Голос графа вывел ее из задумчивости.— Вы погружены в себя, Минелла, — сказал он. — А это у нас не разрешается.— Я думала о том, как великолепен ваш замок, — быстро ответила Минелла. — Он в точности такой, как я ожидала.Граф удивленно приподнял брови.— Почему?— Я много слышала о родовых английских замках, — сказала Минелла, тщательно подбирая слова, — и надеялась, что мне когда-нибудь посчастливится увидеть один из них. Не сомневаюсь, что у вас здесь собраны прекрасные картины!— Они действительно вас интересуют? — спросил граф. — Или это Конни научила вас так сказать?Минелла не удержалась от смеха.— Они меня действительно интересуют, и, хотя это, может быть, удивит вас, я много знаю о живописи — к сожалению, в основном из книг.Она вспомнила, как они с матерью часами просиживали в библиотеке, изучая репродукции картин в старых книгах, которые остались в поместье еще от деда Минеллы.Лорд Хейвуд частенько пренебрежительно называл их «коллекцией барахла», поскольку многие из них были такими древними, что их почти невозможно было читать.Но иллюстрации, а в более современных книгах — фотографии приводили Минеллу в восхищение.— Я испытываю большой соблазн это проверить, — заметил граф, — и завтра отведу вас в свою картинную галерею.— Я была бы счастлива! — воскликнула Минелла.Ей показалось, что в глазах графа мелькнула насмешка, как будто он вновь усомнился в ее искренности.Когда объявили, что обед подан, Минелла уже не сомневалась, что граф считает, будто она, как и прочие девушки, просто старается говорить то, что он хочет услышать.Обеденный зал произвел на нее не меньшее впечатление, чем гостиная.Вдоль одной стены проходила галерея, на которой в стародавние времена играли музыканты, а три оставшиеся стены были увешаны портретами предков графа.На столе среди золотых кубков и чаш стояли канделябры, тоже из чистого золота, а белая скатерть была расшита крупными орхидеями.Когда все расселись, Минелла оказалась по правую руку от графа — на месте Кэти, как она справедливо предположила, — и он сказал ей:— Я вижу, вам понравились мои орхидеи, и позволю себе заметить, что вы нашли для них самое лучшее место!В первое мгновение Минелла даже не поняла, что это комплимент, но потом, заметив, что он смотрит на цветы у нее на груди, ответила, слегка покраснев:— Они такие красивые! Я была не в силах противиться соблазну заменить ими то, что я привезла с собой.— А что вы с собой привезли?— Перья, — ответила Минелла. — Конни ре-шипа, что вы сочтете их подходящими к случаю.— Я считаю, что вы слишком молоды, чтобы носить перья.Минелла не удержалась от смеха, и граф спросил;— Почему вы смеетесь?— Просто потому, что сегодня каждый считает своим долгом указать мне на мой возраст, прочесть нотацию и проявить заботу.— Не сомневаюсь в этом, — сухо заметил граф, а Минелла задумчиво продолжала:— Сначала женщина в поезде очень любезно предложила мне молока, потом носильщик сказал, что я выгляжу слишком молодо, чтобы путешествовать в одиночку, потом то же самое говорил кэбмен и, наконец. Конни.Только закончив фразу, Минелла осознала, что, наверное, сделала ошибку, дав графу понять, что только сегодня приехала в Лондон. И он, разумеется, не замедлил спросить:— Откуда вы ехали?Понимая, что нельзя говорить, что она приехала из деревни, Минелла была вынуждена очень быстро придумать что-то другое.— Из… Бирмингема, — назвала она первый большой город, который пришел ей на память, — Вероятно, вы гастролировали, — заметил граф. — Ну что ж, теперь, когда вы в Лондоне, было бы непозволительно, чтобы вы вновь пропали в провинции.Он произнес это сухим тоном, и невозможно было понять, что он на самом деле подразумевает.Решив не задумываться над этим, Минелла, как всегда учила ее мать, повернулась к лорду Скелтону, чтобы побеседовать с ним.Он что-то шепотом говорил Нелли и, судя по всему, не имел никакого желания вступать в разговор с Минеллой.Понаблюдав за ней, граф сказал:— Боюсь, мисс Минелла, что на нашем приеме все очень аккуратно поделились на пары. И раз уж вы оказались в паре со мной, придется вам довольствоваться моим обществом.— С радостью, — сказала в ответ Минелла. — И я хотела вас попросить, чтобы вы рассказали мне о своих лошадях. Конни говорит, что у вас лучшие скаковые лошади, и вы вышли победителем на скачках в Гудвуде.— Вы любите лошадей так же, как живопись? — поинтересовался граф.— Очень люблю, — ответила Минелла. — И хотя я не участвовала в больших скачках, стип-пльчез и скачки наперегонки я всегда обожала.И снова ей показалось, что граф посмотрел на нее так, будто думал, что она просто изображает заинтересованность в предмете, к которому на самом деле вполне равнодушна.