– Через десять минут мы встречаемся возле дома.
Через десять минут конец нашим счастливым минутам на залитом солнцем лугу.
– Что ж. – Ник потянулся с притворным равнодушием. – А я двинусь на ранчо в Неваду.
– Ты и Молли.
– Да, маленькую Молли я беру с собой.
– Ты и вправду любишь животных.
Люблю? Нет, Хоуп Тесье, я ничего и никого не люблю. Не осмеливаюсь.
– Сложись моя жизнь по-другому, я, возможно, стал бы ветеринаром.
– Но ведь ты еще можешь им стать.
– Посмотрим. Думаю, теперь нам пора идти к дому.
Френсис ждала дочь, стоя на мраморных ступенях.
– Хоуп, дорогая.
– Привет, мама. Прости, что я опоздала. Это Ник и Молли.
– Привет, Ник, привет, Молли.
– Ник и я познакомились на ранчо «Ивы».
– О, и теперь Ник приехал навестить тебя? Как удачно выбрано время. Это упрощает дело, Хоуп, и я не буду чувствовать себя такой виноватой.
– Что упрощает, мама? Какое дело?
– Я как раз собиралась написать тебе записку, но лучше все-таки просто сказать. Труднее, но лучше. Никаких объяснительных записок, ничего, что необходимо потом уничтожать.
Френсис Тесье взлетела высоко, и причиной тому был кокаин – Ник без труда догадался об этом. Она парила где-то в стратосфере, охваченная привычной эйфорией, и не видела оттуда хрупкого сердечка своей прелестной дочери.
– Миссис Тесье…
– Пожалуйста, Ник, называйте меня Френсис…
– Хоуп так рассчитывала на вашу совместную поездку.
– Я знаю, Ник. И он наступит – день, когда мы с Хоуп будем вместе бродить по пескам Пеббл-Бич…
Френсис перевела глаза с этого странного, красивого дикой красотой ковбоя на свою дочь:
– Но ближайшие пять дней, Хоуп, ты проведешь здесь. Это еще не конец жизни и не крушение мира. Здешний дом великолепен; пока ты отдыхала на лугу, сюда привезли горы всевозможной вкусной еды, мороженого, печенья, чипсов.
Ник не сомневался, что все эти лакомства отнюдь не являлись любимыми блюдами Хоуп, – он помнил это по ее пребыванию на ранчо. Зато это в точности соответствовало представлениям Френсис Тесье о пище, которую предпочитают «толстые девочки», потому что мать Хоуп теперь видела в ней только толстую девочку – и ничего больше. Неужели знаменитая романистка усмотрела в своей дочери возможную соперницу?
Ник подумал, что это вполне вероятно, особенно принимая во внимание то, что Френсис было уже за сорок. Женщину, столь углубленную в себя, столь занятую собой, вполне устраивала роль сочувствующей и снисходительной матери, обеспокоенной судьбой дочери и готовой ее опекать и пестовать.
– Я поставила твой чемодан в холле, – продолжала Френсис, словно не замечая недоумения дочери. – Спать можешь где захочешь: все спальни – просто мечта, сама увидишь. Я собиралась выключить телефоны, чтобы ты по ошибке не сболтнула что-нибудь лишнее моим друзьям. Но ты ведь так умна. Я знаю, ты не забудешь. Ты не должна отвечать на телефонные звонки и не должна уезжать отсюда.
Рука Френсис Тесье непринужденно охватила шею дочери – при этом бриллианты в ее кольцах сверкнули на солнце ослепительной дугой.
– Мне надо побыть с ним, Хоуп! Пусть всего пять дней и пять ночей – но с ним!
– Но ведь он еще не закончил музыку для «Дуэта».
– О! Ты говоришь о Викторе. – Френсис прикоснулась к сверкающему бриллиантовому колье, подарку мужа. – Я собираюсь уехать с Гэвином, дорогая, с Гэвином, а не с Виктором.
