Очень приятно видеть, что наши кузины и кузены в конце концов учатся у нас терпеливо добиваться успехов, не то что французы, которые никогда не узнают толк в портвейнах, даже если для этого им ничего не придется делать. Даже итальянцы разбираются в портвейне, но только не французы, считающие себя такими знатоками вин, – Джеймс оседлал своего любимого конька, заговорив об индустрии вин, всегда контролируемой британцами.
– Бордо принадлежал британцам три столетия. Как ты думаешь, кто развил, винную индустрию? Французы? Глупости. До сегодняшнего дня мы диктуем рынок во всем мире. Теперь ты сама в этом убедилась.
– Да, Джеймс, – сказала Кейт, широко улыбаясь, зная, что они могут обсуждать это часами. – Ты знаешь, я хотела бы услышать твое мнение о ценах, которые были у Кристи на прошлой неделе. Это к вопросу о британцах, диктующих рынок.
– Да, конечно. Но у нас есть миссис Тэтчер, которую надо поблагодарить за беспорядки с валютным контролем и за введение нас в Общий рынок.
– Слушай, Джеймс, посмотри-ка на этот портвейн девятнадцатого века, который был на торгах, – она протянула каталог.
– Да, я слышал об этом... – Ламберт настроился на долгую беседу.
К шести часам Кейт решила вернуться к Элизабет. Она планировала приезжать в Оксфорд так часто, как только сможет, чтобы беседовать с Джеймсом, а останавливаться при этом у Элизабет. Медленно бредя по Брод-стрит, мимо круглых фронтонов театра, с римским дизайном и вырезанными головами, венчающими стену, она пересекла улицу и остановилась поглазеть на витрину ее самого любимого книжного магазина. Ее глаза расширились, когда отражение знакомого лица появилось в витрине. Она глубоко вздохнула, успокаивая себя, а затем повернулась.
– О, неужели это Себастьян Данн? Не верю своим глазам! Или сегодня Саймон Дрисголл? – с сарказмом спросила она.
– Кейт Соамс! Не может быть? – усмехнулся Себастьян. – Какое совпадение!
– Ни на минуту этому не поверю. Вы что, преследуете меня?
– О, небеса, нет, конечно! Неужели я не могу просто идти по улице Оксфорда и не быть заподозренным в слежке. Кто это вам внушил? – Его лицо было сама невинность. Сегодня он выглядел гораздо привычнее, на нем были брюки цвета хаки и пуловер, поверх которого была надета замшевая куртка.
– Ну, если гуляете по улицам, гуляйте где-нибудь в другом месте! – сердито проворчала Кейт.
– О, нет. Вам не удастся так легко от меня избавиться. Мне нужно кое-что сказать вам. И я скажу, хотите вы этого или нет, – настойчиво произнес Себастьян.
– Итак, мой отказ не принят? – Кейт приняла вызов.
– Это вы о том сообщении, которое оставили моему секретарю? «Поблагодарите мистера Данна за цветы и передайте, что жир не единственная вещь, касающаяся его, которая пахнет не совсем приятно». Кейт, бедная Марта была совершенно сбита с толку.
– Неужели вы никак не можете понять, что я не хочу иметь с вами ничего общего, не считая часов?
– Именно из-за часов я здесь. Есть новости.
– О, – Кейт смутилась.
– Послушайте, спрячьте на секунду ваши колючки и выпейте со мной бокал вина. – Он не стал дожидаться ответа и, взяв ее за руку, отвел в бар «Белая лошадь». Он нашел свободный столик, усадил ее и заказал два бокала белого вина.
– Как вы узнали, где меня найти? – спросила Кейт, так как молчание несколько затянулось. Кейт смутилась под его пристальным взглядом.
– Догадался.
– Стефания?
– Умная девочка, сразу поняла. Она очень мне помогла. Неужели вас не интересует, что мне удалось узнать?
– Интересует, – нехотя сказала Кейт. Себастьян полез в карман и вынул желтоватую, поблекшую фотографию с заломленными уголками.
– Я послал ваши часы в часовой департамент, и они нашли снимок между футлярами. Вы знаете, кто это?
Кейт чувствовала волнение, глядя на фотографию. Это был снимок молодой темноволосой женщины, сидящей на изгороди в цветастом платье. Она смеялась. На обороте было написано: «Сен-Мутон, 1943». Могла это быть ее бабушка? Дата была подходящей и название города французское. Она посмотрела на Себастьяна и соврала:
– Представления не имею. Что вы еще обнаружили?
– Надпись на крышке механизма: «Госселин, Париж», как я и думал. Но это не так много дает, кроме того, что вещь, очевидно, находилась во Франции до 1943 года, а затем оказалась в Англии во время войны. Мне надо проследить, нет ли каких-либо записей о часах на европейских аукционах того времени. Как я уже сказал, это займет какое-то время.
– Замечательно, Себастьян! – вино растопило ее сдержанность, она забыла о решении сохранять дистанцию.
– По крайней мере, улыбаетесь. А то я начал думать, что никогда не увижу вашей улыбки.
