— На самом деле, пожалуй, поздно. Обычно я поднимаюсь гораздо раньше, — ответила Минелла.— Никто еще не просыпался, — сказала Роза. — Другие юные леди отправились спать только в три утра.— Мне повезло, что удалось уйти пораньше, — улыбнулась Минелла.Она встала, умылась, и Роза помогла ей надеть очень сложное платье, которое Минелла должна была носить утром.Минелла подумала, что ее мать назвала бы его чересчур вычурным, но среди хористок было принято так одеваться, и Минелле лишь оставалось делать то же самое.Одеваясь, она заметила, что Роза зевнула, и виновато воскликнула:— Вы не выспались! Это отвратительно, что вчера я потревожила вас так поздно. Обещаю, что больше не буду этого делать.— О, вы тут ни при чем, мисс, — ответила Роза. — Это из-за моего малыша.— Вашего малыша?— Да, я раньше служила здесь горничной, но потом вышла замуж, и теперь меня вызывают, только когда устраивают прием.— Понимаю, — сказала Минелла. — И вы взяли с собой своего ребенка.— Мой муж егерь, мисс, и в это время года он почти все время пропадает в лесу. Так что мне пришлось взять с собой обоих моих детей, а у младшего режутся зубки, и ночью я просто не сомкнула глаз.— Мне очень жаль, — сказала Минелла. — А можно мне взглянуть на него?— Зачем вам это, мисс? Только лишнее беспокойство. Вы так говорите просто из вежливости.— Нет-нет, мне правда этого хочется, — возразила Минелла. — А вы не пробовали дать ему мед? Мама всегда велела людям в деревне давать детям мед, когда у них режутся зубки. Вы сами увидите, что днем мед будет его успокаивать, а ночью поможет лучше спать.— Никогда о таком не слышала! — воскликнула Роза. — Но я, конечно, попробую.— Так можно мне пойти посмотреть на вашего сына? — спросила Минелла.— По правой стороне в конце коридора, мисс. Экономка была так любезна, что отвела мне комнату на этом же этаже.Минелла еще раз повторила свою просьбу, и Роза повела ее в другое крыло здания. Ее комната была, конечно, не такая просторная, как спальни для гостей, но и не такая тесная, как комнаты прочих слуг.Роза открыла дверь, и Минелла увидела в кроватке громко плачущего грудного младенца, а на полу — очень симпатичную трехлетнюю девочку, сосредоточенно складывающую башню из кубиков.— Это Эльспет, — с гордостью представила ее Роза, — а это Саймон.С этими словами она вынула Саймона из кроватки. Он сразу перестал реветь и только жалобно хныкал.— Сходите на кухню и попросите меда, — сказала Минелла, — а я пока посижу с детьми.Роза хотела возразить, но потом, обеспокоенная состоянием сына, положила его в кроватку, где он немедленно принялся снова реветь во весь голос, и выбежала из комнаты.Минелла взяла мальчика на руки и баюкала его до тех пор, пока громкий плач опять не сменился тихим хныканьем.Деревенский викарий был не женат, и поэтому заботиться о деревенских жителях приходилось матери Минеллы.Со всеми своими неурядицами, больными детьми и прочими бедами и несчастьями женщины всегда приходили к ней.Поэтому Минелла с детства привыкла нянчиться с детьми, играть с ними и лечить им царапины, пока их родители делились с леди Хейвуд своими невзгодами.Когда Роза вернулась, они дали Саймону ложку меда. Мед ему явно понравился, и он быстро перестал хныкать.— Никогда не знала о таком средстве, мисс, ей-богу! — воскликнула Роза. — А ведь в поместье почти у каждого в саду ульи!— Только не забывайте давать Саймону вместе с молоком немного воды, — сказала Минелла. — Ему будет чаще хотеться пить, но зато мед его успокоит, и сегодня ночью вы сможете выспаться.— Вы сама доброта, мисс! — воскликнула Роза.Попрощавшись с ней и с детьми, Минелла заторопилась вниз. Она боялась опоздать к завтраку, но, войдя в столовую, застала там только одного человека. Это был граф.Увидев ее, он весьма удивился, и его изумление возросло еще больше, когда она произнесла:— Простите, если я опоздала, но Роза сказала, что я поднялась слишком рано.— Вы поднялись рано, но не слишком рано, — сказал в ответ граф. — На самом деле все, кроме нас, еще спят.— В такой поздний час никто еще не проснулся? — недоверчиво переспросила Минелла.Она была удивлена, потому что ее отец всегда вставал очень рано, так же, как и она, и обычно перед завтраком они вдвоем совершали верховую прогулку.— Я думаю, что у них были все причины устать, — заметил граф.Минелла подумала о том, что это за причины.Она понимала, что Конни и другие хористки могли утомиться после спектакля и длинной дороги, но все-таки не настолько, чтобы спать допоздна!Впрочем, вслух Минелла ничего не сказала.Она просто взяла себе еды с длинного ряда серебряных блюд и села за стол напротив графа.