– Значит, по-твоему, он похож на козла?
– На грубого козла Билли. Ты должен знать эту историю.
Лайам потер подбородок.
– Это из скандинавского фольклора.
Он прошел к потертому кожаному дивану и грациозно опустился на краешек.
Мужчина посмотрел на Маргарет. Его карие глаза искрились весельем.
– Ты знаешь, козлы могут приносить удачу. По этому поводу есть один стишок девятнадцатого века.
Он закрыл глаза и процитировал:
Пускай смеются мои друзья,
Я доктор, точно, но для зверья.
Пускай я пахну и день и ночь,
Мой запах гонит болезни прочь.
Маргарет покачала головой.
– Болезнь остается, – пробормотала она.
Лайам поморщился.
– Каламбур – это юмор не самой высокой пробы.
– Если ты собираешься здесь сидеть и изливать на меня свои амбарные поэмы, то тебе придется смириться с моими маленькими неуклюжими каламбурами.
Женщина подошла к окну.
– А вообще-то здесь холодно. Вот посмотри. Стекла дрожат от ветра. Зимой мы с тобой оба наверняка подхватим пневмонию. Как только ты помнишь все эти древние стихи!
Лайам наклонился к круглому журнальному столику, стоявшему перед диваном. Он взял стеклянный графин и налил себе маленькую рюмочку скотча. В неярком свете торшера на его лице появилась легкая улыбка.
– Это моя работа. И это у нас фамильное.
Маргарет нахмурилась. Она отдернула мятую бархатную занавеску и стала смотреть на улицу. По тротуару мимо дома пробежали трусцой две девушки. Рюкзаки подпрыгивали у них на спинах.
«Что-то они поздно, – подумала Маргарет, наблюдая, как девушки спешат по направлению к студенческому городку. – Спальные корпуса наверняка уже закрыты. Если девочки живут в общежитии, им сейчас не позавидуешь».
– В Чикаго тоже запирают общежития на ночь? – спросила она Лайама. – Я что-то не припомню.
– Нет, – ответил он, потягивая скотч. – Но здесь, в маленьких городках Пенсильвании... Здесь ничего не меняется. Здесь время остановилось.
Он сделал еще глоток.
– Мы говорили о Мильтоне, – напомнила женщина, вглядываясь в неясную тьму.
– О Мильтоне-козле!
Лайам пересек комнату, осторожно неся перед собой рюмку.
– У него такие громадные ручищи. Когда говорят о руках мясника, имеют в виду именно такие руки.
Лайам усмехнулся.
– Какое уж там у козла мясо! А почему ты смотрела на его руки?
Маргарет отвернулась от окна.
– На них трудно не обратить внимание! Я думала, он раздавит бедную пивную кружку!
Лайам поставил рюмку рядом с кроличьей клеткой. Женщина смотрела, как он просовывает морковку сквозь решетку.
– Мильтон совершенно нормальный. Мне кажется, он интересный человек.
– Интересный? Я видела, как ты зевал, когда он показывал тебе свою коллекцию ножей. Он так подробно рассказывал о каждом из них! Мне казалось, это никогда не кончится.
Лайам рассмеялся.
– Посуди сама, не может же он с такими руками собирать коллекцию наперстков!
Они оба рассмеялись.
Лайам потыкал морковкой в нос кролику.
– Держи, Фиби! Кушай! Давай! Ешь!
Он оглянулся на Маргарет.
– Эта крольчиха явно создана для ирландского рагу! Да она скорее съест собственные орешки, чем свежую, сочную морковку!
Маргарет поежилась. Она задернула занавеску и отошла от окна.
– Лайам, почему все-таки ты держишь эту противную крольчиху?
Лайам ответил не сразу.
– Из-за четырех кроличьих лапок. Мне нужно, чтобы мне везло. Я должен обеспечить себе как можно больше везения.

* * *

Через пару минут раздался такой сильный стук в дверь, что они оба вздрогнули. Лайам сунул морковку в клетку и пошел открывать.
