Посмотри на имена. Об этом тоже надо все выяснить, причем очень осторожно.
– Да, – вздрогнула Кейт. – Надеюсь, это не имеет ничего общего ни со мной, ни с моими предками.
– Даже если имеет, Кейт, на тебе нет вины. Слушай, не переживай и давай займемся делом.
Сначала там, где они показывали фотографию, никто ничего не знал и не проявил никакого интереса.
– Думаю, нам все же придется быть несколько бестактными и спрашивать о том кровопролитии, не так ли? – спросила Стефания.
– Ненавижу задавать вопросы, которые могут оказаться глубоко личными, но не вижу другого способа узнать то, что нам надо. Может быть, начнем просто с имени фон Фидлера? Если он был замешан, мы, вероятно, услышим об этом. Думаю, нам лучше разделиться. Возьми фотографию, а я буду спрашивать о фон Фидлере, ведь это должно вызывать неприятные ассоциации, а это по моей части. Встретимся в отеле за ленчем.
– Хорошо. Я пойду в северную часть деревни, а ты иди в южную.
И опять Кейт не везло. Она спрашивала множество людей о фон Фидлере, но это вызывало только смутную реакцию. Вся деревня проклинала человека по имени Эрхардер, человека, которого Себастьян упомянул в связи с фон Фидлером. Вероятно, он нес ответственность за казнь. Но никто не хотел говорить о том, что случилось. Самое большее, чего ей удалось добиться, это информация о том, что все было протоколировано, и хотя, вероятно, можно было обнаружить что-либо в городской ратуше или церкви, за официальными протоколами надо было ехать в Периго. На обратном пути в отель она сделала последнюю остановку в булочной. Старая женщина с угловатым лицом и темными глазами вышла навстречу, едва волоча ноги:
– Добрый день, мадемуазель.
– Здравствуйте, мадам. Один батон, пожалуйста.
Ее корзинка была уже переполнена всевозможными мелочами из разных мест, где она проводила расследование. Женщина подала хрустящий, длинный хлебец. Кейт отсчитала один франк и двадцать сантимов и протянула женщине:
– Мадам, простите, не знаете ли вы одного немца, нациста, который был здесь во время войны?
Женщина пожала плечами:
– Во время войны здесь было много нацистов. – Она отвернулась, собираясь унести деньги.
– Я уже знаю о Карле Эрхардере, но меня интересует Эрнст фон Фидлер. Я пытаюсь выяснить...
Женщина не обернулась.
– Я ничем не могу вам помочь, никогда не слышала об этом человеке. Прошлое умерло и похоронено, и вы бы мудро поступили, если бы оставили все как есть. Туристы! – прошипела она. – Им всегда надо знать все о наших трагедиях. До свидания, мадемуазель.
– До свидания, – Кейт поторопилась выйти на солнечный свет.
Очевидно, что она обидела эту женщину. Вероятно, кто-то из ее близких был казнен. Как нелегко было выяснить что-либо!
Хозяйка булочной прошла в кладовку, предварительно заперев дверь. Она вытащила коробку со шкафа и, пошарив, нащупала старый, грязный клочок бумаги. Потом села к телефону и набрала серию цифр.
– Пожалуйста, герра Шуманна, – сказала она в трубку. – Скажите, что звонит мадам Селеста Шабо, и поторопитесь, это срочно!
– Я пришла почти с пустыми руками. Похоже, все местные жители сильно ненавидят Карла Эрхардера, ведь он уничтожил почти половину деревни. Но о фон Фидлере никто ничего не знает. У тебя тоже, наверно, пусто?
– Абсолютно, – с сожалением ответила Стефания.
– У меня есть предложение. Давай возьмем купальники и пойдем к реке Мы можем провести день в очаровательном безделье, составляя новый план.
– Это фантастическая идея. В конце концов, впереди целая неделя.
Они быстро переоделись и пошли по дороге, лежащей в стороне от реки, до тех пор, пока не увидели маленький поворот и грязный знак «место для рыбной ловли» Там, где рыбачат, должна быть река, и они пошли по дороге, проходившей сквозь заросли деревьев. Они пересекли пастбище, ограниченное рекой с дальней стороны. Берег порос кустами и деревьями, склонившимися над водой Вода, темно-зеленая и кристально-чистая, пахла свежестью.
Девушки расстелили одеяло на самом солнцепеке и разложили провизию для пикника Во-первых, свежий хлеб, ароматный и хрустящий, затем сыры, прелестный зрелый бри и козий тарт, а также густой сельский паштет. Кейт обнаружила в корзине прекрасные персики, сладкие, словно пропитанные солнцем Все это они запили белым десертным вином, сохранившим холод реки. Они разлеглись на солнце, сонные и довольные тишиной, которую нарушал только шелест ветра, мычание коров вдали на пастбище и тихое журчание реки.
– Стефи, проснись, лентяйка. Сгоришь дотла, если не перевернешься, или, что еще лучше, не искупаешься.
– Я никогда не сгораю, – пробормотала Стефания, не открывая глаз.
– Правда? Я хорошо помню красный оттенок, который ты приобрела после первого дня на Ямайке.