Минеллу это слегка разозлило, и она завела с ним беседу о скачках, которые состоялись в минувшем году.Ее отец побывал на всех. Естественно, он ездил в Аскот, на дерби, на большие национальные скачки, и, возвращаясь домой, подробно описывал ей все, что там происходило.Зная, что отец этим интересуется, она, чтобы сделать ему приятное, всегда внимательно просматривала спортивные газеты, которые доставлялись в поместье наряду с более прозаической «Морнинг пост».От нее не укрылось, что граф нашел беседу весьма интересной, да и сама Минелла много узнала о том, о чем давно хотела узнать.Кроме того, она спросила его, хорошая ли охота в окрестных лесах, и вновь он был явно удивлен ее познаниями относительно охоты на куропаток и фазанов.Когда обед подошел к концу, Минелла поймала себя на мысли, что получила гораздо больше удовольствия, чем ожидала.Остальные гости, как она с некоторым удивлением отметила, говорили все громче и громче: вероятно, это было следствием того, что они выпили много вина.Что касается Минеллы, то когда слуга напил ей в бокал шампанского, она лишь слегка пригубила его. Заметив это, граф сказал:— Если вам не нравится шампанское, Минелла, я могу предложить вам белое вино или кларет.— Чего я действительно выпила бы с удовольствием, — ответила Минелла, — так это лимонада, или, если его нет, то обычной воды.Мгновение граф молча смотрел на нее. Потом он спросил:— Вы говорите искренне?— Честно признаться, — объяснила Минелла, — я пью шампанское очень редко, а сегодня, поскольку я очень устала, мне, наверное, лучше было бы вообще воздержаться.В глазах графа вновь мелькнула насмешка, как будто он был уверен, что это только притворство.Впрочем, он велел принести ей лимонада, а тем временем бокалы наполнялись снова и снова, и Минелла заметила, что Конни, которая сидела по левую руку от графа, вся раскраснелась.Она без умолку болтала с Арчи, а на хозяина вечера почти не обращала внимания.Минелле такое поведение казалось несколько странным, особенно учитывая то, чему учила ее мать, но она подумала, что «гейети герлз» совсем не обязательно должны быть похожи на подруг миссис Хейвуд.Возможно, если бы здесь был отец Минеллы, он бы тоже говорил только с тем, кто ему интересен, а на всех остальных не обращал бы внимания.Наконец граф предложил дамам вернуться в гостиную.Конни поднялась и, поцеловав Арчи в щеку, сказала:— Не задерживайся! Если ты забудешь меня, пока пьешь портвейн, я вернусь и утащу тебя силком!— Разве можно тебя забыть! — откликнулся Арчи.Минелла была поражена этой сценой. Потом Конни взяла ее под руку, и по пути к гостиной сказала:— Минелла, ты изумительна! Я и представить себе не могла, что нашего хозяина кто-то способен так расшевелить!Тут она едва не упала, запутавшись в собственном платье, и это избавило Минеллу от необходимости отвечать.В гостиной девушки сразу принялись подкрашивать губы и болтать о том, у кого лучше напудрено лицо.У каждой на запястье на тонком ремешке висела сумочка для косметики.У Минеллы такой сумочки не было, да она все равно не имела никакого желания краситься и, как Конни, быть похожей на безвкусно размалеванную афишу.Берил так накрасила ресницы, что они стали в полдюйма длиной, и от этого она сильно смахивала на деревянную куклу.Присоединяться к общему разговору Минелле тоже не слишком хотелось, тем более что она, по существу, была для этих девушек совсем чужой. Вместо этого она пошла вдоль стен, разглядывая картины.Все они принадлежали кисти великих французских живописцев, и теперь она поняла, почему комната называлась «Французская гостиная».Здесь был Буше, которого можно легко узнать по присущим только ему оттенкам голубого и розового, а также по толстеньким купидончикам, которых так и хочется обнимать и баюкать.Потом Минелла увидела романтичного Фрагонара, и ей показалось, что, сделав еще шаг, она вступит в розовый сад, где над головами влюбленных парят херувимы.В это время мужчины тоже вернулись в гостиную, и граф сразу же направился к Минелле.— Я вижу, вам нравятся мои картины.— Они великолепны! — отозвалась Минелла. — Я всегда мечтала увидеть подлинного Фрагонара, и это оказалось еще прекраснее, чем я себе представляла!Она замолчала на мгновение, а потом тихо добавила:— Ужасно думать, что после революции он перестал писать и умер в нищете.— Кто научил вас сказать мне это? — спросил граф.Минелла отвела взгляд от картины и с недоумением взглянула на него.— Арчи скорее всего, — продолжал граф. — У него самого есть несколько очень хороших полотен, и он знает толк в живописи.Подумав, что не стоит признаваться графу, что до этого дня она никогда не встречала лорда Арчибальда, Минелла решила просто ничего не говорить.