– Ни о чем.
Или обо всем. Она доверила ему свою жизнь в этой поездке, а он позволил своему вожделению возобладать над здравым смыслом. Он не только подверг ее жизнь опасности, когда они занимались любовью в темноте и были слишком уязвимы на открытой местности, но хуже того, он не смог проконтролировать свою похоть. Теперь только время покажет, нашло ли его семя благодатную почву для себя в ее лоне. Время, которого у него не было. Хантер вздохнул.
– А о чем думаешь ты? – спросил он.
– Я просто смотрю вверх, на все эти звезды, которых так много, что их невозможно пересчитать за всю жизнь. Странно, но теперь я ощущаю себя частицей всего этого, частицей бесконечной Вселенной. Прежде я не испытывала ничего подобного.
Хантер нашел ее заявление странным, учитывая, что с ней постоянно пребывал ее Бог и целая тьма святых.
– А знаешь, о чем еще? – спросила она.
– О чем?
– Лежа здесь, рядом с тобой, я поняла, что случившееся с нами не имеет ничего общего с грехом или вечными муками и адским пламенем, что бы там ни утверждали монахини.
Хантер не знал, что ей сказать. Он тоже не верил, что они сделали что-то дурное. Они были взрослыми. При этом умопомрачительном соитии он, вполне возможно, дал жизнь ребенку. Но его ужасало то, что когда он обнимал Джемму, в его воображении мелькали картины о расчистке земли, постройке жилища, обзаведении хозяйством. О детях и садах. О том, чтобы встретить зиму и наблюдать бесчисленные закаты, сжимая эту женщину в объятиях. Соблазнительные картины, размышлений о которых ему хотелось бы избежать.
Последующие две недели показались Джемме бесконечными. Они набрели на захудалую табачную плантацию на краю леса, где Хантеру удалось выменять свежую оленину на толстые шерстяные носки и пару мокасин для нее. Здесь, ближе к населенным местам, через последнюю крупную реку, которую им необходимо было пересечь, они переправились на пароме.
По мере того как они продвигались к северу, пейзаж разительно менялся. Покрытые травой равнины сменились густыми лиственными лесами. Хотя осень уже окрасила листья в коричневато-багряные тона, а затем и совсем посрывала с веток, Джемма не могла не задуматься, как великолепно, должно быть, выглядят эти леса весной и летом.
С той ночи, которая навсегда останется в ее памяти как блестящее расставание с девственностью, Хантер обращался с ней даже хуже, чем в самые первые дни их путешествия. Он почти не разговаривал с ней, только отдавал распоряжения, когда они разбивали лагерь. Иногда она ловила его на том, что он, глубоко задумавшись, пристально наблюдает за ней. Джемма, понимала, в чем тут дело. Без сомнения, он уже жалел о том, что лишил ее девственности. Но она не могла найти нужных слов, чтобы наладить с ним отношения.
Казалось, его стремление поскорее добраться до места назначения возрастало с каждым часом, и он немилосердно спешил. Теперь Джемма постоянно испытывала голод и смертельную усталость. Когда она в конце концов спросила Хантера, не собирается ли он совсем уморить их обоих вместе с лошадьми, он только отмахнулся от нее, сказав:
– Я и так слишком задержался.
Теперь, когда они двигались вдоль крутого обрывистого берега Миссисипи, Джемма не могла не заметить, что Хантера что-то беспокоит. Они приближались к вершине холма, когда Хантер внезапно осадил коня.
– Смотрите, это Санди-Шолз, – торжественно произнес он.
Пораженная силой любви и гордости, прозвучавшей в его голосе, Джемма остановилась рядом с ним и посмотрела на небольшое скопление бревенчатых построек разных форм и размеров. Они находились совсем близко.
Из труб двух домиков побольше поднимался ленивый дымок, наполняя воздух умиротворяющим ароматом горящей древесины. Расположенное над рекой поселение с трех сторон окружал густой лес. Тут и там на земле виднелись остатки выжженных огромных пней. На одном поле половина урожая высохших стеблей маиса была срезана и уложена в копны. Между рядами тянулись грядки с тыквами и кабачками. Огород поменьше располагался возле одного из домиков.
– Это окраина города? – Джемма видела только два города в своей жизни: Бостон и Новый Орлеан. Конечно же, эта группа небольших домиков, часть из которых пряталась за деревьями, не могла оказаться всем поселением Санди-Шолз.
– Здесь нет никакого города. Наш единственный сосед – мой друг Ной Лекруа. Он живет чуть дальше к северу, в доме, который построил на сваях на озере, образовавшемся после сильного землетрясения несколько лет назад. Ной – полукровка. Его мать чероки, а отец французский траппер. Он славится своим искусством обходить мели. Нет ни одного капитана, который, проходя здешние места, не пожелал бы нанять Ноя лоцманом.
