На приветствие Павлика Вика не ответила. Даже не моргнула, не перевела взгляда, чтобы уничтожить их своим негодованием.
Павлик думал, обстановку разрядит Костя, опять ставший предприимчивым, решительным, как прежде. Но Костя посмотрел в сторону.
– Мы уходили ненадолго… – сказал Павлик.
Вика молча ждала, что дальше. Павлик спросил:
– Давно проснулась?
– Давно! – сказала Вика. И сделала губы, как для произношения долгого «о»: соврала, конечно.
Пальто они скинули в сенях. Теперь Павлик пожалел об этом, так как в доме было прохладно.
– Мы, Вика, бандитов искали… То есть нашли! – поправился Павлик, думая, что если и это не произведет на нее впечатления, он отступит в комнату. Но Вика, хоть и с недоверием, явно прислушалась. И попрекнула лишь из упрямства:
– То один все убегал от меня, теперь оба!
– Мы, Вика, смотри, что нашли… – оживился Костя. И тут же, исчезнув на лестнице, появился с брезентовым мешком в руках. – Три штуки! Вот. Это те, что в Зареченском украли! Инкассаторские! Павлик нашел… Ты что?! Нельзя! – испуганно воскликнул он, когда Вика хотела открыть мешок. – Там деньги! Это же государственные!
Вика пощупала тугие пачки в брезенте, немножко расслабилась.
– А почему вы меня не взяли с собой? Где нашли?
Павлик занял в мансарде позицию, с которой через пропыленное окошко, можно было наблюдать за крыльцом Викиного дома.
– Нельзя было тебе! Ведь это же бандиты: ты слышала… – строго сказал Костя.
– Так их же всех уже… Сам говорил вчера! Когда вот тут… Кузьмич… – напомнила Вика, теперь уже заинтересованно посматривая то на Костю, то на Павлика. Одеяло сползло с ее колен, и она оперлась рукой о краешек топчана.
– Не их, не всех! – с ударением на каждом слове поправил Костя, чувствуя себя уверенней, оттого что инициатива перешла в его руки. Многозначительно повторил: – Не всех, Вика, есть еще, и они где-то здесь, рядом. Поняла?
– Где?.. – одними губами спросила Вика.
– Тут! – Костя повел рукой в сторону Буерачной. Потом неожиданно добавил: – Может, и твой баптист с ними!
Вика прижала к губам ладошку. Но не испугалась, а как будто обрадовалась: «Ой…»
– Они тут не только это… Ну, инкассатора… Они, наверно, и Аню… – Костя спохватился, что сказал, возможно, лишнее, осекся.
Но Вика уловила последнюю фразу.
– Что Аню? Это которая утонула?
И чтобы не затянулась пауза, ответил Павлик:
– Она не утонула, ее убили…
– Ну и вот, мы ищем… Вернее, Павлик. Ищем, кто убил, – жестко сказал Костя. Вика снова обхватила колени и вся съежилась в комок, испуганная, маленькая в углу топчана.
И то, что Павлик однажды ненадолго подметил в ней, теперь проступило явственно: Аня, хоть и моложе ее годами, была взрослее Вики… И в душе Павлика шевельнулось какое-то жалостное чувство к Костиной подруге. А что она вчера так быстро забыла про Аню… Наверное, она все быстро забывает. Ему захотелось немножко успокоить ее. Ведь повзрослеет же она когда-нибудь?..
– Я, Костя, пойду… – Павлик шагнул к лестнице. – Ты расскажи… Ну, что мы знаем. – И он поглядел на окошко, чтобы Костя не забыл наблюдать. – Свет я выключу здесь…
– Хорошо, Павка… – ответил Костя, сурово сдвигая брови, чтобы уж Вика до конца и по-настоящему осознала серьезность обстановки.
Похоже, это удалось ему.
Павлик прошел в кухню. Его знобило. Хотел накинуть что-нибудь теплое – побоялся, что Костя обратит на это внимание. Взял нож и быстро нащепал березовой лучины.
