Министр, свидетели… церемония будет, конечно же, прямо здесь. Не хочу рисковать твоим здоровьем.
Мерлин увидела, как ошеломление на его лице сменилось чем-то другим. Он отпустил ее руку.
– Таддеус, – в голосе его прозвучала новая, командная нотка, которую она никогда не слышала раньше, – позови Коллетта и передай герцогине Мей, что я хочу немедленно видеть их обоих в библиотеке.
– Хм-м, – произнес Таддеус и зашаркал в сторону двери.
– Да оставь ты этот поднос, – приказал герцог, выпроваживая старого слугу. – Пришли за ним горничную. Я хочу, чтобы ты поставил подпись на брачном свидетельстве и…
Голос его оборвался, когда за ними двумя захлопнулась дверь, и Мерлин осталась в одиночестве. Секунду она продолжала смотреть на дверь, а затем опустила взгляд на искристый камень, сиявший на ее пальце. Она закрыла глаза с искренней надеждой, что от этого человека, пожелавшего стать ее мужем, у нее не всегда будет так сильно болеть голова.
* * *
Выйдя за дверь, Рансом остановился. Он позволил себе улыбнуться и, приподняв бровь, взглянул на Таддеуса.
– Было бы у меня тухлое яйцо, я бы кинул, – проворчал слуга. – Самое глупое представление, какое я только видел в жизни.
– Но оно сработало, не так ли? – Рансом не смог сдержать усмешки.
– Только потому, что у нее сейчас меньше здравого смысла, чем у самки павлина.
– Ревнуешь? – Рансом вскинул голову. – Да ладно тебе. Ты можешь выдать невесту замуж.
– Да уж, давно пора, – проворчал Таддеус.
Рансом сунул руки в карманы и не спеша пошел по коридору, насвистывая свадебный марш.
Мерлин никогда не думала о том, как она выйдет замуж. А если даже когда-то и думала, то сейчас ничего не помнила об этом. Все это привело ее в замешательство. Сидя в кресле, она ожидала начала церемонии, одетая в красивое лимонно-желтое платье и белую кружевную шаль. Свадебным нарядом снабдила ее какая-то приятная, очень красивая дама. Она же обняла ее и поцеловала в щеку, сказав, что Мерлин принесет ее сыну счастье. Кроме того, она целых три раза пообещала, что и он тоже сделает Мерлин счастливой – как будто сомневалась, что девушка этому верит.
Мерлин пришла к выводу, что женщина была герцогу матерью.
Кроме того, у него был брат. Он был похож на одного из богов в иллюстрированном сборнике по греческой мифологии, который Мерлин видела у дяди Дориана. Еще были сестра и племянник с племянницами, и еще какие-то друзья – и все они хотели поместиться в шикарную спальню, улыбались, шутили и разглядывали ее.
К радости Мерлин, рядом был и Таддеус. И Рансом – так звали того, за кого она выходила замуж.
Все закончилось очень быстро. Таддеус помог ей в нужный момент подняться из кресла и пройти несколько шагов – туда, где у одного из огромных, занавешенных бархатом окон ее поджидали священник, Рансом и его брат. В какой-то момент колени ее задрожали и стало трудно стоять, и тогда Рансом взял ее под руку и поддержал так, что это было почти незаметно. Сквозь ткань сюртука она ощущала его тело – теплое, надежное и сильное. Затем он повернулся к ней, поднял маленькую вуаль, вколотую кем-то ей в волосы, и, взяв за плечи, поцеловал.
Поцелуй этот не был долгим. Губы его скользнули по ее рту, лишь слегка прижавшись, но она почувствовала, как тело его под строгой одеждой заметно напряглось. Рядом с ним Мерлин казалась себе маленькой и такой легкой, что малейший ветерок из открытого окна мог опрокинуть ее. Но Рансом был надежным якорем. Руки его обнимали ее за плечи, а золотисто-зеленые глаза смотрели прямо ей в душу с обещанием, на которое все ее тело страстно стремилось ответить.
Она сглотнула. Ей было не по себе. У нее кружилась голова от его взгляда.