Джемме казалось невероятным, что нет ни магазинов, ни лавок, ни карет, ни мощеных улиц. Не слышно никаких звуков, помимо шума реки, птичьего пения и пронзительных криков сойки в ветвях ближайшего дуба. Он был изумительным, этот очаровательный поселок, который вполне бы мог скрываться в заколдованном лесу в волшебной стране, где мистические существа обитают бок о бок с поселенцами.
– Он совсем небольшой, – сказал Хантер, и по его тону было ясно, как он любит свою факторию.
Джемма видела гордость на его лице и задумалась: каково это, отвоевать место для жизни среди безлюдных первозданных дебрей?
– Он просто изумительный, словно из книги сказок.
Взгляд Хантера скользнул в ее сторону. Джемма заметила, что ее слова доставили ему удовольствие. Джемму удивило, что это его волнует. Она задумалась, представляет ли он себе, что совершил. Холодный ветер, предвестник зимы, взлохматил ей волосы. Джемма вздрогнула и, подняв ворот куртки, закутала шею. Хантер направил своего коня вниз по пологому склону.
– А где все? – спросила она.
– Пришло время полуденной трапезы. Нетти скорее всего сейчас подает обед.
– Нетти?
– Вдова, которая готовит еду и присматривает за Люси для меня.
У Джеммы остановилось сердце.
– Люси?
– Помните, я говорил вам о женщине, преподавшей мне жестокий урок? Ее звали Амелия Уайт. Когда она меня бросила, то оставила здесь свою дочь, Люси.
– Она и ваша дочь тоже?
– Нет, не моя. Сейчас ей пятнадцать лет. Нетти о ней заботится.
Джемме показалось странным, что такой нелюдим, как он, привязан к этому месту столь многими нитями. Пока она раздумывала об этой женщине, что готовила для Хантера, и о матери, которая смогла покинуть дочь, в животе у нее заурчало. Рот ее наполнился слюной при мысли о настоящей еде, поданной к настоящему столу.
– Я не могу дождаться, когда можно будет принять горячую ванну, – сказала Джемма, больше для себя самой. Она настолько замерзла и устала, что сомневалась в способности ванны смягчить боль в ее костях и прогнать озноб из ее тела.
Через несколько минут величественная Миссисипи предстала перед ними во всей своей красе.
– Не хотите ли взглянуть на это? – Хантер остановился и посмотрел на реку, простиравшуюся перед ними.
С этого места просматривался весь берег. Довольно крупное судно было пришвартовано у деревянного причала. Крутая грубо сколоченная деревянная лестница вела на набережную.
– Корабль?
– Пароход, – поправил Хантер. – Первый прошел вверх по реке в прошлом году. Это уже третий рейс.
– Похоже, вам это не слишком нравится.
Хантер пожал плечами:
– Это значит, что сюда будет приезжать больше народу. Торговля пойдет успешнее. Товары будут быстрее перемещаться вверх и вниз по реке.
Джемма подумала о том, как много будет значить пароходное сообщение для расширяющегося бизнеса ее отца, и поняла, как отреагирует на это Томас О'Херли.
– Это ведь хорошо, разве нет?
– Кое для кого – да. Что до меня, то я только рад, что решил двигаться дальше. – Избегая ее взгляда, он выпрямился в седле и тронул поводья. – Представляю, как Нетти и Лютер сбиваются с ног, стараясь всех накормить. Похоже, что с вашей ванной придется подождать.
– Пустяки, все в порядке. Я не… Что вы так на меня смотрите?
Он изучал ее лицо, волосы, руки, сжимавшие поводья. И при этом хмурился.
– Ничего.
– По вашему лицу видно, что вы о чем-то думаете. О чем?
Очевидно, какая-то мысль приводила его в уныние.
– Вы можете гораздо скорее попасть на север, если подниметесь на борт, когда он отойдет.
– Кто?
– Пароход.
Паника охватила Джемму.
– На север?
– В Канаду, чтобы найти отца, – напомнил ей Хантер.
– В Канаду, – прошептала она.
Бесконечные мили изматывающего путешествия. Недели, а может, и месяцы пути. Еле сдержав стон, Джемма от всей души пожелала, чтобы весь мир внезапно уменьшился до размеров горошины. Ее так и подмывало рассказать Хантеру правду, сообщить, что ее по глупости потянуло на приключения, но она не потрудилась задуматься о последствиях и издержках.
Джемма не допускала даже мысли о том, чтобы отправиться на север. Она страшно устала, промерзла до костей и хотела только одного – лечь и не двигаться, пока не придет в себя и не будет способна решить, что делать дальше. Хмуро уставившись на злополучный пароход, сразу вызвавший у нее неприязнь, Джемма отчетливо осознала, что меньше всего ей хочется подняться на борт этого судна.
Кроме того, она не думала, что найдет в себе силы так просто распрощаться с Хантером Буном. Во всяком случае, не сейчас.
– Я… – Она собралась протестовать, но Хантер уже поехал дальше.
