- Нет, - ответил дон Энрике, - я не хочу тревожить его.
- Тем более, - добавил офицер, - что мне не дано приказа разрешить это.
Дон Энрике умолк и поспешно оделся.
- Я к вашим услугам.
- Тогда следуйте за мной.
При свете свечей они спустились по лестнице и вышли из дома. Один из ожидавших на улице людей открыл дверцу кареты.
- Садитесь, - сказал офицер.
- Куда вы меня везете? - спросил дон Энрике.
- Не приказано говорить.
- Но…
- Таково повеление его светлости.
Дон Энрике вошел в карету и сел, офицер поместился рядом. Дверца захлопнулась, и мулы пустились бегом.
Слуги в дверях дома рыдали, глядя вслед уехавшему хозяину.
Дон Энрике откинулся в угол кареты. У него снова начался бред.
Офицер в глубоком молчании прислушивался к бреду больного. Так миновали они улицу Икстапалапа и выехали из города.
XIII. МОСКИТ
В ту же ночь, когда происходили описанные нами события, около одиннадцати часов, в жалкой харчевне, расположенной в одном из переулков, выходивших на Студенческую, или Университетскую, площадь, собрались за веселым ужином четыре человека. Они сидели вокруг старого колченогого стола, на котором горела оплывшая свеча желтого воска в разбитом глиняном подсвечнике. Перед каждым из сотрапезников стояла большая миска с заправленными перцем лепешками, и все они по очереди прикладывались к объемистому кувшину с пульке, который непрерывно переходил из рук в руки. Все были одеты в какую-то рвань, но у троих этих обноски были из темной бумажной ткани, а у четвертого, очевидно их вожака, - из бархата. Правда, теперь вряд ли удалось бы определить первоначальный цвет этого наряда, и был он настолько истрепан, что наверняка побывал уже у троих или четверых хозяев, прежде чем попал к нынешнему владельцу. Щеголял в бархатном костюме сухопарый, низкорослый парень с иссиня-черной бородкой и такими живыми блестящими глазами, что на них нельзя было не обратить внимания.
Собеседники с каждым глотком становились веселее, и разговор постепенно оживлялся.
- Так, значит, сейчас у вас нет ни денег, ни надежды раздобыть их? - спросил парень в бархатном костюме.
- Вот именно, Лукас, - ответил другой, поднося кувшин ко рту.
- Так с вами всегда и будет! - воскликнул тот, кого назвали Лукасом.
- Почему?
- Потому, что вы лентяи и трусы.
- Вот подвернулось бы нам настоящее дело…
- Э, была бы охота, а дел хватает.
- Не вижу.
- А я говорю, хватает.
- Где же они?
- У меня их немало, и я никогда не сижу без денег.
- Не всем же так везет, как счастливчику Москиту.
- Потому что я работаю, изворачиваюсь…
- Тогда помоги нам.
- Это вы мне должны помочь. Мне нужны товарищи для одного дела…
- Мы готовы.
- Беретесь?
- Да, да.
- Тогда слушайте. Садитесь поближе.
Собеседники сдвинули головы, чтобы лучше слышать, и Москит продолжал:
- Есть в городе один кабальеро, который сулит мне хороший заработок. Дело опасное, но, по-моему, верное, да еще если возьмутся за него такие молодцы, как вы.
- Дальше, дальше. - И головы сдвинулись еще теснее.
- Речь идет о том, чтобы напасть на отряд королевских солдат.
- Гм… - крякнул один.
- Это дело серьезное… - сказал другой.
- И пахнет по меньшей мере гарротой, - добавил третий.
- Не спорю, - ответил Москит, - тут можно свернуть шею. Но если вы боитесь, ничего не потеряно. Останемся по-прежнему друзьями, а я сговорюсь с другими.
- Нет, нет, кто тут боится? Я таких не знаю.
- Уж во всяком случае, не я.
- И не я.
- Так, значит, я могу рассчитывать на вас?
- Да, - ответили все трое.
- Дело вот в чем…
Москит собрался продолжать, но тут парнишка, прислуживающий в таверне, прервал его:
- Какой-то сеньор спрашивает вашу милость.
