., лунная. Она положила голову ему на плечо.
— Что же мне делать, Итан? Он обнял ее:
— Решай, Элли. Я уже тебе говорил. Брось все, поехали со мной в форт. Ты будешь под моей защитой, пока не решишь, что делать дальше.
Она закрыла глаза. Такое впечатление, как будто она плывет, летит по воздуху.
— Нолан Айвс надеется, что я сдамся, но я не отступлюсь, в первую очередь из-за. Тоби.., и не только поэтому. Я уверена, что у меня все получится. Я не привыкла пасовать перед трудностями и уступать кому бы то ни было!
Итан погладил ее по щеке.
— Но когда-то тебе придется уступить, конечно, не Нолану Айвсу! — он и сам не знал, как вырвались у него эти слова, и вроде бы сказаны к месту. Он чувствовал, что нравится ей и она тоже борется со своими чувствами.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду?
Он приподнял ее подбородок, заставил взглянуть ему в глаза.
— Думаю, что понимаешь. С тех пор, как я поцеловал тебя, ты не раз думала обо мне, а я… О, как мне хотелось поцеловать тебя… Что-то в тебе есть, Элли, ты и сама не подозреваешь, что притягивает мужчин… Если бы ты была женщиной, ты бы поняла, о чем я говорю. И мне невыносима даже мысль о том, что кто-то другой, а не я покажет тебе все прелести любви между мужчиной и женщиной.
Она посмотрела ему в глаза. Может, быть он и прав. Она действительно познает волшебную тайну, если уступит зову плоти, который старалась заглушить. Что-то трудно сосредоточиться, какое-то странное состояние… Что сделал с ней этот человек?! Или он решил поразвлечься с ней? Может быть, он прав, и она должна пройти через это.
— Итан, я не…
Он не дал ей договорить. Их губы слились в страстном поцелуе. Все происходящее было похоже на сон, словно туман обволакивал ее разум. И вот она уже на кровати, рядом с нею Иган; надо бы остановиться, пока еще не поздно…
— Я люблю тебя, Элли, — нежно прошептал Итан, он целовал се губы, шею, его рука коснулась ее груди, и, о Боже, ей показалось это приятным, он сжал ее, и она затрепетала от возбуждения. Он гладил ее, и каждое новое прикосновение вызывало у нес ответную реакцию.
— Не волнуйся! — успокоил он и поцеловал ее грудь. Элли вскрикнула от этой неожиданной ласки. Она позволила ему расстегнуть платье, руки его ласкали ее тело, грудь, а губы страстно целовали шею, глаза, губы.
Элли чувствовала себя беспомощной, не было сил сопротивляться, да она и не хотела этого. Желание познать неведомый мир женщины, тайну се магической власти над мужчиной овладело ею. Она затаила дыхание, странное возбуждение охватило ее. “Все это непристойно, отвратительно,” — пронеслось в ее затуманенной голове.
Элли посмотрела на потолок. Неужели все это происходит с ней наяву? Может быть, сейчас она проснется и… — нет, пусть продолжается этот чудный сон… Дождь стучит по крыше, а она одна с этим диким и опасным Итаном Темплом! Почему же она не остановит, не оттолкнет его? Как он так сумел подчинить ее себе, что она потеряла всякий стыд и даже не противится его ласкам? Прикосновения его рук были так легки и невесомы, что она и сама не была уверена в реальности происходящего.
Нет! Только не это! Его рука коснулась ее бедра и медленно стала опускаться ниже… Нет, она не позволит этого ни одному мужчине! Однажды, когда она была еще маленькой, мальчишка на улице пытался сделать это, она испугалась. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на улицу не выбежал Тоби и не избил обидчика. Но почему же сейчас она позволяет все это индейцу, которого практически и не знает!? И почему она не испытывает ни ненависти, ни стыда, ни отвращения от его ласк? Наоборот, она извивалась, как змея, всем своим существом устремляясь ему навстречу. Он целовал ее губы, ласкал ее тело. Он возбудил в ней страсть. Ее охватило такое сильное желание, что, казалось, она сойдет с ума. В ней проснулась женщина. Она хотела… Сгорая от охватившего ее желания, она словно в бреду повторяла его имя.
