– А где твой ежик?
Она пожала плечами. Он воспользовался этим движением, повернул голову и запечатлел долгий поцелуй на ее груди. Мерлин приоткрыла рот и слегка прогнулась. Пальцы ее обхватили его руку. Он потянул за корсаж, и Мерлин чуть отодвинулась, позволяя ему полностью стащить платье вниз до самой талии. Вдруг она ощутила, как он языком провел по ее соску. В смятении она охнула, но он не позволил ей отстраниться. Он крепко держал ее, стискивая пальцами ее обнаженную спину, и в то же время ласкал, поглаживал и покусывал губами ее сосок. Мерлин учащенно дышала. Она подтянула вверх ногу, скользнув коленом по его бедру.
– О Боже, – повторяла она, – о Боже…
Он теснее сжал ее в объятиях.
– Платье, – голос его звучал приглушенно, – сними… его.
Она приподнялась и ощутила, как он сжимает край платья в кулаке и стягивает вдоль ее спины. Оно собралось комком чуть выше ее колен – дальше Рансом не мог уже дотянуться. Ладонью провел он вверх по ее телу, продолжая целовать грудь.
Мерлин обняла его за плечи, скрестила запястья и запустила пальцы ему в волосы. Прогнувшись, она всем телом прижалась к нему, и ее обдало жаром, когда Рансом обхватил ее ноги своими.
Она еще теснее прижалась к нему, желая большего, и Рансом застонал. Тяжело дыша, он перевернулся на спину и притянул ее к себе. Повязка на руке сверкнула белизной. Жара в комнате, казалось, стала еще сильней, и тем не менее Мерлин жаждала ощутить еще и жар его тела.
Теперь уже она вспомнила все. В порыве страсти все мельчайшие подробности с новой силой захлестнули ее. С невероятной легкостью уступила она настойчивому желанию и соединилась с ним. Рансом смотрел на нее снизу, повторял ее имя и запрокинул голову с таким выражением лица, которое точно испугало бы ее, если бы ее саму не захватил тот же водоворот наслаждения. Он стиснул руками ее бедра и направлял их движение. Тело его покрылось капельками пота. Мерлин видела, как на его шее пульсирует жилка.
– Мерлин! – Вдруг он резко выдохнул и повернул голову набок. Руки его конвульсивно стиснули ее тело; из горла вырвался странный и низкий звук, похожий на плач. Глаза его закрылись. Пальцы разжались, и все его тело безвольно обмякло под ней. Мерлин вздрогнула. Буря страсти мгновенно переросла в страх. Но прежде чем она успела хотя бы вскрикнуть, ресницы его вздрогнули. Рансом сглотнул и глубоко втянул воздух.
– Проклятие, – пробормотал он. – Я, кажется, что-то пропустил?
Она бросилась ему на грудь:
– Рансом! Ох, Рансом, ты до смерти напугал меня!
Он все еще глубоко дышал.
– Прости меня, Чара. – Он погладил ее по спине. – Я не нарочно.
Она прижалась к нему щекой и услышала, как ровно бьется его сердце. Слушая этот ритм, она ощущала, как и собственный пульс ее успокаивается.
– Возможно, я немного поторопился с физической нагрузкой, – грустно улыбнулся он.
– Это из-за меня, – жалобно сказала Мерлин. – А если бы ты умер?
Рука его скользнула вниз, к ее ягодицам.
– Уверяю тебя, дорогая, для мужчины не существует более прекрасной кончины.
Она откатилась в сторону, несмотря на его попытки ее удержать.
– Если хочешь, смейся, – сказала она. – Но доктор сказал, что если ты надолго потеряешь сознание, то организм может не справиться с шоком.
Она села, стыдливо заворачиваясь в простыню:
– Я знала, что тебе запрещено всякое возбуждение. Прекрасно знала. Но вечно я позволяю тебе меня запутать.
Он погладил ее руку:
– Не суди себя слишком строго. Мне случалось запутывать и более сильных людей, чем ты, Чара.
