Сил было слишком мало.
А ближе к вечеру Рой Эрде предпринял контратаку и сумел выбить отряд графа Нейстера из внутренней башни на мост.
Если бы Рой так действовал, оставаясь на стороне короля, то мятежники еще не скоро вошли бы в замок. Но он выбрал другую сторону и после того, как его не поразила молния, чувствовал себя неуязвимым.
Мозги ему переклинило основательно — но ведь известно, что из безумцев часто получаются самые лучшие воины. Достаточно вспомнить земных берсерков или баргаутских янычар с их зельем, которое начисто сносит крышу.
Рой Эрде и граф Нейстер сошлись на мосту, который сторонникам дона Леона так и не удалось разрушить. В руке у графа Нейстера был его именной меч Карумдас. Рой Эрде орудовал трофейным аргеманским мечом, который он с боем добыл в гавани Альдебекара.
Рой хвастался, что это меч самого Ингера из Ферна, и многие верили, хотя очевидцы точно знали, что меч Ингера утонул в водах гавани, когда сам король Таодара чудом спасся от гибели.
Как бы то ни было, этот меч оказался для Роя счастливым.
Клинок вонзился в горло графа Нейстера, и тот, обливаясь кровью, начал падать в пропасть, все еще крепко сжимая в ладони свой Карумдас.
Рой с криком ухватил его за эту руку и сам чуть было не свалился в пропасть. Это тоже могло показаться безумным поступком — зачем спасать от падения соперника, которого только что смертельно ранил? Но Роя интересовал не граф Нейстер, а его именной меч.
Вырвав Карумдас из его руки, Рой перекатился подальше от края моста и даже не стал смотреть, как падает вниз уже мертвый дон Нейстер.
Вскочив на ноги, Рой из графства Эрде поднял Карумдас над головой, демонстрируя всем, что больше никто не вправе называть его этой позорной кличкой. Ибо он теперь не «Рой из графства», а самый что ни на есть полноценный граф.
Правда, восстановленное рыцарское достоинство требовало королевского утверждения — но Рой был уверен, что за этим дело не станет.
Он не сомневался в победе Родерика и знал, что новый король не обойдет своей благосклонностью человека, который обеспечил ему эту победу.
А между тем, до полной победы было еще далеко. Когда солнце опустилось за горную гряду, центральная часть замка все еще находилась в руках короля Леона. И Родерик со своим войском по-прежнему не мог пробиться к замку.
На его пути неприступной скалой стояла заговоренная крепость Беркат.
67
Последняя вечерняя атака с горной стороны мало чем отличалась от предыдущих. Родерик гнал к стенам крепости ополченцев, одетых в крестьянскую одежду и плохо вооруженных.
Но одна особенность в этой атаке все же была.
В толпе ополченцев, набегающих по горной дороге, Барабин заметил знакомые лица.
Сначала Роман узнал человека, который командовал остальными, прячась за их спины. Этого типа с сединой в бороде трудно было спутать с кем-то другим.
Барабина удивило только то, что майора Грегана вообще занесло в это опасное место.
Неужели Родерик объявил всеобщую мобилизацию?
Было очень похоже на то, ибо в отряде майора Грегана Роман заметил и других крестьян, знакомых ему по деревне Таугас.
Запас горючего масла в крепости уже кончался, но Барабин все же приказал вылить очередную порцию не на головы штурмующих, а перед ними.
Реакцию ополченцев нетрудно было предугадать. Они отшатнулись от полыхнувшего огня, и Греган, который находился позади всех, первым обратился в бегство.
Его пример заразительно подействовал на остальных, так что эта атака получилась самой бескровной, но и самой неудачной для штурмующих.
Правда, на полпути к повороту, за которым под прикрытием скал в безопасности концентрировались ополченцы и воины Родерика, бегущих остановила цепь хорошо вооруженных латников. И барон Бекар, несмотря на сгущающиеся сумерки, заметил, что латники носят цвета графа Белгаона.
Командир латников фигурой и доспехами был похож на графского оруженосца, и горячий рыцарь Кентум Кан поспешил высказать предположение, что в стане Родерика находится весь отряд, с которым граф Белгаон ушел из долины Кинд.
— Не исключено, — обронил многоопытный барон Бекар.
Худшие предположения Барабина оправдывались с такой пугающей точностью, будто он и впрямь был чародей с задатками нового Нострадамуса. Ведь когда Белгаон со своими людьми откололся от отряда майордома Груса, тот же барон Бекар уверял, что граф засядет в своем замке и будет ждать, чем кончится эта заваруха.
А Барабин сразу сказал, что Белгаон перейдет на сторону Родерика, как только узнает, что королевский меч Турдеван в его руке.
— Чтобы это случилось, Родерику придется предложить графу место не ниже майордома королевства, — сказал тогда дон Бекар, но Барабина не смутило и это.