Они подписали какую-то бумагу, и тишина сменилась оживленными разговорами и смехом, люди вокруг кидали в них атласные домашние туфли и розовые лепестки. Мерлин подумала, что это глупо и странно. Но, похоже, что ее новому супругу все происходящее было по душе – крепко держа ее под руку и не переставая улыбаться, он поцеловал в щеку присутствовавших женщин. Он изумительно красив, подумала Мерлин. И, похоже, отлично знал, что кому сказать, в то время как ей самой оставалось лишь стоять рядом и время от времени кивать головой. Ей тоже досталось множество поцелуев, и не только в щеку, но ни один из них не мог сравниться с поцелуем Рансома.
После чая с пирогами и тортами, после множества шампанского и тостов за счастливое будущее, Рансом спокойно, но твердо объявил, что Мерлин устала и праздник закончен. Мерлин была с ним не согласна. Да, она немного устала, но весь этот смех и веселое общество очень нравились ей. Кроме того, ей хотелось съесть еще одно маленькое пирожное и выпить бокал шампанского.
Она подняла взгляд на Рансома и сказала:
– Я не так уж и сильно устала. Разве нельзя, чтобы все продолжалось подольше?
Он посмотрел на нее, улыбаясь, но ничего не ответил, продолжая принимать прощальные поздравления.
Последним ушел Таддеус. Погладив Мерлин по голове, он проворчал:
– Ну наконец-то он сделал тебя честной женщиной.
Услышав это, Рансом нахмурился. Выражение это сохранялось на его лице даже тогда, когда они остались вдвоем.
– Что он имел в виду? – спросила Мерлин.
– Ничего особенного. – Рансом встал сзади и, вынув шпильки, снял с нее вуаль. – Ему просто нравится задирать меня при любой возможности.
– Да, это в духе Таддеуса. Но мне кажется, вы ему нравитесь. Иначе он сказал бы мне, чтобы я за вас не выходила.
Освободившись от вуали, волосы ее распустились. Рансом запустил в них пальцы и поцеловал затылок.
– Мерлин, – нежно спросил он, – ты хочешь отдохнуть?
– Нет, – ответила она. Дыхание ее слегка участилось. – Я устала отдыхать. Зачем вы велели всем уйти?
Он тихо усмехнулся:
– Хм-м… Из чистого эгоизма.
– А я хотела еще пирожное.
Он нежно взял ее за подбородок и приподнял вверх, затем наклонился и стал целовать лоб и нос.
– Нужно уложить тебя в постель, чтобы ты отдохнула. Ты сама не знаешь, сколько потратила сил.
– Я хорошо себя чувствую. – Это была маленькая ложь. Она и вправду ощущала, что слабеет. Однако он с такой нежностью целовал ее висок, глаза, щеку, двигаясь дальше вниз по шее… от этого кто угодно задрожал бы. – Ох, – прошептала она. – Что вы делаете?
– Люблю тебя, Чара. – Он приподнял ее волосы и гладким подбородком потерся о щеку. – Я просто… люблю тебя.
– Почему? – Она глубоко втянула воздух. – Потому что мы теперь женаты?
– М-м-м… скорее наоборот. «Лучше жениться, чем сгореть» – слышала такое? А я весь горел, Чара.
Она тихонько вскрикнула, когда он скользнул руками вниз, положил их на ее грудь и притянул ее к себе. Она запрокинула голову. Руки его напряглись, и он прильнул губами к изгибу ее шеи.
«Да, – подумала она, в то время как наслаждение от поцелуя охватило все ее тело, – жениться гораздо лучше».
Вдруг он убрал руки и выпрямился:
– Я приду позже. Ты должна отдохнуть.
– Отдохнуть? – Казалось, она не понимала значения этого слова, которое не имело ни малейшей связи с биением ее пульса и легким трепетом в шее, как будто он все еще целовал ее. – Но мне нравится то, что вы… – Она взглянула ему в глаза. – Я совсем не хочу отдыхать.
