Больше уже не могу.
– Всего лишь из-за этого? – воскликнул Шелби. Он кинул бумагу на пол и сделал шаг вперед. – Я не могу позволить тебе так ко мне относиться.
Рансом выпрямился. Он был на дюйм выше Шелби и воспользовался этим. Низким голосом, четко произнося каждое слово, он сказал:
– Ты будешь терпеть все, что я посчитаю нужным, брат. Подозрений в отношении тебя слишком уж много. Их хватит, чтобы опустить на твою шею топор. Только попробуй ослушаться меня, и я забуду о семейной чести и сделаю то, что сделал бы любой чиновник короля – предоставлю властям все улики.
– Семейная честь! – прошипел Шелби. – Начиная с какого века мы так беспокоимся о ней?!
Рансом смотрел прямо в полные ярости глаза Шелби:
– Ну-ка, расскажи мне. Расскажи мне все сам, Шелби.
Брат не выдержал и опустил глаза, но тут же снова взглянул на Рансома:
– Так, значит, ты думаешь, я получаю деньги от Бонапарта? Думаешь, за эти шестьдесят тысяч я продал Мерлин этому проклятому корсиканскому пирату?
– Он этого не д-д-д-делал! – Коридор осветился светом из открывшейся двери салона. В проеме стоял Вудроу, и хрупкая фигурка его отбрасывала на пол длинную тень. – М-м-м-мой п-п-п-а-а-п-па этого не д-д-делал!
– Мистер Вудроу! – За спиной мальчика показался мистер Пилл. Голос его звучал взволнованно. – Этот разговор вас не касается, милое дитя. Простите меня, ваша светлость, но, может быть, мне стоит попросить маму мальчика отвести его в спальню?
– В этом нет необходимости. – В коридор вышла Жаклин и взяла Вудроу за руку. Но, вместо того чтобы пойти к лестнице, она вместе с ним встала рядом с Шелби. – Я, так же как и Вудроу, хочу услышать обвинения против его отца.
Рансом посмотрел в сторону холла. Все присутствующие там постепенно перебирались в холодный мраморный коридор. Он выругался про себя.
– Вас это не касается, мадам! – воскликнул Шелби, взбешенный не меньше, чем Рансом.
Жаклин склонила голову. Ее прекрасные фиалковые глаза спокойно смотрели на него.
– Нет, касается.
– Почему? – Он на шаг отодвинулся от нее и поклонился всем остальным. – Жаждешь увидеть, как меня повесят? Изложи им суть дела, брат. Здесь есть уже и судья, и присяжные, чтобы меня осудить.
– Шелби, – предупреждающим тоном сказал Рансом.
– Нет уж, давайте приступим! Я сам начну. Дело очевидное, ваша светлость, улики неопровержимы. – Шелби безнадежно махнул рукой. – Ты сам так говорил минуту назад! Прежде всего необходимо понять, какую ценность представляет наша рассеянная Мерлин и почему ты ее сюда привез. Затем…
Рансом поймал Шелби под руку:
– Остановись.
Шелби рванулся от него, ноздри его дрожали от гнева.
– Нет уж, пусть все услышат! Они имеют право узнать, кого ты пригрел на груди. Теперь послушай: фургон жестянщика… кто привел ее туда? Это был я. Я заманил ее рассказом о шестеренке, и она попала прямо в ловушку, так ведь? – Голубые глаза его сверкали. – И я сам накачал себя зельем, разумеется! Чтобы отвести подозрение. Но главной уликой является, конечно, церквушка. Ведь кто еще знал о ней? Только ты, я и Блайз!
– Нет! Папа… – Вудроу попытался схватить его за рукав, но Шелби отстранился.
– Мы втроем поклялись хранить эту тайну. Но стал бы я хранить верность какому-то детскому обещанию? Вспомните всю историю моей жизни, дамы и господа, – с сарказмом усмехнулся он. – Вспомните о том, что я задолжал шестьдесят тысяч человеку, имевшему связи во Франции, и сделайте вывод сами. Ах да, есть еще одна улика – эта удивительная шляпа! Вы говорите, она моя? Ну как тут можно оправдаться? Правда, сам я никакой шляпы не терял. Но тем не менее она должна быть моей! Что ж, одной этой шляпы достаточно, чтобы считать дело закрытым!