- Где он?
- Ждет на улице. Он говорит, что вы его знаете.
- Скажи, я сейчас выйду. - И, обратившись к товарищам, Лукас добавил:
- Я ненадолго, скоро вернусь.
Он надел шляпу и вышел.
- Что это за дело нашел Москит? - спросил один из оставшихся.
- Должно быть - нелегкое, раз он за него не взялся один.
- Какое бы оно ни было, а я пойду с Москитом. Он ловкий малый.
- Я тоже, а там будь что будет.
И все трое принялись попивать пульке, поджидая Лукаса.
Выйдя на улицу, Москит увидел пришедшего к нему человека. В широком черном плаще, закрывавшем лицо до самых глаз, в низко надвинутой широкополой шляпе, он был похож на привидение.
- Лукас, - позвал человек.
- Это вы, дон Хусто? - отозвался Москит.
- Тихо, не произноси моего имени. Готовы ли твои товарищи?
- Через полчаса будут готовы.
- Надежные?
- Иначе я бы не взял их.
- Отлично. Через час я жду тебя на мосту Аудиенсии. Смотри не опаздывай и приводи всех.
- Слушаю, сеньор.
- Возьми. - И, сунув руку под плащ, человек протянул Москиту набитый деньгами кошелек.
- Благодарствуйте.
- Не опаздывай.
Человек в плаще исчез, а Лукас, вернувшись в таверну, снова уселся за стол.
- Итак, я уже сказал, мы должны напасть на королевских солдат, которые будут конвоировать пленника.
- И освободить пленника?
- Нет, задача не так опасна: мы нападаем на солдат, обращаем их в бегство, а пленника отправляем к праотцам.
И Москит резко провел воображаемым ножом по своему горлу.
- А потом?
- Потом по домам. Ну, как скажете, трудно?
- А сколько будет солдат?
- Самое большее шесть. К тому же мы нападем на них врасплох.
- Я согласен.
- И я.
- И я.
В этот момент пробило восемь часов, все четверо встали и, перекрестившись, набожно забормотали молитву о душах в чистилище, число которых собирались сегодня пополнить.
- Когда начинать? - спросил один из них, закончив молитву.
- Этой же ночью, так что наутро мы уже будем свободны и богаты, - ответил Москит.
- А сколько дают?
- Мне вручено по двести песо для каждого из вас.
- Отправимся пешком?
- Нет, хозяин дает лошадей. Вам надо только взять с собой оружие.
- Идет. А что за лошади?
- Подходящие, я их уже смотрел, а я, как вам известно, в этом толк знаю. В придачу к двумстам песо получите еще и лошадей.
- Здорово!
- А теперь отправляйтесь за оружием. Я жду вас здесь. Выйдем ровно в девять.
- Пошли.
Все трое покинули таверну и разошлись в разные стороны. Москит снова сел за стол и крикнул:
- Паулита, Паулита!
В таверне было пусто, но после зова Лукаса где-то в глубине открылась дверь и на пороге появилась хорошенькая, смуглая, стройная и бойкая девушка, лет двадцати, в широкой ярко-красной юбке. На ней не было ни лифа, ни корсажа, а только ослепительно белая свободная сорочка; вокруг крепкой и нежной шеи обвилась нитка крупных кораллов, а из-под короткой юбки выглядывали маленькие ножки без чулок, обутые в ладно пригнанные шелковые башмачки.
- Ты звал меня? - наигранно ласково спросила девушка, подойдя к Москиту.
- Поди сюда, моя прелесть. Я один, и мне нужно дождаться здесь приятелей. Садись рядышком, поболтаем пока.
Девушка уселась подле Лукаса и сняла нагар со свечи.
- А что это за дело ты затеваешь на ночь глядя?
- Дело очень важное, но тебе о нем знать незачем, мое сокровище. - И он нежно взял ее за подбородок.
Паулита отвернулась с недовольной гримаской.
- Что это, ты сердишься на меня, красотка?
- Да, - кокетливо ответила Паулита.
- За что же, скажи, моя радость?
