Этому человеку, без сомнения, незнакомо чувство сострадания. Ради своей выгоды он не задумываясь отправит на виселицу и абсолютно невинного человека, не испытывая при этом никаких угрызений совести.
– Где эта женщина, Линдсей? – властным тоном спросил он охранника.
– Она в камере, сэр, – вскочив из-за стола, почтительно произнес охранник. – Прошу вас, сквайр Полк.
Судья подошел к самой решетке и уставился на Дэниелу своими глазками-буравчиками.
Дэниела отпрянула, вжимаясь в каменную стену. От всей нелепой фигуры этого человека, от его хищного взгляда, устремленного на нее, веяло смертельной угрозой. Она едва не застонала. Боже! И этот человек будет решать ее судьбу! Она пропала!
Констебль Хендрикс подошел к решетке вместе с судьей.
– Эта особа уверяет, что она дочь графа Крофтона, сэр, – вытянувшись в струнку, доложил Линдсей. – Правила требуют, чтобы я послал гонца к ее брату, виконту Хоутону, в Уорикшир.
– Но вы ведь никого не посылали? – с беспокойством спросил судья.
– Нет, сэр. Мы полагали, что следует в первую очередь спросить у вас.
– Что ж, прекрасно! Мы пошлем гонца. Но только в Лондон, чтобы сообщить о поимке знаменитого разбойника, который скрывался под именем Благородного Джека. Надеюсь, мы получим награду, которую объявили за его голову! – И Полк потер свои жирные руки, словно уже видя перед собой гору золотых монет.
Такой ответ поверг Дэниелу в полное отчаяние.
Ей уже не приходится беспокоиться о том, приедет или нет за ней Бэзил. Ведь он просто ничего о ней не узнает!
– Прошу прощения, сэр, – смущенно кашляя, сказал Линдсей. – Но не послать ли на всякий случай и к виконту Хоутону? Мало ли, чем черт не шутит, что, если это и впрямь графская дочка? Как бы чего тогда не вышло. Знаете ли, все-таки она женщина... Если бы мы приняли за Благородного Джека какого-нибудь оборванца, а тут – девица благородного происхождения...
Хендрикс презрительно фыркнул:
– Подумай о чем ты говоришь! Разве леди станет рядиться в мужское платье без причины? А маска? А пистолеты? Да будь она хоть трижды благородной девицей, что с того! Костюм, оружие, вороной конь – все в точности. К тому же, держу пари, виконт Хоутон заявит, что и в глаза ее никогда не видел.
К сожалению, Дэниела была вынуждена с ним согласиться. Это было бы совсем в духе ее брата – заявить, что это вовсе не его сестра. А потом объявить, что его сестра пропала... сбежала с... ну все равно с кем. Когда еще отец узнает об этом! Ее кости успеют сгнить к тому времени, когда ее кто-нибудь хватится.
– Нет никакого сомнения в том, что это и есть Благородный Джек, – авторитетно заявил судья Полк. – Что с того, что она женщина? Посмотрите, какая она здоровая! Выше меня на целую голову! Ночью в темноте, в маске – да кто угодно испугается!
«Уж это точно, – злорадно подумала Дэниела, – ты бы наверняка испугался, жирный коротышка, едва увидел бы моих железных собачек! Да тебя бы только чуть припугнуть, все бы отдал! Жаль, видно, до тебя мне уже не добраться!»
– Думаю, у нас не должно быть никаких сомнений. Это Благородный Джек. Вы все поняли, Линдсей? – угрожающим тоном произнес мировой судья.
Тюремщик, видимо, действительно все понял, и, судя по взгляду, который он бросил на судью, ему это совсем не понравилось. Тем не менее он опустил голову и кивнул.
– Вот и прекрасно, – жизнерадостно объявил судья. – Мы повесим ее без лишних хлопот.