В самом деле — почему бы самозванцу не предложить дону Белгаону пост майордома королевства? Ведь Грус Лео Когеран, сохранивший верность Леону, в случае победы старшего принца на этом месте точно не удержится.
Так что граф Белгаон вполне мог оказаться в стане Родерика вместе с большинством своих вассалов.
Но судьбу крепости Беркат решали вовсе не они. Рыцари в тяжелых доспехах не слишком полезны при штурме крепостей. Они вступают в бой, лишь когда ворота крепости открыты.
Однако прочные ворота заговоренного Берката за день взломать не удалось. И потери гарнизона были серьезными, но не катастрофическими.
Беда была в другом. В крепости не знали, сколько всего народу имеется в распоряжении принца Родерика. Зато про мятежников у долинных ворот знали точно — их много.
Днем они после первого отпора потеряли изрядную долю куража. Атаковать они пытались несколько раз, но как-то вяло и совершенно безуспешно. И не исключено, что некоторые, отступив в долину Кинд, копили силы для ночной вылазки.
Если у мятежников хватит ума не давать гарнизону покоя всю ночь, то защитникам крепости придется туго. Даже атаки небольшими силами придется отбивать, а людей у Барабина осталось слишком мало, чтобы делать это посменно. То есть спать не придется никому. И можно себе представить, как будет чувствовать себя гарнизон после бессонной ночи.
— Нам бы только ночь простоять, да день продержаться, — пробормотал по-русски Барабин, когда на крепость опустилась тьма.
Но беда пришла, откуда не ждали.
Обе луны Аркса скрылись за облаками, и в кромешной тьме враги свалились на голову защитникам крепости сверху.
Это были огнепоклонники.
В гарнизон Берката, как известно, входили горцы, которые друг другу не кровники — но у них были кровники в долине Кинд. И за долгий день мятежники, отошедшие в долину, нашли среди этих кровников несколько человек, готовых ради мести за какие-то прошлые дела на самоубийственную акцию.
Согласились они не просто так. Им пообещали отдать после победы волшебный камень, который делает заговоренную крепость недоступной для колдовства. И за это горцы обещали резать в Беркате не только своих личных врагов, но и всех, кого там встретят.
Полночи они карабкались вверх по отвесным скалам, делая то, на что не был способен никто другой. А в самый собачий час, когда защитники крепости, выставив часовых, наконец уснули, решив, что ночного штурма уже не будет, горцы по веревкам спустились вниз.
Их было мало, но они были готовы к бою, а гарнизон спал, и даже у часовых притупилось внимание от усталости и долгого бездействия.
Первым делом горцы напали именно на часовых, снимая их без звука, но когда одна из гейш, заметив бегущего к ней горца, закричала, тотчас же завопил и горец.
Его возглас «Аммайяк!» эхом отразился от скал. В крепости все проснулись и тут же обнаружили, что их атакуют одновременно с трех сторон.
Крик горца был сигналом, по которому мятежники у долинных ворот и люди Родерика на горной дороге одновременно пошли на приступ.
Огнепоклонники, подчиненные Барабину, между тем, были выведены из борьбы. Они гонялись по всей крепости за своими кровниками, спустившимися с гор. А тем временем на стены взбирались ополченцы Родерика, и королевским гейшам не хватало сил, чтобы опрокинуть их вниз.
Кроме ополченцев в крепость прорывались боевые рабыни Родерика и графа Белгаона. И они были гораздо опаснее. Уступая королевским гейшам в боевой подготовке, они превосходили их численно.
Ряды защитников крепости таяли, а врагов становилось все больше. Они лезли и лезли по лестницам, которые уже некому было сбросить со стены.
Барабин, Бекар и Кентум Кан еще дрались у горных ворот, не давая проникшим в крепость врагам их открыть. Но сопротивление у долинных ворот уже было сломлено. Они распахнулись, и в открывшийся проем хлынули мятежники.
В мгновение ока толпа затопила крепость и вынесла горные ворота. Но тут вышла неувязка.
Мятежники, весь минувший день торчавшие у долинных ворот, в большинстве своем мечтали вовсе не о том, чтобы присоединиться к войску Родерика. Они хотели как можно скорее убраться отсюда подальше.
Многие еще ждали молний, которые оприходуют всех клятвопреступников разом. В самом деле — зачем Вечному Древу мелочиться? Испепелить все к черту — да и дело с концом.
Попасть под этот катаклизм мятежники, вломившиеся в Беркат, очень не хотели, но дорогу в безопасный мир им преградили люди Родерика.
У горных ворот закипела схватка между двумя группами врагов короля Леона, и этот хаос усугубили горцы, которые решали тут свои проблемы.
