– Хорошо. – Закрыв дверь кабинета, Дайана подошла к огромному овальному столу, стоявшему у застекленной стены, за которой открывался восхитительный вид на Манхэттен.
Полюбовавшись великолепной панорамой города, Джеффри опустил глаза, и все его внимание переключилось на искусственную модель сердца – на «сердце Шеферд».
Замерев, смотрел он на изобретение, которое на десятилетия обогнало свое время. «Сердце Шеферд» было таким холодным и стерильным. Каким же еще оно могло быть? Похоже на нарисованное сердечко – привет от Дайаны на Валентинов день всему миру. Когда сердце из прозрачного пластика наполнится кровью, оно, конечно же, станет алым. Джеффри заметил, что проволочки, соединяющие сердце с маленькими коробочками – источником питания и крохотным компьютером – были голубой и красной – небольшая уступка природе, проволочки цвета артерий и вен.
Но если его собственное сердце вдруг даст сбой, захочется ли ему, чтобы в его грудь вшили вот это пластиковое сердце? Поверит ли он, что этот предмет сохранит ему жизнь? Может ли этот холодный кусок пластика биться быстрее от страсти и любви? Может ли сжиматься от боли и сильнее биться от радости?
Джеффри понял, что Дайана ждет, когда он начнет задавать ей вопросы.
– Что ж, доктор Шеферд, – заговорил наконец журналист, – по силам ли вам починить разбитое сердце? – Он спросил это и нахмурился, потому что, произнося эти слова, не подумал о том, как Дайана может их понять.
– Нет, – спокойно ответила она. – Это немного пугает, не так ли? Странно думать о том, что сердце из плоти и крови будет заменено вот этим пластиковым. Но я должна делать такие операции. Я вынуждена вынимать из груди настоящее сердце, чтобы освободить место для искусственного. Поначалу меня это тревожило.
– А потом?
– А потом мне удалось оставить эмоции и страхи в стороне. Я всего лишь заменяю насос. – Дайана говорила ровно и уверенно. – И я никогда не называю это искусственным сердцем. Я называю его новым сердцем… Только это не для записи, хорошо, мистер ведущий?
– О’кей. Это же замечательно! – искренне воскликнул Джеффри. – Только почему не для записи?
По той же причине, по которой Дайане не хочется, чтобы ее называли Королевой Сердец? Но это так подходило ей. У Дайаны был воистину царственный вид даже в хирургической пижаме, которая, кстати, была королевского голубого цвета.
Потом она стала рассказывать Джеффри, как работает ее изобретение, почему оно работает; поведала также и о крохотной коробочке с компьютером, позволяющим больному ходить и ездить куда угодно, как и всякому нормальному человеку.
– Настоящее сердце отвечает на многочисленные физиологические импульсы, – продолжала Дайана. – Так вот, нам удалось воспроизвести почти все эти импульсы.
– Почти? – переспросил журналист. – Какие же не удалось?
– Таинственные, – улыбнулась Дайана. – Те, которые неподвластны науке. Например, медицина не может объяснить, почему сердца влюбленных бьются быстрее. Я не знаю, в чем тут дело, поэтому не могу ввести такую реакцию в компьютер.
Ее перебил стук в дверь.
– О Господи! – вздохнула женщина. – Наверное, это кто-то из реанимации.
Джеффри усмехнулся:
– Видно, им нужна помощь с этим случаем.
– Да. Боюсь, что так.
– Это не проблема, буду рад подождать вас.
Джеффри наблюдал, как Дайана поспешно пересекает огромный кабинет и открывает дверь. По выражению ее лица сразу стало понятно, что пришли к ней вовсе не из реанимации. Нет, явился кто-то другой… нежданный… Джеффри не видел этого человека, но слышал их разговор с Дайаной:
– Доктор Дайана Шеферд?
– Да.
– Миссис Чейз Эндрюс?