Веяло холодом от подернутых серым пеплом углей. Но чистить колосники Павлик не стал.
А когда желтый огонек спички весело побежал от лучины к лучине – сразу немножко обогрелся.
Первое время они с матерью долго маялись, пока научились растапливать эту печь. Главное, как следует положить лучину.. Если есть, надрать бересты. И не набивать печку сразу доверху – задохнется.
Вспомнил, что сегодня у Татьяны Владимировны ответственный, может быть, самый ответственный в жизни день, и разволновался. Потом решил, что все будет хорошо. Она готовилась к этому дню целую жизнь… А ему тоже предстоит что-то очень серьезное сегодня… Гирю Костя вынес, освобождая место для раскладушки. Его ждали иные тяжести…
Костя позвал сверху, когда печь уже весело гудела на весь дом и от дверцы струилось ласковое тепло.
Вика посмотрела на него яркими от возбуждения глазами.
– Может, Павлик, он и жениться на маме хотел, чтобы потом ее убил кто-нибудь?!
– Кто?.. – Павлик немножко растерялся.
– А дядька Андрей! Я давно видела, что он зверь! Деспот! Пережиток несчастный!
– Печку растопил? – спросил Костя, чтобы перебить Вику. И поднялся в надежде оставить Павлика вместо себя.
– Растопил… – ответил Павлик, продолжая стоять в дверях, у лестницы. – Посмотреть еще надо… Чтоб не потухла…
Выручила обоих Вика.
– Вы идите, а я буду следить! – Она кивнула в сторону окна. – Я его всего разоблачу!
– Только ты… внимательней, – напомнил Костя.
Они спустились в кухню. И минуту, другую молчали, греясь у печки.
Березовые дрова часто потрескивали, вспыхивая яркими искрами в поддувале.
Костя поправил свои волосы и хотел что-то сказать, когда сверху раздался требовательный Викин голос:
– Только вы там без меня ничего интересного не говорите!
Костя помолчал в ожидании какого-нибудь продолжения. Потом искоса взглянул на Павлика.
– Давай позавтракаем, что ли?.. Молоко ты не пьешь – мы про все забыли. – Достал сковородку, нож, вытащил ящичек с картошкой. – Нажарим все-таки?
Павлик стал тоже искать себе нож.
На звяканье посуды отстучали по лестнице шаги и, напугав Костю и Павлика своим решительным видом, потому что они сразу подумали о ее постояльце, в кухню влетела Вика. Отобрала у Кости кастрюльку, в которую он собирался налить воды.
– Ну! Что делать?!
Костя поморгал в замешательстве.
– Как – что?..
– Ну, готовить! Что надо готовить?! – объяснила Вика.
Ее наконец поняли.
– Ничего не надо! – сказал Костя. – Иди, следи, как договорились!
– Да! – упрекнула Вика. – Думаешь, я ничего не умею?! Бездельница, говоришь?! А если я не умею – я научусь! Трудно, что ли?!
– Вика, ты иди следи, как договорились! – повторил Костя, забирая у нее кастрюльку.
– Ага! – сказала Вика. – Вы тайно занимаетесь своими делами, а на меня ругаетесь! Ты, Костя, оказывается, такой злой, когда сердишься… – В голосе ее были слезы.
Костя опять беспомощно поглядел на Павлика.
А тот уже не знал, что думать о Вике. У нее было сто пятниц на неделе. А может, сто несчастий, как говорила Татьяна Владимировна…
– Вика, иди к окну! – уже категорически напомнил Костя.
Вика сделала круглые губы.
– Можно же там чистить картошку? – Уловила недовольство в Костином лице. – А… Ну, только давайте заключим союз: чтобы никаких тайн больше не скрывать друг от друга! И вместе дядьку Андрея поймаем: нас за это – правда, Павлик?! – во всех газетах!..
Павлика температурило. Он чувствовал это и не обратил внимания на последние реплики неожиданной союзницы.