С Гэвином? С архитектором, построившим этот дом? Но ведь он был любовником Сибил!
– Я не понимаю.
– Ты понимаешь, – усмехнулась Френсис. – Ты знаешь, как Виктор третирует меня, он всегда был таким и таким остался.
– Я думала, у вас все в порядке.
– Вовсе нет, дорогая. То, что я не воплю и не рву на себе волосы, ничего не значит… Это лето было ужасным. – Френсис, сделав паузу, как опытная актриса, перешла к следующей сцене: – Но, дорогая, Виктор не должен об этом знать. И Сибил, конечно, тоже. Они оба впали бы в ярость, и потом пришлось бы долгие месяцы приводить все в порядок, «приглаживать растрепанные перышки». К тому же это полностью нарушило бы все планы насчет рождественского бала, на который я так рассчитываю.
– Но если Виктор так ужасно обращается с тобой…
Гримаса раздражения исказила красивое лицо Френсис. Хоуп была обязана верить всем ее выдумкам без возражений. И не задавать вопросов.
– Он ужасен, – ответила Френсис с нажимом, – но не всегда. И я люблю Виктора, право же, люблю, независимо от того, как он себя ведет. Но мне нужен Гэвин, Хоуп. Мне необходимо провести эти несколько дней с ним.
В этот момент на дороге, рыча мотором, появился «феррари». Красивый мужчина, вышедший из него, тут же принялся издавать не менее мощные звуки – он скорее ревел, чем говорил. Судя по всему, Гэвин не ожидал увидеть столь пестрое сборище.
– Френсис?
– О, не волнуйся, дорогой! Хоуп – мой самый близкий, мой самый лучший друг. Я ей полностью доверяю. Она предана мне, своей матери, а не Виктору.
– Черт возьми, Френсис. Ты нанюхалась кокаина!
– Ну только чуть-чуть вдохнула разок-другой! Там еще осталась уйма этого восхитительного порошка для нас обоих.
Гэвин хмуро посмотрел на свою пребывающую к экстазе возлюбленную, потом сделал нетерпеливый жест в сторону Ника, крепко прижимавшего к себе Молли, которую он подхватил на руки, как только на дороге взревел «феррари».
– Кто он?
– О! Это Ник. Это благородный сексуальный друг Хоуп, ковбой. У нас обеих – что у матери, что у дочери – непогрешимый вкус по части мужчин. Ведь вы останетесь здесь с Хоуп, Ник? Да?
– Мама!
– Да, я останусь.
Останусь с вашей прелестной обиженной дочерью, самоуважение которой вы так явно пытаетесь уничтожить.
Глаза Ника походили на синий лед – в них светилась холодная ярость, которой Френсис Тесье то ли не замечала, то ли не хотела замечать.
– Видишь, Гэв, – сказала она игривым тоном, – ни Ник, ни Хоуп не расскажут ни одной живой душе. Да и зачем им это делать? Мы все получим куда больше удовольствия, чем если бы я и Хоуп поехали в Кармелл.
Пальцы Френсис с прекрасным маникюром выразительно передвинулись от нахмуренного лица Гэвина к пряжке его пояса.
– Ради всего святого, Гэвин, поехали! Возьми мою машину – она намного просторнее, но поведешь ты. Ну же, вперед!
Не прошло и нескольких минут, как Френсис и Гэвин – живая картина разгорающегося сладострастия – тронулись в путь и исчезли в уже убывающих лучах осеннего солнца.
– О’кей! – Голос Ника казался на удивление спокойным. – Пора посмотреть, что скрывается внутри этого восхитительного здания.
– Нет, Ник.
Посмотрев на Хоуп, Ник увидел в ее глазах такое неподдельное отчаяние, что на мгновение опешил.
– Послушай, – начал было он, но в этот момент его голос заглушил внезапный визг тормозов, за которым последовал скрежет металла о камень и грохот удара.
Они оба вздрогнули и с ужасом посмотрели друг на друга.