– Ну хорошо – Стефания заставила себя встать на ноги и посмотрела на воду – Ты была там?
– Нет еще, можешь попробовать первой, – сказала Кейт и столкнула Стефанию в воду.
Стефания вынырнула и, задыхаясь, закричала:
– О, Боже, замерзла! Я убью тебя, причем хладнокровно!
Она быстро поплыла к берегу и, сумев зацепиться за пень, выбралась на берег. Кейт обессилела от смеха.
– Ну, а теперь примемся за тебя, подружка, – победно воскликнула Стефания, схватив Кейт за руки. Кейт упиралась и сопротивлялась изо всех сил, продолжая смеяться, но Стефания дюйм за дюймом подталкивала ее к воде.
– О, нет! – но она уже падала, увлекая Стефанию за собой. Вода была холодная как лед, и на секунду нее сперло дыхание. Когда она окунулась, кожу стало слегка покалывать, будто ее намазали ментолом. Кейт посмотрела на Стефанию:
– Ты, несчастная задира!
– Ты первой начала и не смей использовать свою миниатюрность в качестве оправдания, – Стефания погрозила мокрым пальчиком.
– Я вовсе не миниатюрна, это ты гигант! И только вспомни историю про Давида и Голиафа, – она перевернулась на спину и довольно плескалась на поверхности.
– А ты вспомни историю о храбром портняжке и мухах!
– Что? – Кейт снова разразилась смехом.
– Или это была история о сапожнике и сорока ударах?
– Ой, Стефи, перестань, я сейчас утону, – задохнулась Кейт.
– Ты этого заслуживаешь, и не думай, что я собираюсь тебя спасать.
– О, Боже, – будучи творческим человеком, ты хорошо знаешь, как манипулировать литературой.
– Это не литература, это история.
– Знаю, знаю, – Кейт покачала головой, широко улыбаясь.
Они медленно поплавали, позволив реке отнести их вниз по течению. Когда они вдоволь наплавались и их тела стали цепенеть от холода, девушки вылезли из воды и пошли за полотенцами, быстро согреваясь на солнце. Кейт и Стефания до конца дня оставались на пляже, читая и праздно болтая, а когда свет стал золотым, они наконец собрались и оделись, придя к выводу, что это был замечательный день. Потом, не желая возвращаться в Сен-Мутон ко всем проблемам, они решили отъехать немного подальше. Обнаружив прелестный городок, они пообедали в простом семейном ресторане, состоящем из одной комнаты с замасленными скатертями на деревянных столах и имевшем раз и навсегда установленное меню. Еда, однако, была превосходной, владельцы дружелюбны, а красивый молодой сын хозяев был более чем счастлив видеть привлекательных посетительниц. Наконец, полностью удовлетворенные, пропитанные солнцем и сонные, они направились обратно в Сен-Мутон.
На следующий день рассвет был ярким и обещал такой же прекрасный день, как накануне. На этот раз у них был более определенный план.
– Пока ты пьешь кофе, – сказала Кейт, – я спишу имена с таблички, а затем сверю их с телефонной книгой. Должен же быть кто-нибудь, у кого убили родственников.
Она сделала все очень быстро, и, когда пришла назад, Стефания все еще потягивала кофе.
– Ну, совпали какие-нибудь имена?
– Восемь фамилий. Не так уж плохо. Давай, Стефи, допивай, и пойдем. У меня уже есть адреса, будем, хоть это и не очень удобно, стучаться в двери.
– Откуда начнем?
– Не знаю, может быть, по алфавиту?
Мадам Шабо наблюдала за ними из-за двери своей булочной, ее черные глаза-бусины имели грустное выражение. Она многое бы отдала, чтобы узнать, что девушка собирается делать с именами, которые записала. Встревоженная, она поспешила к телефону.
Кейт и Стефания начали с Пьера Анжу, человека средних лет, который с сожалением сказал, что, когда его дядю убили, он был еще ребенком, а родители, которые могли что-нибудь знать, умерли. Да, имя Фидлера было ему знакомо, но женщина на фотографии – нет. То же самое ожидало их в следующем месте, но вторая по списку, мадам Думьель, посоветовала обратиться к мсье Жюмо. Его можно было найти в магазине фотоаппаратов на соседней улице. Мадам Думьель знала, что вся его семья была уничтожена «грязным бошем», и поскольку в то время он был молодым человеком, мог запомнить лицо на фотографии. Что же касается ее, то их семья переехала в Сен-Мутон после войны, в дом кузена. В то время домов пустовало много.
С возрожденной надеждой Кейт и Стефания вошли в магазин, рекламировавший пленку «Кодак». Звонок возвестил об их прибытии, и стройный темноволосый мужчина около двадцати лет от роду появился откуда-то из глубины магазина.
– Мадемуазель? – вежливо спросил он.
– Извините, мы ищем мсье Жюмо.
– Это я. Чем могу помочь?
– О, извините, – сказала Кейт, – нам нужен пожилой мсье Жюмо.
– А, наверно, мой дедушка, Анри Жюмо? Подождите, пожалуйста, здесь, я приведу его.