– Ну так давай закроем его, – мрачно сказал Рансом.
Шелби повернулся и с презрением посмотрел на него:
– Теперь тебе неловко? Тебе было так важно высказать обвинения наедине?
– Единственное, что для меня важно, – это вернуть мою жену. И проследить за тем, чтобы всех негодяев, из-за которых она была в опасности, поймали и четвертовали. Если ты виноват, брат, то дни твои сочтены. Жить тебе осталось недолго.
– Но он не виноват! – закричал Вудроу. – Это не папа. Все вокруг знали о том, как мисс Мерлин мечтала найти эту шестеренку. И к тому же не только он знал про старую церковь! Я видел там тетю Блайз, и она показывала ее майору О’Шонесси…
– Вудроу! – торопливо воскликнула Блайз. – Ах ты, маленький звереныш, ты же мне поклялся…
– Но я же не просто так говорю! Это же важно, разве ты не понимаешь? Он думает, что это мой папа обманул мисс Мерлин и закрыл ее в церкви, но это же был не он!
– Ох, я упаду в обморок. – Блайз прикрыла руками глаза и простонала: – Шелби!
Он с усмешкой посмотрел на нее, но не двинулся с места, когда она качнулась:
– Что это? Новые показания?
– Мама! – Блайз упала на колени. – Ох, мне нездоровится. Помогите!
Рядом с ней быстро опустился на колени Куин и положил ее голову к себе на плечо.
– Дорогая, – успокаивал ее он, – все в порядке, все хорошо. Не бойся, любовь моя.
Блайз заплакала и прижалась щекой к его груди.
– Эй, вы, послушайте… майор! – возмущенно воскликнул мистер Пилл.
Тело Блайз напряглось.
– Нет! – Она попыталась встать. – Отойдите от меня… не прикасайтесь! О Боже, я этого не вынесу…
– Тихо! – прикрикнул на них Рансом и холодно посмотрел на Куина. – О’Шонесси, думаю, от вас я услышу правду.
Блайз застонала и закрыла лицо руками. Офицер крепче обнял ее содрогающиеся плечи.
– Ваша светлость, – сказал он, – можно я… не при всех… – Челюсть его напряглась, и лицо покрылось густым румянцем. – Ради вашей сестры, сэр…
Рансом сделал шаг вперед:
– Я теряю терпение, майор. Здесь и сейчас. Она показала вам тайную комнату в церкви?
– Ваша светлость, я хотел бы жениться на леди Блайз! – выпалил Куин.
Сообщение было встречено мертвой тишиной. Затем Шелби вдруг рассмеялся. Куин посмотрел на него, и красное лицо его побелело. Он взял обе руки Блайз и поднес их к своим губам.
– Не плачь, моя любовь. Не надо плакать.
– Как трогательно. – Шелби скрестил руки и облокотился о мраморную колонну. – Меня от этого чуть не стошнило.
Куин не поднял головы, но плечи его напряглись и застыли.
– Когда она ее вам показала, майор? – спросил Рансом.
Куин по-прежнему не смотрел на него. Он вытащил носовой платок и склонился к Блайз, нежно вытирая ее щеки. Она обхватила его руки. Голова ее подергивалась.
– Успокойся, дорогая, – шептал он. – Все будет хорошо. – Наконец он взглянул Рансому в глаза: – Впервые я пошел с ней в церковь вскоре после того, как приехал, сэр.
Блайз начала раскачиваться и тихо стонать. Куин не отпускал ее.
– Полагаю, мне не следует спрашивать зачем, – сказал Рансом.
Куин глубоко вздохнул:
– Ваша светлость, я люблю ее.
– Да уж, это единственное, что вас хоть как-то оправдывает.
Блайз зарылась лицом в платок:
– Мне так стыдно, мне так стыдно. Ох, я хочу умереть!