Вика исчезла, потом на секунду выглянула из-за ширмочки и опять с дрожью в голосе многозначительно повторила:
– А готовить – это я научусь! Не думайте… Никакая я не бездельница!
Как бывает у мальчишек с девчонками
Голова у Павлика не болела, но то ли из-за простуды, то ли от усталости ее время от времени как бы заволакивало туманом, и окружающее расплывалось в его сознании, как расплываются на экране кадры кино, когда бывает нарушена резкость. Он встряхивался, чтобы не потерять контроль над собой, и мысли его опять кружились в кольце одних и тех же проблем.
Надо бы сходить к Аниной матери, проведать. Но он чувствовал себя виноватым перед ней, и должен был сначала хоть немножко искупить свою вину. Чтобы пойти и сказать ей, что хотя бы отомстил, раз уж не мог защитить Аню…
После ухода Вики они разговаривали мало. И в то время, как руки его автоматически чистили картофель, Павлик, не отвлекаясь, мог думать о другом.
Судя по всему, никто из тех, за кем он следил, – ни баптист, ни Илькины братья, ни арестованный сторож – не трогали Аню… Убил ее тот, кто знал про тайник у секвойи. Викин постоялец вряд ли имел о нем представление. Но, как и неизвестный, он был знаком с убийцей…
Кстати, с кем он должен был встретиться прошлой ночью «минута в минуту»?.. Или выстрел пьяного Кузьмича не помешал этому, и они все-таки встретились?…
И с кем «возился» неизвестный?.. «Знаешь, сколько я повозился… – его слова. – Теперь с вами обоими возись…»
Павлику известно было очень многое… И вместе с тем он ничего не знал. Или не понимал, во всяком случае!
Найти бы ответы хоть на часть этих вопросов…
Кто и где ждал Илькиного брата?.. Ошибки, к сожалению, не всегда можно исправить. Ночью, когда Илькин брат был уже убит, Павлику бы не торчать в толпе, около старух, а посмотреть в окрестностях: в сосняке, на том берегу, возле мостков…
– О чем думаешь? – спросил Костя.
– Так… А ты?
– Я?.. О разном, Павка.
Павлик заинтересовался:
– И что ты придумал?..
– Да вот, – сказал Костя, – какая-то серьезность на меня напала! Представляешь? Думаю сейчас, как дальше мне? Что, где и как!
– А чего тебе думать… – заметил Павлик.
– Как то есть – чего?! Не буду же я на Танины деньги жить! Она у тебя не миллионерша. Понимаешь? Сама копейку выгадывает.
– Ну и что ты надумал?.. – грустно переспросил Павлик, догадываясь, что Костя хочет убежать от них.
– Наверно, действительно подамся в Мурманск, Павка! Там есть такая школа – я узнавал – для моряков: можно один раз в год сдавать сразу за целый класс! И – работай себе! Надо же все-таки доучиться, Павка, раз придумали это образование!
– Так ты учись… – возразил Павлик. – Тебя же не гнали работать.
– Не гнали… – повторил Костя. – А чем мы с тобой хотя бы Вику кормили? – И заметил, что Павлик не понял его: – Я, как устроюсь, Павка, тебе и Вике буду деньги посылать.
Павлик, оказывается, заблуждался, думая, что Костя разочарован в своей подруге. И теперь посочувствовал ему в душе.
Костя понял его.
– Знаешь, Павка, эти девчонки… Они все такие. – И без всякой связи добавил: – Еще пару раз дам взбучку!
– Думаешь, поможет?..
Костя заметил наконец, что Павлик немножко не в себе.
– Ты чего, Павка?.. Не заболел?
– Нет! С чего ты?
– Знаешь… – Костя забрал у него нож. – Ты развейся немного! Тут мне и одному делать нечего. А Вика там – как бы не проглядела, а?.. Сходи к ней!
Павлик с большим удовольствием посидел бы один, в сумерках большой комнаты, подумал бы о своем… Но тогда Костя уж обязательно заподозрил бы неладное.
Осторожно вздохнув, поднялся в мансарду.
