Минелла с отцом смотрели ей вслед, и Минелла не сомневалась, что в эту минуту отец думает о том, какая у Конни тонкая талия, и о том, что платье у нее очень обтягивающее.Ее шея стала значительно длиннее и изящнее, и шляпку она носила на своих золотых волосах, элегантно заломив ее.— Конни стала очень красива, папенька, — сказала Минелла, взяв отца под руку.— Очень красива! — согласился он. Минелла тихонько вздохнула.— Я всегда опережала Конни в учебе, — сказала она. — Но красотой она превзошла меня.Отец внезапно повернулся к ней и посмотрел на дочь так, словно впервые ее видел.Он долго изучал ее, а потом сказал:— Тебе совершенно не нужно, пупсик, завидовать никаким Конни на свете. В тебе то же очарование, которым я так восхищался в твоей матери. Ты красива, и ты выглядишь как настоящая леди, а это очень важно.— Почему, папенька?— Потому что такой ты видишься мне! — горячо ответил лорд Хейвуд.Минелла ничего не поняла, но, зная своего отца, решила, что ему не понравится, если она начнет его расспрашивать. В то же самое время ей было любопытно, что такого он обещал сделать для Конни.Сейчас, чувствуя легкий страх оттого, что она сует нос не в свое дело, Минелла развернула письмо Конни, и прочла: +++Милый, чудесный Лорд Света и Смеха!Как мне благодарить вас за вашу доброту? Все вышло в точности так, как вы предполагали, и я получила работу и переехала в эту маленькую уютную квартирку, которую — еще раз спасибо за то, что вы «подергали за нужные ниточки»— я теперь могу себе позволить.Я всегда считана, что вы чудо, а сейчас, когда вы помогли мне в самую сложную минуту моей жизни, вы стали для меня еще чудеснее.Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить вам тем же, а пока — спасибо за все!Спасибо! Спасибо! Ваша Конни. +++Минелла перечитала это письмо дважды. Потом она спросила себя, чем же ее отец смог заслужить такую горячую благодарность.Она в третий раз перечитана: «Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить вам тем же…»Теперь Конни уже ничего не могла сделать для лорда Хейвуда, но почему бы не предположить — только предположить! — что ее благодарность распространится и на Минеллу?Конни могла бы подыскать ей место и спасти ее от необходимости принять единственное приглашение, которое она получила, и переехать жить к тетушке Эстер.Минелла прочла адрес вверху страницы. Она не знала Лондона, и он ни о чем ей не говорил, но все же у нее сложилось впечатление, что Конни живет где-то в Вест-Энде.«Если бы я жила в Лондоне, передо мной бы открылись десятки путей, — сказала себе Минелла. — Возможно, я устроилась бы гувернанткой или даже, хотя маме это, наверное, не понравилось бы, продавщицей в магазин».Ей казалось, хотя она и не была уверена, что продавщицам платят мало, а работать им приходится по многу часов.Вероятно, в больших магазинах, где продаются дешевые товары, рассчитанные на среднюю публику, так оно и было.Мо должны же быть магазины высшего класса, чьи владельцы будут рады взять на работу «настоящую леди». Минелла улыбнулась.«Я просто уверена, что папеньке никогда не приходило в голову, что это качество может принести какую-то материальную пользу», — сказала она себе.Но почему бы и нет? Действительно почему?Уж наверное, лучше принимать на работу вежливых и благовоспитанных леди, чем обычных нахальных и не слишком симпатичных девиц.Она пошла к зеркалу, чтобы посмотреть на себя, и вспомнила, какая Конни была хорошенькая, когда приезжала к ним около года назад.— Розовая, белая и золотая! — так Минелла охарактеризовала ее для себя.Потом она критически оглядела собственное отражение в зеркале. Лицо ее представляло собой совершенный по форме овал; такое же было и у матери Минеллы. Глаза у нее были очень большие, и оттого что она была стройна, они, казалось, занимали собой все лицо, и трудно было в них не смотреть.Изучая свое отражение так тщательно, словно рассматривала незнакомку, Минелла подумала, что глаза у нее необычные, можно даже сказать, странные.Они были серого цвета, но только при определенном освещении, а вообще то и дело принимали разные оттенки в зависимости от того, что ее окружало. Когда светило солнце, в них вспыхивали золотые искорки.В пасмурный день они были серые, как дождевые облака, а если зрачки сильно расширялись, казались темными, почти фиолетовыми.«Жалко, что у меня не голубые глаза, как у Конни», — подумала Минелла.Потом она вгляделась в свой маленький прямой нос, изгиб губ, и решила, что выглядит очень, очень юной.«Похоже, ответственной должности мне никто не доверит», — вздохнула она и задумалась, есть ли способ придать себе более взрослый вид.Прическа у нее была самая простая.