- За то, что ты мне не доверяешь.
- Я ведь знаю, ты смелая женщина, тебе можно доверить тайну скорее, чем мужчине.
- И все-таки не хочешь рассказать, что ты будешь делать ночью.
- Я тебе все расскажу потом.
- Потом я и без тебя узнаю. Вот почему я больше люблю Вьюна, он от меня ничего не скрывает.
- Послушай, Паулита, я расскажу тебе все, что хочешь, но не смей говорить при мне об этом выродке.
- Пусть выродок, но он меня любит больше, чем ты, и я тоже люблю его.
- Ладно, ладно, я знаю, что ты все это говоришь, чтобы подразнить меня. Но лучше оставь его в покое.
- А, ты сердишься?
- Очень.
- Ревнуешь?
- Может быть.
- Значит, ты меня очень любишь?
- Больше жизни.
- Обманщик, - весело сказала Паулита и, приподняв рукой лицо Москита, запечатлела на его губах сочный поцелуй, на который он не замедлил ответить.
- Ох и лиса же ты, Паулита. Знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать. Ну, слушай…
Девушка устроилась поудобнее, левой рукой подперев щеку, а правой - играя черными кудрями Лукаса. В этой позе Паулита казалась еще соблазнительнее.
- Какая ты красивая! - воскликнул Москит.
- Ладно, ладно, рассказывай!
- Ну, слушай. Дело нехитрое - сегодня ночью нам нужно выйти на дорогу в Куэранаваку, подстеречь шестерых солдат с пленником, разогнать солдат, отнять у них пленника и тут же его прикончить.
- А потом?
- Больше ничего.
- И сколько вам заплатят?
- Мне, как главарю, пятьсот песо, а остальным по двести.
- Сколько вас?
- Четверо.
- Тогда это не опасно.
- Но их ведь шестеро.
- Да, но они же солдаты. С ними и я справлюсь.
- Пожалуй, верно. Опасность не очень велика.
- Еще бы! А как зовут этого пленника?
- Не знаю.
- Не лги, - сказала Паулита, ласково дергая его за ухо.
- Вот любопытная!
- Знаешь ведь, мне нужно знать все до конца. Как зовут пленника?
- Обязательно хочешь добиться своего?
- А как же! Ну, говори его имя! - не отставала Паулита.
- Его имя… да зачем тебе это знать?
- Скажи, скажи, а то я начну говорить про Вьюна.
- Нет, не смей! Лучше я скажу тебе.
- Говори, хитрец!
- Его зовут дон Энрике Руис де Мендилуэта.
- Спаси его господь! - воскликнула Паулита, побледнев и вскочив с места. - Дон Энрике, сын графа де Торре-Леаль?
- Он самый. Да что с тобой? Чего ты побледнела? Чего испугалась?
- Нет, Лукас, нет! Ты не сделаешь этого, если любишь меня.
- Да что тебе до него, Паулита? Кто он? Твой возлюбленный?
- Лукас, этот человек никогда не был моим возлюбленным, но я люблю и уважаю его, как родного отца. Я не хочу, я не хочу, не смей убивать его!
И девушка, разрыдавшись, уткнулась лицом в грудь Лукаса.
- Паулита, я никогда тебя такой не видел. Что это за тайна? Объясни, а то я уж начинаю подозревать неладное.
- Здесь нет никакой тайны, здесь нет ничего плохого, Лукас. Это история моей жизни. Если бы я рассказала ее тебе, ты полюбил бы дона Энрике, как я люблю его, и стал бы его уважать, как я уважаю. Лукас, я знаю, ты сам будешь плакать, когда услышишь эту историю.
- Расскажи мне ее, Паулита, расскажи и не огорчайся, - ответил Москит, ласково поглаживая черную головку девушки.
- Хорошо, Лукас, я расскажу тебе. Ведь ты меня любишь, правда?
- Ты - моя единственная любовь. Когда у меня будут деньги, я брошу дурную жизнь и женюсь на тебе.
- Тогда я расскажу тебе все, чтобы ты помог дону Энрике, чтобы его жизнь стала для тебя священной. А как твои приятели, еще не скоро придут?
