Бун увидел, что она зажала в кулаке бахрому, обрамлявшую его куртку. – Не то чтобы я испугалась, поверьте. Гораздо опаснее было пытаться бежать от двух десятков верховых берберов, которые преследовали меня до оазиса, но…
– Опустите глаза, – оборвал он, практически заткнув ей рот, и направился через таверну к выходу.
Бун зигзагами пробирался сквозь толпу. Благо матросы были слишком увлечены дракой, чтобы заметить, как они огибали столы, стремительно миновали бар и вырвались наконец на свежий воздух к солнечному свету.
Хантер шел, не сбавляя темпа, поглядывая направо и налево, жалея только, что не имеет глаз на затылке. Они прошли по грязным улицам уже два квартала, когда он наконец замедлил шаг. Солнце усердно припекало, подсушивая крыши после ночного дождя. Похожие на дым струйки пара устремлялись в небо, отчего казалось, будто весь район Чупитулас охвачен огнем.
Когда они наконец добрались до относительно безопасного места – конюшни на извозчичьем дворе, – Хантер увлек Джемму в тень большого открытого строения и прижал к стене, положив руки ей на плечи. Ему видна была только продавленная верхушка ее шляпы. Плечи ее судорожно вздымались и опускались – бедняжка пыталась отдышаться. Глаза упирались в землю.
– Теперь вы можете осмотреться, – сказал Хантер, сообразив, что она все еще следует его приказанию. Он ожидал увидеть ее побледневшей, напуганной до полусмерти. Ожидал увидеть слезы облегчения в ее голубых глазах. Надеялся услышать, как она дрожащим голосом признается, что ужасно испугалась. Может, она решит в конечном счете покончить с этой дурацкой шуткой?
Но когда она подняла голову и встретилась с Хантером взглядом, он только покачал головой при виде непритворного восхищения в ее глазах. Щеки ее пылали. Милые ямочки на щеках подчеркивали лучезарность ослепительной улыбки.
– Мистер Бун! – произнесла она с откровенным восторгом. – Это было потрясающе!
Натчезский тракт, неделю спустя
Черный покров окутал дикую местность вдоль едва заметных индейских троп, которые белые пришельцы, направлявшиеся на север, называли трактом. Джемма лежала на боку, на одном только одеяле, отделявшем ее от твердой земли, и, глядя вдаль сквозь трепещущие языки пламени небольшого походного костра, прислушивалась к звукам ночи.
Джемма закрыла глаза и попыталась представить себе Теодора Холла. Вот старик вышагивает рядом с ней вдоль пристани в Бостонской гавани и рассказывает о стройных кораблях и экзотических портах, где ему довелось побывать. Джемма подложила ладонь под щеку и закрыла глаза, но через секунду снова открыла их.
Хантер Бун был где-то за пределами освещенного костром пространства. Девушка чувствовала его присутствие и знала, что он обходит стоянку перед тем, как усесться у костра и заступить на первую ночную вахту.
Девушка быстро поняла, что выбрала превосходного проводника. Хантер был основательным и серьезным, и даже если иногда казалось, что он действует неохотно, он, без сомнения, был человеком слова.
Джемма мечтала о приключениях, пока же все сводилось к утомительному путешествию по дремучим сосновым лесам и заросшим густой травой долинам в обществе угрюмого молчуна, ни разу еще не произнесшего и десяти слов кряду.
Хантер пребывал в дурном расположении духа и держался особняком с того самого момента, как они покинули Новый Орлеан. Неделя путешествия по тракту не улучшила его настроения. Что бы она ни делала, все, видимо, его раздражало. Все их общение сводилось к грубовато-отрывистым приказаниям, которые ей отдавал Хантер. Девушка охотно хваталась за любую работу, которую он ей поручал.
И единственным делом, с которым она успешно справлялась, оказался сбор хвороста. Поджарить бекон так, чтобы он не подгорел, или вообще хоть что-нибудь приготовить было ей не под силу. В конце концов, Хантер настоял на том, что будет готовить сам.
Опасаясь, что Бун потеряет терпение и бросит ее на дороге дожидаться следующей группы путешественников, Джемма ни разу не пожаловалась, хотя зад и спина у нее постоянно болели после многочасовой скачки верхом. Когда тропа становилась слишком узкой и малозаметной, им приходилось спешиваться и вести лошадей под уздцы. Ее нежные ступни, натертые грубыми кожаными башмаками, болели почти так же сильно, как избитые ягодицы. Однажды, когда она задержалась, чтобы обтереть ноги влажной тряпкой, Хантер заметил, как она морщится от боли, но не выразил сочувствия.
Он почти с ней не разговаривал. Джемма не понимала, как можно так долго молчать. Но с самого первого дня Хантер Бун более чем ясно дал понять, что не собирается принимать участия в ее «пустопорожней болтовне», как он красочно охарактеризовал ее склонность к разговорам.
Джемма печально вздохнула. Девушке очень хотелось, чтобы дед мог увидеть ее сейчас.