– Да. Что-то случилось с Чейзом? – Тон Дайаны мгновенно изменился – от вежливого любопытства к тревоге.
– Это для вас, мэм.
– Что?..
Дайана приняла из рук незнакомца какой-то конверт. Выдавленный на конверте обратный адрес гласил, что принесен он из юридической фирмы на Парк-авеню, даже не со знакомой Мэдисон-авеню, где располагалась фирма «Спенсер и Куин». Дайана так и не договорила, потому что уже знала зловещий ответ: она вдруг испытала нестерпимую боль в сердце.
– Бумаги на развод, доктор… мм… миссис Эндрюс.
Подозрения Дайаны подтвердились. Посланец выполнил свою миссию. Ей показалось, что в его голосе звучит насмешка. «А что вас удивляет, доктор? Уже восемь вечера, а вы все еще здесь, на работе, вместо того чтобы быть дома. И вы даже не потрудились сменить фамилию».
– Бумаги должны быть в суде завтра утром, – добавил посыльный.
С этими словами он исчез, оставив Дайану с конвертом в руках и болью в сердце. Итак, Чейз принял решение.
Некоторое время Дайана молча стояла у дверей. Ее сердце и душу разрывала новая боль. Она прибавилась к той, старой, которая появилась, когда она узнала, что любимому человеку ее одной мало. Однако в конце концов обычная выдержка, помогавшая ей в самые трудные минуты жизни, вернула ее к реальности. Медленно закрыв дверь в кабинет, Дайана повернулась к Джеффри:
– Полагаю, вы все слышали.
– Да.
– Я буду вам благодарна, если вы оставите эту новость при себе.
– Как только бумаги попадут в суд, они тут же станут достоянием гласности. – «Это будет грандиозный скандал». – Судебным репортерам платят за то, чтобы они держали носы по ветру.
– Знаю. Я просто прошу вас не упоминать об этом завтра, в передаче об операции.
– Я не бульварный журналист, доктор. – Разве она не понимает, что он не собирается говорить о ее частной жизни? Осознав, что сказал резкость, Джеффри поспешно добавил: – Даю вам слово.
– Хорошо. Спасибо. Итак, на чем мы остановились?
«Мы говорили о таинственной причине, которая заставляет сердца влюбленных биться быстрее», – подумал Джеффри. Однако вслух произнес:
– Вы рассказывали мне о программировании физиологических процессов.
Положив нераспечатанный конверт на письменный стол, Дайана подошла к овальному столу. Она продолжала говорить о своем выдающемся изобретении, но ее глаза больше не блестели, а голос был таким же, как и пластиковое сердце, – холодным, неживым.
«Что она чувствует? – спрашивал себя Джеффри. – Хочется ли ей кричать от боли? Что за сердце бьется в груди Королевы Сердец? Сердце изо льда? Или, может, у нее вообще нет сердца? Нет, пожалуй, сердце ее ранено, – заключил про себя Джеффри, слушая равнодушные объяснения доктора Шеферд и заглядывая в ее сапфировые глаза. – И ранено очень глубоко».
– Простите… – спокойно и приветливо перебил ее журналист.
– Это… – Дайана не договорила предложения до конца, но сапфировые глаза ясно дали понять: не вмешивайся!
Джеффри понял, что она хотела сказать ему взглядом, понял, что Дайана хотела оставить эмоции в стороне. Это ее горе, ее злость, до которых никому нет дела.
Он бы реагировал точно так же. И это пугало. Перед его глазами Дайана пережила кошмар, давно преследовавший его самого. Он сам все время боялся, что Джулия сделает то же самое. «Я ухожу от тебя, Джеффри. У меня есть другой. Всегда был…»
Все произойдет в точности так же, как только что случилось у Дайаны. Однажды вечером, когда он еще будет в студии, посыльный вручит ему бумаги на развод. Но Джеффри сумеет оправиться от удара, совладает с собой, как сумела взять себя в руки Дайана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47