Что он с ней делает? За кого он ее принимает?
— Элли! Выходи за меня замуж, я люблю тебя! — прошептал Итан. — Мы оба старались бороться с нашими чувствами, но мы любим друг друга. — Он накрыл ее своим телом, не выпуская ее губы, его руки обхватили ее бедра…
Нет! Элли не хотела этого! Однажды Генри Бартел пытался обесчестить ее: он повалил ее на пол в туалете и хотел сделать с ней что-то ужасное… К счастью, в руках у нее была банка с мылом, она швырнула ее в него и разбила атому мерзавцу всю физиономию. Элли была в шоке, и до сих пор ее тошнило от этих кошмарных воспоминаний. Все это было омерзительно, гадко, она поклялась, что никогда не позволит ни одному мужчине прикасаться к ней. И вот теперь все это повторяется снова, только с Итаном! Нет! Нет! Она не готова, она не хочет этого.
— Итан! Подожди! Не надо! — всхлипнула Элли. Но Итан не слышал ее. Она почувствовала дикую боль — и только тогда поняла, что он сделал. Ей было больно, внутри все горело.. О ужас, неужели кошмар с Генри Бартелом все продолжается?! Она ударила Итана, отпихнула его, ее охватила настоящая паника. Что она наделала? Она сама во всем виновата. Как могла она пойти у него на поводу, забыв о всякой осторожности? Сначала он напоил ее виски, потом проделал все эти грязные штучки. Да чем он лучше Генри Бартела? Она кричала, била его по лицу.
Итан был поражен. Ведь она сама хотела его, она сгорала от желания — и вдруг начала истерично кричать и сопротивляться, будто он насиловал ее. Он не получил удовлетворения и быстро кончил. Она так истошно кричала, что на шум могли сбежаться соседи. Он закрыл ей рот рукой.
— Перестань! — резко сказал он. — Я не хотел тебя обидеть, Элли. Не надо, успокойся, все так и должно быть.
Она всхлипнула, из глаз полились слезы.
— Я люблю тебя. Ты веришь мне?
Она отрицательно покачала головой. Итан все еще крепко держал ее.
— Но почему, Элли? Я хотел любить тебя этой ночью, хотел, чтобы ты почувствовала, что ты женщина. Мне казалось, что мы сумеем преодолеть все предрассудки. Я хотел доказать тебе, что физическая близость с мужчиной вовсе не такая уж неприятная вещь. Я не пытался обмануть” а тем более обидеть тебя, Элли.
Она закрыла глаза и зарыдала. Дурак, мысленно обругал себя Итан, он-то о чем думал! Надо было учитывать ее неподготовленность и ранимость. Он дал ей виски, и теперь она считает, что он напоил ее специально, чтобы овладеть ею.
— Элли, пожалуйста, выслушай меня. Если ты испытываешь ко мне хоть какое-то чувство, не кричи! На твой крик могут прийти соседи, и, если они увидят меня здесь, то вздернут только за то, что я посмел приблизиться к белой женщине. В лучшем случае изобьют до полусмерти И отправят под охраной в форт. Ты этого хочешь?
Она покачала головой и заплакала.
— Пожалуйста, слезь с меня.
Итан нехотя поднялся, не сводя с нее глаз. Когда он шел сюда, у него и в мыслях не было, что все кончится этим… Но она так доверчиво прижималась к нему… Она возбудила в нем такую страсть, что он не устоял. Итан не проявлял никакого насилия, она сама хотела его, и он чувствовал это. Он надеялся, что после случившегося между ними установится большее взаимно понимание и доверие. Но все кончилось ее слезами, упреками и глубокой обидой.