– Я пришлю мамину горничную, чтобы она помогла тебе переодеться.
– Но Рансом…
Он открыл дверь.
– Отдыхай, – приказал он. – Ложись поспи.
– Поспать!
– Мерлин, – хрипло сказал он, – я вернусь сегодня же вечером.
Взгляд его был многообещающим, а глаза светились огнем. Мерлин облизнула губы:
– И тогда вы сможете остаться подольше?
– Думаю, – он улыбнулся, – я сумею это устроить.
Рансом шел по коридору, направляясь в салон, куда, как он полагал, могли переместиться гости, чтобы продолжить отмечать его торопливо устроенную свадьбу. Ранее он успел дать указание Коллетту, чтобы всем было оказано обычное для Фолкон-Хилла гостеприимство. Пожалуй, теперь он и сам мог выпить несколько бокалов шампанского. Оставить сейчас Мерлин – растаявшую от его ласк – стоило ему огромных усилий. Но ей нужно отдохнуть. В этом он был уверен, потому что видел, как во время церемонии на ее лице иногда появлялось замешательство.
И все же он весь горел. Рансом закрыл глаза, смущенно улыбаясь: «Ты дымишься, как труба. Возьми себя в руки».
Он должен был благодарить Бога за то, что она жива и в сознании. Да он и благодарил. Еще как! Но потом он вспоминал, как ее нежные губы отвечали на его поцелуи и ласки, и сердце его начинало учащенно биться.
Он встретил камердинера, выходившего из комнаты, временно заменившей Рансому спальню.
– Ваша светлость, – сказал тот, – примите мои поздравления. Мы все чрезвычайно счастливы, что мисс… что ее светлость новая герцогиня поправилась. Следует ли мне перенести ваши вещи обратно в гардеробную?
Рансом благодарно кивнул.
– Да. Мисс… – начал он и остановился, улыбнувшись вместе со слугой. – Моя супруга сейчас отдыхает. Думаю, с перемещением можно повременить до завтра.
– Да, ваша светлость. В связи с последними событиями я не хотел беспокоить вас пустяками, но та шляпа, о которой вы спрашивали… вероятнее всего, она принадлежала лорду Шелби. Или, возможно, майору О’Шонесси: так получилось, что они оба пользуются услугами одного и того же мастера и носят одинаковый размер. Однако слуга милорда сказал, что у него недавно как раз одна шляпа потерялась. А у майора камердинера нет, так что здесь я ничего не могу сказать с уверенностью.
Рансом вскинул голову:
– Шляпа у вас?
– Да, ваша светлость. Она вместе с вашими вещами.
– Принесите ее мне.
Камердинер поклонился и юркнул обратно в спальню. Через несколько секунд он показался вместе со шляпой. Рансом взял ее в руки и перевернул, изучая.
Да, по всей видимости, это шляпа Шелби – и ложный след. Брат мог потерять ее в лесу когда угодно, в любой момент за последние два месяца. Однако какое странное совпадение, что и Куин носит такой же размер и фасон… и даже еще более странно, что Куин так быстро, фактически немедленно после похищения начал обыскивать территорию Фолкон-Хилла.
Рансом повертел шляпу на пальце. Затем снова направился в салон, даже радуясь тому, что можно опять заняться расследованием и отвлечься от любовных порывов.
– Привет, – сказала Мерлин худенькому мальчику, который робко постучал в дверь спальни. – Ты кто?
От удивления мальчик открыл рот:
– М-м-м-м-мисс М-м-мерлин! Я Вудроу!
– Прости, пожалуйста. Ты мой друг? Рансом сказал, что я кое-что забыла. Наверное, я забыла и некоторых друзей. Я и самого его забыла тоже.
– Забыли м-м-моего дядю? – Вудроу изумленно уставился на нее. – Не м-м-могу п-п-представить, чтобы к-к-кто-то его з-з-забыл.
Мерлин пожала плечами, будто прося прощения.
– Ладно, – сказал Вудроу. – Хорошо, чт-т-то я п-п-пришел. Вы же не забыли л-л-л-летательную м-м-машину, правда?
