– Я начинаю тебе надоедать.
– Нет… Как ужасно… Извини… Я просто…
– Знаю-знаю. Не оправдывайся. – Он безжалостно подтрунивал над ней всю дорогу домой. Проводив жену в спальню, он пошел в ванную почистить зубы, а когда вернулся, увидел ее спящей на огромной двуспальной кровати. До чего же она соблазнительна в розовой атласной ночной сорочке. Вард безуспешно пытался разбудить жену, но она спала мертвым сном, а почему – стало ясно на следующее утро.
После завтрака ей стало нехорошо. Вард запаниковал, требовал вызвать доктора, но Фэй протестовала:
– Ради Бога… Элементарная простуда или что-то в этом роде… Из-за такой ерунды не стоит тащить беднягу сюда. Мне уже гораздо лучше. – Но было видно, что она просто-напросто храбрится.
– Черта с два, лучше. Ты же вся зеленая. Ложись в постель и не вставай, пока не приедет доктор.
Когда врач наконец появился, то нашел, что у миссис Тэйер нет причин оставаться в постели, если она не собирается провести в ней следующие восемь месяцев. По подсчетам, ребенок должен появиться в ноябре.
– Ребенок?
– Ребенок! Наш ребенок!
Вард был вне себя, приплясывая от радости. Фэй хохотала. Муж подбежал к ней, умоляя сказать, чего ей сейчас хочется, как поступить, чтобы ей стало лучше. Она пришла в восторг от его реакции. И конечно, как только слово «ребенок» вылетело из уст врача, заголовки газет уже трубили: «Отошедшая от дел кинодива ждет первенца». Ничто в их жизни не могло долго оставаться в секрете. Вард, однако, вовсе не собирался делать из этого тайну, он всем и каждому рассказывал о будущем отцовстве и относился к Фэй как к хрупкому хрустальному сосуду. Вард и так почти ежедневно заваливал жену подарками, но прежние дары были ничто по сравнению с теми, что он приносил теперь. У Фэй не хватало ящиков и шкатулок для дорогих безделушек.
– Вард, остановись, мне уже некуда их класть.
– А мы построим домик специально для твоих украшений. – Муж весело засмеялся, и она засветилась в ответ. Если он не покупал украшения, то приобретал повозки, пони, игрушки из меха норки, плюшевых медвежат. Велел построить во дворе карусель и разрешал жене медленно кататься на ней, когда она выходила в сад подышать свежим октябрьским воздухом.
Фэй прекрасно себя чувствовала в первые месяцы, даже когда ее мучила тошнота. Несколько пугало лишь сходство с огромным воздушным шаром – так она определяла свой новый облик.
– Остается только приделать к пяткам корзинку, и я взлечу, осматривая достопримечательности Лос-Анджелеса, – как-то сказала она подруге. Вард оскорбился, считая, что Фэй великолепна, несмотря на раздавшуюся фигуру. Он был так возбужден, что едва мог вытерпеть еще месяц до родов. Было заказано место в лучшей больнице, и Фэй должен был заняться самый знаменитый доктор.
– Для любимой жены и моего ребенка – все самое лучшее, – неустанно твердил Вард, угощая ее шампанским.
Но у нее пропал вкус к спиртному. Иногда ей хотелось, чтобы и он поменьше им увлекался. Вард целый день пил шампанское, а вечером переходил на скотч, но, правда, никогда не напивался. Фэй не хотелось наседать на мужа, ведь он так хорошо к ней относился, да и как она могла противиться такой невинной слабости? Фэй понимала, что он заказал ящик любимого напитка и подготовил к отправке в больницу из благих побуждений, чтобы в нужный момент можно было сразу отпраздновать радостное событие.
– Надеюсь, они сохранят его охлажденным. – Он приказал мажордому позвонить в больницу и дать соответствующие распоряжения.
– Полагаю, у них и без того много забот, – рассмеялась Фэй. Хотя в больнице, куда она должна была отправиться, уже привыкли к подобным указаниям. Здесь рожали все звезды Голливуда.
– Не представляю, какие у них могут быть заботы, – пожал плечами Вард. – Что может быть важнее холодного шампанского для моей любимой?
– Да уж найдут, чем заняться… – Ее глаза говорили больше слов. Вард нежно обнимал ее, и они целовались, как всегда. Он жаждал ее даже сейчас, но доктор сказал, что им пока не следует заниматься любовью, и Фэй с нетерпением ждала, когда же снова будет можно. Казалось, до этого еще целая вечность. Вард каждый вечер гладил ее выпуклый живот, он обожал жену даже в таком состоянии и отчаянно хотел ее.
– Это ожидание даже тяжелее, чем перед тем, как мы впервые стали близки, – с усмешкой признался Вард, выбираясь поздно ночью из ее постели и наливая шампанское. Роды должны были наступить через три дня, но доктор предупредил, что ребенок может появиться на свет и несколько недель спустя – по его словам, с первыми детьми так бывает часто.
– Мне очень жаль, дорогой мой.
Фэй казалась уставшей, в последние дни любое движение утомляло ее. Она даже не хотела гулять с мужем в саду. Он рассказал о маленьком пони, которого только что купил, но и это не подвигнуло ее выйти из дома.
