С шумом осыпи небольшая часть склона выскользнула у Рашель из-под ног, обнажая тёмный шрам породы, до этого скрытый под снегом. Женщина тяжело упала на живот, ноги болтались в пустоте. Задыхаясь от страха, она изворачивалась, пытаясь нащупать опору.
— Держись! — Закричал МакФарлэйн, карабкаясь наверх.
Моментально он оказался на широком выступе, прямо под ней. МакФарлэйн придвинулся ближе, уже осторожнее, бережно и твёрдо опуская свои ноги на жёсткую поверхность. Протянул руку и схватил её за предплечье.
— Поймал, — задыхаясь, сказал он. — Падай.
— Не могу, — отозвалась Рашель сквозь плотно стиснутые зубы.
— Всё в порядке, — тихо повторил он. — Я тебя держу.
С негромким стоном она ослабила хватку. Чувствуя, как вес переносится на него, МакФарлэйн изогнулся, направляя её ноги на широкий выступ под ним. Она тяжело приземлилась и рухнула на колени, вся дрожа.
— О, Боже! — Сказала она нетвёрдым голосом. — Я почти упала.
Она обхватила его рукой.
— Всё в порядке, — ответил он. — Ты бы пролетела добрых пять футов. И приземлилась в сугроб.
— Правда? — Она бросила взгляд вниз и скорчила рожицу. — А чувство было, будто целая гора обваливается. Я была готова заявить, что ты спас мне жизнь, но это, пожалуй, не так. Впрочем, всё равно — спасибо!
Она потянулась лицом к его лицу и быстро чмокнула в губы. Помедлила, затем поцеловала его ещё раз, на этот раз неторопливо, но настойчиво. Затем, чувствуя сопротивление, отстранилась, пристально осматривая его тёмными глазами. В молчании они смотрели друг на друга, а мир расстилался в тысяче футов под ними.
— Ты всё ещё не доверяешь мне, Сэм? — Негромко спросила она.
— Доверяю.
Она снова придвинулась ближе, её брови хмурились, глаза наполнял ужас.
— Тогда что не так? У тебя кто-то ещё? Может быть, наш доблестный капитан? Даже Эли, похоже…
Она резко смолкла, её глаза опустились, и она обняла свои колени.
С полдюжины возможных ответов пришли на ум МакФарлэйну, но каждый казался или пустым, или покровительственным. Так и не найдя ответа получше, он просто перебросил рюкзак на другое плечо и покачал головой, глупо улыбнувшись.
— Там, футах в двадцати по склону, кажись, хорошее место, чтобы собрать образцы, — сказал он, помолчав.
Взгляд Рашель был до сих пор устремлён в землю.
— Иди, собирай свои образцы. Думаю, я подожду здесь.
Чтобы добраться до места, отбить с полдюжины кусочков тёмного базальта с поверхности скалы и вернуться к Рашель, потребовалось лишь несколько минут. Когда МакФарлэйн вернулся, она поднялась на ноги, и они принялись молчаливо спускаться к седловине.
— Краткая передышка, — наконец, сказал МакФарлэйн, как можно небрежнее.
Его взгляд был устремлён на Рашель. Им придётся работать совместно до конца экспедиции, и последнее, что ему нужно — чтобы между ними оставалась недосказанность. Он взял её за локоть, и она выжидающе повернулась к нему.
— Рашель, — сказал он. — Послушай. Вчерашняя ночь была чудесной. Но пусть она такой и останется, хорошо? По крайней мере, на какое-то время.
Её взгляд стал резким.
— В смысле?
— В том смысле, что у нас есть работа. Совместная работа. Всё и так довольно сложно. Так что давай не будем торопить события, ладно?
Она быстро моргнула, затем кивнула со слабой улыбкой, пытаясь скрыть те разочарование и даже боль, что вспыхнули на её лице.
— Ладно, — сказала она, отводя взгляд.
МакФарлэйн обхватил её руку своей. С её тяжёлой паркой, это вызывало такое чувство, будто обнимаешь плюшевого мишку. Не снимая перчатки, он нежно повернул её лицо к своему.
— Так правда всё в порядке?
Она снова кивнула.
— Я слышу это не в первый раз, — сказала она. — К этому привыкаешь.
— Что ты хочешь сказать?
Она пожала плечами.
— Ничего. Думаю, я просто не очень-то хороша в такого рода объяснениях, вот и всё.
Они держались друг за друга, и ветер кружил вихри вокруг них. МакФарлэйн перевёл взгляд ниже, на прядь волос, которая выбившуюся из-под капюшона Рашель. И затем, повинуясь какому-то внезапному порыву, он задал тот вопрос, о котором он размышлял с первой же ночи на обзорной палубе.
— У вас с Глинном когда-нибудь что-нибудь было?
Она посмотрела на него, затем отстранилась, и выражение её лица показало, что она готова обороняться. Затем вздохнула и расслабилась.
— А почему бы, чёрт возьми, и не рассказать? Это правда. Давным-давно, у нас с Эли кое-что было. Такое маленькое кое-что, полагаю. И это было… просто замечательно.