– Уже поздно. Кто бы это мог быть?
Маргарет улыбнулась.
– Может быть, Мильтон. Пришел одолжить немного козьего корма.
Лайам бросил взгляд в зеркало над каминной полкой, чтобы убедиться, что у него все в порядке.
– Маргарет, это жестоко. Нет, правда, жестоко.
Снова раздался стук. Потом кто-то легонько забарабанил по двери кончиками пальцев.
– Входите! – Лайам открыл дверь.
Он не сразу узнал стоявшую на крыльце женщину. Несколько мгновений мужчина молча смотрел на взлохмаченные рыжие волосы, закрывавшие один глаз. Волосы явно пострадали от бесчисленных перманентов и окраски. Потом он заметил ярко накрашенные губы.
– Андpea!
– Привет, профессор! Надеюсь, я вас не слишком обеспокоила?
Женщина откинула с глаз волосы.
«Чувственная улыбка», – подумал Лайам и улыбнулся в ответ.
– Вовсе нет! Входите!
Он отступил, давая ей пройти.
Вместе с Андреа Де Хевен в гостиную ворвался порыв свежего ветра. Хозяин закрыл дверь за гостьей. Он обернулся и увидел, что она внимательно смотрит на него.
«Пожалуй, слишком внимательно», – подумал Лайам.
На женщине был длинный свитер. Лиловый, цвета ирисов. Он дисгармонировал с ее рыжими волосами и красной помадой. Под свитером были лиловые колготки. В ушах покачивались черные стеклянные серьги. Нитка таких же черных бус лежала на высоко поднятых грудях. Тяжелые бусы. Они позвякивали, когда женщина шла по комнате.
Лайам вдохнул сладкий, резкий аромат.
«Маргарет наверняка знает, как называются эти духи, – подумал он. – Господи, какой сильный запах! Она что, купается в этих духах?»
– Маргарет, ты помнишь Андреа Де Хевен, нашу уважаемую домовладелицу? – произнес он преувеличенно формально.
– Да, конечно, – ответила Маргарет, заставляя себя улыбнуться.
Андреа повернулась. Она только сейчас заметила Маргарет. Бросив небрежное «Рада снова видеть вас!», она опять устремила на Лайама свои водянистые голубые глаза.
«Сколько ей? – подумал Лайам. – Лет сорок, наверное?»
Он старался не смотреть на проступающее под облегающим свитером тело. Эта женщина выглядела бы довольно сексуально, если бы ее старания не были так очевидны.
Нет. Это не верно. Она и впрямь сексуальна.
Андреа была крепкой женщиной. С большими бедрами. Лайам припомнил, что, когда она в августе показывала ему дом, на ней были зеленые слаксы в обтяжку. Он вспомнил, как, показывая ему комнаты, женщина дотрагивалась до него. Нечаянно задевала рукой. Дружелюбно сжимала его руку. Порой ее волосы касались его щеки.
Что она там говорила, сколько раз она овдовела? Не меньше дюжины. Голубые глаза, все время глядевшие на него, были тогда так печальны. Казалось, они доверяют ему какую-то тайну.
– Я была в соседнем квартале, навещала подругу, – сказала ему Андреа. – Проходила мимо, увидела у вас свет. Решила зайти на минутку, узнать, как вы устроились.
– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала Маргарет из другого конца комнаты.
Андреа пристально смотрела на Лайама.
– У нас еще никогда не было такой любезной домовладелицы! – вежливо заметил Лайам.
– Это маленький студенческий городок. Здесь все дружелюбны, – ответила женщина, опуская глаза.
Она облизала накрашенные губы.
– Мне очень хотелось, чтобы дом вам понравился и потому я держала пальцы скрещенными!
Она подняла обе руки. Ухоженные, покрытые красным лаком ногти. Скрещенные пальцы.
Лайам ласково взял правую руку женщины в свою. Ее пальцы все еще были скрещены.
– Мы очень рады снова видеть вас, Андреа. А вы знаете, почему мы скрещиваем пальцы?