Ее завтрак состоял из бекона, яиц, отличного джерсейского масла и нескольких ложек меда, который Минелла предпочла джему и мармеладу домашнего изготовления.Граф глядел на нее, и в его глазах Минелле почудился странный огонек, которого она не заметила накануне.Когда она закончила есть, он сказал:— Сейчас вы получаете заслуженную награду за то, что были вчера столь воздержанны! Не сомневаюсь, что наверху у многих раскалывается голова, и они жалеют, что не последовали вашему примеру!Минелла не забыла, как отвратительно чувствовал себя отец, выпив накануне слишком много шампанского, и сказала:— Возможно, пить вино очень весело, но, как сказано у Байрона, «наутро — сода и проповеди»!Граф рассмеялся.— Не хотите ли полюбоваться моими лошадьми? — спросил он.— Я так надеялась, что вы мне это предложите! — воскликнула Минелла.Она встала из-за стола и пошла следом за ним к двери.Только когда они вышли в холл, Минелла спохватилась:— Наверное, мне нужно надеть шляпку? Дома она никогда не носила шляпок, и дума-па, что просто смешно надевать что-то на голову, чтобы выйти в сад или оседлать единственных двух лошадей, стоящих в конюшне.— Если вы сами не хотите, то, конечно, не нужно, — ответил граф. — Мне нравится ваша прическа.Минелла дотронулась до своего шиньона, как будто только что о нем вспомнила.— Боюсь, что по сравнению с прическами Конни и остальных моя выглядит заурядно, — сказала она. — Но у меня, кажется, никогда не будет времени позаботиться о чем-то более сложном.Граф бросил на нее удивленный взгляд, но Минелла ничего не заметила, и принялась с увлечением расспрашивать его о лошадях и скачках, в которых он участвовал.Конюшни графа оказались великолепными, и Минелла, переходя от стойла к стойлу, не уставала выражать восхищение.Она не смела даже мечтать, что когда-нибудь ей доведется посмотреть и потрогать таких замечательных лошадей.Конюх, который их сопровождал, спросил графа:— Когда вы желаете выехать, милорд? Для вашей светлости уже оседлана лошадь.Только сейчас Минелла заметила, что граф одет в брюки для верховой езды и виновато воскликнула:— О, я вам помешала! Вы собирались ехать верхом. Мне очень жаль.— Извинения совершенно излишни, — ответил граф. — Ведь вы, наверное, не откажетесь составить мне компанию?Минелла радостно вскрикнула.— Вы не шутите? Это правда? Внезапно ее лицо омрачилось.— Я совсем забыла… Я не взяла с собой амазонку. Я не думала, что у меня будет возможность… прокатиться на лошади.Граф на минуту задумался. Потом он сказал:— Не сомневаюсь, что миссис Харлоу найдет для вас амазонку. У моей сестры такой же размер, как у вас.— Как замечательно!Радостное волнение, отразившееся на лице Минеллы, словно осветило ее изнутри, и сияние ее глаз было подобно солнечным лучам.— Сейчас мы вернемся в замок и все устроим, — с добродушной усмешкой сказал граф и, повернувшись к конюху, добавил:— Оседлайте еще одну лошадь и приведите ее вместе с моей через четверть часа к парадному входу.Он еще мгновение подумал и сказал;— Рем лучше всего подойдет этой юной леди.— О, прошу вас! — вставила Минелла. — Не могла бы я поехать на Сарацине?Она имела в виду черного жеребца, который ей особенно понравился.Поколебавшись, граф осторожно спросил:— Вы совершенно уверены, что справитесь с ним?— Совершенно уверена.Казалось, граф хотел возразить, но потом, словно решив, что если она ошибается, это послужит ей хорошим уроком, сказал конюху:— Ладно, оседлайте Сарацина, а мне тогда уж — Крестоносца. Сомневаюсь, что любая другая лошадь сумеет не отстать от него.Конюх промолчал, но у Минеллы возникло чувство, что ему это не по душе.«Я им всем покажу! — подумала она с веселым азартом. — Просто смешно, что они воображают, будто хористка из» Гейети» не умеет ездить верхом!«Вместе с Минеллой граф вернулся в замок и велел лакею сказать миссис Харлоу, что он хочет видеть ее немедленно.Когда она принесла амазонку, Минелла уже была готова переодеться.Великолепное платье для верховой езды было от Бузвайна — лучшего портного из всех, кто шил охотничью одежду.Минелла тщательно, как всегда требовал от нее отец, скрепила прическу заколками и пристроила сверху небольшую шляпку, позаботившись о том, чтобы она сидела надежно.Сапожки для верховой езды, которые тоже принадлежали сестре графа, были немного велики, но зато очень удобны.Минелла переоделась так быстро, как никогда не переодевалась прежде. Потом она схватила белые вязаные перчатки и, поблагодарив миссис Харлоу, выбежала из спальни.— Платье сидит на ней как влитое, словно для нее было сшито! — сказала миссис Харлоу Розе, которая помогала Минелле переодеваться. — И не покривив душой скажу, что носит она его как заправская леди.