На её губах возникла улыбка, затем постепенно увяла. Она отвернулась и уселась на снег, вытянув ноги и устремив взгляд на белое пространство внизу. МакФарлэйн уселся рядом с ней.
— И что случилось?
Она бросила на него мимолётный взгляд.
— Мне что, правда надо всё обстоятельно рассказать? Эли разорвал отношения, — сказала Рашель и холодно улыбнулась. — И знаешь, что? Всё было замечательно. Никаких проблем. Я никогда в жизни не была настолько счастлива.
Она помолчала.
— Полагаю, это его и спугнуло. Он не мог вынести мысль, что всё не может оставаться таким же замечательным. Так что, в тот момент, когда ничего лучше быть просто не могло, он всё разорвал. Вот так. Потому что если что-то не может быть лучше, то может сделаться только хуже. А это означает неудачу. Правильно? А Эли Глинн — человек, который не может потерпеть неудачу, — она безрадостно рассмеялась.
— Но вы оба очень похоже мыслите, в некотором роде, — сказал МакФарлэйн. — Как вчера, в библиотеке. Я почему-то думал, что ты заговоришь. Я имею в виду, о том, что случилось с Рошфортом и Эвансом. Но ты не заговорила. Значит ли это, что их смерть для тебя тоже приемлема?
— Сэм, я тебя прошу! Всякая смерть неприемлема. Но почти во всех проектах ЭИР, где я участвовала, всегда хоть кто-то, да погибал. Это часть нашей работы.
Они посидели ещё немного, не глядя друг на друга. Затем Рашель поднялась на ноги.
— Вставай, — отряхиваясь, негромко сказала она. — Кто отстанет, тот моет пробирки!
«Алмиранте Рамирес» , 14:45
Команданте Эмилиано Валленар стоял на puente volante , обзорном мостике эсминца изучая громадный танкер в полевой бинокль. Медленно и внимательно его глаза изучали нос, осматривали главную палубу, двигались дальше, дальше и ещё дальше, пока, наконец, не достигли надстройки. Как всегда, осмотр был весьма интересным. Команданте осматривал судно так долго и настолько тщательно, что чувствовал, что наизусть знает каждый заржавленный иллюминатор, каждую шлюпбалку, каждое пятнышко нефти. На этом, так называемым, перевозчике руды он отметил несколько деталей, которые казались подозрительными: вон те антенны, например, спрятанные внизу. Они определённо наводят на мысль, что принадлежат какой-то пассивной системе электронной разведки. А очень высокая антенна на верхушке мачты, несмотря на изувеченный вид, напоминает радар воздушной разведки.
Он опустил бинокль, запустил одетую в перчатку руку в китель и вытащил письмо от геолога из Вальпараисо.
Estimable Sir,
Камень, который вы мне так любезно предоставили — несколько необычный тип бороздчатого кварца — иными словами, диоксида кремния — с микроскопическими включениями полевого шпата, роговой обманки и слюды. Однако вынужден вам с сожалением сообщить, что он не представляет собой никакой ценности, ни с точки зрения промышленных разработок, ни для коллекционеров. Отвечая на ваш конкретный вопрос — нет, он не несёт в себе ни малейших следов ни золота, ни серебра, ни каких-либо прочих ценных руд, минералов или веществ. Этот тип минерала не находят совместно с отложениями нефти, газа, сланцевого масла и иных промышленных углеводородов.
Ещё раз, я с сожалением предоставляю вам эту информацию, поскольку она, конечно, серьёзно разочарует вашего двоюродного дедушку и охладит его стремление к подаче заявки на разработку недр.
Валленар провёл рукой по рельефной печати в верхней части письма. Затем, с приступом отвращения, скомкал его и швырнул в карман. Анализ не стоил той бумаги, на которой написан.
Он снова направил бинокль в сторону чужого корабля. Суда такого размера нельзя поставить на якорь в этих водах. Единственная известная якорная стоянка на островах мыса Горн — Сурджидеро Оттер, а она находится у дальнего берега Isla Wollaston. В проливе Франклина приличного дна вообще нет, за исключением не нанесённого на карту шельфа, что он — лично! — и обнаружил. Течения сильны. Лишь совершенно невежественный капитан может попытаться встать здесь на якорь. И в этом случае он, конечно, протянул бы к берегу минрепы.
Но корабль бросил якорь на плохое дно и не трогался с места день за днём, качаясь взад-вперёд с приливами и ветром. Как будто они нашли лучшее в мире место для якорной стоянки. Поначалу Валленар был этим потрясён. Это казалось чудом. Но затем он отметил небольшие, нечастые водовороты воды у кормы судна, и понял, что кормовые винты работают. Постоянно работают. Они подстраивают тягу, чтобы удержать судно на месте в вечно изменчивых течениях пролива, но не во время приливов — тогда он видел, что они разворачивают судно.
