Скрипнули и завизжали тормоза. Оказавшиеся рядом машины завиляли, стараясь не врезаться друг в друга; общий строй был нарушен. Многие остановились. А когда движение было восстановлено, Ник обнаружил, что автомобиль, в котором находилась Хоуп, скрылся из виду.
– Кто вы? – Хоуп задавала этот вопрос уже не в первый раз, и тревога ее все увеличивалась.
– А вы как будто не знаете?
Но она уже знала, и проснувшийся в ней ужас был подтверждением правильности ее догадки.
– Роберт…
Несмотря на мрак, Хоуп показалось, что она разглядела блеск триумфа в его глазах под накладными ресницами и припудренными веками.
– Впечатляюще, верно? – Теперь уже не оставалось сомнений, что голос принадлежит мужчине. – Я говорю о костюме и об игре. Признайте это, Хоуп. Мне удалось вас полностью убедить.
– Вы были великолепны, Роберт. Потрясающий актер и столь же потрясающий мужчина.
– Только не надо прикидываться маленькой глупой девочкой – это не очень вам идет. Вот я так вовсе не нахожу вас очаровательной. И перестаньте дергать ручку дверцы – вы останетесь в машине со мной до тех пор, пока я не решу, что наступило время выкинуть вас вон.
– Чего вы от меня хотите?
– Уверен, вы знаете, чего я хочу. А если не знаете, то очень скоро узнаете. Как вам нравится такая картина: Хоуп Тесье, одетая в одно только ожерелье «Неожиданная фантазия» и в свою кровь. Для пытливых умов ваша нагота наверняка станет предметом пристального изучения.
– Вы больны.
– По правде говоря, я чувствую себя очень хорошо. Если не считать вот этого.
С удовольствием Роберт Форест сбросил на заднее сиденье янтарный парик и стянул с рук тесные, облегающие перчатки, потом, держа руль одной рукой, по очереди размял затекшие пальцы.
– Ну вот, теперь совсем другое дело.
– Послушайте, это вам так не сойдет.
– Конечно, сойдет.
Приподнявшись на сиденье, Роберт стянул с себя длинное кашемировое пальто, под которым оказался черный облегающий костюм.
– Пули от меня отскакивают, помните? Платиновая блондинка шлюха, заплатившая наличными за эту машину, не существует в природе, а самой машине уготована гибель на дне ущелья. Чтобы не обременять вас скучными техническими деталями, скажу, что телефонные звонки были сделаны из моего дома в Малибу с помощью автоответчика.
Глянув в окно, Хоуп убедилась, что, пока Роберт «развлекал» ее, они успели заехать в какое-то совершенно безлюдное место парка.
– Ну а теперь пора начинать веселиться.
Остановив машину, актер с явным удовольствием извлек из-под своего сиденья небольшой сверток.
– Я взял на себя смелость привезти с собой несколько элементов реквизита, – пояснил Форест.
Сначала он достал из свертка ожерелье «Неожиданная фантазия», украденное из дома Кассандры в ночь Хэллоуина, затем рулон клейкой ленты, предназначенной для того, чтобы связать Хоуп.
– Я размышляю, стоит ли заклеивать вам рот, – сказал Форест, убедившись, что лента сковала Хоуп лучше, чем наручники. – Ладно, посмотрим, как пойдет дело. По правде сказать, мне волноваться не о чем – вас все равно никто не услышит.
Злобно рассмеявшись, Роберт извлек из своего свертка два последних предмета: флакончик с белоснежным порошком и сверкающий нож.
Он смотрел на Хоуп блестящими глазами, один из которых, все еще осененный пушистыми накладными ресницами, казался таинственно женственным, другой же, лишенный этого украшения, как и положено, – мужским, но оба были одинаково безумны.
– Хотите немного кокаина? Это могло бы сделать весь наш веселый эксперимент и ваше последнее путешествие еще более… гм… театральным.
Хоуп не ответила, да Роберт и не ждал ответа. После того как он, обмакнув во флакончик свой нож, щедро угостился белоснежным порошком, речь его стала еще более бессвязной.
Разговаривая то ли с Хоуп, то ли сам с собой, он нежно гладил и ласкал свой нож, как принц Гамлет череп бедного Йорика.
– Говорят, это вовсе и не больно. Но кто говорит, спрашиваю я вас? Разве кто-нибудь остался жив после того, как ему перерезали сонную артерию? Я так не думаю. Ладно, увидим. А может быть, услышим. Я обещал не наносить ущерба вашим легким, помните? А ведь я человек слова. Поэтому, Хоуп, можете просить, умолять, кричать – я согласен. Сейчас мы устроим праздник, вечеринку. Чтобы показать вам, как я галантен, я даже обойду машину и открою вам дверцу.
– Джейн?
Джейн знала, что он непременно спросит ее совета, но…
– Я не вижу никаких огней, никакого освещения.
Он тоже ничего не видел, ни малейшего проблеска. Ему просто предстояло угадать, куда могла повернуть машина, почувствовать, где Хоуп, услышать ее безмолвный зов.
