К двадцати восьми годам он занимал такое положение в службе безопасности громадной корпорации, с высоты которого мог посылать на все тридцать три буквы русского алфавита даже ее всевластного начальника.
Но кормили его, как волка, по-прежнему ноги, а также руки и голова, и одному человеку — большому боссу, хозяину корпорации олигарху Десницкому — Роман перечить не мог. Из-за чего и угодил в передрягу, перед которой меркли все прежние неприятности, включая и те, в которых он был на волосок от смерти.
Ибо ныне очутился он в земле незнаемой у подножия серых гор, где золота, как известно, нет, зато имеют место страшные демоны, злые колдуны и черные гоблины с большими ножиками, которые так и норовят порезать в окрошку ни в чем не повинных прохожих. Особенно тех, у кого в сумке через плечо — миллион баксов наличными.
Прорываясь сквозь толпу этих гоблинов в замке, Роман их не считал, но потом прикинул, что только тех, кто рискнул вступить с ним в боевой контакт, было никак не меньше двадцати.
В особом диверсионном подразделении Романа учили воевать в одиночку против роты обычных солдат. Но там речь не шла о рукопашной.
А в контактном бою без огнестрельного оружия даже четыре умелых противника — уже смертельно опасно.
Хорошо что гоблины с большими ножиками были не такие умелые, какими хотели казаться, одеваясь в униформу непобедимых ниндзя.
В них можно было заподозрить крутых профессионалов по тому, как ловко они утянули с застолья счастливую именинницу и растворились в воздухе, будто их и не было. Но после разговора со знойной купальщицей Сандрой в голову Барабина закралось подозрение, что тут не обошлось без колдовства.
А колдовству, как известно, стоит только начаться — и его нипочем не остановишь. В этом классик был прав.
Вот и объяснение, каким образом за два дня веселая и жизнерадостная, если не сказать шальная и буйная Вероника Десницкая превратилась в забитое существо, в глазах которого плещется дикий страх.
Барабин решил, что ее опоили тормозной жидкостью — но почему не предположить, что это было колдовское зелье.
Магия — штука тонкая, и подумав об этом, Барабин вдвойне возрадовался, что выплыл из замка живым и даже практически здоровым.
Его ведь могли не только убить. Могли еще и колдануть — да так, что мало бы не показалось.
Превратить в мышку и скормить котам.
После колдовских ворот, тормозной жидкости и страшного демона, которого все боятся, хотя никто не видел, Роман бы ничему не удивился.
Что ни говори, а старуха с косой ходила за ним по пятам. И на каком-то перегоне она его обогнала.
Старуха была седая и страшная, а коса — новая и острая. Этим инструментом старуха косила траву. Но, завидев на дороге путников, она подняла косу лезвием кверху и приняла классическую позу.
От этого Барабину стало как-то не по себе. А Сандра наоборот улыбнулась приветливо и сказала что-то быстро и непонятно.
Оказывается, в деревне Таугас был какой-то свой язык. И именно поэтому Роману сравнительно легко было общаться с Сандрой. Испорченный английский не был для нее родным, и оттого она говорила на нем медленно и четко.
А родной язык босоногой смуглянки Роман совсем не понимал. Хотя суть диалога была очевидной.
— Здравствуй, бабушка, — сказала Сандра.
— Здравствуй, девочка, — ответила старуха. — Кто это с тобой?
— Это Роман. Я выловила его из воды. Он дурачок.
Может, в каких-то деталях Роман и ошибся, но последнее было несомненно — слишком уж недвусмысленно смуглянка постучала себя по лбу кулаком. На что Барабин в конце концов обиделся и больно шлепнул наглую девицу ладонью по заднице. И тут же напрягся, готовый уклониться, если старуха, чего доброго, махнет в его сторону косой.
Но бабка, страшная, как смерть, только ухмыльнулась и спросила:
— А косить он умеет?
Эту фразу Барабин с первого раза не понял. И со второго тоже, потому что Сандра, повернувшись к нему, слово в слово повторила тот же самый вопрос на том же самом языке, заменив только местоимение. И лишь потом, опомнившись, поинтересовалась на понятном полуанглийском:
— Ор дзей нот кноуп спейч о коунтри?
«Ты не понимаешь по-деревенски?»
— Не понимаю, — подтвердил Роман.
— А косить ты умеешь?
И пояснила жестом, о чем идет речь — что было очень кстати, поскольку слова «косить» Барабин не знал даже по-английски. Оно как-то не входило в сферу его профессиональных и личных интересов.
Но что самое забавное, косить он умел.
Тяжелое детство, деревянные игрушки. Провинциальный городок, ветхий домик в частном секторе на окраине — то корова, то кролики. Коси коса, пока роса.
— Пенсионерам надо помогать, — пробормотал он вслух по-русски и забрал у старухи инструмент.