Он продолжал держать ее руку. Кожа женщины была теплой и мягкой, как спелый персик.
– Понимаете, крест – это символ некоего идеального единства.
Лайам провел ладонью по скрещенным пальцам Андреа.
– Два пальца пересекаются. Центр пересечения двух линий – это то место, где сосредоточено наше желание.
– Никогда об этом не слышала! – воскликнула женщина.
Ему показалось, что он чувствует, как она дрожит.
«Все слишком просто», – подумал Лайам.
Он отпустил руку женщины и отвел глаза.
– Какие красивые длинные пальцы, – добавил Лайам. – Это признак породы и знак долгой жизни.
Женщина с удовольствием рассмеялась.
– Лайам! – раздался голос Маргарет откуда-то из противоположного конца солнечной системы. – Андреа заглянула к нам не для того, чтобы ты гадал ей по руке!
Лайам не отрывал глаз от гостьи.
– Я вовсе не предсказываю ей судьбу. Я говорю о некоторых древних верованиях. Знаете ли вы, что китайцы придавали большое значение длине ногтей? Считалось, что коротко обрезать ногти – значит, укорачивать себе жизнь.
– Это действительно очень интересно, – заметила его рыжеволосая собеседница и посмотрела на свои ногти. – Мои ногти не настоящие. Они накладные.
Женщина рассмеялась. Казалось, что она вдруг вышла из транса, в который ее повергло обаяние Лайама.
– Мне нужно идти.
Андреа откинула назад волосы и оглядела гостиную.
– Так у вас все в порядке?
– Мы хорошо устроились, – ответил Лайам. – Все еще немного непривычно, но постепенно мы начинаем чувствовать себя как дома.
– У меня наверху неприятности с краном в ванной.
Маргарет сидела на подлокотнике дивана, опираясь на него обеими руками.
– Сильно капает. Я никак не могу остановить течь.
– Мы можем пригласить водопроводчика, – по голосу Андреа было ясно, что проблемы Маргарет ее не слишком интересуют.
Рыжеволосая женщина подняла глаза на Лайама. Ей показалось или он в самом деле ей подмигнул? Или это она сама моргнула?
– А ваша часть дома в порядке, Лайам? Могу я вас так называть?
– Да, конечно, Андреа.
– Вам нравится ваша спальня?
Ему удалось удержаться от смеха. Посмотрите, что говорит словарь о значении слова «очевидный», и вы получите точный портрет Андреа Де Хевен.
– Рабочие прекрасно сделали свое дело. Благодаря новому окну нет проблем со сквозняками.
Андреа кивнула, и волосы снова закрыли ей один глаз.
«Она определенно очень сексуальна», – подумал Лайам, снова бросая взгляд на проступающее сквозь свитер тело.
– Я рада, что дом вам понравился. А теперь, я думаю, мне пора пожелать вам спокойной ночи.
Женщина бросила взгляд на Маргарет, потом повернулась к двери.
Лайам прошел за ней в крошечную прихожую.
«Я знаю, что она собирается мне сказать», – подумал Лайам.
И она это сказала. Слово в слово.
– Если вам что-нибудь понадобится и вам покажется, что я могу вам помочь – звоните, не сомневайтесь.
Последовал еще один многозначительный взгляд. Лайам снова взял женщину за руку. Вдохнул ее резкие духи.
Я всего лишь человек!
Андреа ясно дала ему понять, что ей нужно. И это сработало. Он почувствовал возбуждение. Его это задело.
– В Чикаго было так холодно. Приятно пожить в более теплом климате, с дружелюбными людьми.
Он тоже умеет ясно выражаться.
– Спокойной ночи, Андреа! – Лайам тихонько отпустил ее руку.
Он стоял и смотрел. Вот она спускается по ступенькам, идет по тротуару. Покачивающееся пятно красного с лиловым в осенней дымке и в белом свете уличных фонарей. Лайам не мог не думать о больших бедрах в лиловых колготках.
