– Мог бы, если бы постоянно не устраивал сцен из-за сквозняков и грима и хоть иногда учил роль. С ним трудно работать, он ни разу не был готов к съемкам. И всегда задерживает нас на несколько часов. – Она выглянула из окна. Машина уже подъезжала к отелю.
– Вы великий мастер, мисс Прайс! – Вард с восхищением посмотрел на нее.
Девушка улыбнулась.
– Кто это вам сказал?
– Сегодня на ланче я видел Луиса Б. Мейера. Он говорит, что вы лучшая актриса в городе, и я, конечно, согласился.
– Много вы знаете, – засмеялась Фэй. – Вы не были здесь четыре года и пропустили мои лучшие фильмы. – Она смешно фыркнула, и Вард рассмеялся. Он был счастлив как никогда и ни с кем раньше.
– Да, но не забудьте, мы встречались на Гвадалканале. – Он нежно посмотрел на девушку и снова коснулся ее руки. – Многие ли могут этим похвастать? – Оба засмеялись, подумав о тысячах солдат, которых она тогда развлекала. – Ну хорошо, неважно… – Он затормозил перед розовым зданием отеля, выпрыгнул, и швейцар кинулся ему на помощь, придерживая шляпу. Но Вард сам открыл Фэй дверцу. Она вышла из машины и, опустив глаза, посмотрела на свои слаксы. – Я могу идти прямо так?
– Фэй Прайс! – Вард засмеялся. – Вы можете идти хоть в купальнике, и все будут целовать ваши ноги.
– Сейчас? – улыбнулась она. – Не потому ли, что я с Бардом Тэйером?
– Чепуха.
Как обычно, их усадили за лучший столик. На этот раз у нее попросили три автографа, а когда они через час вышли, их ослепили вспышки фотоаппаратов.
– Проклятье, как я это ненавижу, – бросила она раздраженно, когда они пытались укрыться в ее машине. Фотографы, однако, не отставали. – Почему нас не оставят в покое? Зачем они это делают? – Фэй любила уединение. Такое, конечно, случалось и прежде, но на сей раз она даже не состояла в связи с Бардом, и вообще это их второе свидание.
– Но вы же, Фэй, – сенсация, и с этим ничего не поделаешь. – Он подумал: может, она против того, что ее связывают с ним, может, у нее кто-то есть? Раньше он об этом не задумывался, и по дороге к ней домой озабоченно спросил: – А это не помешает вам в отношениях с кем-то другим?
Фэй улыбнулась, прочитав суть вопроса в его глазах.
– Не в том смысле, в каком вы думаете. Я вообще не люблю этого, особенно когда отдыхаю. – Она была раздражена и очень утомлена.
– Тогда надо всегда держать в секрете, куда мы едем.
Она кивнула, но оба забыли про этот обет уже на следующий вечер. Вард заехал за ней на своем «дюзенберге», купленном еще до войны. Это был тот самый автомобиль, о котором говорил тогда швейцар из «Сиро», – более красивой машины Фэй никогда не видела.
В тот вечер он повез ее в «Мосамбо», и Чарли Моррисон, седовласый хозяин, выбежав навстречу, целовал Варда, обнимал его, хлопал по плечу, тряс за руку. Как и все, он был в экстазе от того, что Вард вернулся живой и невредимый. Пока Фэй разглядывала публику, появилась еще одна бутылка шампанского. Конечно, актриса бывала здесь и раньше, это самое шикарное место в городе, здесь был сад, где летали редкие птицы, в центре зала танцевало несколько пар, входили и выходили известные кинозвезды.
– Думаю, наше появление тут не останется незамеченным. Чарли мог вызвать газетчиков, – озабоченно проговорил Вард. – Вы очень огорчитесь, Фэй? – Он подумал, что вряд ли она обрадовалась фотографиям на четвертой полосе в «Лос-Анджелес таймс», зафиксировавшим их выход из отеля «Беверли Хиллз» после вчерашнего коктейля, а затем побег к автомобилю.