Кейт обменялась со Стефанией взволнованным взглядом, а через минуту пожилой джентльмен вышел нз-за занавески.
– Здравствуйте, вы спрашивали меня? – глаза его за толстыми очками на мгновение с любопытством задержались на Кейт, затем вновь обрели озадаченное выражение.
– Мсье Жюмо, я интересуюсь женщиной, которая жила в этой деревне в 1943 году. У меня есть ее фотография, и, может быть, вы могли бы помочь, – Кейт положила фотографию на прилавок.
– Меня в то время здесь не было, мадемуазель, но, конечно, могу взглянуть, – он поднес фотографию к глазам, держа на свету, долго молчал, затем трясущимися руками отложил ее. – Как к вам попала эта фотография? – спросил он с дрожью в голосе, цвет его кожи внезапно стал пепельным.
– Так вы знали ее, мсье?
– Да, я хорошо ее знал. Это моя сестра. Я еще раз спрашиваю: откуда у вас эта фотография?
Какое-то время Кейт не могла вымолвить ни слова. Потом прочистила горло и сказала:
– У меня есть причины думать, что она моя бабушка.
– Нет, нет и нет, – Анри Жюмо покачал головой. – Это совершенно невозможно. Моя сестра умерла в 1944 году. Она была убита во время оккупации, а ее единственный ребенок умер несколькими днями раньше. Как такая фантастическая мысль пришла вам в голову?
– Мсье, думаю, нам надо поговорить. Здесь можно найти подходящее место?
– Конечно, мадемуазель, но, уверяю вас, это будет бесплодно.
Он поднял разделительную доску прилавка и повел ее на кухню, жестами велев внуку следовать за ними.
– Разрешите мне представиться, – сказала Кейт, внезапно занервничав. – Я Кейт Соамс, из США, а это моя подруга – Стефания Мэтиссон, она из Англии.
– Мой внук, Пьер.
Они обменялись рукопожатиями, и мсье Жюмо указал на стулья, стоящие вокруг стола.
– Я хочу рассказать историю, мсье, она покажется вам невероятной, но я уверена, что где-то здесь кроется ответ на наши вопросы, – она посмотрела на Стефанию, та ободряюще кивнула. – Не так давно я обнаружила, что моя мать была удочерена во время войны, будучи младенцем. Она была тайно вывезена из Франции Сопротивлением. Ее удочерение хранили в секрете ото всех, кроме одного друга моей бабушки и дедушки. Моя мать прибыла в Англию, не имея с собой ничего, кроме часов, которые были надолго спрятаны. Недавно эти часы отдали мне, и я решила выяснить, кто мои настоящие бабушка и дедушка. В футляре часов находилась эта фотография, фотография вашей сестры.
– Жизель, – прошептал он.
– Вашей сестры Жизель. Я отнесла часы к эксперту, и он обнаружил, что вещь принадлежала офицеру СС по имени Эрнст фон Фидлер.
– Фон Фидлер? – мсье Жюмо подпрыгнул. – Это невозможно!
– Почему, мсье?
– Именно он повинен в том, что случилось с моей сестрой. Если бы его не убила Жизель, а сам бы его убил своими собственными руками.
– Но я думала, это Карл Эрхардер...
– Он принес много горя, но именно фон Фидлер…
– Дед, пожалуйста, успокойся, – Пьер бережно утешил его.
Месье Жюмо глубоко вздохнул:
– Я расскажу вам эту историю, и вы сами поймете, что этого не может быть. Я был тогда военнопленным в Германии, но узнал позже, от других. Видите ли, моя семья была связана с Сопротивлением через Жизель. Ей было всего восемнадцать лет, когда она начала работать с ними. Однажды она была схвачена и допрошена майором Эрхардером, но ей удалось бежать. В конце концов, через много месяцев в Париже ее снова схватило гестапо. Оттуда ее привез обратно майор Эрхардер, он ужасно избил ее, вся ее грудь была покрыта шрамами. А потом ее как-то загадочно освободили. Полковник Фидлер из СД. Причина этого стала ясна, когда выяснилось, что он изнасиловал ее. Затем освободил Жизель, чтобы она родила его проклятого ребенка.
Глаза мсье Жюмо наполнились слезами, и он вытер их трясущимися руками.
– Мсье, если это так болезненно для вас... – Кейт не была уверена, что хочет знать больше, она боролась со своими собственными слезами.
Анри Жюмо сделал над собой видимое усилие, чтобы собраться:
– Нет, нет, я обязан продолжать. Эта история не должна быть забыта, – он перевел дыхание. – Полковник фон Фидлер явился в нашу деревню с майором Эрхардером, как раз перед рождением ребенка. Майор Эрхардер ничего не смог узнать от Жизель, даже под пытками. У полковника фон Филлера были другие методы. Он знал о ее роли в Сопротивлении, но выждал, плетя вокруг нее сеть. Жизель родила дочь во вторую неделю июня, но бедное дитя – Элен было ее имя – родилась на два месяца раньше срока и умерла через день. На следующий день гестапо пришло за Жизель под вечер, но в тот день она похоронила ребенка и ушла, чтобы погоревать в одиночестве. Вместо нее забрали всю мою семью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41