– Извините, я ужасно вела себя, а вы стараетесь мне помочь. Но это вовсе не значит, что вы прощены. Все равно в этой истории есть что-то очень неприятное, – она рассмеялась, ожидая, что же он скажет.
– «Вот в этом цель моя и состоит», – процитировал он, приподняв бровь. – Ну, это легко исправить. Давайте заключим сделку – я достал фотографию поэтому, по крайней мере, вы должны пообедать со мной! Идет? – Последнее сопротивление Кейт было сломлено.
– Хорошо. Но только один раз.
– Как скажете, – весело сказал Себастьян.
6
Кейт везла Элизабет в маленьком красном автомобиле в Хенли и объясняла, что и она решила пойти на обед.
– Отлично, дорогая. Я приготовила только суп и омлет. Ты наткнулась на старого друга в Оксфорде?
– В каком-то смысле, да. Я должна торопиться Себастьян зайдет за мной в восемь, а сейчас уже больше семи.
Кейт поднялась наверх, чтобы принять ванну с негодованием думая, что ей нечего надеть, и удивляясь, зачем она согласилась на этот обед. Она не заметила, что Элизабет с интересом смотрит ей вслед.
Горячая ванна приятно расслабляла, и Кейт вспомнила, что ничего не рассказала Элизабет о фотографии.
«Ладно, – подумала Кейт, – это всего лишь обед, и только. Вся беда в том, что Себастьян очень привлекает ее. Когда он рядом, она совершенно теряет контроль над собой. Кейт очень медленно влюблялась в Дэвида, и строились их отношения в основном на одинаковых взглядах на вещи. Но здесь все было совершенно иначе. Себастьян чем-то притягивал ее. Если бы не было ее осторожности, это могло бы привести к беде».
Через двадцать минут Кейт вышла из ванны быстро вытерлась грубым белым полотенцем, cвернула другое полотенце вокруг головы и направилась в спальню. Длинная белая шерстяная юбка и мягкий хлопковый жакет, сплетенный из смеси пурпурного, голубого и розового, были брошены на кровать, а через двадцать минут она высушила волосы, слегка тронула лицо макияжем и оделась. Схватив пальто и сумку, Кейт поцеловала Элизабет и вышла за дверь с таким видом, словно ничто в мире ее не волновало.
– Вы выглядите красавицей, Кейт, – сказал Себастьян, открывая дверцу. Он переоделся в твидовый пиджак и повязал галстук из серо-белого шелка.
– Спасибо. Вы тоже довольно хорошо выглядите, не говоря уже о вашей машине. Наверное, быстро привыкли ко всему этому. Надо же, какая прелесть!
– Вы обо мне или о машине?
– О машине, конечно! – она улыбнулась и откинулась на сиденье, неожиданно обрадовавшись, что согласилась пойти с ним.
– Мы поедем в одно маленькое местечко, приблизительно в пятнадцати минутах отсюда, где я остановился, – сказал Себастьян, заводя мотор. – Вряд ли вы его знаете оно принадлежит моему хорошему другу. Он как и Джо предпочитает сам выбрать меню.
– Звучит неплохо, – Кейт взглянула на Себастьяна. Его глаза спокойно следили за дорогой, и она не могла понять, почему думала о нем как об опасном человеке.
– Себастьян?
– Да? – он посмотрел на нее.
Она передумала.
– Ничего.
– Кейт, что ты хотела сказать?
– Просто я рада, что ты уговорил меня пообедать. Я знаю, какой упрямицей могу иногда быть.
Он улыбнулся.
– Да, это правда, но в этом ты вся. Мне не хотелось, чтобы было по-другому.
Ресторан находился в перестроенном здании времен королевы Анны. В большом удобном баре, служившем некогда гостиной, они выпили по бокалу сухого шерри в то время, как готовился столик. Затем перешли в столовую. Там была элегантная обстановка, ослепительно белые скатерти, такие же ослепительно белые салфетки, сверкающее серебро и мерцающие бокалы. Свечи горели на каждом столике, а в огромном камине, расположенном в центре, горел огонь, мягко и тепло. Они сидели у окна, из которого открывался вид на прелестный пейзаж, раскрашенный золотом солнца.
Обед протекал неспешно, а Кейт совершенно забыла, что еще недавно у нее были проблемы с Себастьяном Данном. Он потчевал ее забавными историями об антикварной торговле, а она неожиданно обнаружила, что Себастьян интересуется ее детством. С ним было легко и спокойно. Он был отличным слушателем с тонким чувством юмора. Ему удалось сочетать в себе небрежный шарм Саймона с холеной уникальностью нового Себастьяна. Себастьяна, с которым было так хорошо, словно знала его всю жизнь, несмотря на то, что они были едва знакомы. Ресторан опустел, и они допивали кофе, когда молодой человек с огненно-рыжими волосами подошел к ним.
– Ах, Джефф, еще одно царственное блюдо! Познакомься, пожалуйста, с Кейт Соамс, моим старым другом. Кейт, разреши представить тебе знаменитого Джеффри Марча.
Он склонился к ее руке:
– Это большая честь для меня.
– Для меня тоже, поверьте. Еда была просто великолепной, а вина – выше всяких похвал.