Только это и спасло Барабина, который очень вовремя отскочил от горных ворот и оказался в стороне от всеобщего побоища.
Здесь его узнал какой-то рыцарь из числа мятежников, но привлечь внимание других он не успел, потому что напоролся на клинок Тассименше, которая следовала за хозяином по пятам.
Барон Бекар и Кентум Кан куда-то пропали, зато оруженосец Барабина Ян Тавери сумел выбраться из эпицентра схватки как раз в тот момент, когда Роман примеривал шлем убитого рыцаря.
Еще Барабин позаимствовал у рыцаря плащ и щит, а Ян Тавери жадным взглядом уставился на именной меч.
— Бери! — коротко сказал ему Роман, и Ян Тавери поднял клинок, возвращая себе рыцарское достоинство.
Из крепости они трое вышли без помех и по пути услышали разговор мятежников благоразумно оставшихся за стеной.
Они говорили о том, что Леон еще удерживает середину черного замка, но ничего — завтра Родерик им всем покажет.
Неподалеку прямо под стеной кого-то насиловали, и Барабину ударило в голову, что он не вывел их крепости своих небоевых рабынь. Впрочем, небоевыми их теперь можно было назвать с большой натяжкой. Весь вчерашний день они помогали таскать на стены горючее масло и камни.
Роман не видел их с вечера и не представлял, где искать их теперь. И что делать дальше, он тоже не представлял.
Самым благоразумным было, конечно, спуститься в долину Кинд и через нее уйти по перевалам в Асмут. Этот путь предложил оруженосец, и Барабин чуть не согласился. В конце концов, он здесь не для того, чтобы спасать короля Леона, а для того, чтобы спасти Веронику Десницкую.
Но именно это соображение заставило Романа отказаться от соблазнительного пути.
Во-первых, он не сомневался, что за бунтом Родерика стоит Ночной Вор Теодоракис — тот самый человек, в руках которого находится Вероника. А во-вторых, в черном замке находился еще один человек, способный открыть ворота в Гиантрей — туда, где, по всей видимости, прячет Веронику Вор.
Этим человеком был друид, который в последние дни ни на шаг не отходил от короля Леона. И были все основания полагать, что он рядом с королем и теперь.
Так что Барабин решил идти в замок.
Поскольку никаких знаков, отличающих сторонников Родерика от приверженцев Леона, не существовало в природе, главное было, чтобы Барабина не узнали лично.
В темноте, в чужом плаще и закрытом шлеме опознать его было трудно. Но стоило кому-то с ним заговорить, и его бы выдал акцент. Такого акцента больше не было ни у кого.
Барабин решил, что говорить будет оруженосец, но тут была своя загвоздка. Яна Тавери могли узнать в лицо. Не говоря уже о Тассименше, которая была известна всему войску, как постоянная спутница колдуна из Страны Чародеев.
Решение придумала рабыня. Она сорвала с себя тунику и протянула ее Барабину со словами:
— Замотай мне голову.
И через несколько минут на мосту появилась троица, которая не могла вызвать никаких подозрений в ночь после большой победы.
Впереди широким шагом двигался рыцарь в плаще и шлеме, а за ним почти бежал оруженосец с девушкой на плече. Голова девушки была замотана тряпкой, что нисколько не противоречило общему обыкновению. Считалось, что пленницы становятся более покорными, если им завязать глаза.
Так или иначе, обе мостовые башни удалось преодолеть без помех. В большинстве своем мятежники спали без задних ног, а часовые если и спрашивали, куда благородный дон и его оруженосец транспортируют голую девицу, то вполне удовлетворялись ответом:
— Доблестным рыцарям захотелось попробовать королевскую гейшу. Вот мы и несем ее из Берката.
Ответ был вполне правдоподобным. В самом замке королевские гейши — рабыни Флегарна — попадали в руки мятежников исключительно мертвыми, и если кому-то посчастливилось захватить такую рабыню живьем — это будет хорошая забава для доблестных рыцарей.
Хорошо, что сами доблестные рыцари в большинстве своем тоже спали. В караулах стояли янычары, латники и рабыни мятежных рыцарей. Лишь изредка попадались оруженосцы.
Это помогло Барабину и компании благополучно добраться до места, откуда открывался ход в подземелья. В те самые подземелья, которые никто не знал лучше Тассименше, что провела несколько лет в рабстве у Ночного Вора.
В основных тоннелях тоже были мятежники. Они пытались здесь пройти, но были остановлены воинами дона Леона, которые тоже знали об этих тоннелях.
Но Тассименше, которую Ян Тавери наконец поставил на ноги, повела своих спутников другой дорогой.
Ей были известны тайные ходы, которые открывались поворотом светильника на стене, и очень скоро все трое оказались в знакомых Барабину местах — рядом с секретными покоями Ночного Вора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51