– Иди в дом и вызови службу спасения, – приказал Ник, а сам бросился бежать к тому месту, где, он не сомневался, его ожидало кошмарное зрелище.
Окна «мерседеса» Сибил с тонированными золотистыми стеклами были закрыты, и она включила кондиционер. Прижав к уху трубку мобильного телефона, она с отвращением слушала свой холодный, лишенный эмоций голос.
– Ты, конечно, можешь убеждать себя в том, что Френсис верна тебе. Но, Виктор, уже после вашей свадьбы ты знал, что это не так. И те два года, что вы жили раздельно, Френсис тоже не вела монашеской жизни.
– Я знаю, Сибил, я ничего не забыл.
У Виктора Тесье тоже были любовницы – невидимые взору, бесплотные и неуловимые. В это лето такой любовницей была музыка, которую он обещал написать для «Дуэта», и она оказалась чрезвычайно требовательной дамой, потому что сюжет ее разыгрывался в долине Напа… Но туда он мог отправиться только один, без Френсис.
– Неужели тебе все равно, что твоя жена и мой любовник предают нас?
Все равно? Ну нет.
Конечно, своим настоящим невниманием он заслужил неверность Френсис, однако Виктора удивили слова Сибил. Несмотря на работу над «Дуэтом», время, которое он проводил теперь с женой, было целиком посвящено ей. Он сознательно старался быть к ней внимательным, и ему казалось, что эти несколько месяцев стали лучшими за все двадцать лет их брака. И возможно…
– Гэвин – архитектор, строивший наш дом. Неудивительно, что он остановился здесь, поблизости.
– Виктор, да ты не слушаешь меня! Гэвин позвонил и заявил, что будет в Сан-Франциско, что уже садится на самолет. А пятнадцатью минутами позже его «феррари» на полной скорости помчался к Черной Горе. Я ни минуты не сомневаюсь, что Френсис тоже укатит на пять дней в известном направлении. В этом случае, мой дорогой Виктор, дважды два образуют пять – пять омерзительных дней неверности и предательства.
«Неужели Хоуп будет их свидетельницей?» – изумился Виктор.
На душе у него стало скверно – ему было жаль эту красивую девочку-подростка, которую он едва знал. Возможно, он заслужил возмездие Френсис, но не Хоуп.
– Если то, что ты говоришь, правда, им будет очень трудно держать в тайне свою связь, и она пройдет. Это просто каприз.
– Ты хочешь сказать, нам следует делать вид, что мы ничего не знаем? Ну конечно, у тебя бывали такие случаи и раньше. Но не у меня. Если Гэвин искренне считает, что я приму его обратно… Постой… Тут, кажется, что-то случилось! Сюда мчится полицейская машина…
Виктор уловил сквозь треск в телефоне вой сирены и сразу оценил испуганное молчание Сибил.
– Я еду, Сиб. Оставайся на месте.
Ник услышал завывание сирены как раз в тот момент, когда его печальное и мрачное дело близилось к концу. Он уже отнес израненные скорченные тела в сторону от дымящихся обломков, на островок травы на крутом склоне вулканического холма.
С шеи Френсис Тесье острые края бриллиантов ожерелья почти полностью содрали кожу. Само ожерелье рассыпалось по траве; камни вспыхивали на солнце, как капли слез; некоторые из них были окрашены кровью.
Он должен был отдать ожерелье Хоуп. Оглядевшись, Ник увидел ее стоящей на самом краю обрыва. Она прижимала к себе Молли и глядела вниз. Лицо ее было пепельно-бледным, а глаза выражали отчаяние.
Ник подошел к Хоуп, когда полиция и медики были уже у последнего перед домом поворота.
– Пойдем со мной. – Он осторожно взял ее за руку.
Хоуп подчинилась, и они, перейдя на другую сторону дороги, направились к пологому склону горы.
– Оставайся здесь с Молли; я поговорю с полицией, – сказал Ник, когда она опустилась в золотистое гнездо из сухой травы.