Тогда в моде были длинные пышные локоны, и девушки гордились, если им удавалось создать на голове живописное сочетание волн и завитков, Минелла знала, что они немилосердно жгут волосы горячими щипцами для завивки или спят в папильотках.Однако ей совершенно не нужно было прибегать к подобным ухищрениям, потому что ее длинные, до талии, волосы вились от природы.Поскольку ей было слишком хлопотно изобретать прически, когда она была занята хозяйством, тем более что жили они вдвоем с отцом, Минелла просто расчесывала волосы, как ее учила мать, сто раз проводя по ним щеткой.После этого она закручивала их в узел на затылке, закапывала шпильками и до конца дня больше о них не вспоминала.Отец Минеллы обращал особое внимание на прическу дочери, когда они вместе отправлялись на верховую прогулку.— Терпеть не могу нерях на лошади, — неоднократно повторял лорд Хейвуд.Чтобы уж наверняка не давать ему повода для недовольства, Минелла не только использовала множество шпилек, но еще и надевала сеточку для волос.Ее волосы были не такие яркие, как у Конни, чтобы сразу же бросаться в глаза, но оттенка более нежного, как у первых рассветных лучей.Иногда они отливали серебром, словно их коснулся лунный свет, а на солнце вспыхивали мягким золотом спелых колосьев или первоцветов, по весне выглядывающих из-под листьев живых изгородей.— Может, я и похожа на леди, — сказала Минелла своему отражению в зеркале, — но только на очень скучную, и я сомневаюсь, что в Лондоне кто-нибудь посмотрит дважды на маленькую «деревенскую мышку».Потом, словно даже этот суровый приговор самой себе не в силах был ее опечалить, она рассмеялась.Едва ее смех прозвучал в пустой комнате, все лицо Минеллы преобразилось.Ее глаза засияли, и она сразу же стала, хотя и не отдавала себе в этом отчета, очень соблазнительной. В ней было то же несомненное, хотя и трудно поддающееся описанию обаяние, каким обладал ее отец.Только у него это было обаяние Пана, а у Минеллы — обаяние феи, которая, как думала в детстве Минелла, живет в саду среди цветов.Это было обаяние столь же простое, как у деревьев в лесу, как у туманов над ручьем, как у звезд, которые мерцали по ночам в ее окне.Звезды всегда манили ее, потому что мать Минеллы однажды рассказала ей, что родила ее в полночь в канун Нового года.Почти сразу после того, как она появилась на свет, отец открыл окно и, взяв новорожденную дочь на руки, долго слушал колокольный звон, медленно плывущий в ночной звездной тиши.— Я помню, — вспоминала мать Минеллы, — что глядя на тебя и твоего отца, моя душенька, в свете звезд, рассыпанных по всему небу, я думала, как мне повезло, что два самых чудесных существа на земле принадлежат мне!— Я хочу потрогать звезду и взять ее в руки, — однажды сказала Минелла, когда была совсем маленькой девочкой.— Нам всем этого хочется, — с улыбкой ответила ее мать. — И, может быть, дорогая, когда-нибудь тебе это удастся.«Я должна верить, — сказала себе Минелла, — что я рождена под счастливой звездой, а то, во что человек верит, непременно сбудется».Именно в этот миг она приняла решение.Это была дерзость, и никогда прежде ничего подобного ей в голову не приходило.Но ей показалось, что она слышит голос отца:— Кто не рискует, тот не пьет шампанского!— Я поеду в Лондон, — решила она. — Я встречусь с Конни и попрошу, чтобы она помогла мне ради папеньки.Когда Минелла вслух, хотя и для самой себя, произнесла эти слова, она осознала, что это решение очень важное, и к тому же довольно пугающее.И все-таки рискнуть стоило, тем более что какова была альтернатива?Только покорно ехать в невыразимо скучный Бат к тете Эстер. Глава 2 Минелла приехала в Лондон, и хотя поездка была утомительно долгой, ей все же удалось в пути немного вздремнуть.Минелле надо было разобрать вещи, принадлежавшие ей самой, ее матери и отцу. Она трудилась до изнеможения, и накануне отъезда у нее не было сил даже горевать. Она повалилась в кровать и уснула как убитая.Минелла устроила в саду костер из всего, что подлежало уничтожению, а остальное упаковала в старые дорожные сундуки, которые нашла на чердаке.Фермер, живущий по соседству, всегда хорошо относился к ее отцу и любезно согласился взять на хранение те вещи, которые Минелла не собиралась брать с собой.— Они будут спокойно лежать под крышей сарая, — сказал он, — в целости и сохранности.— Жаль только, что я не могу сохранить усадьбу, — вырвалось у Минеллы.— Да, деревня будет уже не та без его милости. Как он скакал тут галопом с таким видом, словно весь мир у него в кармане!Минелла невольно рассмеялась.