– Конечно же, нет. Я собираюсь немедленно вернуться к работе над ней. Крылья уже скоро будут готовы для эксперимента.
Глаза его округлились, выражая печаль.
– Ой, а р-р-разве вы и к-к-катастрофу забыли?
– Катастрофу?
– Да. Ваш несчастный случай. Н-н-не помните?
Она покачала головой, нахмурившись.
– Ты хочешь сказать… Не может быть, чтобы я попала в аварию на летательной машине! – воскликнула она.
Вудроу озадаченно смотрел на нее. Он хотел ответить, но потом засомневался.
– А д-д-д-дядя Деймерелл не сказал вам?
– Нет, я… Он говорил только о том, чтобы мы поженились.
– Вы же именно поэтому б-б-б-были больны. Вы упали с ужасно ог-г-г-громной высоты и ударились головой. С тех пор вы т-т-только спали. – Он подошел к ее креслу и взял ее за руку. – Это было ужасно. Мы все боялись, что вы не проснетесь больше.
– Но я летала? Я летала на своей машине? А я даже не помню, как доставила ее до места, откуда взлетела!
– Да, вы л-л-летали! И машина работала, м-м-мисс М-м-мерлин. Она летала! Вы п-п-п-победили мистера П-п-п-пеммини!
– Но я не помню никакого Пем… как там его. Говоришь, я его победила?
Вудроу энергично закивал:
– Да! Машина летала, и упала она н-н-не потом-му, что не могла лет-т-тать. Это б-б-было сделано н-н-нарочно!
– Что? – воскликнула Мерлин.
– Я это в-в-видел! П-п-поломка была в распорке номер д-д-два. И я знаю, что ее ослабили, п-п-поставили м-м-медный винт. П-п-потому что я сам ставил т-т-туда ст-ссс…стальной. Я п-п-пытался рассказать д-д-дяде Д-д-деймереллу, но он б-б-был так… Ой, он так страшно р-р-расстраивался из-за вас, м-м-мисс Мерлин. Он н-н-не хот-т-тел со м-м-мн-ной разговаривать. – Вудроу закусил губу. – По-моему, он… может быть… д-д-даже п-п-плакал. Это было страшно.
– Но я не помню! Не помню ничего, о чем ты говоришь! Ты сказал, я летала, но я даже этого не помню!
– Да, в-вы летали! Еще к-к-как! Прямо тут, в Фолкон-Хилле.
– Здесь? Я здесь работала над летательной машиной?
– В западном бальном зале.
Мерлин решительно встала:
– Отведи меня туда, я хочу посмотреть на машину.
Глаза Вудроу расширились, затем он опустил взгляд.
– Н-н-но… ее там уже н-н-нет.
– Где же она?
Мальчик смотрел в пол. Он нервно сцеплял и расцеплял пальцы.
– Отведи же меня в этот западный бальный зал, пожалуйста. – Мерлин подошла к двери и открыла ее, жестом прося Вудроу выйти. – Мне нужно ее увидеть.
Она все увидела. Эту огромную, застывшую, пустую комнату, ее расписной потолок и свисавшие пеньковые веревки, отбрасывавшие в предвечернем свете длинные тени… И подобно тому, как расходятся облака, уступая место ясному небу, туман ее памяти начал рассеиваться.
Летательная машина, ее мечта стала реальностью…
– Где она? – прошептала девушка.
– М-м-мисс М-м-мерлин, – сказал Вудроу тихим, срывающимся от волнения голосом, который тут же разнесло эхо. – Он ее сжег.
Глава 20
В Годолфинском салоне шло роскошное празднование. Дамы надели драгоценности, мужчины в парадных сюртуках прекрасно справлялись со своей задачей – показать, что эта свадьба так же значительна, как любое другое событие, запланированное не менее чем за полгода. Рансом расхаживал среди гостей, держа в руке шляпу и слегка поигрывая ею. Он принимал поздравления и даже позволил одному из гостей, слегка захмелевшему, натянуть потерявшую форму шляпу герцогу на голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49