Она молча перешла к другой картине. Граф встал рядом и предложил:— Не присесть ли нам на диван? Я хочу побеседовать с вами.С некоторой неохотой, потому что ей гораздо больше хотелось любоваться картинами, Минелла села на атласный диван, стоящий в дальнем конце гостиной. Гости, столпившиеся у камина, вряд ли могли услышать их разговор.— Расскажите мне о себе, — попросил граф. — Я пришел к выводу, что вы самая лучшая актриса из всех, что мне доводилось встречать!Минелла взглянула на него и подумала, что он, вероятно, выпил чересчур много, если позволяет себе говорить такие вещи.— Бы блестяще изобразили юную девушку, вступающую в волшебный мир «Гейети»! — продолжал граф. — Должен поздравить Джорджа Эдвардса с открытием такого таланта!Минелла не знала, что на это ответить. Наконец, после долгой паузы, она произнесла:— Я бы не сказала, что… меня кто-то открыл.— Значит, эта честь выпала мне, — сказал граф. — И, уверяю вас, мое желание принять участие в вашей судьбе не меньше, чем ваше — проехаться на моих лошадях!Минелла не удержалась от смеха.— Вряд ли я смогу выиграть приз в Гудвуде!— Да, но я ни минуты не сомневаюсь в том, что вы мечтаете попасть в состав «Беглянки», — ответил граф.Минелла хотела сказать, что не испытывает никакого желания играть на сцене, но вовремя вспомнила слова Конни о том, что граф мог бы помочь ей.— Я ищу работу, — медленно проговорила она. — Но не представляю точно, какой она должна быть.— На этот вопрос я могу дать ответ, — сказал граф. — И вам, Минелла, лучше всего предоставить мне заботу об этом.— Весьма признательна, — поблагодарила Минелла.Она чувствовала себя настолько усталой, что ей было трудно не только сосредоточиться на том, что говорил граф, но даже сидеть прямо.На одно ужасное мгновение ее веки сомкнулись сами собой, и она испугалась, что заснет прямо здесь.Усилием воли она заставила себя открыть глаза и увидела, что граф внимательно наблюдает за ней.— Мне кажется, — сказал он негромко, — что вы очень утомлены.Минелла выдавила из себя улыбку.— Мне пришлось встать сегодня в пять утра, — сказала она. — С тех пор случилось так много событий, и все было для меня так удивительно, что, хотя вы, быть может, упрекнете меня в невежливости, я, признаться, засыпаю на ходу.— Так ложитесь спать, — сказал граф. — Завтра у вас еще будет время посмотреть остальные картины, а также и моих лошадей.— Как бы мне этого хотелось! — воскликнула Минелла.— Идите, ложитесь, — сказал он. — Не говорите никому спокойной ночи, а просто исчезните.Минелла подумала, что он очень проницателен, поскольку именно так она и хотела сделать.Граф вывел ее из гостиной через дверь, ведущую в переднюю; оттуда можно было попасть в холл, минуя гостей. Ни Конни, ни ее подруги не узнали бы, что Минелла ушла.У подножия лестницы граф остановился и сказал;— Не сомневаюсь, что вы сможете найти свою спальню сами. Спокойной ночи, Минелла, спите крепко!— Непременно, — сказала в ответ Минелла. — Вы очень добры, огромное вам спасибо.Прощаясь, граф, к великому изумлению Минеллы, поцеловал ей руку.Его губы были слишком твердыми и шершавыми для ее нежной кожи.Поведение графа показалось ей странным. Смущенная, Минелла быстро отдернула руку и побежала вверх по лестнице.Она не оглядывалась, потому что чувствовала, что граф смотрит ей вслед.Найдя свою спальню, Минелла вошла; в комнате рядом с кроватью и туалетным столиком мерцали зажженные свечи.На видном месте, так, что не заметить было нельзя, лежал лист бумаги, на котором было написано: +++Если я вам понадоблюсь, мисс, позвоните, и я тут же приду. +++Минелла подумала, что время довольно позднее, чтобы вызывать служанку, но, поскольку этого от нее явно ждали, она позвонила, и через несколько минут Роза вошла в спальню.— Вы слишком рано, мисс! — сказала она.— Я так устала! — ответила Минелла.Больше она ничего не стала говорить, а молча позволила Розе расстегнуть ей платье и распустить волосы.Потом Минелла скользнула в длинную ночную рубашку, которая тоже досталась ей от матери, и забралась в постель.Едва голова ее коснулась подушки, она тут же заснула и даже не слышала, как Роза погасила свечи и ушла.Утром Минелла проснулась с чувством волнения.Покидая свое поместье, она никак не ожидала, что попадет в такое интересное и удивительное место.Минелла не сомневалась, что сегодня день будет попон открытий, и в голове у нее вертелись тысячи вопросов, которые ей не терпелось задать графу.Она позвонила в звонок. Когда Роза вошла, Минелла услышала от нее ту же фразу, что и накануне:— Бы слишком рано, мисс!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17