Но она только улыбнулась.
– У меня такое чувство, Вард, ЧТО вы не способны оставаться в тени. – Они оба понимали, что это правда. – И вообще, меня это не очень беспокоит. Нам нечего скрывать. Конечно, хорошо бы сохранить инкогнито, но увы… – Она размышляла об этом накануне и решила – черт с ним, в конце концов, им и впрямь нечего скрывать.
– Мне и раньше было наплевать. – Он маленькими глотками потягивал искрящееся вино. Обычно он галлонами пил шампанское. – Так уж принято. Если ты наследник кораблестроительного концерна и водишь сделанный на заказ «дюзенберг»…
Фэй рассмеялась:
– Да, не знала я, встретив на Гвадалканале молодого приятного лейтенанта, что он испорчен до кончиков ногтей, развлекается с утра до ночи и пьет шампанское ведрами…
Она поддразнивала его, и он ничего не имел против – ведь это была чистая правда. Вард понимал, что в каком-то смысле война пошла ему на пользу. Четыре самых тяжелых года в своей жизни он провел на фронте и доказал себе, что способен выдержать трудности, опасности, несчастья, неудобства. За все это время он ни разу не пытался извлечь выгоду из своего имени, хотя, конечно, и там некоторые знали, кто он такой.
Потом была девушка, на которой он женился. Сперва он думал, что после ее смерти никогда не придет в себя. Горе придавило его, казалось невыносимым. И вдруг появилась Фэй – в зените славы, но удивительно земная и, безусловно, очень талантливая. Вард был рад, что Фэй вначале ничего не знала о нем. Она иначе повела бы себя с ним, сразу сочтя повесой. Временами он таким и бывал, любил поразвлечься, но в то же время был способен и на серьезные поступки, как потом стала понимать Фэй. Этот человек так же многомерен и многогранен, как и она сама. Они были – пара. Обоим нравилось друг в друге то, кем они были на самом деле, а не то, что имели. Они были хорошей парой во многих смыслах, и Хедда Хупер с Луэллой Парсонс быстро это заметили.
– Какова цель вашей жизни, мисс Прайс? шутливо спросил Вард за четвертым бокалом шампанского. Казалось, спиртное никак на него не действовало, но Фэй понимала, что лично ей следует уменьшить дозу, иначе она опьянеет, чего с ней раньше никогда не случалось. – Что с вами будет через десять лет?
Казалось, он спрашивает серьезно, и она свела тонкие брови на переносице. Занятный вопрос.
– Вам это действительно интересно?
– Конечно.
– Точно не знаю, но когда я думаю об этом, передо мной возникают два пути, две дороги в разные концы, и я еще не уверена, какую именно выберу.
– А куда эти дороги ведут? – Он был заинтригован.
– Первая – та, по которой иду сейчас. – Она оглянулась по сторонам. – Голливуд, актеры, рестораны, красивые вещи… моя карьера… фильмы… огромная слава. – Фэй говорила вполне откровенно. – Больше, чем сейчас…
– А вторая? – Он мягко взял ее за руку. – Куда ведет она, Фэй?
Ей казалось, все вокруг исчезло, плавно опустился занавес. Она смотрела ему прямо в глаза.
– Вторая – совсем другая – муж, дети. Жизнь вдали от всей этой шумихи, больше похожая на ту, которую я знала девочкой. Я, конечно, не могу точно представить себе это, но такой вариант возможен, если захочу… Но мне трудно на такое решиться. – Она честно посмотрела на Варда.
– А вы не думаете, что можно совместить оба пути?
Фэй покачала головой.
– Очень сомневаюсь, они исключают друг друга. Посмотрите, как я работаю. Встаю в пять, ухожу в шесть. Дома появляюсь не раньше семи-восьми вечера. Какой мужчина способен это вынести? Я не видела ни одного голливудского брака, длившегося более двух-трех лет. Мне бы хотелось совсем иного, если бы я решилась, конечно.