– Да уж, могу себе представить. – Она смотрела на него. – И ты, наверное, считаешь себя страшно умным, да? Вот умрешь, тогда узнаешь, чем все это кончается.
Он лежал и улыбался, глядя на нее:
– Я всегда наслаждаюсь, беседуя с вами, мисс Ламберн. Вы с такой точностью формулируете мысль…
Она фыркнула, и он нежно провел пальцем по ее руке:
– Я люблю тебя, Чара…
– …всем сердцем, – подсказала она.
– Каждым его дюймом.
– Хорошо.
– Ты меня тоже любишь?
– Да.
Рансом довольно улыбнулся. Он откинулся назад и глубоко вздохнул:
– А теперь, теперь-то ты выйдешь за меня замуж?
– За тебя замуж?
Он повернулся и посмотрел на нее:
– Да, по-моему, я именно так и сказал.
Глядя с любовью в его золотисто-зеленые глаза, она гладила его по руке.
– Нет, Рансом, – прошептала она. – Не выйду.
Глава 16
– Я встаю, – решительно заявил Рансом.
Простыня была уже отброшена. Ступни его коснулись пола, и тут же доктор и Шелби, стремительно подбежав, подхватили его. Доктор при этом так сильно сжал его раненую руку, что Рансом стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. Тьма заволокла глаза, и в следующую секунду он уже снова сидел на краю кровати, опустив голову на колени. Казалось, все колокола Вестминстера одновременно трезвонили в его ушах.
– Черт, что за дьявол! – пробормотал он.
– Не так быстро, ваша светлость, – сказал доктор. – Если желаете сесть прямо, то мы вам поможем.
Рансом сделал несколько вдохов и расправил плечи, следуя на этот раз совету врача. В первый момент голова его закружилась, но он заставил себя глубоко и ровно дышать.
– Прекрасно, ваша светлость. Это пройдет. Несколько недель, и вы будете в форме.
– Несколько недель! К черту! – Он оперся о руку Шелби и поднял голову. – Я больше ни дня не останусь в кровати. И откройте окно. А то здесь жара, как в седьмом круге ада.
– Я боюсь, станет слишком холодно, ваша…
– Откройте окно! – прорычал Рансом. – Неудивительно, что я не могу встать, я же просто задыхаюсь. – Он сел прямо и крепко сжал зубы, пытаясь справиться с головокружением. – Можете идти, – сказал он доктору. – Я хочу поговорить с Шелби.
Шелби, скрестив руки на груди, прислонился плечом к высокой дверце резного шкафа. В комнате стало тихо, и только легкий ветерок из форточки колыхал расшитый полог кровати.
– Рансом, если ты когда-нибудь потеряешь совесть и соберешься дать дуба, оставив меня герцогом, то я…
– Что же ты сделаешь? – спросил Рансом, поскольку Шелби запнулся, подыскивая слова.
– Разрою твою могилу и косточки кину собакам, это как минимум. Ради Бога, о чем ты вообще думал, когда бросал вызов этим разбойникам, не имея при себе даже достойного меча?
Рансом запрокинул голову, безуспешно пытаясь облегчить боль, и сказал:
– Не собирался я никому бросать вызов. Я вообще ничего не планировал, хотел просто прогуляться в лесу. Ты получил назад те бумаги от Рула?
Шелби сунул руку в карман сюртука, вытащил сверток и положил его на стол перед Рансомом. Тот взял его в руки и пробежал большим пальцем по краю пачки, прошелестев страницами. Затем отложил пакет, не развязав его.
– Он французский агент.
– Да, – с горечью согласился Шелби. – До этого я сумел додуматься.
– Мне очень жаль.
– Почему? Потому что твои шестьдесят тысяч ушли на погашение моих долгов? Я верну их тебе, брат. Можешь их вычесть из моего содержания.
Рансом хмыкнул:
– При такой скорости я успею перейти в лучший мир до того, как они вернутся.
Шелби нахмурился.