Но все, что он слышал, – это хихиканье преследующих его призраков, манивших его, дразнивших: «Налево, к нам…»
И Ник повернул налево, побуждаемый этой непреодолимой и непонятной ему силой, даже не зная, злая она или добрая.
Он должен ехать навстречу демонам, готовым его пожрать… Его, но не рыжеволосого ангела, которого он обязан спасти.
Скрип и скрежет нечеловеческих голосов становился все слышнее и громче, а смех пронзительнее, по мере того как он углублялся во мрак. «Это не та дорога! – Они кривлялись, ухмылялись, мучили его. – Тебе надо развернуться и ехать в противоположную сторону».
Нет. Ради нее. Ради нее.
Внезапно из мрака перед ними возникла стоящая прямо посреди дороги машина, возле которой судорожно двигались два силуэта. Едва успев вывернуть руль и затормозить, Ник включил дальний свет и увидел, как сталь ножа метнулась от одной, теперь уже отчетливо видимой фигуры к другой, такой до боли знакомой…
– Набери девять один один, – крикнул Ник Джейн и выпрыгнул из машины.
Нож был уже у горла Хоуп, неподвижно стоявшей со связанными запястьями, в изорванной одежде, клочья которой свисали до самой земли. Она, судя по всему, уже устала играть в этой драме; другой актер переиграл ее – это было совершенно ясно. Он был хорошо виден на освещенной сцене – гротескный идол, властитель, по-прежнему не терявший уверенности в том, что полностью владеет ситуацией.
– Ты проявишь большую сообразительность, дружок, если повернешь кругом и уедешь, – посоветовал Роберт, пытаясь сквозь слепящий свет разглядеть приближающуюся к нему фигуру.
– Черта с два!
– Ник!
Ник узнал бы этот голос из тысячи – голос балерины с цветущего луга; только теперь он был дрожащим и испуганным.
– О! – размышлял вслух Роберт. – Похоже, мы знакомы? Неужели маленькая мисс Хоуп позвонила кому-то, несмотря на свое обещание, данное мне? Но ведь ты не коп, Ник?
– Копы уже в дороге. Для тебя все кончено, Форест. Отпусти ее.
– Ах вот как? «Все кончено, Форест? Отпусти ее?» Ты видел слишком много фильмов о гадких мальчиках, Ники, слишком много. Но, к несчастью, ты не вооружен, братишка, и в этом твоя беда.
– Зато копы вооружены.
Тонкая бровь, подведенная черным карандашом, удивленно взметнулась вверх.
– Они не смогут использовать свое оружие, Ник. В реальной жизни все не так, как в кино. Особенно когда у меня такая замечательная заложница, как Хоуп. Учитывая некоторые обстоятельства, полиция Сан-Франциско провозгласит меня героем, если я ее убью. Так или иначе, но Хоуп умрет. Это решено. Тебе ведь это не так важно, Ник? Но может быть, ты дорожишь Хоуп? А может, ты просто добрый самаритянин, случайно оказавшийся на дороге? Тогда это очень скверно для тебя, потому что вы умрете оба, Ник. Сначала она, а потом и ты. Должен тебе сказать, что твое появление на сцене и то, что ты действительно мог вызвать копов, немного рассердили меня. Даже больше, чем немного. Я собирался разделаться с ней медленно, разрезать на куски. Ладно уж, я сделаю это потом, если хватит времени. А пока поступим по-другому. Как мне припоминается, с человека можно снять всю плоть, как стружку, до самых костей.
– Стоять! – скомандовал Ник таким громоподобным голосом, что рука Роберта, в которой был зажат нож, застыла в воздухе, не дойдя до цели.
– Хочешь мне что-то сказать, Ник? Давай, не стесняйся. Но учти: мне не нужны ни суфлеры, ни реплики. А может быть, ты хочешь что-то сделать? Ага, крадешься потихонечку. Ну что же, должен признать, у тебя это получается. Прости мне мою дерзость, но нет ли в тебе крови настоящих индейцев?
Роберт, опустив нож, но продолжая крепко держать Хоуп, снова попытался разглядеть лицо приближавшегося к нему Ника.
– Так, скулы высокие и выдаются, но благородных очертаний, осанка правильная и гордая. Хоть ты и обречен, но сдаваться не собираешься. Тебе бы следовало стать актером, Ник. Режиссеры, подбирающие актеров, съели бы тебя с потрохами. Конечно, тебе следует выбрать сценическое имя. Например, Ник Танцующий с Тенями, – что-нибудь в этом роде, если, конечно, твое настоящее имя, которое ты носил в резервации, недостаточно хорошо звучит.
– Мое имя Вулф.
Вулфом он стал много лет назад, когда ему потребовалось новое имя, которое помогло бы ему бежать от своих призраков, от своих повторяющихся кошмаров.
– Николас Вулф. Ну что ж, подходит идеально. Прошу прощения, подходило бы идеально. Ну да ладно.
– Ладно? – переспросил Ник.
Он чувствовал, что затянувшаяся беседа с Робертом ему на руку: по мере того как он приближался, маньяк, определенно нанюхавшийся наркотика, терял бдительность. Немедленно совершить решительный шаг было небезопасно: если бы Ник поторопился, лезвие ножа вонзилось бы в тело жертвы. Но если он будет слишком долго медлить…
Надо было как-то сбить с толку безумца, ошеломить его, отвлечь. Но как?