– Чего же, Фэй? Она улыбнулась.
Странный разговор для третьего свидания, но ей казалось, что она тысячу лет знает его, и у него тоже возникло подобное ощущение. Да, они виделись только третий раз за три дня, но нить, связавшая их два года назад, за время разлуки стала прочнее и теперь связывала их крепче, чем если бы они встречались целую вечность. Фэй снова задумалась.
– Наверное, выйти замуж и всю жизнь прожить с мужчиной, которого люблю и уважаю, и, конечно, чтобы были дети.
– Сколько? – уточнил Вард, и она снова рассмеялась.
– Ну, по крайней мере, двенадцать. – Теперь пришла ее очередь подшучивать над ним.
– О, так много… Бог мой… А как насчет пяти-шести?
– Возможно.
– Похоже, меня бы устроила такая жизнь.
– И меня, но пока я не могу ее себе представить. – Фэй вздохнула.
– А насколько важна для вас карьера?
– Не знаю. Я потратила на нее целых шесть лет, и теперь сложно все бросить… А может, и нет. – Вдруг Фэй рассмеялась. – Еще несколько таких фильмов, как нынешний, и, может быть, я действительно все брошу. – Она щелкнула пальцами, и Вард взял ее за руку.
– И я бы хотел, чтобы вы все это однажды бросили. – Его лицо вдруг стало серьезным, и она испугалась.
– Почему?
– Потому, что я люблю вас, и мне по душе второй путь. Первый ведет к одиночеству, я думаю, вам и самой это известно. – Фэй медленно кивнула и посмотрела на Варда. Похоже, он делает ей предложение? Не может быть. Она не знала, что сказать, и просто медленно высвободила руку.
– Вы только что вернулись домой, Вард. А здесь теперь все по-другому… – Ей хотелось разубедить его. Он слишком торопится… И потом, они едва знакомы… Они оба все еще под магией той давней встречи на войне, но пора возвращаться к реальности.
Он снова взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.
– Я вполне серьезно, Фэй. Я никогда не чувствовал того, что сейчас. И понял это в первую же минуту, когда мы встретились на Гвадалканале. Просто тогда я не имел права этого сказать. И знал, что назавтра меня могут убить. Но я жив, я дома, вы – самая невероятная женщина в моей жизни…
– Перестаньте! – Она казалась встревоженной, и Вард хотел обнять ее, но не осмеливался, во всяком случае не посреди ресторана с фоторепортерами, которые наверняка где-то прячутся и горят желанием сделать отчет об увиденном. – Вы меня совсем не знаете, Вард. Только видели, как я два часа выступала перед солдатами… Потом мы часа полтора говорили… Теперь вы вернулись, и мы два раза встретились… – Ей хотелось отговорить его, пока не поздно. События развивались чересчур стремительно. Но как же ее тянуло к нему… Так не бывает. Или бывает? – Все быстро, Вард.
– Что именно? Я слишком быстро сказал, что люблю вас? Возможно. Но это так, Фэй. Я люблю вас, и давно.
– Это иллюзия.
– Нет. Вы именно такая, какой я вас запомнил. Умная, реалистичная, практичная, честная, теплая, интересная, красивая. Вам плевать на то, что пишут газеты, вы делаете что хотите и как хотите. Много работаете. Вы самая славная женщина, которую я когда-либо встречал, и, что еще важнее, вы очень хорошо делаете все, за что беретесь – именно благодаря тем качествам, которые я уже перечислил… И если я не вытащу вас отсюда и в ближайшие пять минут не поцелую, то сойду с ума, Фэй Прайс, так что замолчите, или я поцелую вас прямо здесь!
Фэй встревожилась, но не улыбнуться было невозможно.
– А вдруг вы месяцев через шесть возненавидите меня?