- Нет, нет, они вернутся не раньше девяти.
- Тогда слушай.
Москит приготовился слушать, и Паулита, утерев передником слезы, начала свою историю.
XIV. ИСТОРИЯ ПАУЛИТЫ
Мой отец, бедный каменщик, зарабатывал себе на жизнь тяжелым трудом. У него было две дочери - я и моя сестра, моложе меня на четыре года. Мы жили бедно, но отец всеми силами поддерживал свою семью и очень любил жену и детей. Никогда мы не видели его пьяным. Воскресные вечера он проводил дома, рассказывая мне сказки или играя с моей сестренкой. Все соседи завидовали матери, что у нее такой муж. А он только и мечтал о том времени, когда я вырасту и бог поможет ему справиться с нуждой.
Мне было семь лет, а моей сестренке - три, когда однажды в субботу отец пришел домой очень веселый и сказал матери:
- Анхела, завтра я поведу тебя с девочками на праздник в Койоакан.
- Неужели? - воскликнула мать. - Доченька, - позвала она меня, - беги сюда, завтра мы пойдем с отцом на праздник в Койоакан.
Я никогда не выходила из дому и даже не знала, что такое праздник, а мать тоже давно нигде не бывала. Мы обе так обрадовались, так обрадовались, что отец растрогался до слез, он обнял нас и расцеловал.
- Бедняжки мои! - сказал он.
Я никогда не видела, чтобы отец плакал, и спросила его, сама чуть не плача:
- Отчего ты плачешь, отец?
- От радости, - ответил он, улыбаясь сквозь слезы, - от радости, Паулита, я рад тому, что вы так довольны.
- Конечно, мы очень довольны, Пабло, - сказала мать, обнимая его. - Только не плачь даже от радости, а то мне станет грустно. Сейчас я принесу тебе малышку, и ты успокоишься.
Мать взяла на руки сестренку, которая спала в своем углу, и протянула ее отцу, а он прижал девочку к себе, почти не видя ее сквозь слезы, застилавшие ему глаза.
- Не сердись, Лукас, что я так подробно рассказываю об этой ночи, но все эти воспоминания и сейчас вызывают у меня слезы. - Паулита вытерла глаза, а Лукас сам чуть не плакал.
Девушка продолжала:
- Потом отец, решив удивить мать, молча вытащил из-за пазухи платок и развернул его: там блестело несколько серебряных монет и одна золотая.
- Откуда это? - с радостной улыбкой спросила мать.
- Догадайся сама, - отвечал отец, подавая ей деньги.
Я никогда еще не видела золотой монеты и с восхищением вертела ее в руках.
- Ладно, эти ты заработал, - сказала мать, сосчитав серебряные монеты, - но та?
- Ту мне сам бог послал для вас. Вот слушай: кончил я работу и иду усталый домой, а по дороге встречаю людей, направляющихся в Койоакан, где, говорят, готовится веселый праздник в честь святого патрона. Иду я и думаю, какая жалость, что я так беден и не могу даже повести погулять мою бедняжку Анхелу и маленьких дочек, которые никогда еще ничего не видели. И стало мне грустно.
- Добрый мой Пабло, - говорит мама и ласково на него смотрит. А я прижимаюсь к отцу, который держит на коленях сестренку.
- Так вот, иду я, печальный, и вдруг слышу крики: «Остановите, остановите его!» Поднял я голову, а прямо на меня скачет красавец конь в богатой сбруе. Я ухватил его за узду, проклятый конь давай вырываться, но я держал узду крепко, пока не подбежал его хозяин, какой-то важный сеньор. Он сунул руку в карман и дал мне эту монету. Вот я и говорю, что ее послал бог, чтобы я мог порадовать вас прогулкой в Койоакан и купить фруктов и сластей для девочек.
Я была так счастлива, что, кажется, не согласилась бы поменяться с самой вице-королевой. До глубокой ночи, пока нас не сморил сон, мы без передышки говорили о завтрашней прогулке. Я донимала расспросами отца и мать, а потом пересказывала все сестренке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51