– Вряд ли у тебя была возможность изводить меня вопросами, Стефи. Ты работаешь, я работаю, да еще твой новый друг... Я почти не видела тебя!
– А как насчет того времени, которое ты проводишь с Себастьяном Данном, включая факт твоего исчезновения в пятницу, о котором ты не сказала ни слова, за исключением того, что было очень приятно! Ты ведь ничего не рассказала мне!
– Ну, хорошо, хорошо, сдаюсь, – Кейт рассмеялась. – Оказалось, что отец Себастьяна – лорд Данн из Витвос-холла, что в Лейстершире. Вот там мы и были, а вся его семья – просто чудо, все очень интересные и необычайные, что многое объясняет в Себастьяне.
– Ты шутишь!
– Нет, и более того, Элизабет хорошо знает его семью. Довольно далеко от нашего Саймона Дристолла!
– О, это чересчур! Ничего удивительного, что он казался учтивым аристократом. Но по какой причине он притворялся на Ямайке?
– Я не могу сказать тебе всего, это связано с его работой, но объяснение достаточно резонное. А ты не должна никому об этом говорить.
– Еще одна тайна? Кейт, ты начинаешь мне напоминать кое-кого из рассказов Дороти Сайерс! Но вот что я действительно хочу знать, так это на какой стадии находятся ваши отношения. Я могла бы поклясться, судя по его поведению в воскресенье, что между вами ничего нет, до тех пор, пока он не попросил оставить вас наедине с таким выражением глаз.
– Не знаю, на какой мы стадии, Стефи, честно. Я знаю, что мои чувства очень сильны, но не знаю, насколько они физиологического порядка, поскольку меня необратимо тянет к нему.
– Ну, это ответ на мой вопрос. Себастьян ведет себя очень осмотрительно.
– Осмотрительность забывается только тогда, когда мы не окружены другими людьми. В обществе же он безупречен, британский джентльмен до мозга костей. Он хамелеон, и в нем есть очень много от Саймона Дристолла. Только это скрывается за внешней благовоспитанностью. Не то чтобы это не свойственно ему, а просто иногда мне кажется, что он все время смеется над этим.
– Вчера вечером тоже так казалось: он спокойно подшучивал надо мной, наблюдая за реакцией, но придраться было не к чему. Должно быть, довольно трудно общаться с таким человеком.
– Да, иногда мне кажется, будто он знает меня гораздо лучше, чем я сама, и нам не нужны слова, но временами я чувствую себя так, словно совершенно не знаю его. За одну минуту он превращается из немыслимо влюбленного человека, глядя на которого я испытываю слабость в коленях, в холодную и собранную личность, о которой нельзя сказать ничего. Вчера он расспрашивал меня о Дэвиде, думаю, он считает, что я все еще люблю его, несмотря ни на что. Это просто сводит его с ума, а потом он становится спокойным и сдержанным, и можно подумать, мы едва знакомы.
– А ты говорила, как относишься к нему? Может быть, это как-то связано?
– Нет, нет. Я напугана, Стефи, напугана, что совершаю еще одну ошибку, напугана, что не знаю его достаточно хорошо, напугана, что себя саму не знаю достаточно хорошо и не могу доверять своим чувствам. Он так уверен в себе, но я не знаю, что делать. Я не готова для чего-то большого, но, с другой стороны, я не могу себе представить жизнь без Себастьяна.
– Моя дорогая, это очень серьезно звучит. Что ты будешь делать?
– Удеру, что же еще?
– Нет, что ты, Кейт!
– Не по-настоящему, на несколько дней. Я возьму отпуск на неделю после поездки насчет покупки вин и поеду в Сен-Мутон, местечко на фотографии, узнаю кое-что.
– Ты обнаружила его? Фантастика! Где?