– Почему?
– Например, не понравятся мои привычки? Вард, вы не знаете меня, а я не знаю, какой вы.
– Вот и прекрасно. Тогда надо узнавать друг друга. И вообще пора перейти на «ты». Ты согласна?
Фэй, помедлив, кивнула. Вард привлек ее к себе, ни на что не обращая внимания.
– Я не отступлюсь и буду приставать к тебе до тех пор, пока ты не скажешь «да». – Он удовлетворенно вздохнул, осушил бокал шампанского, поставил на стол и взглянул на Фэй. – Хорошо?
– А если я скажу «нет», это имеет какое-то значение?
– Никакого. – Улыбка была неотразима – она уже полюбила ее – в глубоких голубых глазах плясали игривые искорки. Ему невозможно противостоять, да и зачем? Фэй просто хотела, чтобы они оба вели себя разумно.
У нее и раньше бывали романы, хотя, надо признаться, ни один мужчина не походил на Варда. Однако Фэй не хотела стать еще одной героиней газетных колонок, которые влюблялись, объявляли о помолвках, затем об их расторжении, и это становилось привычным делом; они постепенно превращались в старых, потрепанных голливудских проституток. Фэй же серьезно относилась к подобным делам, и это особенно нравилось Варду. Вообще-то ему нравилось в ней абсолютно все, и было похоже, что и ей в нем тоже, но Фэй не собиралась сразу уступать, и уж, конечно, не через три дня.
– Ты невозможен.
– Я знаю.
Он был вполне доволен собой, потом вдруг обеспокоенно наклонился к ней.
– А тебя не смущает, что я не работаю?
– Нет, если можешь позволить себе такую роскошь. Но разве тебе самому не скучно, Вард? – Интересно, чем он занят все дни. Фэй столько лет работала, что ей было трудно представить, как это так – играть в теннис, ходить на ланчи и ничего не делать. Кошмарная скука! Однако Вард не производил впечатления тоскующего человека.
– Фэй, – он внимательно смотрел на нее. – Я доволен своей жизнью и, с тех пор как себя помню, прекрасно провожу время. Когда умер отец, я сказал себе – никогда не буду работать. Он скончался в сорок шесть лет от инфаркта. Матери было сорок три. Она измотала себя, и это тоже кончилось печально. У них не было ни одной свободной минуты, они не могли позволить себе делать то, что хотели. И у них никогда не хватало времени на меня. Я поклялся, что если у меня будут дети, я стану жить иначе. Я не хочу разделить судьбу родителей. Зачем? Ведь даже очень постаравшись, мне не истратить все деньги. – Вард был честен, и Фэй оценила это. – Мой дед всю жизнь работал и умер в пятьдесят шесть лет. Кому это надо? Я хочу наслаждаться жизнью, пока живу на этой земле. И пусть говорят что хотят и называют меня как угодно. Я не собираюсь подохнуть от инфаркта в сорок пять или стать чужим жене и детям. Я хочу радоваться жизни вместе с ними, как следует узнать их и дать им возможность узнать меня. Сам я так и не узнал, каким был мой отец, он всегда казался чужим. Я тоже думаю, что в жизни – две дороги. Дорога моих родителей, по которой я идти не хочу, и та, по которой иду я – она мне подходит полностью. Надеюсь, она и тебе не покажется скучной. – Вард заглянул ей в глаза и со вздохом заключил: – Конечно, если ты захочешь, я всегда найду работу.
Фэй, потрясенная, молча смотрела на него. Он говорил так серьезно и сейчас ждал ее ответа. Но как она могла решить – всего через три дня?
– Из-за меня не надо искать работу, Вард. Я не имею права настаивать на этом. – Если он может позволить себе такой образ жизни, почему должен поступать иначе? Кому от этого плохо?
Они долго смотрели друг другу в глаза, потом он кивнул и повел ее танцевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53