Смертельный холод охватил Дэниелу. Шутки кончились. На сей раз ей и в самом деле грозит виселица. Ах, если бы она могла как-то сообщить обо всем Моргану! Теперь это была ее последняя надежда! Только он и герцог могли подтвердить, что она – это она. Но боже мой! Ведь Морган предупреждал ее! Они не посмотрят на то, что она женщина и дочь графа!
Ее рука невольно сама потянулась к горлу. Она вспомнила, как Морган нежно гладил ее шею, уговаривая бросить опасное занятие, которое может привести ее на виселицу.
На ее глаза навернулись слезы. Она никогда не увидит больше Моргана, единственного человека, которого любила больше всех на свете. Если бы еще хоть раз взглянуть на него, услышать его голос, почувствовать на губах его поцелуй... Ах, зачем она убежала от него, да еще в этом костюме... Теперь Дэниела готова была проклинать свою собственную глупость.
Но она должна быть мужественной. Нельзя показывать этим людям, что она чего-то боится.
Глядя с любопытством на пленницу сквозь решетку, судья спросил у констебля:
– А как она объяснила свое появление в таком странном для леди костюме здесь, в нашем городе? Что она делала так далеко от дома, если она хотела убедить нас, что Гринмонт ее дом?
– Она сказала, что была с визитом в «Королевских вязах» у герцога Уэстли.
– Вот как? – Глазки сквайра Полка зло блеснули. – Это лишний раз доказывает, что все сказанное ею – откровенная ложь! Герцог Уэстли слишком важная птица. Он редко кого приглашает в свое поместье. Такой чести не удостаиваются даже пэры. Он, видно, полагает, что слишком хорош для простых смертных. Что уж говорить о столь подозрительной девице.
Несмотря на громкие протесты Моргана, Джером настоял на том, чтобы остановиться в придорожной гостинице перекусить. Морган был в отчаянии. Они провели в седле всю первую половину дня, но не нашли никаких следов Дэниелы.
Едва перешагнув порог полупустой комнаты, Джером бросил хозяину:
– Хлеб, сыр, две кружки эля, да поживее!
Изнывающий от нетерпения Морган с мрачным видом уселся за грубый дубовый стол, ворча себе под нос:
– Мы теряем драгоценное время.
– Но мы с раннего утра ничего не ели. Я, например, чертовски голоден и хочу пить.
– А что, если Дэниелу схватят, пока мы здесь прохлаждаемся?
В эту минуту появился хозяин с кувшином и двумя кружками.
– Обещаю тебе, мы не задержимся здесь надолго, – заверил Джером и сделал большой глоток из кружки, которую налил для него хозяин. Дождавшись, когда тот отошел, Джером сказал: – Я еще не успел сообщить тебе то, что рассказал мне королевский агент. Дело в том, что деньги от уорикширских заговорщиков привез в Рим вовсе не Бригс, как мы думали, а Чарльз Болтон.
Морган резко поднял голову. В его глазах мелькнул интерес.
– А что же Бригс? Он тоже был с Болтоном? Его кто-нибудь видел?
Джером покачал головой:
– Нет. Болтон был один. О Бригсе никто ничего не слышал.
– Черт возьми! Куда же он тогда делся? Не мог же так просто исчезнуть?
Снова появился хозяин с блюдом, на котором лежал свежий, вкусно пахнущий хлеб и кусок золотистого сыра.
Морган сделал несколько глотков и протянул руку за хлебом.
– Так ты надумал наконец сделать предложение Дэниеле? – спросил Джером, внимательно глядя на брата.
Тот едва не поперхнулся и отставил кружку.
– С чего ты взял, что я вообще об этом думать?
Джером отрезал кусок сыра, положил на хлеб.
– На твоем месте я бы не упускал такой шанс. Она будет тебе прекрасной женой.
Морган решил, что ослышался.
– Прекрасной женой? – недоуменно повторил он, с изумлением глядя на брата. Джером усмехнулся.