– Это маленькая деревня в Дордони. Удобнее не придумаешь, поскольку я буду в Бордо в конце деловой поездки, а Сен-Мутон всего лишь в паре часов оттуда. В любом случае, узнаю я что-то или нет, побуду какое-то время одна и смогу серьезно поразмышлять о своей жизни. Когда я приехала сюда, то чего уж не собиралась делать, так это влюбляться в Себастьяна Данна.
– Может, тебе стоит прислушаться к своим чувствам, а не анализировать их.
Кейт вспыхнула:
– Вероятно, ты права.
Воскресенье наступило неожиданно быстро. Себастьян нежно поцеловал ее в дверях и помог сесть в «ягуар». Пока они петляли в закоулках Лондона, он говорил мало, а за обедом был необычно спокоен, без традиционных поддразниваний. Кейт тоже была не разговорчива, так как внезапно почувствовала себя несчастной оттого, что придется расстаться с Себастьяном на целых три недели. Даже волнение перед путешествием и поисками прошлого начало бледнеть в сравнении с этим.
– Пойдем куда-нибудь, где сможем побыть одни. Кейт, ты еще не была в моем доме, хочешь пойти ко мне?
– Да, Себастьян, очень хочу.
Дом был высоким, белым, георгианской постройки. Он повернул ключ в замке и включил свет. Они стояли в большом холле с мраморным полом, который вел в две просторные комнаты, одна, очевидно, столовая и кухня, а другая – гостиная.
– Пойдем наверх, Кейт, – сказал Себастьян, беря у нее пальто.
Дом был полон множества древностей, отражающих Себастьяна. Гостиная наверху была удобной и явно мужской, но они поднялись еще на один пролет лестницы. Он провел ее в спальню, просторную, с широкими окнами. Без единого слова он выскользнул из куртки и сдернул галстук, его глаза не отрывались от нее. В них было что-то, чего она раньше не замечала, и это немного напугало ее. Затем он расстегнул молнию на ее платье и резко сорвал его. Он обнял ее за талию и замер на минуту. Она слышала, как его сердце сильно билось, и чувствовала, что не вынесет, если он отпустит ее. Потом он взял ее на руки и отнес на кровать, сбросив остатки одежды. Ее глаза жадно смотрели на его точеную фигуру, сильную грудь и плоский живот. Она потянулась к нему, повторяя его имя.
Он прижал ее к груди, приподнял голову и мягко целовал ее снова и снова, играя с ее губами, а потом так глубоко, что она застонала от удовольствия. И только тогда его руки начали медленно двигаться, лаская ее, пока она не забыла обо всем, кроме прикосновения его губ и чувственных пальцев. Она была поглощена его живым горячим телом, и только толчки крови в ее венах напоминали о самой себе.
– Кейт, милая Кейт, – шептал он. Его голос был хрипловатым, дыхание теплым и прерывистым, и он целовал ее до тех пор, пока она не закричала от желания. Себастьян проник в нее и замер на мгновение, задыхаясь от желания. Глаза их встретились, и она вздрогнула от его взгляда. Он начал медленно двигать бедрами, и каждый толчок отдавался нежной истомой. Его глаза неотрывно следили за ней, словно стараясь запомнить навеки. Их бедра задвигались в едином ритме, поднимаясь и опадая. Словно дыхание, словно движение океана, сродни самому дыханию жизни, в неописуемом томлении. Тугие мускулы Себастьяна напряглись под ее пальцами, ее кожа блестела от пота. Где-то внутри нее возник сгусток блаженства, и Себастьян проник в его сердцевину, заставив ее достигнуть вершины наслаждения. Ей показалось, что она умерла, обнимая Себастьяна всем своим существом. Себастьян застонал, его мускулы напряглись и расслабились в сильной волне, и они дошли до конца вместе, как будто их тела были единым целым.
Себастьян нежно поцеловал ее и перевернулся на спину и нежно ласкал ее руки, спину, волосы, не говоря ни слова. Казалось, прошла целая вечность, когда он сказал:
– Давай оденемся и пойдем вниз. Мне надо поговорить с тобой, а здесь я не могу этого сделать.