— Она не такая, как остальные, — заметила Роза. — И с моим малышом обошлась так заботливо!— Я думаю, это все, лишь затем, чтобы добиться благосклонности его милости! — сказала миссис Харлоу. — Все актрисы одинаковы — и все не лучше, чем должны быть!Выйдя на улицу, Минелла увидела, что лошадь для нее уже готова, а граф сидит в седле на Крестоносце.Ему приходилось все время сдерживать нетерпеливого скакуна, и Сарацин тоже беспокойно переступал с ноги на ногу и фыркал.— Мне кажется, вам надо было все же взять лошадь поспокойнее. — сказал граф, увидев Минеллу.Она сделала вид, что не слышит и проворно вскочила в седло — к несказанному удивлению конюха, без посторонней помощи.Дома ей некому было помочь сесть на лошадь, и она так привыкла делать это сама, что сейчас даже не подумала подождать, пока конюх ее подсадит. Только когда она уже сидела в седле, конюх опомнился и, подбежав, торопливо поправил ей юбку.Сарацин принялся натягивать уздечку и взбрыкивать, чтобы показать свою независимость, но Минелла опытной рукой заставила его слушаться. Граф на Крестоносце поехал вперед, и Минелла пустила Сарацина следом.Даже в самых безумных мечтах ей не могло представиться, что когда-нибудь она будет скакать на такой изумительной лошади.Минелла была твердо намерена доказать графу, что он ошибался, считая, что она не в состоянии справиться с Сарацином и что в следующий раз, если представится такой случай, он может дать ей коня и поноровистее.Пока они рысью выезжали из парка, пробираясь среди низко растущих ветвей, им было не до разговоров.Выехав в открытое поле, они пустили коней в галоп, и этот темп был для беседы тоже неподходящим.Только проскакав примерно с полмили, они остановились, и граф с легким удивлением в голосе сказал Минелле:— Как, во имя всего святого, вам удалось научиться так ездить верхом?Минелла радостно рассмеялась.— Я знаю, что вы представляли меня неумелой, но я езжу на лошади с того дня, как выросла из детской коляски.— Я поражен и к тому же должен выразить свое восхищение вашей внешностью, — сказал граф, глядя на ее волосы, которые ничуть не растрепались после скачки галопом.Они пустили коней шагом и несколько минут ехали молча. Потом граф нарушил молчание:— Бы заинтриговали меня, Минелла, и мне кажется, что это какая-то мистификация.— Почему вы так думаете?— Потому что вы совсем не такая, какой должны были быть по моим ожиданиям.— Могу этому только порадоваться, — сказала Минелла, — иначе вы, несомненно, скучали бы, как скучаете всегда, если верить словам других.Граф ничего не ответил, и, оглянувшись на замок, Минелла добавила:— Как можно скучать, когда у вас столько всего?— Вероятно вы, как и все женщины, воображаете, будто деньги и положение в обществе делают человека счастливым, — сказал граф насмешливо.Минелла покачала головой.— Я не настолько глупа, но думаю, что без этого было бы тяжелее. Недостаток денег может служить поводом для несчастья, особенно, если речь идет о мужчине.Граф приподнял бровь.— А если о женщине? Не сомневаюсь, что вы были бы очень несчастны, лишившись своих красивых платьев и, конечно, поклонников, которые платят за них.Минелла повернулась к нему и, позабыв о вежливости, резко сказала:— Безусловно, я не позволила бы никому платить за мою одежду! Этого…Внезапно она замолчала.Минелла хотела сказать:» настоящая леди никогда бы не сделала «, но вспомнила, что она, как предполагается, является обычной хористкой, а отнюдь не леди, и отрицать это — значит подвести Конни.Она поняла, что сделала ошибку, и причем такую, которой граф не мог не заметить.— Вы говорите, — сказал он уже знакомым ей сухим, саркастическим тоном, — что не позволяете вашим поклонникам платить за ваши наряды? Однако мне трудно поверить, что платья, которые были на вас вчера вечером и сегодня с утра оплачены из вашего жалованья.Минелла гордо вздернула подбородок. Она не могла позволить, чтобы он над ней насмехался.— Если хотите знать правду, — сказала она, — то я одолжила их, чтобы произвести на вас впечатление, и завтра вечером, когда я вернусь в Лондон, они будут возвращены владельцу.Граф от души рассмеялся.— Отлично, Минелла! — воскликнул он. — Вы победили! Я, разумеется, не в силах опровергнуть столь изобретательное объяснение!— Я принимаю ваши извинения, — сказала Минелла. — А теперь, с вашего разрешения, я пущу Сарацина в галоп. Другого случая мне скорее всего не представится.Не дожидаясь согласия графа, она стегнула коня хлыстом.Сарацин рванулся вперед, и графу стоило больших трудов догнать свою спутницу. Глава 5 Переодеваясь к обеду, Минелла думала, что это был самый интересный день в ее жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17