Это описание как нельзя лучше подходило ее отцу, и как бы они ни были бедны и как бы много счетов ни осталось неоплаченными, ее отец всегда не только производил впечатление богатого человека, но и всем своим видом подчеркивал, что жизнь — на редкость забавная шутка.Таким отношением к жизни он умел заразить других, и Минелла не удивлялась тому, что Конни называла его «лорд Света и Смеха».Несколько странно было только то, что она обращалась к нему так, словно была с ним знакома довольно близко, но Минелла знала, что Конни всегда была склонна «к излиянию чувств».Мать Минеллы считала, что леди не должны себе такого позволять, и часто учила дочь, что нужно быть сдержанной.— Лучше, душенька, — мягко говорила она, — не выплескивать все свои чувства, но при этом быть способной на сочувствие, теплоту и, конечно же, понимание.— Это так трудно, маменька.— Отнюдь, — отвечала ее мать. — Мне бы хотелось, чтобы твои манеры соответствовали твоей внешности.Минеллу тогда удивили эти слова. Она не совсем понимала, что мама имеет в виду.Теперь, вспоминая об этом, она думала, что мама, как и лорд Хейвуд, считала, что Минелла выглядит как истинная леди и должна вести себя соответственно.Минелла знала, что ее мать родом из очень почтенного ирландского семейства, которое, хоть и не отличалось богатством, вело свое происхождение от ирландских королей.— Жалко, что вы сейчас не королева, маменька! — сказала однажды Минелла, когда была еще маленькой.Мать засмеялась, а отец, который слышал эти слова, сказал:— Она королева! Королева моего сердца, а это гораздо более высокий титул, чем у самой королевы Виктории на английском троне!Минелла придумывала всякие истории, в которых представляла мать королевой, а себя — принцессой.Она надеялась, что когда-нибудь встретит принца, похожего на отца, они поженятся и станут жить счастливо до конца своих дней.Но живя в поместье, Минелла совсем не видела молодых людей, и то немногое, что она о них знала, она почерпнула из рассказов отца о семейных вечерах, на которые его приглашали после смерти леди Хейвуд.Он описывал своих друзей, которых встречал на скачках, где неизменно проигрывал деньги, и на приемах, которые посещал в Лондоне и о которых по некоторым причинам говорил на удивление сдержанно.«Наверное, мне не суждено выйти замуж», — с грустью думала Минелла.Она знала, что ее мать рассчитывала выдать ее замуж лет в восемнадцать. Будь она жива, Минелла ездила бы на балы и была бы представлена в «гостиной»в Букингемском дворце.— Теперь я должна сама зарабатывать на жизнь и забыть обо всем остальном, — твердо сказала себе Минелла, запихивая в сундук платья матери.Внезапно она остановилась.Гардероб ее матери был гораздо роскошнее, чем ее, хотя эти вещи уже начали выходить из моды.Минелла решительно вынула несколько платьев из огромного потертого сундука и положила их в небольшой чемодан, который хотела взять с собой в Лондон.Среди них были два очень красивых бальных платья. Их ее мать в последний раз надевала, когда отец Минеллы возил жену в Лондон развлечься, сказав, что больше не в силах терпеть деревенскую скуку.Леди Хейвуд вернулась из этой поездки радостной, отдохнувшей и даже, казалось, помолодевшей.— Это было прекрасно, душенька! — сказала она Минелле. — Боюсь, мы вели себя довольно экстравагантно, и твой папенька даже приводил меня в клуб и познакомил со своими друзьями. Мы побывали в разных театрах и даже в том самом скандальном мюзик-холле!Но Минелле все это мало о чем говорило, потому что она ни разу не бывала в театре, только однажды видела пантомиму, которую давали на Святки в ближайшем городке.Однако она с интересом выслушала все, что рассказывала ей мать, и засыпала ее вопросами.— Вы были в Веселом театре, маменька? — спросила Минелла, потому что слышала как отец упоминал это название.— Да, мы ходили туда, — ответила леди Хейвуд, — и «веселые девочки» прекрасны, словно богини, и то, что о них говорят, вовсе не преувеличение.— Расскажите мне о них, пожалуйста, расскажите! — попросила Минелла.Ее мать рассказала, как они ехали в театр в двухколесном экипаже.— Это куда интереснее, чем ехать в карете, — сказала она. — И ложа у нас тоже была довольно экстравагантная. Невозможно описать, как очарователен этот театр, какие там красивые декорации и какая чудесная музыка. С тех пор я все время ее напеваю!— А вам тоже понравилось, папенька?— Не то слово, — ответил отец Минеллы. — Но должен сказать, что на сцене не было никого, кто мог бы сравниться красотой с твоей матерью, хотя эти девицы выглядели так, словно спустились с Олимпа.Этот разговор запал в душу Минелле, и однажды, когда они с отцом катались верхом, она спросила его:— Почему «веселые девочки» привлекательнее, чем актрисы других театров?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17