– О чем, Себастьян. Ты весь вечер был таким спокойным, а сейчас Что случилось? – Она почувствовала какой-то страх.
– Пожалуйста, Кейт – Он встал с кровати, надел брюки и рубашку – Спускайся в гостиную, когда будешь готова.
Она быстро оделась, обеспокоенная и совершенно сбитая с толку. Неужели теперь, после того, что произошло между ними, она снова должна смотреть в лицо Себастьяну-незнакомцу.
Она вздрогнула я села на кровать, успокаивая себя, стараясь понять, что же случилось? Через несколько минут Кейт решила, что не стоит откладывать неизбежное, и спустилась вниз.
– Ну, вот я и готова. Что произошло? – Кейт села в кресло и озадаченно посмотрела на него.
Себастьян подошел к камину и на секунду наклонился над каминной полкой. Потом повернулся и посмотрел на нее с непередаваемым выражение?
– Как ты наткнулась на эти часы, Кейт?
– Что? Ты о часах?
– Да, о них. Откуда они у тебя, Кейт? – он внимательно наблюдал за ней.
– Я говорила тебе. Моя тетя подарила их. – Она с тревогой додумала, что, должно быть, случилось неладное.
– Не думаю. На этот раз скажи мне правду, Кейт.
– Не понимаю, тебе удалось что-то обнаружить?
– Да, в эту пятницу. Но сначала расскажи, кто тебе дал их, Давид?
– К черту, Себастьян, когда ты перестанешь впутывать Дэвида во все подряд. Это становится утомительным.
– Утомительным или нет это он дал тебе часы?
– Нет, не он, я уже тебе сказала.
– Это ложь. У тебя нет тети. Кейт, наши отношения во многом зависят от твоего ответа.
– Не будь смешным! Какое отношение имеют ваши чувства к часам? – она пристально посмотрела на него.
– Это вопрос доверия, только и всего, – сказал он холодно.
– Себастьян, это абсурд! Да, у меня нет тети, но будь я проклята, если скажу тебе что-нибудь еще! Во-первых, это не твое дело...
– А вот здесь ты не права.
– Себастыян, я дала тебе эти проклятые часы, чтоб ты узнал, кто были их прежние владельцы, а не для того, чтобы ты допрашивать меня, как какую-то преступницу. Наши отношения не дают тебе права распоряжаться мной и требовать рассказать о том, что я просто не хочу рассказывать. Я уверена, ты не позволяешь себе так обращаться с клиентами, в противном случае ты потерял бы работу. Скажи мне, что ты обнаружил, – щеки ее горели.
– Конечно, Кейт, – сказал он со злым спокойствием, – это часы когда-то принадлежали человеку по имени Эрнст фон Фидлер. Он был офицером высокого ранга в партии нацистов, точнее СС-СД. Но он был связан с одним майором гестапо, Карлом Эрхардом. У них были очень интересные взаимоотношения. Его смерть связана с некими драматическими обстоятельствами. Его часы не всплывали на поверхность до сегодняшнего дня. Ну, а теперь расскажи мне о них.
Краска отяиьшула от щек Кейт. Она едва могла соображать от шока.
– Я... нет, я ничего не скажу. Это мое дело, и только мое, и я хочу, чтоб ты перестал запугивать меня.
– Итак, Дэвид дал тебе их, не так ли? – голос Себастьяна был мрачным.
– Нет, а если и так? Не понимаю, какое отношение имеет к этому Дэвид.
– Кейт, эти часы были наследством семьи фон Фидлера. А сейчас они оказываются у тебя! Это очень странно, особенно имея в виду твое большое желание найти их прежних владельцев и твое нежелание сказать, как и почему они у тебя оказались. Если это Дэвид дал тебе часы, я хочу знать об этом.
– Не будь смешным, Себастьян. Это не имеет никакого отношения к Дэвиду. Я думаю, ты ослеп от ревности и просто лишился рассудка.