– Ты выглядишь сейчас точь-в-точь так же глупо, как я когда-то, помнишь? Когда ты сказал мне те же самые слова по поводу Рейчел.
– Но это же совсем другое дело! – Морган с возмущением пожал плечами и сделал большой глоток.
– Неужели? Ты что, в самом деле не видишь сходства между своей теперешней ситуацией и моей, когда я был влюблен в Рейчел и всячески пытался отрицать это?
– Но я не влюблен в Дэниелу!
Джером рассмеялся:
– Вот и я об этом же говорил тогда. Но позволь мне задать тебе вопрос: с чего бы это тебе так не терпится ее найти? Ты даже отказываешься от еды, хотя голоден не меньше, чем я, а это значит, что ты чертовски голоден.
Морган на минуту задумался.
– Просто она в опасности, и... ну, я должен помочь ей. Ведь это из-за меня в какой-то степени она оказалась в такой ситуации.
Однако, уже произнося все это, Морган понимал, что это далеко не вся правда. И Джером тоже это прекрасно понимал.
– Когда в опасности оказалась Рейчел, я тоже убеждал себя, что просто хочу ей помочь и что на самом деле нисколько не люблю ее... Разве только хочу как женщину. Но любовь – нет! Ведь я совсем не так представлял себе свою будущую жену.
Морган покачал головой. Да, он тоже не представляет себе Дэниелу в качестве своей будущей жены. Может, потому, что всегда думал о ней только как о своей любовнице?
Ее нежность, страстность, удивительная способность полностью отдаваться его ласкам совершенно потрясли его вчера, когда он полагал, что просто хочет помочь ей почувствовать вкус любви... подготовить, так сказать, к поцелуям другого мужчины. Другого мужчины?! Да разве он может представить себе Дэниелу в чьих-нибудь объятиях, кроме собственных! При одной мысли об этом у него все обрывалось внутри. Подумать только, что этот подлец Ригсби едва не убил в ней эту восхитительную страстную чувственность! Сейчас ему больше, чем когда-либо, хотелось пристрелить негодяя.
Но что все-таки произошло с ним самим? Раньше он думал, что стоит ему овладеть Дэниелой, и он излечиться от желания, от этого нестерпимого жара, сжигающего его изнутри. Как он ошибался! Теперь этот жар превратился в адское пламя. Он жаждал ее тела, ее нежных, робких, но таких страстных поцелуев, он хотел снова и снова заниматься с ней любовью. Все так. Но, кроме этого, он хотел быть с ней рядом, защищать ее, он хотел... Да, он хотел провести с ней всю свою жизнь! Это открытие так потрясло его вчера, что он впал в мрачную растерянность. Он боялся заговорить с ней, прикоснуться – боялся, что не выдержит, набросится на нее, будет целовать... целовать... и не выпустит уже из своих объятий никогда, до конца своей жизни.
– Подумай о том, что ты на самом деле чувствуешь по отношению к Дэниеле, Морган, – между тем говорил Джером. – Ты увез ее из дома, а теперь гонишься за ней сломя голову, потому что безумно боишься потерять ее. Когда-то я так же едва не потерял Рейчел. Мне пришлось пройти через ад, прежде чем я понял, что она – единственная женщина, которая мне по-настоящему дорога. Не совершай такой же ошибки, брат.
Морган сердцем понимал, что Джером прав, и все же что-то мешало ему с ним согласиться.
– Ты и в самом деле полагаешь, что мне следует жениться на женщине, которая по ночам грабила экипажи на большой дороге?
Джером усмехнулся.
– Почему бы и нет? Подумай только, кем станут мои племянники, а может даже, и племянницы с такой наследственностью! Могу себе представить, чего они смогут натворить в своей жизни!
Однако Морган, кажется, воспринял шутку брата всерьез, так как побледнел и, закрыв глаза, прошептал про себя: «О боже!»