И отчего-то ему сразу стало спокойнее.
Сельский труд — он вообще успокаивает.
А пока он косил, Сандра продолжала вертеться вокруг старухи и щебетать по-деревенски.
В ее устах этот язык звучал гораздо более благозвучно, чем полуанглийский — только уж больно непонятно. А когда старуха каркала в ответ, то казалось, что это не речь вовсе, а клекот хищной птицы.
Но предположение, что старуха говорит на каком-то третьем языке, Барабин отмел, как неправдоподобное. Это было бы уже слишком — если, конечно, где-нибудь поблизости не строили недавно Вавилонскую башню.
Так или иначе, Сандра прекрасно понимала старуху, и кончилось тем, что бабка сказала девчонке нечто такое, отчего та пришла в дикий восторг и кинулась к Барабину, едва не наступив на острую косу босой ногой.
— К нам едет король! — вопила она вне себя от счастья.
— И что, он возьмет тебя в жены? — удивился этой буре восторга Барабин.
— Ты что совсем чокнутый? На что ему сдалась деревенская девка? Разве что в гейши, а в гейши я не хочу!
Но не успела она закончить фразу, как Роман со словами: «Все, мне это надоело», — крутанул косу над головой, демонстрируя свое умение использовать сельскохозяйственный инвентарь в качестве оружия.
С жутким вжиком коса прошла над головой деревенской девки и улетела по дуге в сторону раньше, чем Сандра вскрикнула и пригнулась.
Но это было еще не все.
Небрежным движением руки Барабин вернул девушку в вертикальное положение, встряхнул ее хорошенько и заговорил чуть ли не по слогам, тщательно подбирая английские слова и перерабатывая их в уме в исковерканные местные:
— Слушай и запоминай. Я не дурак, не сумасшедший и не чокнутый. Сегодня сам Робер о’Нифт назвал меня умным воином после того, как я убил нескольких его людей. Если не хочешь, чтобы я оторвал твою глупую голову, то никогда больше не повторяй этих слов. Я мало знаю про вашу страну, потому что приехал издалека. В моей стране все не так, но это не значит, что в ней живут идиоты. Поняла?
— П-п-поняла, — ответила Сандра, и по лицу ее было видно, что объяснение и впрямь дошло до самых печенок. Особенно если учесть, что, говоря о нескольких убитых людях, Роман употребил слово «people», как это положено по правилам литературного английского языка.
Но, как оказалось впоследствии, на здешнем недоделанном полуанглийском слово «пеопель» означало «народ» и ничего кроме.
Люди на этом языке обозначались словом «манс».
То есть Сандра поняла так, что Барабин взял да и убил несколько народов Робера о’Нифта.
Какие у него там народы — это вопрос второй, но очевидно, что с воином, который запросто может истребить их сразу несколько, надо держать ухо востро и вести себя осторожно.
И тут Сандру заинтересовал другой вопрос.
По ее словам, король Гедеон следовал в предгорья с войском, имея целью лично попытаться отбить у изменника Робера о’Нифта пограничный замок и наказать злого колдуна по всей строгости монаршего гнева.
Попытка была не первой, но раньше король посылал в горы своих воевод. И они возвращались ни с чем, а то и вовсе не возвращались.
И вот наконец терпение его величества лопнуло. Слухи об этом ходили давно, но только сегодня стало известно точно. Король идет сюда с небывалой армией и в обозе у него — не только простые маги и священники, но даже один друид.
Это дает надежду, что на этот раз штурм замка будет успешным. Но возникает закономерный вопрос — если пришедший издалека умный воин Роман Барабин уже истребил какие-то народы Робера о’Нифта — то, может быть, королю и не надо заморачиваться.
Чего проще — послать умного воина Романа Барабина обратно в замок, и пусть он всех там доистребит.
— Нет уж, спасибо! — ответил, однако, на это здравое предложение умный воин Роман. — В одиночку я уже навоевался. Лучше я как-нибудь вместе с королем. Когда он будет здесь?
Это было действительно важно. Барабин очень хотел бы вернуться в замок раньше, чем оттуда увезут Веронику. И королевская армия могла стать в этом деле хорошей подмогой.
Но только в том случае, если она подоспеет вовремя.
10
Хорошо, что старуха, страшная, как смерть, бегала со скоростью черепахи, у которой сломаны ноги. Иначе Барабину чего доброго пришлось бы снова драться.
Когда он начал махать косой, норовя попасть не по траве, а по голове, бабка завопила, как грешник на сковородке, и рванула вниз по холму в деревню.
На зов ее сбежались, наверное, все жители Таугаса. Но не сразу, а лишь когда она оказалась у подножия холма. А чтобы добраться до этого места, ей понадобилась уйма времени.