– Оставь, уверяю тебя, дело вовсе не в этом.
– О, с меня довольно, я ухожу, – она стояла злая, сконфуженная, желая поскорее прекратить эти бесплодные расспросы.
– Иди, Кейт, но если ты уйдешь, у нас все будет кончено, – глаза Себастьяна блеснули сталью.
Гнев Кейт всколыхнулся опять.
– Нашел легкий способ вырвать у меня то, что тебе нужно, не так ли? Отправляйся к черту, Себастьян Данн, мне наплевать, что я тебя больше не увижу! Это были односторонние отношения, в которых только ты принимал решения.
– Это неправда, и ты это знаешь.
– Да? Ведь ты преследовал меня, помнишь? А сам при этом оставался человеком-загадкой, не так ли? Докапывался до всего, что хотел, а сам почти ничего не говорил мне. А все, видимо, для того, чтобы узнать о Дэвиде.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты знаешь, что. Ты с самого начала спрашивал меня только о Дэвиде, думаю, он интересует тебя больше, чем я.
– Это два отдельных вопроса, Кейт, или, по крайней мере, я так думаю.
– Не пытайся меня в этом убедить, Себастьян. Я думаю, что в высшей степени необычно, что ты так много спрашивал меня о Дэвиде, если у тебя не было скрытых мотивов. Это для того ты стал ухаживать за мной, чтобы побольше узнать о нем? Ты выдал себя тогда, когда обнаружил, что он собирается в госдепартамент! Боже, зачем?
– Прекрати, Кейт, ты не знаешь, о чем говоришь.
Она уставилась на него.
– Ямайка, вот почему ты был там! Это вовсе не из-за подделки! Ты следил за Дэвидом, не так ли?
Глаза Себастьяна сузились:
– Что заставило тебя так думать?
– И Берлин, стрельба, это был ты, не так ли? Это был ты! – она посмотрела на него с ужасом.
В два огромных прыжка он был перед ней, больно схватив ее за плечи.
– Что ты знаешь о Берлине? Скажи мне, черт возьми! – он сильно встряхнул ее.
– Дай мне уйти! – она увернулась, глаза ее свирепо блеснули. – Итак, это правда, боже, какой же я была глупой! Почему не видела этого. Ведь все настолько очевидно.
Она попятилась, испуганная выражением его лица.
– Ты, – он отвернулся от нее, стараясь контролировать себя. – Ради Бога, если дорожишь своей жизнью, убирайся отсюда, или клянусь, я сделаю что-то, о чем потом буду жалеть, – выговорил он сквозь стиснутые зубы, его пальцы мертвой хваткой вцепились в каминную полку.
– Я ухожу, Боже, я ухожу, Себастьян. Держись от меня и от Дэвида подальше, или, клянусь, тебе не жить, – и она выбежала из комнаты и дальше, вниз по лестнице. Она на бегу схватила пальто, и слезы слепили ее, пока она бежала по улице.
9
Кейт расплатилась с шофером и медленно поднялась по ступенькам в дом, ее щеки все еще были мокрыми от слез. Этот кошмар приснился, уговаривала она себя, а когда она проснется, все будет нормально. Но все было реально, ужасающе реально.
Она повернула ключ в замке, дверь не открывалась.
– О, черт, – она заплакала. Замок милосердно повернулся, она вошла и прислонилась к двери. Паника охватила ее, ни на миг не отпуская.
– Кейт? – сонная голова Стефании появилась из-за лестницы, и Кейт почувствовала, что ее держат теплые, спокойные руки.
– Что случилось? Пойдем наверх, выпьем какао, и расскажешь обо всем. – Она отвела Кейт в кухню и поставила чайник. Кейт прислонилась в стене, вся дрожа.
– О, Стефи... – дрожь не стихала.
– Садись и выпей это. Что случилось? Себастьян?
– Себастьян?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41