— Уйди! — сердито сказала она. — Я не знаю, что со мной случилось. Ты.., ты специально напоил меня виски.
— Да нет же, Элли. Я только хотел, чтобы ты расслабилась, забылась на время.
— Ты такой же, как и все мужчины! У вас — одно на уме! Но больше у тебя этот номер не пройдет! Мне больно!
— Конечно, больно. Так всегда бывает, когда это происходит в первый раз, но из-за этого не плачут. Боль проходит, и женщины, как и мужчины, получают от секса удовольствие.
— Я не желаю слышать это! — она обхватила голову руками. — Ты воспользовался моей слабостью. У меня голова раскалывается. Ты обманул меня… Ты такой же, как Генри Бартел, и…
Он схватил ее за руки;
— Нет, не такой! И ты это знаешь, черт побери! Я хотел любить тебя. Разве это так плохо?!
Она посмотрела в его темные глаза. Боже, она с ума сошла! Он же индеец! Она позволила индейцу надругаться над собой и своим телом! Она запахнула платье на груди. О какой стыд!
— Уйди отсюда! — она всхлипнула. — Ты такой же. Все вы одинаковые!
— Да перестань же, Элли! Я люблю тебя! Я хочу жениться на тебе. Я ни за что не обижу тебя!
— Нет, я не хочу! — глаза ее были широко раскрыты, ее трясло. — И ты.., ты — индеец! Это нехорошо, несправедливо!
Зачем она сказала это? Но ей вдруг захотелось обидеть его, сделать ему больно, если не физически, то хотя бы морально. Она увидела страдание в его глазах! Но только в первый момент, потом — гордость. Он ничего не сказал. Внутренний голос говорил ей: извинись, но здравый смысл приказывал молчать. Это лучший способ избавиться от него! Она не плакса и не слабая женщина, которую могут растоптать такие мерзавцы, как Нолан Айвс. Она не позволит Итану Темплу и ему подобным соблазнять себя! Она не хочет, чтобы о ней кто-то заботился и каждую ночь использовал ее тело ради собственного удовольствия. Он напоил ее виски, чтобы удовлетворить свое плотское желание. Пусть обижается! Пусть уходит!
Он взял плащ, шляпу, пристегнул ружье и вышел из палатки.
Элли плохо спала. Всю ночь ее мучили кошмары. Иногда появлялся Генри Бартел, бросающий на нее злобные взгляды, он дотрагивался до нее так, что она дрожала и кричала даже во сне. Потом появился смеющийся Нолаи Айвс, противный, жирный, у него даже подбородок и живот тряслись от смеха. А глаза были жесткие, он стремился запугать ее. И Тоби взывал о помощи, но он был где-то далеко. Потом появились два индейца. Один — злой разрисованный воин, он грозился убить ее, а второй — ласковый, красивый. Он утешал, успокаивал ее. Она хотела пойти с ним, но почему-то не могла сдвинуться с места.
Всю ночь Элли преследовали эти страшные сны. Несколько раз ей казалось, что она просыпалась, но не понимала, где она. Наконец она очнулась от сна — было уже утро, с улицы доносились чьи-то голоса.
Элли села на кровати, не понимая, что с ней. Уж не приснилось ли ей, что здесь был Итак и занимался с ней любовью. Она внимательно оглядела себя. Она была одета, но пуговицы на платье были расстегнуты.
— О Боже! — прошептала она. Значит, Итан все-таки был здесь. Он целовал ее, ласкал… Она схватилась за голову. Что же она наделала?!