Скрестив по-турецки ноги, Вика честно сидела против окна. А уж где витали ее мысли, угадать было невозможно.
– А вы что, Павлик, животный мир изучали? – спросила она, решая какую-то свою задачу. И не обернулась при этом.
– Какой животный мир?..
– А вот что питекантропа нарисовали!
– Так это не животное – это человек.
– Ага! – Вика развернулась к нему, свесив с топчана свои ноги. – Костя говорит, что человек из питекантропа получился! А ты говоришь, что питекантроп – человек!
– Ну, он и человек, и еще немножко не человек… – туманно объяснил Павлик, усаживаясь на табурет против окошка. Вика заметила это и развернулась боком, чтобы самой выполнять свои обязанности. – Это Костя объяснил так… – добавил Павлик.
– Что объяснил?
– Ну, что питекантроп – еще не совсем человек… Потому что он нежности не изобрел… Ну, это значит: он еще не спас ребенка, не защитил друга… То есть он еще не стал добрым и справедливым… Чтобы заботиться о других, не только о себе… Вот. Тогда он по-настоящему станет человеком… – И после паузы он добавил, уже от себя: – Надо, чтобы люди все изобретали нежность. Всегда…
Вика посмотрела на него и стала напряженно думать.
– Интересно… Хотя и непонятно немножко. А тебе понятно?
Павлик кивнул.
– Понятно… Мама тоже написала об этом…
Он глядел мимо Вики, в тусклое пятно окна, и, наверное, забыл следить за собой, расслабился, потому что Вика спросила:
– А тебе плохо, да? Заболел?
Он спохватился:
– Нет! Это я просто… Замерз немножко, когда ползал…
Вика долго, не мигая, смотрела на него. И темные глаза ее вдруг как-то загадочно воспламенились.
– Ты любил Аню, да?! – спросила шепотом.
Павлик невольно сомкнулся весь.
– Аня мой друг.
– Нет, не так, а по-настоящему, – объяснила Вика. – Как это бывает у мальчишек с девчонками!
– Я не знаю, как бывает… – ответил Павлик. – Мы дружили с Аней…
– Не понимаешь ты… – Вика вздохнула. – А я вот в Костю сразу влюбилась! Мы даже поцеловались уже… Ой! – спохватилась она. – Мне же надо переодеться! Пойдем сейчас.
– Куда пойдем? – насторожился Павлик, сразу пропуская мимо ушей все, что она говорила до этого.
– А за дядькой Андреем! Костя сказал.
– Это мы пойдем, – сердито пояснил Павлик. – А тебе нельзя. Увидят тебя. Даже не он, а кто-нибудь – и все! Сразу спросят: откуда? Где была? Тебе теперь совсем нельзя показываться! Нигде!
Кажется, Вика поняла его. Разочарованно протянула:
– Во-о… – И быстро утешилась: – А! Там еще бегать за ним… Да вот он! – вдруг испугалась она, показывая пальцем в окно. – Выходит!
– Костя! – крикнул Павлик.
– Слышу! Хватаю пальто! Вика! Смотри за печкой!
Павлик кубарем скатился по лестнице, и они вместе выскочили в сени.
– Стучите три раза по два раза! А то не открою! – крикнула вслед Вика.
– Ну, Павка, ты малость пережди, а я ныряю первым! – предупредил Костя, повторяя то, о чем они уже договорились: баптист его ни разу не видел, и потому Костя мог следовать за ним по пятам, главное, незаметно выскочить из дому. А Павлик должен был держаться на расстоянии, за Костей.
Неизвестный
Вика сообщила сверху, что баптист зашел в сарай, и Костя выскочил за дверь. Ему предстояло отбежать садами вправо от дома, чтобы его не видно стало с улицы, пробраться в лес и перейти Жужлицу по мосткам, не спускаясь на лед. А там огородами выйти к автобусной остановке и наблюдать за дальнейшими действиями баптиста. Если тот садится в автобус, Костя едет вместе с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24