Только в последний момент Большая Коричневая отклоняется, оставляя узкий перешеек, соединяющий остров с «материком».
Этот участок земли — низинной, заболоченной, поросшей соснами, эвкалиптами, вязами, дубами и покрытой мириадами ручейков, трясин и мелких озерцов, иные из которых связаны друг с другом, — и назывался «островом Пэджитов». Почва здесь плодородная, но никто никогда не потрудился осушить и расчистить сколько-нибудь значительную ее площадь. На острове ничего не выращивали, кроме строевого леса и — в изобилии — пшеницы: для нелегального производства виски. А еще марихуаны, но это более поздняя история.
По узкой полоске земли между встречными потоками Большой Коричневой пролегала асфальтовая дорога, которая постоянно находилась под наблюдением. Она была построена давным-давно на средства округа, но мало кто из налогоплательщиков рисковал ею пользоваться.
Остров целиком находился во власти Пэджитов еще со времен восстановления Юга, когда Рудольф Пэджит, торговец коврами, приехал сюда с Севера, однако немного запоздал: лучшие земли были уже разобраны. Он долго искал, не нашел ничего привлекательного, а потом каким-то образом наткнулся на кишащий змеями остров. На карте тот выглядел многообещающе. Рудольф сколотил шайку из недавно освобожденных рабов, которые, орудуя мачете, а если требовалось, и ружьями, проложили ему путь на остров. Никто другой на него не посягал.
Рудольф женился на местной шлюхе и занялся лесозаготовками. Поскольку спрос на строевой лес после Гражданской войны был велик, дела у него пошли превосходно. Шлюха оказалась весьма плодовита, и вскоре по острову носилась ватага маленьких Пэджитов. Один из пригретых Рудольфом бывших рабов оказался мастером самогоноварения, и Рудольф стал единственным, наверное, фермером, который не только не торговал зерном, но и не использовал его в собственном хозяйстве. Вместо этого он производил напиток, который вскоре приобрел известность как лучшее в этих краях виски.
Тридцать лет, вплоть до своей смерти в 1902 году от цирроза, Рудольф занимался изготовлением «паленого» виски. К тому времени клан Пэджитов, заселивший уже весь остров, процветал благодаря лесопилкам и незаконной торговле виски. По острову были разбросаны с полдюжины винокурен. Хорошо замаскированные и охраняемые, они работали на промышленном оборудовании.
Виски Пэджитов славилось повсюду, хотя, как нетрудно догадаться, к публичной известности его производители не стремились. Они были очень скрытны и преданы клану, тщательно охраняли тайну частной жизни и смертельно боялись, чтобы кто-то извне не проник, не дай Бог, в их маленькое королевство и не посягнул на их очень существенные доходы. Называли они себя лесорубами, и все прекрасно знали, что они действительно производят — весьма успешно — пиломатериалы. Здание «Деревообрабатывающей компании Пэджитов» высилось вблизи главного шоссе у реки. Семья старательно пестовала легенду о себе как о законопослушных налогоплательщиках, чьи дети посещают бесплатную школу.
В 1920 — 1930-е годы, когда действовал «сухой закон» и страна томилась жаждой, спрос на виски превосходил все возможности Пэджита. Самогон перевозили в дубовых бочках на пароходах по Большой Коричневой, а далее — грузовиками на Север, вплоть до Чикаго. Патриархом, президентом и директором по производству и маркетингу был старый забияка по имени Кловис Пэджит, старший сын Рудольфа и местной шлюхи. С юных лет Кловис усвоил непреложную истину: лучший доход — тот, из которого не изымаются налоги. Это был урок номер один. Второй урок состоял в том, что выгоднее всего иметь дело с наличными. Кловис был агрессивным приверженцем наличности и уклонения от налогов. Ходили слухи, что денег у Пэджитов больше, чем в казне штата Миссисипи.
В 1938 году три агента налоговой службы переправились через реку в арендованной плоскодонке, чтобы поискать источники доходов старика Пэджита. Их тайное проникновение на остров было заранее обречено на неудачу по нескольким причинам. Прежде всего, порочным был сам способ переправы. Но почему-то они решили совершить свою вылазку именно в полночь. Их трупы расчленили и очень глубоко закопали.
В 1943 году в округе Форд произошло странное событие — шерифом (или верховным шерифом, как его здесь называют) был избран честный человек. Звали его Кунс Лэнтрип, и был он отнюдь не так честен, как вещал об этом с трибуны, обещая покончить с коррупцией, очистить от мошенников окружное правительство, покончить с бутлегерством и незаконным производством спиртного, в том числе принадлежащим самим Пэджитам. Речи он произносил и впрямь прекрасные, и его выбрали с перевесом в восемь голосов.
