Разгрузка началась. Как только из общей кучи извлекался очередной предмет, Коллетт тщательно заносил его в список.
Мерлин наблюдала растерянно, но с удовольствием. Она не обратила внимания, как Шелби тихо подошел к брату.
– Ваша светлость, – прошептал он, – нам нужно поговорить.
Рансом вскинул брови. Это подчеркнутое «ваша светлость» ясно указало ему, что разговор будет нешуточный.
– Конечно, – ответил он, – в любой удобный момент.
– Мне удобно прямо сейчас.
Рансом кивнул и пошел за Шелби. Отойдя достаточно далеко от места разгрузки, они встали.
– Как я понял, скоро мы услышим свадебный марш, – сказал Шелби. Его красиво очерченный рот иронично скривился, из-за чего он вдруг показался намного старше.
Рансом удивился. Похоже, что слухи, распускаемые Блайз, уже успели широко расползтись. Он точно знал, что напрямую она никогда бы не стала рассказывать Шелби новость такого рода. Он внимательно посмотрел на брата. У Шелби пылали щеки, а кончик хлыста то и дело нервно подергивался в руке – точно так же подрагивает хвост кошки, когда она готовится к прыжку за добычей.
– Я искренне надеюсь на это, – осторожно ответил Рансом. – А что, у тебя есть возражения?
Шелби презрительно усмехнулся и бросил взгляд в сторону четырех телег. Успев уже испачкаться, Мерлин суетилась и прыгала вокруг, с тревогой осматривая каждый выгружаемый предмет и путаясь у всех под ногами.
– Рансом, ты и вправду считаешь, что из такого материала выйдет герцогиня?
Рансому снова пришлось задуматься над ответом – он не понимал, чего именно брат от него добивался. В конце концов, он выбрал легкомыслие:
– Как говорится, любовь слепа.
Шелби скривил губы:
– Ой, Рансом, ты говоришь о любви? Как это мило. И эта сентиментальность как раз в твоем духе.
Его голос был наполнен сарказмом. Рансом шумно вздохнул.
– Я очень к ней привязался, – сказал он.
– Правда? Какое удачное развитие событий. А ты обнаружил эту привязанность до или после того, как спал с ней, мой благородный брат?
Рансом ощутил, как кровь отхлынула от его лица, а затем горячо прилила обратно. Он тут же возненавидел свое тело за это предательство и за то, что, не в силах посмотреть теперь Шелби в глаза, вынужден отводить взгляд в сторону. Сотни объяснений готовы были сорваться с губ, но он все их отбрасывал, понимая, что именно за ними кроется. Надуманные предлоги. Самооправдание, которое Шелби вправе был презирать. В результате Рансом вообще ничего не ответил, а только стоял, стараясь как можно спокойнее выдержать осуждающий его взгляд. Это оказалось гораздо труднее, чем он думал.
– Я мог бы простить тебе что угодно. – Рука Шелби стиснула хлыст. – Боже, ты не представляешь себе, как я мечтал об этом. Какая-нибудь ошибка. Маленькая слабость, чтобы стало ясно: ты все-таки мой брат, а не какой-нибудь, черт возьми, оживший святой. Ты мог бы смухлевать в карты или провернуть какую-то сомнительную сделку. Я бы даже не огорчился, если бы ты соблазнил какую-нибудь из тех маленьких хитрых дебютанток, которые всегда охотятся за тобой. Я бы сказал, что пусть это послужит ей уроком за то, что она выставляла напоказ свои прелести и строила тебе глазки. Но вот мисс Ламберн, я почему-то уверен, напоказ тебе ничего не выставляла. Думаю, ей вообще ничего от тебя не было нужно. По-моему, ты просто использовал ее в самом низком и отвратительном смысле слова.
Рансом закрыл глаза: «Нет, все было не так», – он попытался закричать, но язык не послушался его. Несколько долгих секунд стоял он, не двигаясь, все еще не в силах поднять глаза.