Ее мутило, голова была тяжелой. Элли попыталась вспомнить все, что произошло этой ночью. Итан напоил ее виски и воспользовался ее состоянием, чтобы овладеть ею. Но ей было хорошо с ним, никогда прежде она не испытывала столь приятных ощущений. Он, кажется, сказал, что люби г ее и женится на ней. Или все это были лишь красивые слова, чтобы получить то, чего он хотел. Кто его знает… Элли вспомнила ту боль, которую увидела в его глазах, когда намекнула ему на то, что ни одна белая женщина, если, конечно, она в своем уме, не позволит индейцу дотрагиваться до себя. Ее слова задели его за живое. Он ушел, не сказав ни слова. Да, все так и было. Но ведь и он обидел ее! Да еще как! У нее до сих пор все болело.
Она стала умываться и с ужасом обнаружила следы крови на бедрах и ногах. Что с ней сделал этот дикарь!? Теперь она умрет? Ох, если бы можно было посоветоваться с какой-нибудь взрослой женщиной! Но она здесь никого не знала. Да и что о ней подумают люди: распивает виски с индейцем и ложится с ним в постель. Хорошо бы принять ванну, но сейчас это невозможно. Все-таки хорошо, что она поставила Итана на место.
Кажется, дождь перестал. Может быть, тесто еще не прокисло и ей удастся испечь хлеб на костре. Надо что-то делать, неважно что, только не думать об этой ночи! Если она увидит Итана, то обязательно выскажет ему все, что о нем думает. Она больше не нуждается в его помощи. Пусть возвращается в форт или отправляется к отцу в Иллинойс. Ей псе равно. Она не хочет иметь с ним никаких отношений.
Элли прополоскала рот, оделась, затем свернула одеяло — на нем тоже были пятна кропи. Господи, когда же она сможет постирать все эти вещи! Она расчесала волосы, собрала их на затылке и надела фартук. Ярко светило солнце, его лучи проникали в щели палатки. Город просыпался, оживал, шумел. Жизнь продолжается, а все, что было вчера, — пройденный этап и возврата к нему нет!
Она вышла из палатки, вдохнула свежий воздух теплого весеннего утра. Нет, что-то изменилось в ней, появилось что-то новое. Неужели это оттого, что она стала женщиной! Теперь-то она понимает психологию мужчины и знает, чего все они хотят. Женщина обладает великой силой, она может управлять мужчинами, подчинять их, стоит только намекнуть, подать надежду па интимную близость, и… — из них можно верески вить! Она научится покорять и подчинять их!
Элли заметила рядом со своей палаткой другую, только больших размеров, чем се, с железной дымовой трубой. Кто посмел поставить это на се участке! Она подбежала к палатке, заглянула внутрь. Каково же было ее удивление, когда она увидела там чугунную плиту! Эта плита была ничуть не хуже той, которую она хотела купить. В палатке было очень тепло. Элли открыла дверцу под духовкой — там весело потрескивали яркие угольки. А рядом стоял ящик, доверху наполненный углем. На нем лежала записка. Она развернула листок бумаги.
"Элли, — прочитала она, — плита твоя. Я купил ее у семьи, направляющейся в Миссури. Они продали ее мне, чтобы избавиться от лишнего груза. Ты ведь мечтала о такой плите, я угадал? Тогда удачи! Когда ты прочтешь это письмо, я буду уже далеко. Прости, если я напугал тебя или обидел. Я люблю тебя. Если мы никогда не увидимся, знай, я всегда буду помнить тебя, Элли Миллс! Надеюсь, и ты тоже. Не держи зла на индейца. Пусть никто не помешает тебе осуществить свои мечты! Итан”.
Элли стояла подавленная. Но она же этого хотела! Тогда почему ей так грустно и одиноко? Она оскорбила его, жестоко обидела, а он подарил ей плиту. Так вот почему она слышала ночью чьи-то голоса и какие-то странные звуки. Она заплакала. Казалось бы ей надо радоваться, ведь она так хотела эту плиту. Найти бы Итана, попросить у него Прощения за жестокие, обидные слова. Но он уехал и больше не вернется… Глубокая печаль и раскаяние охватили ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45