В прихожей еще оставался запах ее духов.
Маргарет рассмеялась.
– Мне казалось, она вот-вот сорвет с себя этот жуткий свитер и прыгнет на тебя! Я представила ее на тебе, представила, как она наклоняется и размазывает свою помаду по твоему лицу.
Лайам усмехнулся.
– У тебя слишком живое воображение!
Маргарет прочистила горло.
– Ну, для этого большого воображения не требуется.
– Маргарет, если бы не ты, мне сегодня могло немножко повезти.
Женщина прищурилась и посмотрела на него.
– Прости, не поняла? Что значит повезти!
Она тряхнула головой и прошла к камину.
– Мы забыли спросить, работает ли камин.
Лайам вздохнул и потер подбородок.
– Я уверен, что она скоро нас снова навестит.
Маргарет нахмурилась и внимательно посмотрела на него.
– Тебя действительно влечет к этой корове?
– И у коров есть отдельные достоинства. Кстати, есть одна уэльсская сказка о жене фермера, которая превратилась в корову...
– Нет, Лайам! Прекрати! Я задала тебе серьезный вопрос. Прибереги народные сказки для тех, кто их еще не слышал.
– Маргарет, я пошутил!
– А я нет. Так тебя тянет к ней? Я имею в виду Андреа. Ты считаешь, что ты мог бы...
Он махнул рукой, словно отметая ее слова, и опустил руку на диван. Кожа заскрипела.
– Нет. Боюсь, что у бедной Андреа со мной ничего не получится.
Лайам с сомнением посмотрел на Маргарет и добавил:
– Мне кажется, я влюбился, – беззаботно произнес он.
– Ты шутишь?
Лайам отрицательно покачал головой.
– Нет. Не шучу. Совсем не шучу.
Женщина издала удивленный возглас. Она убрала руку с каминной полки, почесала плечо и вернула руку на прежнее место. Маргарет стояла, прислонясь к камину и внимательно смотрела на Лайама.
– Та темноволосая девочка из ресторана? Та, хорошенькая?
Лайам кивнул. Он был очень серьезен.
Маргарет покосилась на него.
– Как ее звали? Сара? Она слишком молода!
– Я с тобой не согласен.
– Ты не считаешь, что она слишком молода для тебя?
Он слегка улыбнулся.
– Нет! Я думаю, что она вполне подойдет!
Маргарет улыбнулась. Лицо ее просияло.
– Ну что ж, Лайам, удачи!
И она осторожно постучала кулаком по каминной полке. По дереву. Три раза.


Часть вторая

Глава 6

Мрачное настроение Гаррета не улучшилось до самой ночи.
Кем я хочу быть?
Этот вопрос вертелся у него в голове так долго, что стал его раздражать. Вопрос прицепился к нему, как надоедливая песня. Кем я хочу быть? Кем? Кем?
Только не тем, что теперь.
Гаррет не помнил, как доехал до участка. Он не помнил, где припарковал свой черно-белый автомобиль. Наверное, как всегда, у почты. Но он действительно не помнил.
А теперь вот Вальтер что-то говорит, а Гаррет его не слышит. Их серые, как оружейный металл, столы стоят друг против друга, втиснутые посреди небольшой комнатки для дежурных. Гаррет наклонился вперед. Прищурясь, он смотрит на Вальтера и старается сосредоточиться на том, что тот говорит.
Вальтер Гранжер, его партнер-альбинос.
Он такой белый. Такой светлый. Такой яркий. Чуть ли не полупрозрачный, как призрак. У него прямые белые волосы, тонкие и светлые, как белые нити. Белая, почти как мука, кожа. Кривые белые зубы. Лошадиные зубы. Даже глаза у него светлые. Светло-серые, почти серебряные. «У Вальтера нет цвета, – думает Гаррет. – Он – нечто противоположное цвету. Он весь белый, как свет».
А теперь Гаррет смотрит на Вальтера, как смотрят на яркий свет, постепенно привыкая к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45