Сибил и Виктор прибыли вместе и одновременно узнали о судьбе тайных любовников.
– Это невозможно! – истерически выкрикивала Сибил. – Не хочу верить! Виктор, да помоги же!
У него не было выбора. Сибил упала ему на руки, содрогаясь от рыданий; тело ее обмякло. Музыкант шептал бессмысленные слова утешения, и через некоторое время Сибил начала отвечать.
В отличие от Виктора она говорила громко, и полицейские могли ее слышать. Но то, что она произносила, было ложью.
Виктор слегка отстранился от бившейся в притворной истерике женщины и с изумлением смотрел ей в лицо.
– Что, черт возьми, ты несешь?
– Тс-с. – Сибил подалась ближе к нему. – Ты хочешь, чтобы вся долина узнала правду?
– Мне совершенно наплевать на то, что узнает долина и чего не узнает. Единственное, что имеет значение в этой истории, – это судьба Хоуп, а она уже знает все.
– Что? Хоуп знает?
Виктор, ничего не ответив, сделал шаг в сторону золотистого склона, где на траве сидела осиротевшая дочь Френсис. У ее ног свернулась крошечная черная собачка, а рядом стоял высокий мужчина с растрепанными волосами.
Ник наблюдал за Виктором Тесье с самого момента его прибытия на место трагедии. От него не укрылось явное волнение маэстро и то, как он искал глазами Хоуп, сохраняя в то же время поразительное хладнокровие.
Совершенно очевидно, талантливый музыкант был потрясен этой внезапной и ужасной смертью. Но он боялся причинить еще большую боль Хоуп. Когда мрачный и торжественный взгляд Виктора встретился со взглядом Ника, тот прочел в нем благодарность этой испуганной, дрожащей девочке, которая не была его дочерью.
Когда Виктор подошел к Хоуп, она вся сжалась, ушла в себя, – поле отчаяния окружало ее как кокон, а солнце падало на ее рыжеватые волосы так, что вокруг ее головы образовался ореол.
Виктор Тесье опустился на траву рядом с ней, и его рука потянулась, чтобы погладить, утешить ее, но в последний момент нерешительно опустилась на спинку Молли.
– Хоуп, – сказал Виктор извиняющимся тоном, – мне так жаль.
Медное облако волос взметнулось вверх.
– Это все твоя вина! Ты был жесток с ней, не обращал на нее внимания. Ты убил ее, Виктор.
– Знаю. – Виктор невидящим взглядом уставился в землю. – Я вызову Чейза прямо сейчас, а потом подожду возле своей машины. Когда ты будешь готова, я отвезу вас обратно в имение.
Он поднялся, кивнул Нику и пошел проститься с Френсис. Несколько шагов, которые Виктору предстояло сделать, дались ему нелегко. Музыканту казалось, что его ноги налились свинцом, пока он приближался к искалеченному телу Френсис.
– Виктор? – услышал он голос Сибил.
– Да?
– Что это за человек там с Хоуп?
– Не знаю.
Чужой человек, которому она доверяет больше, чем мне.
– Не знаешь? Боже мой, Виктор, а что, если он к этому причастен? Вспомни: когда Гэвин уволил одного из каменщиков, без конца продолжались телефонные звонки с угрозами. Что, если это он? Что, если он что-то сделал с тормозами?
Ник слышал вопросы Сибил и видел офицера полиции, который разглядывал его и его окровавленную рубашку. Он решил подойти поближе. Слова офицера не были слышны, но бриллиантовое колье с отпечатками пальцев Ника, уложенное в пластиковый мешочек, сверкало на солнце.
– Он вор! – вопила Сибил. – Он грабитель и, возможно, убийца. Офицер, арестуйте этого человека немедленно. Сейчас же!
Сибил Куртленд Рейли ждала, что полицейский подчинится. Так было испокон веку.
Однако офицер шел как-то неохотно. Подойдя к Хоуп, он протянул к ней руку, чтобы погладить, но, как и прежде Виктор, погладил Молли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34