– И я даже не могу сказать, что рад этому. Не могу обрадоваться, видя вот это выражение у тебя на лице. Не могу. Меня просто тошнит от всего этого.
Рансом вдруг снова обрел дар речи. Он бросил на брата косой взгляд.
– Я женюсь на ней, – прошипел он.
– А она не хочет за тебя замуж.
– Господи, ну какая разница, чего она хочет?
Шелби прищурился. Насмешливым тоном он ответил:
– Ну если бы речь шла обо мне, то я скорее уж бросился бы со скалы, чем согласился быть связанным с тобой до конца жизни.
Рансом не шевельнулся. Получив этот удар, он попытался справиться с болью.
– Я имел в виду, – спокойно сказал он, – что это единственный способ защитить ее.
– Ах да. Вот теперь я понял. Ты должен просто выполнить свой долг, независимо от того, что всем от этого будет больно.
– Я не собираюсь причинять ей боль.
– Но она не из нашего мира, Рансом. Она выглядит просто жалко.
Он нахмурился:
– Это просто с непривычки. Посмотри, как она рада, что прибыли ее вещи.
– Да. И как надолго ты позволишь их сохранить? Только пока тебе это удобно. Только пока ваша светлость развлекается с говорящей коробкой.
Быстро взглянув на него, Рансом спросил:
– Это она рассказала тебе о коробке?
Шелби кивнул. Рансом закусил губу.
– Как думаешь, она успела рассказать еще кому-нибудь?
– Нет. И я заставил ее пообещать, что больше никому не расскажет.
Рансом невесело усмехнулся:
– Скорее всего об этом обещании она уже успела забыть. Если нам повезет, то и о самой коробке она тоже не вспомнит.
– А все-таки, для чего тебе эта штука?
Не ответив, Рансом искоса наблюдал за солнечными бликами, игравшими на брусчатке. Шелби обиженно усмехнулся.
– Ладно, не отвечай. Сам догадаюсь. Конечно, ты не доверил бы эту патриотическую историю своему никчемному братцу.
– Шелби…
– Не надо, ваша светлость. – Шелби отступил назад, демонстративно уклоняясь от протянутой руки Рансома. – Игра закончена. Мы с тобой дошли до точки. Ты больше не будешь бороться с дурными чертами моего характера. Если я оступлюсь, ты больше не станешь читать мне морали о разочаровании и долге. Я спокойно погрязну в своих мелких грехах, ваша светлость. Игры, долги, при случае падшие женщины. Я буду довольствоваться этим и знать, что, возможно, когда-нибудь мои грехи сумеют сравняться с твоими, мой старший брат. Брат, которым я всегда так восхищался.
Шелби стремительно развернулся. Рансом посмотрел, как он спустился по ступеням и подошел к Мерлин. Он положил руку ей на плечо и что-то сказал на ухо. Мерлин выслушала, взглянула прямо ему в лицо и улыбнулась.
В ее взгляде читались и радость, и полное понимание, и доверие. Вместе с Шелби они опустились на колени и стали осматривать только что выгруженный предмет. До Рансома долетел ее веселый смех.
Он стоял очень прямо, борясь с нахлынувшими на него яростью и досадой. Шелби поднялся и подал руку Мерлин, помог ей встать на ноги. Она взяла его под руку, и они вместе подошли к Коллетту. Они составляли на редкость красивую пару. Правда, с Шелби это было не так уж трудно. Даже на расстоянии Рансом остро чувствовал опасное обаяние брата.
Это привело его в возмущение, вызвало чувство обиды – как в тот первый раз, когда Мерлин отказала ему. Теперь, когда он привез Мерлин к себе домой, Рансом был настолько уверен в успехе своей тактики, что даже успел распрощаться со всеми сомнениями.