Внезапно из темноты послышался голос Хантера:
– Вам бы лучше поспать перед дежурством. – Его мокасины на мягкой подошве не позволили ей услышать, как он пересек лесную поляну.
Джемма сразу же подняла голову и села. Ей не надоедало на него смотреть. Отблески пламени костра играли на его суровом лице. Тени подчеркивали строгую линию рта и массивный подбородок. Заметив, что девушка наблюдает за ним, он отвел взгляд, взял свое длинное ружье и положил его рядом с одеялом, затем осторожно опустился на землю.
Умирая от тоски и жажды хоть каких-нибудь изменений, Джемма корчилась на тонком одеяле, пытаясь поудобнее устроиться на твердой земле. Хантер сидел позади костра, уставившись в пространство. Он небрежно привалился к стволу поваленного дерева, приподняв одно колено и обхватив его рукой. Молчание разделяло их подобно широкой вязкой трясине. Девушка больше не могла этого выносить.
– Хантер!!!
– Что еще?
– Я не могу уснуть.
– Тогда заступайте на вахту первой, а я посплю. Джемма выбралась из-под одеяла и села. Каждый мускул на ее теле протестующе ныл. Отбросив волосы с лица, она надела шляпу.
Обогнув костер, Джемма остановилась перед Буном, ожидая, когда он передаст ей ружье. В первый же день их поездки Хантер научил девушку целиться и стрелять.
– Не прострелите себе ступню, – предостерег ее Хантер. – И разбудите меня при первых же признаках опасности.
– Не беспокойтесь.
– У меня никогда прежде не возникало сложностей на пути домой, возможно, потому, что я сворачиваю с тракта и двигаюсь по направлению к Миссисипи. Дорога на Санди-Шолз короче и безопаснее. Но здесь действительно на много миль вокруг нет никакого жилья, поэтому некому оказать нам помощь.
Джемма нахмурилась и, чтобы не заснуть на посту, принялась тихонько напевать себе под нос.
– Я собираюсь немного вздремнуть, – раздался из темноты голос Хантера.
– Извините.
Положив ружье на колени, Джемма пошевелила пальцами ног, согнула и разогнула руки, сняла шляпу и встряхнула волосами. Она начала было тихонько напевать, но вспомнила замечание Хантера и замолкла. Веки ее отяжелели, и она покрутила головой:
Джемма не помнила, как закрыла глаза, но что-то испугало ее, и она широко их раскрыла. К ее великой досаде, не более чем в шести футах от нее, в свете костра стоял индеец, облаченный в причудливые яркие одежды, украшенные нитками ракушек, бус и свистулек. Пучок длинных перьев был заткнут за повязку на голове. Взгляд девушки задержался на томагавке, свисавшем на веревке с его талии.
Загорелая кожа индейца цветом напоминала прелые листья. Глубоко посаженные темные глаза пристально смотрели на девушку из-под нависшего лба. Он был чрезвычайно худ, и возраст его не поддавался определению, хотя даже в темноте было заметно, что кожа его изрезана морщинами, как зачитанная мятая газета.
Джемма осторожно потянулась к ружью, лежавшему у нее на коленях. С того места, где она сидела, можно было покалечить индейца, даже слегка задев его.
К ее величайшей досаде, Бун по-прежнему мирно спал.
Индеец продолжал молча стоять на месте, наблюдая за ней, но его правая рука выделывала какие-то замысловатые движения. Он поднял вверх правую ладонь, обратив два вытянутых пальца к ночному небу. Вверх и вниз водил он рукой, вверх и вниз. Снова и снова.
Затем он сделал шаг по направлению к ней.
Джемма сомкнула ладони на ложе ружья. К тому моменту, как она подняла ружье на изготовку, индеец по-прежнему продолжал бешено жестикулировать, но томагавк каким-то образом перекочевал в его другую руку.
– Хантер! – Джемма медленно прищурила один глаз и навела ствол на цель. – Хантер! Ведь сейчас это действительно важно!
Ее защитник пробормотал что-то во сне и повернулся к ней спиной. И к томагавку тоже.
– Простите меня, мистер, – прошептала Джемма. Индеец подбирался к ней все ближе и ближе. Она в страхе зажмурила глаза и спустила курок.
Глава 5
Звук выстрела, гулко разнесшийся по поляне, вырвал Хантера из объятий глубокого сна. Он схватился за сердце и поспешно вскочил на ноги.
Возле поваленного дерева, распростершись на спине, лежала Джемма. Ружье валялось на земле между ее ног. Инстинкт сработал мгновенно. Бун перепрыгнул костер и бросился к девушке, настороженно оглядываясь по сторонам. Футах в восьми в стороне, на ковре из опавшей хвои сидел, ошеломленно потирая голову, старый индеец чокто с глазами, круглыми от изумления. Перья, некогда украшавшие его повязку, превратились в грязные огрызки, а сама красная ткань сползла на один глаз.
– Хантер, – простонала Джемма рядом.
Индеец, похоже, не представлял угрозы, поэтому Хантер осторожно поднял ружье и проверил пульс на шее Джеммы.