– Я чертовски устала и не в силах пошевелиться. В тот вечер она даже не вышла к ужину, а улеглась в постель и не вставала почти сутки. В своем розовом пеньюаре с перьями марабу по воротнику Фэй и вправду походила на гигантский воздушный шар.
– Хочешь немного шампанского, радость моя? Оно поможет тебе заснуть.
Фэй покачала головой. Спину ломило, и уже несколько часов ее подташнивало. Она решила, что вдобавок ко всему простудилась.
– Вряд ли я смогу заснуть. Мне уже ничего не поможет, разве только то, что запрещено доктором, – добавила она сладострастно.
– Знаешь, ты можешь снова забеременеть раньше, чем выйдешь из больницы. Вряд ли я удержусь больше часа после родов.
Фэй засмеялась.
– Приятная перспектива!
Он встал, чтобы выключить свет, и вдруг она резко вскрикнула. Вард удивленно повернулся, увидел искаженное болью лицо жены, потом все прошло, и они обескураженно посмотрели друг на друга.
– Что с тобой?
– Не знаю. – Она прочла пару медицинских книг, но весьма плохо представляла, как начинаются роды. Ее предупреждали, что в последние недели бывают ложные схватки – наверное, это они и есть. На всякий случай Вард решил оставить в комнате свет, а через двадцать минут Фэй снова вскрикнула и скорчилась на постели. На лице выступила испарина.
– Все, вызываю доктора. – Его сердце колотилось, а ладони повлажнели. Фэй была бледна и испуганна.
– Не глупи. Все в порядке. Ни к чему дергать врача по пустякам, такое может длиться несколько недель.
– Но по подсчетам у тебя через три дня роды.
– Да, но доктор сказал, что возможно и позже. Давай подождем до утра.
– Оставить снег?
Она покачала головой. Вард осторожно улегся рядом, словно боялся, что если кровать закачается, то жена сразу родит.
Фэй начала подшучивать над ним. И вдруг у нее перехватило дыхание. Она, задыхаясь, ухватилась за мужа. Вскоре боль стихла, и она села в кровати.
– Вард… – Он лежал тихо, не зная, как быть, и звук ее голоса пронзил его до самого сердца. Фэй явно была напугана, и он порывисто обнял ее.
– Дорогая, давай вызовем доктора.
– Неудобно беспокоить его в такой час.
– Это его работа!
Но Фэй настояла подождать до утра. К семи сомнений не осталось: началось. Боль набрасывалась на Фэй через каждые десять минут, и бедняжка едва сдерживала крик. Когда боль в очередной раз скрутила ее, Вард выскочил из комнаты и позвонил доктору. Тот, казалось, был удовлетворен услышанным и велел Варду немедленно везти жену в больницу.
– В общем, время еще есть, но лучше привезти ее заранее.
– Может, вы дадите ей обезболивающее? – спросил Вард, не в силах видеть ее страдания.
– После осмотра, – уклончиво сказал доктор.
– Но как же? Она не может терпеть… Вы должны ей помочь! – Вард был в полном отчаянии, сейчас ему требовалось выпить что-нибудь покрепче шампанского.
– Мы сделаем все возможное, мистер Тэйер, а теперь, пожалуйста, успокойтесь и поскорее привезите ее в больницу.
– Мы будем через десять минут, даже через пять, если получится.
Доктор ничего не сказал. Он вовсе не собирался выезжать раньше чем через час. Успеется. Надо принять душ, побриться… Он был хорошим акушером и понимал, что схватки продлятся еще несколько часов, а может, и целый день – незачем лететь сломя голову. Подумаешь, молодой папаша немного нервничает. Доктор попозже все ему объяснит, а пока что сестры попридержат ретивого отца. Когда один такой неделю назад ворвался в родильное отделение, охранник выволок его и пригрозил судом, если тот не будет себя вести как следует. А уж с Вардом Тэйером проблем не будет.
Кроме того, к его профессиональной гордости прибавится еще одно очко – принять роды у самой Фэй Прайс Тэйер…
А Вард был в панике: вернувшись, он обнаружил жену, скорчившуюся от боли над лужей на белом мраморном полу ванной.
– Воды отошли. – Голос звучал хрипло, а встревоженные глаза были широко распахнуты.
– О Бог мой! Бегу вызывать скорую.
Но она засмеялась и села на край ванны.
– Не вздумай. Все нормально. – Однако выглядела она ужасно и казалась испуганной не меньше мужа. – А что сказал доктор?
– Велел немедленно везти тебя в больницу.
– Прекрасно. – Она подняла глаза на мужа. – Кажется, это уже не ложная тревога. – Фэй, похоже, немного успокоилась. Вард обнял ее за плечи и помог дойти до гардеробной.
– Что мне надеть? – Она отрешенно смотрела на открытые шкафы.
– Ради Бога, Фэй, что угодно… только быстрее. Может останешься в пеньюаре?
– Не смеши. Вдруг там фотографы. Вард оглядел ее и улыбнулся.