– Леди Блайз, – горестно произнес мистер Пилл, – этот преступник плохо обошелся с вами? Он запятнал ваше доброе имя? И все это ради того, чтобы злодейски похитить мисс Ламберн?
Куин подпрыгнул:
– Ах вы, маленький скользкий… Да я вас… отстегаю хлыстом!
– Ваши жалкие угрозы меня не пугают, сэр! – воскликнул Пилл. – Я служитель Господа, но все же выберите оружие, и на дуэли я заставлю вас ответить за все! Эта женщина намного благороднее вас, и все же вы заставили ее окунуться в ваши низменные…
– Ради Бога, Пилл, – прервал его Рансом. – Прекратите немедленно. В настоящий момент мой желудок не выдержит истерики отвергнутого ухажера.
Мистер Пилл наградил Куина злобным взглядом.
– Ваша светлость… – произнес он, не глядя на Рансома, но, не договорив, повернулся и быстрым шагом пошел прочь.
Герцогиня Мей выступила вперед. Она бросила на Куина взгляд, значение которого Рансом не смог понять.
– Пожалуйста, помогите моей дочери встать, майор О’Шонесси. Я полагаю, сейчас ей лучше удалиться.
– Ох, мама, – всхлипнула Блайз. Опираясь на Куина, она встала на ноги, на несколько секунд позволила себе задержаться в его объятиях, а затем повернулась к матери.
– Как трогательно, – промолвил Шелби, после того как Блайз и герцогиня ушли. Куин, не отрываясь, смотрел на пол у ног Рансома и не ответил ему.
– Я хотел бы услышать всю историю целиком, – сказал Рансом. – С самого начала.
Куин сжал губы и бросил взгляд в сторону Вудроу и Жаклин. Рансом кивнул, отвечая на незаданный вопрос.
– Да, Вудроу останется здесь. Мне нужен хотя бы один человек, слову которого я могу полностью доверять.
Мальчик посмотрел на него широко раскрытыми глазами и выпрямил спину.
– Майор, – сказал Рансом повелительным тоном и кивнул.
– Здесь нечего особенно рассказывать, сэр. Миледи ни в чем нельзя упрекнуть.
Рансом сжал губы:
– Вы настаиваете на этом? У меня есть выбор, знаете ли. Я могу считать, что вы силой навязали свое общество моей ни в чем не повинной сестре, а затем с помощью шантажа заставили показать потайную комнату. Или я могу предположить, что она не так уж невинна и добровольно участвовала во флирте, который зашел слишком далеко.
– Это не… – Куин нахмурился. – Я хочу сказать… проклятие! Что вы от меня хотите? Да, я ухаживал за ней! Сначала это было игрой. А потом, когда она пришла ко мне… когда я в ней разглядел… – Он отошел, остановился и быстро посмотрел на Рансома: – Вы ее совсем не знаете! Никто не понимает ее, никто не заглядывает за стены крепости, которую она вокруг себя воздвигла. Все это время она жила в тени вашей личности, пока почти полностью не лишилась собственной воли. Этот пустышка Пилл – маленький напыщенный болван. Как вы думаете, почему она его терпела? Да лишь потому, что так велели ей вы. И она давно успела бы выйти за него замуж, если бы я не уговорил ее подумать. Если бы я не…
– Не испортили бы товар? – сухо предположил Шелби.
Куин отшатнулся. В воздухе повисло опасное напряжение. Рансом сделал шаг и встал между ними:
– Если вы встречались в церкви с моей сестрой, то почему не нашли мисс Ламберн, когда ее там спрятали?
– В то время мы уже не ходили в церковь. Не ходили уже несколько недель. Кажется, мистер Пилл сказал ей, что прогуливается по соседству. И тогда она… очень испугалась… что он может все узнать и рассказать вам. Вы видели: в тот день, когда вы принесли мне шляпу, она подумала, что это моя! Она чуть не потеряла сознание. – Куин сунул руки в карманы. – Она была страшно напугана. Как я мог сказать вам, что знаю о церкви, не объясняя, кто мне рассказал и почему? – Он стиснул зубы. Кожа на скулах побелела, и на ней стали хорошо видны веснушки. – Прошел уже месяц… целый месяц с тех пор, как она позволила мне… видеться с ней наедине.