– Ну не глупи, – устало сказал Рансом. – Деньги – ерунда. Это была специально расставленная ловушка. Ты не виноват.
– Никто не заставлял меня силой садиться с ним за игровой стол. Я должен был разглядеть западню.
– Если бы ты разглядел и отказался делать то, что они хотели, то был бы сейчас уже мертв. Скорее всего, это была бы хорошо организованная дуэль.
Шелби прикусил нижнюю губу, посмотрел прямо на Рансома и произнес:
– Ладно. И как же ты догадался, куда они спрятали Мерлин?
– Никак, просто дьявольская удача. Я сидел на ступенях церкви и размышлял, и вдруг ко мне пополз ее злополучный ежик.
– Но как же они узнали про тайник? Я думал, кроме нас троих ни одна живая душа не знает тот старый стишок.
Рансом, склонив голову и наблюдая за братом, промолвил:
– Я никогда никому не говорил.
– И я тоже. И Блайз тоже не стала бы, как думаешь?
– Кто угодно мог проболтаться. Случайно. Или слуги могли знать об этом уже много лет. Как теперь узнаешь?
Шелби забеспокоился.
– Я вот что тебе скажу, Рансом. С тех пор как ты узнал о Руле, я много думал. Этот странный О’Шонесси… Он тоже из кожи вон лез, чтобы оказаться рядом со мной. Прямо как Рул. – Он скорчил гримасу. – И ему я тоже должен деньги. Думаю…
– Эй, давай-ка полегче. Тебе не удастся списать на французских агентов все свои долги, дорогой мой беспутный братец. У меня нет причины подозревать майора О’Шонесси.
Шелби поджал губы:
– Да уж, я вижу, что ты приручил этого охотничьего пса. Говорю тебе, Рансом, меня вовсе не удивит, если он окажется не на твоей стороне. Похищение устроил кто-то из Фолкон-Хилла.
Рансом удивленно приподнял брови. Он уже начал уставать. Голова его работала не так четко, как обычно, и он это знал.
– Почему ты так думаешь?
– Обрати внимание на совпадения. Этот человек знал, что я всегда езжу в город через Сандерлендские ворота. Он знал, что я проеду и увижу там жестянщика. Он также знал про старую церковь. И еще он знал, что у жестянщика есть то, что Мерлин как раз… – Шелби неожиданно смутился и умолк.
Рансом потер рукой лоб. Звук доносился какими-то волнами.
– Продолжай.
Шелби сунул руки в карманы.
– Да ничего. Мне просто кажется странным, почему они рассчитывали, что Мерлин придет к фургону сама.
– Насколько я помню, ты сам постарался, чтобы она туда отправилась.
Шелби, не поднимая глаз, сказал:
– Ну… ей так понравились эти проклятые ленточки. И я не возражал против того, чтобы отвести ее туда. Я чувствую себя как последний дурак и преступник.
Рансом подпер щеку ладонью и вздохнул:
– Может быть, это и не было так тщательно спланировано. Возможно, они просто надеялись поймать ее, и им повезло.
Голубые глаза брата сузились. Он бросил взгляд на Рансома:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Устал.
– Я вернусь к тебе позже.
Рансом хотел было возразить, но потом лишь махнул рукой, соглашаясь:
– Прости меня, Шелби. Сейчас мой рассудок действительно в плачевном состоянии.
Взглянув брату в лицо, Рансом ощутил внезапную слабость. Он плотнее сжал челюсти, чтобы скрыть дрожь в уголке рта.
– Сделай одолжение, Шелби, хотя бы в ближайшее время не впутывайся больше ни в какие свои чертовы переделки и неприятности.
Шелби отошел от шкафа, приблизился к стулу, на котором сидел Рансом, и неожиданно сказал:
– Знаешь, просто нет слов, до чего я рад, что ты еще здесь и можешь меня донимать.
Когда Рансом проснулся, сиделка сообщила, что его матушка и мисс Ламберн заходили проведать его, пока он спал.
– Почему же ты не разбудила меня? – с раздражением спросил он.