– Да, Себастьян говорил мне, что вы разбираетесь в этом. Я принес кое-что действительно необычное.
Он щелкнул пальцами, и официант поставил три коньячные рюмки и бутылку. Кейт прочитала этикетку.
– О, Джеффри! Вот это угощение, – «Деламэн»! Я никогда его не пробовала, но очень много слышала о нем. Откуда он у вас? Ведь это необыкновенная редкость!
– Не могу вам этого сказать, – улыбнулся он, разливая коньяк, – поскольку методы были совершенно незаконными.
– Обычная история, Джефф, – усмехнулея Себастьян, потягивая коньяк. – Он превосходен. А ты как считаешь, Кейт? Оправдывает он ожидания?
– Просто чудо как хорош, слишком хорош, чтобы быть правдой. Мягкий, густой, приятный – все как и должно быть. Тысячу раз спасибо, Джеффри!
– На здоровье, приятно, что знаток оценил мой скромный труд. Этот коньяк из винограда сбора двадцатых годов, и не купажирован. Чистый бриллиант!
– Чище, чем твое сердце, без сомнения, – усмехнулся Себастьян.
– Обвиняешь меня в ошибках, на которые и сам мастер?
– В самом деле, невозможно найти более черного сердца чем то, что бьется в моей груди, разве не так, Кейт?
– Не стану спорить, – улыбнулась Кейт.
– Ну, разве она не прелесть, Джеффри?
– Как раз то, что тебе нужно – женщина, которая устоит перед твоими немного сомнительными чарами. Увы, я не могу остаться с вами, долг призывает. Но угощайтесь с осторожностью, Себастьян. Доверяю вам, Кейт, присмотреть за драгоценной бутылкой.
– Я безответственна, и, кроме того, совершенно не имею власти над Себастьяном. Думаю, вам стоит забрать коньяк. Кроме того, если я вылью еще, то свалюсь со стула. Было очень приятно познакомиться, Джеффри, и большое спасибо еще раз.
– Мне тоже было очень приятно. Где ты нашел это сокровище, Себастьян?
– Мы познакомились на Ямайке, – спокойно сказал Себастьян, и Кейт задохнулась от возмущения.
– О, ну, если надумаете бросить этого бездельника, дайте знать, мы отлично поладим. Себастьян, заходи наверх, когда захочешь. Увидимся за завтраком, – он повернулся и исчез так же быстро как появился.
– Себастьян, как ты мог спокойно говорить о Ямайке, словно мы познакомились на великосветском приеме с коктейлями?
– Ну, я бы не стал описывать его как великосветский, а ты?
– Дело не в этом. Вы прекрасно знаете. Думаю, вам стоит объясниться, мистер Дристолл.
– Конечно. После такой еды и вина неплохо прогуляться. Пойдем к реке?
Половина луны плавала в туманном небе, а широкая лента Темзы блестела в отраженном свете. Они шли вниз по тропинке, не касаясь друг друга. Кейт переполняло восхитительное чувство блаженства и чего-то еще, название чему она не могла подобрать, но все вместе вызывало ощущение легкой нереальности происходящего.
– «Железный пламень полночи – двенадцать, Любовники в постель, то время фей», – с чувством процитировала она.
– «И вот луна, как радуга ночная, Торжественность отметит этой ночи», – ответил Себастьян, – порядок не тот, но это лучшее, что сейчас можно сказать.
Себастьян вел ее к узкому мосту, висевшему над рекой.
– Давайте на минуту остановимся здесь, Кейт, самое время рассказать, почему я был на Ямайке.
– Я тоже так думаю.
Себастьян вздохнул и облокотился на каменный парапет, всматриваясь в рябь воды.
– Видите ли, существовал некий предмет, подлежащий продаже, очень строго конфиденциально. Однако человек, продающий предмет, когда-то подозревался в том, что выдавал подделку за оригинал. История никогда не выходила наружу и ничего не было доказано, но данных было достаточно, чтобы встревожиться. Продавцом выступал я и, естественно, чувствовал себя ответственным перед потенциальным покупателем. Так случилось, что продавец отдыхал на Ямайке, и вещь была у него с собой, предположительно, для большей сохранности, но возможно, чтобы ни у кого не было возможности изучить ее тщательно. Я уверен, вы понимаете, что разразился бы грандиозный скандал, если бы подозрение стадо достоянием прессы. Я поехал, чтобы изучить вещицу. Отбросив ложную скромность, Кейт, скажу, что мое имя довольно известно в определенных кругах. Если бы продавцу хотя бы намекнули, что я был поблизости, уверен, что оба – и вещь и продавец, тотчас исчезли. Поэтому я и стал Саймоном Дристоллпм, бедным рыбаком.
– Но зачем же тогда нам сдали лодку в тот день? Ведь это было опасно для вас.
– На самом деле Юстис взял вас на борт, Потому что за лодкой наблюдали. Вы появились в нужный момент в качестве отличного алиби.
– О, – нахмурилась Кейт, – не уверена, что мне нравится быть алиби.
– По иронии судьбы, оказалось все наоборот. Наблюдали не за лодкой, а за вами, Кейт.
– Что вы имеете в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41