– И ты в это веришь? – ядовито поинтересовался Шелби. – Позволь рассказать тебе другую версию. Этот парень флиртовал с нашей сестрой и соблазнил ее. От нее он узнал про церковь, а затем посадил того жестянщика с его проклятой шестеренкой около ворот, через которые я обычно езжу. Когда мы с Мерлин попались в ловушку, он спрятал девушку там, где никому в голову не пришло бы ее искать.
Рансом поморщился:
– Шелби, черт возьми, что это за проклятая шестеренка, о которой ты все время говоришь?
– Это шестеренка мисс Мерлин! – пояснил Вудроу. – Она была ей очень нужна для того, чтобы управлять крыльями. И мы все об этом знали.
Рансом прищурился:
– Все?
– Да, все. Куин, и папа, и тетя Блайз, и мистер Пилл, и мама, и я. Все, кто помогал ей делать летательную машину.
– Понятно. – Рансом сдвинул брови и посмотрел на брата: – Так, значит, это был обман. К жестянщику она ходила вовсе не ради ленточек.
Шелби переступил с ноги на ногу и кивнул:
– Конечно, мне следовало догадаться. Но я решил, что это просто совпадение, что у того замухрышки среди горшков и кастрюль оказались в фургоне и шестеренки. Я понимаю, что вся эта история дискредитировала меня, что я теперь выгляжу настоящим бандитом. Но задай себе вопрос, Рансом, кто вытащил книгу, в которой лежала вот эта бумажка? – Он пнул ногой смятую расписку на полу. – Кто позаботился о том, чтобы ее обнаружили? Я не настолько глуп, брат. Если бы я что-то хотел спрятать, то не стал бы класть в книгу, которая стоит в салоне у всех на виду!
– Не знаю, – медленно сказал Рансом. – Я уже не доверяю никому.
Шелби в ярости отвернулся. В коридоре послышались чьи-то шаги. Через несколько секунд показался растрепанный мистер Коллетт – он шел торопливой походкой, сопровождаемый двумя лакеями.
– Ваша светлость! – Он торопливо поклонился. – Я привел охранников, как вы просили. Полагаю, случилось что-то неприятное?
Шелби развернулся на пятках и уставился на лакеев:
– Охранники? Эх, Рансом… Рансом… Ты думаешь, я смогу тебя когда-нибудь простить?
Рансом не отвел взгляда. Конечно, он не верил, не мог и не хотел верить, что Шелби действительно его предал. Но как раз из-за этого, из-за непоколебимой уверенности, ему пришлось оставить в силе свой приказ. Слепая любовь – плохой советчик там, где нужна логика.
Он повернулся к мистеру Коллетту:
– Приставьте охрану также и к майору О’Шонесси. Властью, данной мне королем, я объявляю, что оба они арестованы. Ни майор, ни лорд Шелби не имеют право покидать дом.
– Но ты не можешь этого сделать! – Холл огласился взволнованным криком Вудроу.
Мистер Коллетт поклонился. Смущенно кашлянув, он приглушенным голосом стал отдавать приказы лакеям.
– Дядя, неужели ты считаешь, что мисс Мерлин похитил мой папа? – Вудроу в отчаянии потянул Рансома за сюртук. – Ты так не думаешь! Он этого ни за что не сделал бы, ты же знаешь!
Рансом прикрыл глаза рукой:
– Вудроу…
– Нет, послушай меня! Я найду мисс Мерлин! И я узнаю, кто это сделал. Это не папа. Я уверен, что это не он!
Рансому нечего было сказать, нечего возразить и некуда скрыться от отчаянных глаз племянника. Он хотел уйти, но путь ему преградила Жаклин. Она положила руку Вудроу на плечо, и тот замолчал.
– Я тебя понимаю. – Она смотрела прямо ему в глаза. В мерцании свечи ее темно-синие глаза казались бархатными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49