Однако такой поворот событий не входил в его планы. Он не узнавал Шелби. Тонкая, незнакомая нить страха сковала Рансому грудь. Хотя он и был знатоком человеческих душ, прекрасно манипулировал политическими оппонентами и умел предугадывать их маневры, собственный брат вдруг стал для него загадкой. Никак не мог он понять, что же скрывалось за его колкой, презрительной насмешкой. Крушение иллюзий или своего рода облегчение, что Рансом в конце концов оказался самым обыкновенным человеком, которому тоже свойственны слабости? Но он точно почувствовал: Шелби будто перешел через некий мост, а затем сжег его за собой.
Рансом потерпел с ним неудачу. Как потерпел он неудачу и с Мерлин. У него было горько на душе.
– Деймерелл. – Женский голос прервал печальные мысли. До его руки дотронулась Блайз. – Что здесь происходит?
Он оторвал взгляд от Мерлин и Шелби:
– Несомненно, ты могла бы догадаться и сама, Блайз. Прибыло оборудование мисс Ламберн.
Она отпустила его руку:
– Да, это как раз очевидно. Я имела в виду, почему ты позволяешь Шелби крутиться вокруг нее, когда мы пытаемся запустить совершенно другую историю? Эта суматоха привлекла сюда половину гостей. Сейчас именно ты должен играть роль влюбленного.
Он резко втянул воздух:
– Но ее играю не я, правда? К сожалению, некоторые вещи не находятся под моим контролем.
– Глупости. Шелби просто ведет себя в своей обычной несносной манере. А теперь… – Она улыбнулась, кивнув головой в сторону вновь прибывших зрителей. – Видишь? Это быстро заставит его смыться. Хорошо, что я додумалась сказать няне, что дети не захотят пропустить такое веселье.
– Дядя Деймерелл! – Из открытой двери донесся звонкий голосок одной из дочерей Шелби. В комнату, путаясь в ворохе розовых юбок, вбежала голубоглазая девчушка. Следом влетела ее сестра. Через секунду они уже завладели им, повиснув на обеих руках, и выглядывали во двор, наблюдая удивительную сцену разгрузки.
Он молча гладил их шелковистые головки, такие же яркие, как у Шелби. В дверях нерешительно показался и двенадцатилетний Вудроу. Волосы у него были, как у матери, каштановые, но глазами и подбородком он походил на отца. Сама Жаклин тоже стояла за ним, и в ее веселой улыбке не было и намека на бушевавшие внутри чувства.
Шелби еще не видел ее – он смотрел на девочек и Рансома. Рансом никогда не мог понять, как Шелби относится к своим детям. Когда они были вместе, он казался радостным и любящим отцом, но это было нечасто. Если же их не было рядом, то он никогда о них не упоминал. Наверное, они для него были чем-то вроде щенков: с ними приятно поиграть и потискать их, но после легко забыть.
Блайз отошла, приветствуя вновь присоединившихся гостей. Рансом схватил племянниц за маленькие, чуть влажные ручки.
– Это похоже на Рождество, правда? Пойдемте посмотрим поближе.
Девочки сначала уперлись, но совсем небольшого давления оказалось достаточно, и они вместе с ним спустились по ступеням. Просто удивительно, как у таких родителей, как Жаклин и Шелби, получилось трое настолько робких детей. Хотя, возможно, цинично подумал Рансом, это как раз и неудивительно.
Внизу, во дворе, Шелби похлопал Мерлин по плечу, и она обернулась.
– Посмотри-ка, – сказал он. – Ты уже знакома с моими дочерьми?
Мерлин отпустила электростатический генератор, с которого как раз осторожно снимала грязный кусок ткани, в который он был завернут, и выпрямилась.
– Дочери? – повторила она и только тогда разглядела, что из-за ног Рансома выглядывают две маленькие девочки. – Ой, Боже мой!
– Августа и Аврелия, – представил Шелби.