Ответ пришел неожиданно из темноты – оттуда вдруг с невероятной скоростью словно взмыл маленький черный снаряд.
Конечно, это было не слишком подходящее оружие – нежное домашнее животное, которому каждый день пунктуально чистили зубы щеткой. Но инстинкты Молли были древними, как само время. Она ринулась не к человеку, которого любила, но к злу, которое ненавидела и хотела уничтожить.
Молли вцепилась в ногу Фореста, который от неожиданности покачнулся и, пытаясь сохранить равновесие, взмахнул рукой с зажатым в ней ножом. В этот момент Ник вырвал Хоуп из объятий безумца и отшвырнул как можно дальше, встав живым щитом между нею и убийцей.
Хоуп упала, но, к счастью, ничего не сломала при падении. Однако руки ее оставались связанными, и ей не так-то легко было снова подняться на ноги.
– В машину, Хоуп! – крикнул Ник. – Уезжайте немедленно!
Теперь у него осталась только одна задача – не дать Форесту снова овладеть ситуацией.
«Убей его, Ник», – слышал он голоса снова пробудившихся в нем демонов. Одновременно Ник ощутил проникновение в него извне нового, незнакомого ему прежде чувственного усилия: то было доходящее до сладострастия желание Роберта, чтобы Ник пролил его кровь. Он понял, что все равно не сможет долго противиться столь мощному нажиму, и уже готов был сдаться, когда совсем близко послышались звуки сирен.
Но и Роберт тоже услышал приближение полицейских машин. Каким-то шестым чувством он угадал, что его смерть может повлечь за собой смерть Ника. Актер улыбнулся – то была алчная улыбка безумца – и вонзил нож прямо себе в сердце. Все еще продолжая улыбаться улыбкой, полной удовлетворения и торжества, угасающим взором он видел, как медленно вытекает его кровь.
Глава 25
Парк «Золотые ворота» Пятница, двадцать первое декабря
– Ну и ну. – Ларри Биллингс без особого энтузиазма оглядел поле битвы. – Итак, что мы видим? Растерзанную женщину-прокурора, обезумевшего, перемазанного кровью ковбоя и мертвого трансвестита.
– Это не трансвестит, Лар, – подал голос его напарник. – Я думаю, это Роберт Форест.
– Что?
– Ну да, знаменитый актер.
– Это правда, – подтвердила Хоуп.
– Дело приобретает неожиданный оборот. – Детектив воззрился на Хоуп. – Так вот, значит, что это за история. Когда ваша приятельница Мэлори Мейсон не сумела добиться осуждения невинного человека, вы решили взяться за это сами и покончить с ним?
Хоуп невесело усмехнулась:
– Вам повезло, детектив: вы поймали меня на месте преступления. Я действительно попросила мистера Фореста переодеться женщиной и отвезти меня против моей воли в эту глушь, где я настояла, чтобы он связал мне руки и разорвал на мне одежду в присутствии моих сообщников, один из которых – коккер-спаниель, и он-то как раз выпрыгнул из темноты в самый неожиданный момент и убил Фореста. Роберт Форест пытался убить меня, детектив Биллингс. Меня. И ему бы это удалось, если бы не…
Она не могла продолжать – у нее перехватило дыхание. Она чувствовала столь огромную благодарность к тем, кого любила, кто спас ей жизнь, и прежде всего к Николасу Вулфу.
«Я должна подойти к нему, утешить его…» – эта мысль овладела ею с необоримой силой. Ей казалось, что с каждой секундой смерть неотвратимо приближалась к Нику, и она уже слышала похоронный звон.
Но Хоуп не могла подойти к нему. Теперь полицейские распоряжались здесь – на месте, где лежал труп.
– Роберт Форест был монстром, детектив. Он пытался убить Кассандру Винтер и чуть не прикончил меня.
– Но умер-то он сам.
– Вы разочарованы? Вы предпочли бы расследовать дело об убийстве вместо рутинного случая самоубийства? При этом присутствовали два вполне беспристрастных свидетеля. Итак, если не возражаете…
– Нельзя ли поподробнее, прокурор? – Детектив Биллингс обращался к Хоуп, но смотрел он на Джейн, женщину с волосами цвета красного дерева и высокими скулами, вымазанными в зеленой краске, которая, как показалось ему, была поразительно хороша собой. В ней чувствовались сила, огонь, и в то же время она была совершенно спокойна.
– Кто вы?
– Джейн Периш. У меня картинная галерея в Сент-Хелене.
– Почему же вы оказались здесь?
– Я приехала сюда с Николасом Вулфом, чтобы помешать Роберту Форесту расправиться с мисс Тесье.
При этих словах Ник наконец поднял голову. Лицо его было неподвижное и бледное как смерть. Его измученные синие глаза, казалось, не видели ни Хоуп, ни Джейн, ни прелестного маленького существа, льнувшего к его ногам.
Голос его звучал безжизненно и холодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34