Толпа селян, которых старуха подняла по тревоге, взбиралась на холм гораздо более резво. Что и не странно — ведь они мчались спасать первую красавицу деревни, которую безумный громила из морской пучины задумал порубить на силос.
Но случилось непредвиденное. Первая красавица деревни заслонила водоплавающего безумца своим телом и обратилась к односельчанам с пламенной речью.
Она говорила по-деревенски, и Барабин не понял ни слова, но он был уверен, что на этот раз девушка не стала называть его дураком. И даже наоборот, попыталась разубедить земляков в отношении его безумия.
Удалось это лишь частично.
С одной стороны, сельские труженики, притащившие с собой орудия труда — те же косы, а также вилы, топоры, мотыги и лопаты — сразу утратили воинственный пыл.
Но с другой стороны, они стали коситься на Барабина с ужасом в глазах, вне всякого сомнения подозревая, что он еще более безумен, чем можно было предположить.
Никто не знал, чего можно ожидать от человека, который истребляет целые народы.
Раньше такие люди в их деревню не заглядывали.
Жители Таугаса топтались в нерешительности, не в силах сделать выбор — обратиться им в бегство или оказать гостеприимство этому страшному человеку.
А страшный человек не совсем понимал, в чем дело, и мог лишь гадать, что наплели этим добрым людям старая карга и глупая девчонка.
Если они выставили чужака в роли кровожадного маньяка — отсекателя голов, то переубедить сельских тружеников будет очень непросто.
Во всяком случае, он не находил нужных слов — даже русских, не говоря уже об исковерканных английских.
Крутился в голове какой-то бред из репертуара КВН («Я подлый и коварный рыцарь. Я убиваю вдов, стариков и сирот. Пустите переночевать!») — но это было как-то не к месту.
Молчание затягивалось и, кажется, могло продолжаться вечно, если бы из толпы не вытолкнули девушку, которая была, пожалуй, младше Сандры и одета легче, нежели она — хотя казалось бы, куда уж легче.
На девушке была туника из цельного куска ткани с дырой для головы посередине. На талии она была перехвачена поясом, но все равно обнажала ноги до бедра и все тело с боков.
Будь ее груди побольше, они не удержались бы под этим одеянием. Но девушка была совсем юной, и туника позволяла ей оставаться в минимальных рамках приличия.
Впрочем, Барабин уже понял, что местные правила приличия сильно отличаются от общепринятых.
Например, в обществе, к которому он привык, не принято надевать на женщин ошейники. А шею этой миловидной крошки уродовал широкий кожаный ошейник с кольцом — совсем как у собаки.
Вдобавок она вся дрожала от макушки до пальцев босых ног, и кончилось тем, что ноги ее подкосились.
Она бухнулась на колени перед Романом и выдохнула еле слышно:
— Пожалуйста, мессир воин, не надо меня убивать!
До сего дня Роман Барабин слышал только об одном мессире — о том, которого звали иначе Воландом. И это еще более укрепило умного воина в подозрении, что его тут принимают за исчадие ада.
— Я не убиваю безоружных, — постарался успокоить девушку Роман, и ей сразу полегчало.
Из оружия у нее было разве что юное тело под туникой, которая почти не скрывала подробностей. Но этому телу было далеко до того, чтобы разить воинов наповал.
Зато остальные, услышав слова истребителя народов, пришли в сильное смятение и поспешно побросали все свои вилы, мотыги и топоры.
А один из них энергично зашикал на девушку в ошейнике, и та решилась, наконец, сказать главное.
— Мой хозяин велел спросить, что мы можем сделать для вас, чтобы вы не истребили нашу деревню.
Судя по всему, выгораживая Романа перед толпой односельчан, первая красавица деревни Сандра малость переборщила.
Наверное, она дала понять, что если жители Таугаса обидят славного воина, то он в отместку может стереть их деревню с лица земли вместе с населением, как уже поступил с несколькими народами во владениях Робера о’Нифта.
Но поскольку Барабин до сих пор еще не понял толком, в какое заблуждение он ввел свою босоногую спутницу, разумно выкрутиться из этой ситуации ему было трудно.
И на вопрос пейзан, что они могут для него сделать, Барабин ответил без всякой задней мысли — и без передней тоже. Просто от души:
— Накормить, напоить и спать уложить.
Правда, из-за ограниченного словарного запаса на местном языке эта фраза прозвучала не так былинно.
«Есть, пить и спать», — сказал Барабин, и жители Таугаса прекрасно его поняли. За исключением, пожалуй, последнего пункта.
Босые девицы в ошейниках и туниках вышеописанного образца стали виться вокруг Романа еще по пути в деревню, когда другие поселяне на ходу подносили ему вино и фрукты. А внизу дорогого гостя ожидал такой прием, словно он и был тот самый король, которого тут ждали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51