Ждать сторонникам Лэнтрипа пришлось долго, однако через полгода после вступления в должность он все же собрал своих помощников и перешел с ними на остров по единственному мосту — допотопному деревянному сооружению, возведенному округом еще в 1915 году по настоянию Кловиса. Пэджиты пользовались им иногда по весне, когда уровень воды в реке сильно поднимался. Больше никому по мосту ходить не разрешалось.
Двоих помощников убили выстрелами в голову, а тело Лэнтрипа вообще не было найдено. Три пэджитовских негра тихонечко уложили его на краю трясины. Бафорд, старший сын Кловиса, руководил «погребением».
Слухи об этой расправе несколько недель были главной новостью в Миссисипи, губернатор грозился даже отрядить в Клэнтон солдат национальной гвардии. Но шла Вторая мировая война, и вскоре новость о высадке союзных войск в Нормандии отвлекла на себя всеобщее внимание. Бойцов национальной гвардии мало осталось в стране, а те, кто был в состоянии держать оружие, не выказывали особого желания атаковать остров Пэджитов. Нормандский берег привлекал их куда больше.
Наученные благородным экспериментом честного шерифа, добропорядочные граждане округа следующим выбрали представителя старой школы. Его звали Маккей Дон Коули, и его отец был верховным шерифом в двадцатые годы, когда остров Пэджитов возглавлял Кловис. Кловис и Коули-старший были весьма близки, и все знали, что шериф разбогател потому, что Старый Пэджит имел возможность свободно пересекать границу округа. Когда Маккей Дон объявил о своем намерении баллотироваться, Бафорд послал ему пятьдесят тысяч долларов наличными. Избрание Маккея Дона прошло как по маслу. Его оппонент в предвыборных речах делал упор на свою честность.
В Миссисипи было широко распространено, но открыто не декларировалось убеждение, что хороший шериф должен быть и ловкачом, чтобы обеспечивать законность и порядок. Самопальное виски, проституция и азартные игры — всего лишь факты жизни, и шериф обязан уметь относиться к подобным явлениям с умом, чтобы регулировать их и ограждать от них добрых христиан. Пороки эти неискоренимы, так что шерифу следует лишь координировать и синхронизировать неизбывное течение греха. А за свои усилия он должен получать кое-какую мзду от грешников. Именно этого и ожидал шериф. Ожидали и его избиратели. Ни один честный человек не в состоянии существовать на такое ничтожное жалованье, как жалованье шерифа. Ни один честный человек не способен пройти через подпольный теневой мир так, чтобы тот не оставил на нем своего следа.
Большую часть того столетия, что минуло после Гражданской войны, Пэджиты содержали шерифов округа Форд. Они почти в открытую покупали их с помощью мешков денег. Маккей Дон Коули получал ежегодно сто тысяч (по слухам), а в год выборов и вовсе имел все, что пожелает. Так же щедры Пэджиты были и по отношению к другим представителям администрации и политикам. Они им платили втихую и полностью контролировали. Взамен просили немного: Пэджиты хотели, чтобы их оставили в покое на их острове.
После Второй мировой войны спрос на подпольную алкогольную продукцию стал постепенно падать. А поскольку из поколения в поколение Пэджитов учили действовать только за рамками закона, Бафорд и его семейство стали искать другие сферы запрещенной коммерции. Торговать лишь пиломатериалами было скучно: эта деятельность слишком сильно зависела от множества рыночных факторов и — что важнее всего — не приносила пачек наличности, притока которой требовала семья. Пэджиты торговали оружием, угоняли машины, мошенничали, покупали и жгли дома, чтобы получить страховку. В течение двадцати лет они содержали высокодоходный бордель на границе округа, пока тот загадочным образом не сгорел в 1966 году.
Они были людьми творческими и предприимчивыми, постоянно что-то придумывали и изыскивали новые возможности, выслеживали кого-нибудь, кого можно ограбить. Ходили слухи, порой весьма убедительные, что Пэджиты входили в объединенную мафию Дикси — широко раскинувшую свою сеть воровскую банду, состоявшую из местного сброда, которая свирепствовала на Юге в шестидесятые годы. Никаких подтверждений этим слухам быть не могло, многие им и не верили, в первую очередь потому, что Пэджиты были слишком скрытны, чтобы допустить кого бы то ни было в свой бизнес. Тем не менее слухи продолжали циркулировать, и Пэджиты оставались объектами бесконечных пересудов, о них сплетничали в кафе и бакалейных лавках, расположенных вокруг главной площади Клэнтона. Героями их, разумеется, не почитали, но то, что они были местной легендой, — несомненно.
В 1967 году один из молодых Пэджитов смылся в Канаду, чтобы избежать призыва. Потом перебрался в Калифорнию, где попробовал марихуану и понял, что это — вещь.