Джером весело рассмеялся, но, поняв, что брату сейчас не до шуток и что он принимает все слишком близко к сердцу, Джером добавил уже совершенно серьезно:
– Дэниела искренняя, любящая, смелая женщина, настоящая подруга для такого бунтаря, как ты. Она умна и отважна, и у нее доброе сердце. Я знаю, что тебе по душе изящные красавицы типа Элизабет Сандерс. Но разум не всегда бывает в согласии с сердцем. Есть те, кого мы любим, и те, кого хотели бы любить. Прислушайся к своему сердцу. Оно не может слукавить. Мое сердце твердо знало, кто именно мне нужен, даже тогда, когда я всеми силами сопротивлялся его выбору.
Но что говорило Моргану его сердце? Он растерянно посмотрел на брата. Только сейчас он понял то состояние, близкое к панике, которое владело Джеромом, когда он обнаружил, что любит Рейчел наперекор голосу разума и своей воле.
Но в ту минуту, когда с его губ уже готово было сорваться признание, в зал торопливой походкой вошел какой-то человек, по виду деревенский сквайр. Оглядев почти пустой зал и, видимо, разочарованный отсутствием посетителей, он растерянно остановился. Но затем его взгляд упал на сидящих в дальнем углу братьев, и он, явно воодушевившись, ринулся прямиком к ним.
– Господа, господа, вы слышали новость?!
– Видимо, нет, а что случилось? – спросил Джером.
– Благородный Джек схвачен! Наконец-то этот бандит получит по заслугам!
Морган почувствовал, что у него замерло сердце. Он застыл, молча уставившись на говорившего.
Довольный произведенным эффектом, тот продолжал:
– Сегодня, около Тэппенхема. И что самое поразительное, этот разбойник, эта гроза всех добрых путников, оказался женщиной! Вы подумайте только! Женщина! Вот смеху-то!
Едва удержав готовое сорваться с языка грубое ругательство, Морган изобразил на своем лице недоверие:
– Не может быть! Разве под силу женщине то, что творил Благородный Джек! Вы, верно, что-то напутали, приятель!
– Если не верите мне, – воскликнул оскорбленный в своих лучших чувствах джентльмен, – то поезжайте в тэппенхемскую тюрьму и полюбуйтесь сами на пленницу! Говорят, она того стоит. Только поторопитесь. Старый Полк Вешатель уж точно постарается повесить ее как можно скорее. Говорят, он уже послал гонца в Лондон за обещанным вознаграждением.
– Сквайр Дадли Полк? – переспросил встревоженный Джером. – Вы его имеете в виду?
– Ну да, он самый.
Джером нахмурился. Он слишком хорошо знал, кто такой Дадли Полк. Если Дэниела действительно попалась ему в лапы, пощады не жди.
– И на что же похожа эта женщина, – спросил он небрежно, – наверное, какая-нибудь мужеподобная крестьянка?
– Да нет вроде бы, говорят, совсем молоденькая и красивая, с рыжими волосами – что твой огонь. Вот только ростом ее действительно бог не обидел. Говорит, что якобы дочь графа, только кто ей поверит! Она была одета в мужской костюм и ездила верхом как мужчина! Не может быть, чтобы граф позволил такое своей дочери! Я бы своих за подобный стыд так наказал, сразу бы забыли всякие глупости!
Джером и Морган переглянулись. Если у них и оставалась какая-то надежда, что это может быть не Дэниела, то теперь она полностью исчезла! У Моргана было такое чувство, что это ему палач накидывает петлю на шею.
– Спасибо за столь интересные новости! – сказал Джером, поднимаясь и бросая на стол несколько монет. – А нам пора в путь.
Они молча вышли из таверны и быстро вскочили на лошадей. Уже подъезжая к Тэппенхему, Морган спросил у брата, что он знает об этом Полке и за что тот получил столь отвратительное прозвище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44