И это значит лишь одно: якорная цепь — муляж. Корабль оборудован динамической позиционной системой. А это требует связи со спутниками GPS — и мощного компьютера, который управляет двигателями корабля. И, чтобы оставаться на месте, всё должно работать слаженно. Самая современная технология. Валленар читал о ней, но никогда с ней не сталкивался. Ни один корабль чилийских ВМС не оборудован системой динамического позиционирования. Даже на малых судёнышках её дорого установить, и она требует потрясающего количества топлива. И вот тебе, пожалуйста, — вон она в действии, на этом подозрительном ветхом переделанном танкере.
Он глубоко вдохнул, качнув бинокль с корабля на остров, лежащий позади. В поле зрения попали сарай для оборудования, дорога, ведущая от берега к шахте. По склону холма протянулся большой шрам, там котором работали тяжёлые машины. Рядом было нечто, что могло оказаться бассейнами для выщелачивания. Но и тут — обман. Не было ни распылителей, ни промывных работ, которые доказали бы, что ведётся мытьё золота. Аккуратная операция, если не считать бассейнов. Слишком уж аккуратная, кстати. Он вырос в горнорудном лагере на севере и знал, как они выглядят.
Сейчас команданте всем сердцем чувствовал, что американцы роют не золото. И любой дурак мог бы догадаться, что не железную руду. Больше чем на что-либо иное, это похоже на выработку алмазных трубок. Но если американцы разрабатывают алмазы, почему они приплыли на таком огромном судне? От всей их операции, с начала и до конца, прямо-таки несло двуличностью.
Валленар поразмыслил, может ли эта работа иметь отношение к легендам острова, к старым мифам яган. Он смутно припомнил, как однажды в баре borracho , Джон Паппап, понёс вздор о каких-то легендах. Попытался вспомнить, о чём шла речь: что-то насчёт сердитого бога и его сына, который убил брата. Когда он получит Паппапа в свои руки, будьте уверены, последнее, что сделает метис в своей жизни — расскажет ему всё, что знает.
Приблизились шаги, затем рядом с ним оказался oficial de guardia , вахтенный офицер.
— Команданте, — отдавая честь, сказал он. — Из машинного отделения передали, что все двигатели готовы.
— Очень хорошо. Держите курс ноль-девять-ноль. И, пожалуйста, пришлите ко мне господина Тиммера.
Офицер снова отдал честь, затем обернулся и покинул обзорный мостик. Валленар помрачнел, наблюдая за тем, как моряк удаляется по металлической лестнице. Пришли новые приказы; как обычно, они сводились к очередному бесполезному патрулированию всеми покинутых вод.
Он засунул здоровую руку в карман пиджака и нащупал камешек, который вернулся с письмом. Чуть больше сливы. И, однако, Валленар был уверен, что в камне скрыт секрет того, чем именно занимаются американцы. Те вытащили какую-то информацию из прибора разведчика и его сумки с камнями. Достаточно важную, чтобы прислать в это отдалённое, опасное место груду денег и оборудования.
Валленар плотно зажал камень в кулаке. Ему требовалось узнать то, что знают американцы. Раз ему не смог помочь этот слабоумный геолог из университета, он найдёт кого-нибудь, кто сможет. В Австралии имеются несколько лучших на свете геологов. Именно туда он и отправит камень, срочным экспрессом. Они разгадают секрет, который в нём скрыт. И тогда он узнает, что разыскивают американцы. И будет знать, как действовать.
— Сэр! — Голос Тиммера вторгся в его размышления.
Валленар бросил взгляд на подтянутую фигуру мужчины, стоящего в напряжённом внимании, бросил взгляд на синие глаза и обесцвеченные солнцем волосы, на безупречную форму. Oficial de Comunicaciones Тиммер выгодно выделялся даже в команде, вымуштрованной на мгновенное, инстинктивное повиновение. Его мать приехала в Чили из Германии в тысяча девятьсот сорок пятом; прекрасная женщина, культурная, чувственная. Тиммер воспитан в дисциплине. И использовать силу ему не впервой.
— Вольно, — сказал Валленар, его голос смягчился.
Тиммер едва ощутимо расслабился.
Валленар сложил руки за спиной и бросил взгляд на безоблачное небо.
— Мы направляемся на восток, — сказал он. — Но вернёмся сюда завтра. Ожидается плохая погода.
— Да, сэр, — ответил Тиммер, продолжая смотреть прямо перед собой.
— На этот день у меня есть для тебя задание. В определённой степени оно связано с риском.
— Не терпится его услышать, сэр.
Команданте Валленар улыбнулся.
— Я знал, что тебе не терпится, — сказал он с еле заметным оттенком гордости в голосе.
«Рольвааг», 14:50
МакФарлэйн помедлил у внешней двери в бортовой госпиталь «Рольваага». Сколько себя помнил, он всегда испытывал нездоровый страх перед больницами и кабинетами врачей — перед любыми местами, которые намекают на смертность. Приёмная судового врача на «Рольвааге» лишена даже того ложного чувства спокойствия, которое подобные места обычно пытаются излучать. Ни тебе замусоленных журналов, ни потрёпанных картин Нормана Роквелла. Единственная декорация — огромный плакат из медицинского училища, полноцветно и в деталях показывающий различные заболевания кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60