– Что, к дьяволу, здесь произошло?
– Я в полном порядке, благодарю вас. – Она попыталась сесть, цепляясь за бревно.
Хантер краем глаза следил за чокто, который все еще сидел без движения. Пламя костра играло на лезвии томагавка, вонзившегося в землю возле индейца. Это был единственный признак того, что старик мог замышлять недоброе.
– Что случилось? – снова спросил Хантер у Джеммы.
– Вы не удосужились сообщить мне, что ружье едва не выбьет мне плечо, когда выстрелит, – проворчала она.
– Я думал, вы опытный стрелок. Болтали, что истребили бесчисленные орды бандитов-кочевников в Сахаре.
– Сейчас не время пререкаться, мистер Бун. Этот… этот дикарь начал приближаться ко мне, размахивая руками, и когда он схватил свой томагавк, я не смогла вас добудиться. Я поступила так, как вы учили, – охраняла нашу стоянку. Он мертв?
– Нет, только лишился нескольких перьев. Джемма огляделась и увидела индейца, сидевшего в пыли.
– О нет! Он ведь совсем старый…
– Очень старый.
– Я думала, он хочет снять с нас обоих скальпы.
– Вы сами чуть не сняли с него скальп.
– Вы велели мне стрелять, чтобы защититься. – Она снова обеспокоенно посмотрела на старика и принялась раздраженно отряхивать штаны от пыли.
Старик тоже поднялся на ноги, что-то бормоча на чокто и настойчиво подавая рукой миролюбивые знаки.
Хантер ответил ему тем же, принося извинения, затем поднес сжатый кулак ко лбу и принялся вращать им, описывая небольшие круги над головой.
– Что вы ему сказали? – прошептала Джемма, взволнованно переводя взгляд с Хантера на индейца и обратно.
– Сказал, что прошу прощения, и сообщил ему, что вы не в своем уме.
– Ну, знаете ли…
– Угостите его кофе, – распорядился Хантер, продолжая обмениваться знаками со стариком индейцем, который медленно и с опаской, не спуская глаз с Джеммы, продвигался вперед и ступил уже в круг света от костра.
Джемма стояла возле огня рядом с котелком для кофе, установленным на камнях. У нее был такой вид, будто она вот-вот заплачет.
– Ну, что опять? – Хантер помог старику усесться на бревно. Он не заметил никаких видимых признаков ущерба, кроме загубленных перьев. Взглянув на Джемму, он увидел, что она внимательно наблюдает за индейцем, осторожно опускавшимся на поваленный ствол.
– Он, правда, не выглядел таким старым в темноте. Он один?
Хантер обменялся знаками с чокто.
– Говорит, один.
С явным облегчением Джемма закрыла глаза и покачала головой.
– Это хорошо. Не хотелось бы мне держать ответ перед всей его семьей.
– Кофе?
– Я уже приготовила. Но думаю, что в кофе больше нуждаюсь я, а не он. – Джемма мотнула подбородком в сторону их необычного гостя. – Он отнял у меня по меньшей мере год жизни.
– А вы едва его не прикончили.
Когда все они держали в руках дымящиеся чашки ароматного напитка, темного, как сосновая смола, Хантер попросил Джемму помолчать, пока он поговорит со старым индейцем на языке знаков. В какой-то момент, когда тот показал оба указательных пальца, а затем скрестил руки в запястьях, Хантер громко расхохотался и отрицательно покачал головой.
Джемма прижалась к Хантеру и прошептала:
– Что он говорит? – Ее теплое дыхание согревало ему ухо.
– Он хочет вас купить.
Джемма невнятно пробормотала:
– Только не это опять.
Хантер внимательно взглянул ей в глаза. Она настороженно поглядывала на старика.
– Что вы хотите сказать этим «только не это опять»? – спросил он.
– Ничего. – Джемма покачала головой. – Скажите ему «нет», и пусть он уходит, – содрогнувшись, добавила она.
– Думаю, сначала нужно узнать, какого рода сделку он намеревается заключить. – Хантеру стоило больших усилий сохранять на лице бесстрастное выражение.
– Ради всего святого, у него даже нет зубов!
– Его зовут Множество Перьев. По крайней мере, так его называли до того, как вы уничтожили его великолепный головной убор. Он говорит, что может дать вам столько зерна и сахара, сколько вы в состоянии съесть. У него очень большая ферма, а в саду растут яблоки и персики тоже. Не согласитесь ли вы заботиться о нем в обмен за все это?
– Вы ведь не серьезно? – Джемма уже почти взобралась к нему на колени. Она прижималась к нему так тесно, что Хантер явственно ощущал дрожь, сотрясавшую ее хрупкое тело.
– Весьма заманчивое предложение.
– Нет!
– Я пошутил.
– Сейчас не время шутить. Откуда вы знаете, что за деревьями не скрываются еще двадцать, а то и тридцать индейцев? Может, они собираются снять с нас скальпы, пока мы будем спать, когда он уйдет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39