– Ее светлость не позволили.
– Пришли сюда Коллетта и О’Шонесси. – Он оттолкнул бокал, который сиделка поднесла к его губам. – Боже мой, ты полагаешь, я не смогу удержать бокал вина? Поставь его на стол и уходи. Тебе непременно нужно вести себя так, как будто мне два года?
Краснолицая вскинула серые брови.
– Я воздержусь от обсуждения этого вопроса, ваша светлость, – чопорно ответила она и вышла из комнаты.
Секретарь и Куин пришли раньше, чем Рансом успел допить вино.
– Я бы хотел, чтобы вы организовали прочесывание местности, майор, – без преамбулы начал он, – с целью найти улики, оставленные этим жестянщиком, и понять, кто эти злоумышленники.
– Если позволите, ваша светлость, – сказал Куин, – я уже сделал это.
– И что? – Рансом приподнял брови.
– Мы не нашли ничего по-настоящему интересного, сэр. Немного сгоревшего пороха да следы в лесу. Но тут какая-то путаница… Возможно, что тот, кто на вас… напал, обошел вокруг дома, перед тем как убежать.
– А когда вы подошли к церквушке, ничего не заметили?
– Простите, сэр. Когда я услышал выстрелы, то лишь через двадцать минут сумел обнаружить место, откуда стреляли. К тому моменту, как я туда добрался, стрелявший давно успел убежать, и… – Он запнулся, слегка смутившись. – Тогда я посчитал, что моя первейшая задача – проследить, чтобы вы получили медицинскую помощь, а мисс Ламберн скорее оказалась в безопасном месте. Как только вас обоих доставили в дом, я побежал обратно, но в темноте… – Он пожал плечами.
– Да… Вижу, вы сделали все, что могли. – Ткнув вилкой в рыбу на подносе, Рансом поморщился. – Чертовски глупо с моей стороны, правда? Стоять там и ждать, чтобы меня подстрелили, а потом лежать и истекать кровью… Продолжайте расследование, майор. И имейте в виду: если с мисс Ламберн еще что-нибудь произойдет, то я снесу вам голову.
– Да, ваша светлость.
– Можете идти. Коллетт, я хочу немного поговорить с вами.
Куин поклонился и вышел из комнаты. Секретарь хмуро посмотрел ему вслед.
– Простите, ваша светлость. Я думал, что майор О’Шонесси ирландец. Но, похоже, он забыл о своем акценте.
– Бог его знает, кто он там. – Рансом прикрыл глаза, чувствуя, как силы медленно покидают его. – Пока я не выберусь из этой проклятой кровати, вы подчиняетесь его приказам. Если они будут разумны. Если же почувствуете хоть какую-то странность, я должен знать об этом.
– Да, ваша светлость.
Рансом открыл глаза и сказал:
– Я доверяю вам, Коллетт. Если мне доведется услышать какую-нибудь ерунду вроде того, что я был слишком слаб, чтобы сообщить мне о чем-то, то я…
– Понимаю, ваша светлость, – ответил Коллетт, пока Рансом придумывал подходящую угрозу.
Рансом кивнул и сделал глубокий вдох:
– Это все. И скажите сиделке, что она может войти через четверть часа и унести вино.
– Да, ваша светлость.
Краснолицая все-таки вошла, как только Коллетт закрыл за собой дверь. Увидев ее, Рансом вскинул брови, но, сберегая силы, выразил свое отношение к ее присутствию лишь мрачным молчанием. Он был утомлен и желал только одного – неподвижно лежать и надеяться, что стихнет этот ужасный рев в ушах. Однако, когда женщина забрала бокал, он заставил себя сесть прямо и произнес:
– Я хочу видеть мисс Ламберн. Сходи и приведи ее.
– Одну минуту, ваша светлость. – Сиделка потрогала его лоб и проверила компресс на руке. – Вы чувствуете боль?
– Далеко не так сильно, как ощутишь ее ты, если не будешь выполнять мои указания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49