Джемма еще раз взглянула на ненавистный пароход и бросилась догонять Буна. Она последовала за Хантером к самому большому дому, выходившему к реке, спешилась и привязала свою лошадку к столбу рядом с его конем. Когда он отворил дверь, обманчивое спокойствие, царившее снаружи, сменилось шумом голосов и толчеей множества тел, сгрудившихся в одном помещении. Импровизированные столы на козлах, установленные впритык друг к другу, занимали почти все свободное пространство.
В комнате царила такая суета, что никто и не заметил их появления. Хантер низко склонился к Джемме и сказал:
– Я пройду за прилавок и помогу Лютеру. – Он кивком указал на высокого белокурого мужчину, очень похожего на него, но более деликатного сложения.
Только теперь Джемма поняла, что это скорее всего и была та фактория с таверной, о которой упоминал Хантер. Все стены сверху донизу были увешаны ровными рядами полок. Она увидела аккуратно сложенные кипы одеял, горшки, котелки и сковородки всевозможных форм и размеров. Она разглядела бочонки с сухими продуктами и сложенные стопками отрезы тканей. Брат Хантера выкладывал нечто похожее на железный капкан на сколоченный из досок прилавок.
Джемма чувствовала себя неловко. Осмотрев себя, она осознала, до чего неприглядно выглядит. Мешковатые брюки одеревенели от застывшей грязи. Слава Богу, тяжелая шерстяная куртка скрывала ее когда-то белую, а теперь непоправимо испачканную рубашку. Подняв руки, Джемма попыталась заправить под шляпу выбившиеся пряди растрепанных волос, но они так безнадежно запутались, что пальцы ее цеплялись и вытаскивали их снова. Она уже собиралась выйти во двор и поискать ручей или, на худой конец, поилку для лошадей, чтобы умыться, но, подняв взгляд, увидела, что пожилая женщина, находившаяся уже ближе чем в двух футах от нее, оступилась и выпустила из рук тяжелое блюдо, доверху заполненное кусками ветчины.
Джема рванулась вперед и подхватила блюдо, прежде чем оно упало на пол. Несколько кусков ветчины соскользнули, но едва они успели коснуться дощатого пола, как подскочили собаки, яростно виляя задранными вверх хвостами, и мгновенно проглотили их, не жуя.
Джемма выпрямилась, протягивая блюдо седовласой женщине, и тут увидела, что та пристально рассматривает ее.
– Вы только сейчас явились сюда с парохода? Вы чуть не пропустили обед, – сказала женщина. Не отводя от Джеммы взгляда, она передала блюдо бородатому мужчине, сидевшему в конце стола.
– Нет, я пришла с Хантером.
– Хантер? – Женщина поспешно оглядела комнату. Когда она увидела Буна за прилавком рядом с Лютером, то снова перевела взгляд на Джемму. На этот раз экономка осмотрела ее с ног до головы. – Ну, скажу я вам! Не смущайся. Готова спорить, что, если тебя как следует отмыть, ты станешь прелестнее майского жука, с этими ямочками на щеках и огромными голубыми глазами.
Видимо, женщина полагала, что походить на майского жука – это величайший комплимент в мире. Джемма невольно улыбнулась.
– Я Джемма.
– А я Нетти Тейлор. Ты останешься здесь, Джемма? – Нетти снова взглянула в сторону Хантера.
– Ну, я не…
Высокая женщина с каштановыми волосами заспешила к Нетти. В руках она держала пустую миску.
– У нас кончилась картошка, Нетти. – В глазах женщины застыл вопрос, когда она с любопытством посмотрела на Джемму.
– Я больше не собираюсь готовить картошку для этой компании. Они и так получили достаточно. Кроме того, никто из них не выйдет из-за стола, пока не наестся до отвала. Здесь они обжираются от жадности и из страха, что ничего лучшего не получат там, куда направляются. – Нетти кивком указала на Джемму: – Ханна, это Джемма. – Женщина многозначительно помолчала, прежде чем добавить: – Она только что приехала вместе с Хантером.
– Хантер вернулся? Слава Богу! Когда эти люди наедятся, они потребуют виски и припасов, а у Лютера и без того дел по горло. – Она приветливо кивнула Джемме. – Я невестка Хантера, жена Лютера. Рада познакомиться с вами.
Джемма заметила, как Нетти с Ханной переглянулись, перед тем как Ханна спросила:
– Значит, вы приехали вместе с Хантером?
– Да. Мне нужен был проводник вверх по реке…
Один из пассажиров парохода окликнул Нетти. Она махнула ему рукой.
– Давай подадим яблочный пирог, тогда эти люди успокоятся. Нам наверняка понадобится твоя помощь, Джемма.
Джемма еще раз удивленно оглядела свою испачканную одежду. Очевидно, ее неприглядный вид не имел никакого значения для Нетти и Ханны. Девочка, которую она видела раньше и решила, что это Люси, исчезла. Ханна снова вернулась к столу обслуживать пассажиров. Джемма оглядела шумную компанию, теснившуюся за длинными столами, и взглянула на Хантера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39