Казалось, девочки слишком малы для таких взрослых имен. Мерлин взволнованно наблюдала, как они по очереди выходили из-за Рансома и делали реверанс. Затем они вернулись в свое укрытие, и Мерлин тоже присела в реверансе.
– Простите, – как будто с вызовом произнесла она, – но у меня нет с собой конфет.
Они хихикнули.
– Вообще-то конфет они пока не заслужили, – сказал Шелби. Но все-таки он сунул руку в карман и вытащил два леденца, завернутых в цветную бумагу. Аврелия и Августа по очереди подошли, и каждая приняла угощение, серьезно отвесив еще один реверанс.
– Да уж, – сказал Шелби, – Деймерелл, неплохо ты мне их выдрессировал. Они уже умеют садиться на задние лапки и служить?
Рансом взглянул на него, стараясь сохранять невозмутимое выражение.
– Хотя, наверное, мне стоит забрать невинных девочек куда-нибудь в другое место, – мимоходом заметил он, – чтобы я был уверен, что не пострадает их целомудрие.
Рансом ощутил боль в груди. Ему было трудно, очень трудно казаться невозмутимым и спокойно держать близняшек за ручки, вместо того чтобы броситься на брата с кулаками. Он взглянул на Мерлин. Она с интересом рассматривала детей.
– Что это такое? – Аврелия показала на треногу, в центре которой был закреплен большой золотистый шар, а вокруг от него, на концах семи длинных стержней, располагались разные по размеру шарики.
– М-м… модель С-с-солнечной системы.
Все повернулись на новый голос. Он принадлежал худенькому мальчику, который неслышно подошел к ним. От такого количества смотревших на него людей он густо покраснел и широко раскрытыми глазами уставился на Рансома.
– Думаю, ты прав, Вудроу, – сказал тот. – Это модель Солнечной системы, правда, мисс Ламберн?
Мерлин нахмурилась:
– Может быть.
– Да-да, – снова заговорил Вудроу, – это точно. Смотрите, вот М-м-меркурий, а это В-в-венера, а это Земля и Лу-лу-лу…на в-вокруг н-нее. Вот М-м-м-арс и Ю-ю-п-п-питер, а тут… Сатурн и У-уран.
– Да, конечно, – посмотрев внимательнее, согласилась Мерлин. – Вот кольца Сатурна, а вот у Юпитера двенадцать лун.
Вудроу осторожно протянул руку, уголком глаза наблюдая за Рансомом. Он ждал, что в любой момент его могут остановить, но запрета не последовало. Он взялся за рукоять, и весь аппарат стал вращаться, луны закружились вокруг планет, а те вокруг солнца.
Вдруг близнецы вскрикнули, и Мерлин подозрительно взглянула на них.
– Что это? – снова указала Аврелия.
На этот раз Мерлин знала точно.
– Это электростатический генератор, – чопорно сказала она. – Не трогайте его.
Вудроу отдернул руку и спрятал ее за спиной, испуганно поглядывая на Рансома.
– Деймерелл, что ты с ним делал, неужели бил? – воскликнул Шелби. – Не могу смотреть на этот жалкий виноватый вид.
– Простите, с-с-с-сэр, – сказал Вудроу, глядя прямо перед собой.
Рансом посмотрел на брата, и губы его сжались в тонкую, вселявшую ужас линию.
Мерлин решила, что Вудроу ей нравится. Он не визжал, как его сестры, и вроде бы не ждал ни от кого конфет.
– Я тоже побаиваюсь Рансома, – шепнула она, склонившись над мальчиком. – Он ведь, знаешь ли, герцог.
Вудроу уставился на нее во все глаза.
– И он пытается из Вудроу тоже сделать герцога, – добавил Шелби тоже шепотом, но более громким. – А я вот не подхожу под его образец.
– Ой, нет! – Мерлин с глубоким участием взглянула на Вудроу. – Как это ужасно!
Нежная юная кожа Вудроу снова окрасилась румянцем.
– Простите, мадам, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49