Побыв несколько месяцев «противником войны во Вьетнаме», он затосковал по дому и тайком прокрался обратно на остров Пэджитов. С собой привез четыре фунта «дури», которой угостил своих кузенов. Тем она тоже понравилась. Парень поведал остальным, что вся страна, и в первую очередь Калифорния, курит травку как сумасшедшая. Миссисипи, как всегда, отставал от моды минимум лет на пять.
«Дурь» растет как трава, не требуя никаких затрат, ее можно собирать и отправлять в города, где на нее большой спрос. Отец парня, Джилл Пэджит, внук Кловиса, почуял безграничные возможности, и вскоре большая часть бывших пшеничных полей была засеяна коноплей. Участок земли длиной в две тысячи футов был расчищен под взлетную полосу, и Пэджиты приобрели частный самолет. Не прошло и года, как были налажены ежедневные рейсы в пригороды Мемфиса и Атланты, где Пэджиты также раскинули свою сеть. К их вящему удовольствию и с их деятельной помощью марихуана наконец вошла в моду и в южных штатах.
Производство виски почти свели на нет. С борделем было покончено. Пэджиты наладили связи с Майами и Мексикой, деньги потекли к ним рекой. В течение многих лет никто в округе Форд понятия не имел, что Пэджиты торгуют наркотиками. А когда узнали, их все равно не удалось схватить за руку. Ни один из Пэджитов никогда не представал перед судом по обвинению в каком бы то ни было преступлении, связанном с наркотиками.
Более того, ни один из Пэджитов вообще никогда не подвергался аресту. Подумать только: сто лет подпольно производить виски, воровать, заниматься контрабандой оружия, контролировать игорный бизнес, проституцию, изготавливать фальшивки, подкупать, даже убивать — и ни одного ареста. Они были ушлыми людьми, действовали исключительно осторожно, обдуманно и умели выжидать.
А потом Дэнни Пэджит, младший сын Джилла, был арестован за изнасилование и убийство Роды Кассело.
Глава 4
На следующий день мистер Диси рассказывал мне: удостоверившись в том, что Рода мертва, он оставил ее в качалке на террасе, а сам пошел в ванную, разделся и, встав под душ, наблюдал, как смываемая с него кровь соседки стекает в слив, после чего, переодевшись в рабочий комбинезон, стал ждать полицию и «скорую», держа под прицелом соседский дом и готовый стрелять, если заметит там хоть малейшее шевеление. Но никакого шевеления не было, ни единого шороха оттуда не доносилось. Потом он услышал приближающийся звук сирены.
Его жена уложила детей в дальней спальне и, укрыв одеялами, легла рядом, охраняя их покой. Майкл все время спрашивал о маме и о том, кто был тот мужчина. Тереза же была слишком перепугана, чтобы говорить. Она лишь дрожала, словно замерзла, сосала палец и время от времени издавала нечленораздельный звук — не то стон, не то мычание.
Очень скоро Беннинг-роуд ожила, повсюду замигали красные и синие проблесковые маячки. Прежде чем увезти, тело Роды сфотографировали под разными углами. Вокруг ее дома поставили оцепление. Действиями помощников руководил сам шериф Коули. Не выпуская из рук ружья, мистер Диси сделал заявление сначала следователю, потом шерифу.
Вскоре после двух часов ночи явился помощник шерифа и сообщил, что врач считает необходимым привезти детей на обследование. Они сели на заднее сиденье патрульной машины: Майкл, тесно прижавшись к мистеру Диси, Тереза — на коленях у миссис Диси. В больнице малышам дали легкое успокоительное и поместили в отдельную палату. Сестры принесли им молока с печеньем и не оставляли одних, пока дети не заснули. На следующий день приехала сестра Роды из Миссури и увезла племянников с собой.
* * *
Телефон зазвонил за несколько секунд до полуночи. Это был Уайли Мик, наш фотограф. Он узнал о происшествии по каналу полицейской связи и уже слонялся перед зданием тюрьмы, ожидая, когда привезут задержанного. В крайнем возбуждении он сообщил, что там полно полиции и мне необходимо срочно приехать. «Давай скорее сюда, — торопил он меня. — Это может стать настоящей бомбой!»
В то время я жил над старым гаражом, примыкавшим к разрушающемуся, но все еще величественному викторианскому зданию, известному как дом Хокутов. Его населяла орда престарелых Хокутов: три сестры и брат, которые по очереди выступали в роли моих хозяев. Их усадьба — пять акров земли — находилась всего в нескольких кварталах от центральной площади Клэнтона и вот уже сто лет представляла собой семейный капитал. Она заросла деревьями, запущенными цветочными клумбами, дебрями вымахавших сорняков, и во всех этих джунглях водилось столько зверья, что в пору было официально объявить ее охотничьими угодьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51