– Не волнуйся. Давай скорее.
Он натянул на жену какое-то платье и осторожно повел по лестнице. Ему хотелось нести ее на руках, но Фэй настояла, что пойдет сама. Через десять минут она уже сидела в «дюзенберге». Вард накрыл ее ноги палантином из соболя, подложил под нее кучу полотенец. Еще через десять минут шофер подкатил к приемному покою, и Вард вывел жену из машины. Ее посадили в коляску и увезли, и следующие шесть часов он метался по холлу, требуя встречи с доктором. В половине третьего доктор, в шапочке и голубом халате, вышел к нему. Маска свободно болталась на шее. Врач протянул Варду руку.
– Поздравляю. У вас толстенький, крепенький мальчишка.
Доктор улыбался, а Вард стоял как громом пораженный, будто ничего подобного не ожидал, даже после этих кошмарных шести часов в приемном покое.
Папашу, ворвавшегося в родильное отделение, о котором вскользь упомянул доктор, легко было понять. Бедняга наверняка решил, что еще полчаса ему не вынести.
– Малыш весит восемь фунтов и девять унций, а ваша супруга в полном порядке.
– А можно ее видеть? – Вард почувствовал дикую слабость в коленях. О Боже, наконец-то все кончено – и Фэй жива, и ребенок нормальный.
– Только через несколько часов. Она сейчас спит. Видите ли, роды – тяжелая работа: детишек нелегко выпускать на свет. – Он улыбнулся. Доктор не сказал, как трудно рожала Фэй; они уже подумывали о кесаревом сечении. Ей не хотели давать наркоз, пока не вышла головка. Врачи ждали до самого конца, и только когда ребенок родился, дали газ, чтобы наложить швы. – Сейчас незачем ее будить. Она справилась со своим делом.
– Спасибо, сэр.
Вард пожал врачу руку и выбежал из больницы. Дома для Фэй был спрятан подарок – огромная бриллиантовая брошь, браслет и кольцо. Все это покоилось в бархатной голубой коробочке от Тиффани. Он хотел немедленно принести их сюда, но еще важнее поскорее выпить. Отчаянно необходимо. Шофер привез Варда домой, и он влетел по ступеням. Невероятный день! Он налил себе двойной шотландский скотч и, глубоко вздохнув, наконец осознал – у него сын. Его охватила такая безудержная радость, что хотелось прокричать об этом с крыши. Он не мог дождаться, когда увидит жену. Залпом опрокинув скотч и тут же налив еще, он кинулся наверх за подарком. Какое счастье – у них мальчик, сын, первенец.
Принимая душ, бреясь и одеваясь, чтобы ехать обратно в больницу, Вард гадал, что же они с сыном станут делать в будущем – путешествовать, играть, озорничать. Отец никогда с ним не занимался, но в их семье все должно быть иначе. Они будут играть в теннис, поло, рыбачить в Тихом океане, словом, прекрасно проводить время. Вард весь сиял, вернувшись в больницу, и тут же велел сестре принести шампанское в палату Фэй. Когда он на цыпочках вошел, Фэй была еще в полусне, а открыв глаза, не сразу его узнала. Светлые волосы розоватым ореолом обрамляли бледное лицо. Жена показалась ему совершенно неземной. Он не мог отвести от нее глаз.
– Привет, ну, кто у нас? – Голос был слаб, глаза снова закрылись.
– Разве тебе не сказали? – удивленно прошептал он, целуя ее в щеку. Сестра тихо вышла. Фэй покачала головой. – Мальчик. Чудесный карапуз.
Фэй сонно улыбнулась в ответ и отказалась от шампанского. Она все еще была бледна до синевы, и Вард разволновался, хотя сестры и уверяли, что все в порядке. Он долго сидел рядом, держа ее за руку.
– Тебе было… очень… трудно, дорогая? – По выражению ее глаз он догадывался, что это было ужасно, но она храбро покачала головой. – Так ты его еще не видела? На кого он похож?
– Не знаю… я еще не поняла… Надеюсь, на тебя.
Прежде чем она снова заснула, Вард успел показать свой подарок, и Фэй благодарно улыбнулась, но явно была не в себе, и Вард понял, что ей все еще очень больно, хотя она пыталась скрыть это. Он на цыпочках вышел в холл, желая увидеть сына. Сестра показала ему младенца через стекло детской. Ребенок больше походил на Фэй: большой, пухленький, красивый, со светлым пушком на голове; и пока отец смотрел на него, бодро вопил. Вард подумал, что никогда в жизни не испытывал такой гордости. Он вышел из больницы, сел в свой «дюзенберг» и поехал ужинать в «Сиро», зная, что встретит там друзей. Он хвастался всем подряд, раздавал сигары и до беспамятства напился, а Фэй в это время дремала в просторной палате, пытаясь забыть пережитый ужас.
Меньше чем через неделю она вернулась домой, почти придя в себя. Фэй хотелось самой возиться с ребенком, но Вард убедил ее, что это ни к чему. Они наняли няню, пока Фэй восстанавливала силы. Через две недели она уже была на ногах и с ребенком на руках выглядела еще красивее, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53