Замерзший и пустой. Ничто не шевельнется.
Сара засунула руки в карманы и прижала их к бокам, пытаясь согреться. Не обращая внимания на летевшие в глаза снежинки, она вышла на Дейл-стрит. В конце квартала увидела маленький кафетерий с розово-зеленой неоновой рекламой. Единственное яркое пятно. Другие заведения и магазинчики совсем темные.
Работает ли он?
Да. Прищурившись из-за падающего снега, Сара заметила свет в запотевшем окне.
Возьму что-нибудь, чтобы согреться. Чтобы унять эту дрожь.
Чтобы прийти в себя.
Я смогу с этим справиться. В самом деле, смогу. Я могу справиться со всем.
О Господи, Лайам! О Господи! Почему?
Она вошла в маленький кафетерий и отряхнулась, как мокрая собака. Снег посыпался на резиновый коврик у двери. Сара почувствовала тепло и глубоко вздохнула, вдыхая аромат крепкого кофе и прогорклого жира.
Стряхивая с лица снежинки, она оглядела ряд столиков, разделенных виниловыми перегородками. К ее удивлению, тут было полно народу. Видимо это оттого, что сейчас это единственное открытое заведение.
За ближайшим столиком сидели студенты колледжа. За другим два старика с мрачными лицами грели руки о кружки с кофе. За третьим столиком юная парочка, тоже явно студенты колледжа. Мокрые пальто на спинках стульев. Молодые люди держат друг друга за руки, протянув их через стол. Они мечтательно смотрят друг на друга. И не обращают внимания на стоящие перед ними жареный картофель и кока-колу.
Для них любовь только начинается.
Сара с горечью отвернулась. Холодно. Как холодно!
Все еще дрожа, она прошла к столику с рекламой на черной стене. И пока она шла, сжимая рукой воротник пальто, ей казалось, что глаза всех присутствующих устремлены на нее. Ей казалось, что все прекратили разговаривать и замерли. Что все смотрят на нее, как на редкую диковинку.
Потому что они знают.
Они знают, что ее муж трахает собственную сестру. Знают, что он использовал руку ее бывшего возлюбленного в странной церемонии при свете свечи.
«Откуда они знают?» – спрашивала себя Сара. – «И почему они на меня смотрят? Чего они от меня хотят?»
Она подошла к пустому столику и оглянулась. Никто на нее не смотрел. Она никого не интересовала.
Будучи не в состоянии унять бившую ее дрожь, Сара опустилась на сиденье. Вспомнила, что все еще в пальто. Встала и сняла его. Положила на сиденье напротив.
Она не успела снова сесть. Перед ней появилась официантка – усталая молодая блондинка с короткой стрижкой. Волосы ее были прилизаны.
– Хотите посмотреть меню?
Сара схватилась за спинку сиденья, чтобы не упасть. Почему она никак не может унять дрожь? Почему никак не может согреться?
– Просто кофе, пожалуйста. Черный.
– С вами все в порядке, мисс? – зеленые глаза озабоченно взглянули на Сару.
Сара удивилась. Она что, видит, как я дрожу? Я что, странно выгляжу? У меня что-то не так?
– Я... я не очень хорошо себя чувствую. Сегодня так холодно.
– Я принесу кофе. Что-нибудь еще?
– Нет. Впрочем...
Нужно что-нибудь съесть, чтобы успокоить желудок. Что-нибудь такое, что позволило бы опять прийти в норму.
Я в порядке. Я знаю, что со мной все в порядке.
– Гренки, пожалуйста. Гренки с маслом.
Официантка кивнула и поспешила прочь. Сара слышала шипенье жира на сковородке. Ребятишки, набившиеся в кабинку, отгораживавшую первый столик, грохнули от смеха.
Сара тяжело опустилась на сиденье и прислонилась к теплой стенке. Растерла руки, глубоко вдохнула и задержала дыхание, пытаясь унять дрожь.
Я больна. Должно быть, у меня грипп или что-то в этом роде. Я больна и мне некуда идти.
Обхватив себя за плечи, она закрыла глаза и прислушалась к шуму кафетерия. Нормальные звуки. Я нормальна. Совершенно нормальна.
Гул голосов время от времени прерывался смехом, звяканьем приборов о тарелки, скрежетом стульев о покрытый линолеумом пол. Все эти звуки помогали Саре успокоиться.
– Ваш кофе. Вы хотели с молоком? – голос официантки заставил молодую женщину открыть глаза.
– Да. Я...
Моя сумка! Со мной нет сумки! Нет кошелька! Я выбежала из дома без них.
Сара почувствовала, как у нее снова сдавило горло. Она снова начала дрожать. Сунула руки в карманы джинсов. Нащупала монетку в четверть доллара и две монеты по центу.
Я не могу заплатить за кофе.
Сара вскочила. Схватила свое пальто и побежала. Пробежала мимо удивленной официантки, по узкому проходу, мимо длинного прилавка, мимо стариков с мрачными лицами, мимо парочки влюбленных, мимо студентов – на этот раз они все действительно смотрели на нее. Она бежала быстро, отчаянно. Пальто развевалось и хлопало позади нее.
– Эй, мисс!... Ваш кофе!
Хриплый голос официантки оборвался, когда за Сарой захлопнулась дверь. Сара – сирота. Бездомная Сара. Снова на холоде.
Без денег.
И что же теперь?
Сапоги заскользили, попав в кучу мокрого серого снега. Она схватилась за телефонную кабинку, чтобы не упасть.
Я не собираюсь плакать. Ни в коем случае. Я не стану плакать до тех пор, пока не окажусь в теплом и сухом месте. Мрачная клятва сильного человека. Ее нелегко сдержать.
Молодая женщина держалась за металлическую телефонную кабинку и смотрела на нарисованный на ней колокольчик. Она поняла, что должна позвонить.
Сара решила, что ей нужно забрать свои вещи. Она вдруг стала все очень ясно видеть. Несмотря на снегопад. Несмотря на розовато-серый туман. Неожиданно она увидела все очень ясно.
Я должна забрать свою сумку. Забрать деньги. Мне нужно сложить кое-какую одежду. Лайаму придется впустить меня в дом и дать мне возможность забрать вещи. Он не может оставить меня бродить всю ночь по улице.
О Господи, Лайам!
Я в состоянии поговорить с ним?
Да.
Я могу быть очень деловой. Сара начала репетировать, что она ему скажет, когда он возьмет трубку. Сейчас ей было ясно, что делать. Никаких дискуссий. Не допускать никаких объяснений. Просто собрать самое необходимое и уйти. Пойти в отель. В «Колледж Инн». Он большой и всегда полупустой.
Нет. Не в «Колледж Инн».
Ведь именно там убили Кристин.
Кристин. Кристин. Кто такая Кристин, Лайам?
Лайам?
Она представила его лицо, представила, как он прижимает к уху телефонную трубку. Карие глаза раскрыты от удивления. Он жаждет ее увидеть, жаждет ей все объяснить. Темные волосы взлохмачены.
Лицо взволнованное. Она представила его лицо и поняла, что сейчас оно вызывает у нее отвращение.
Сара принялась обдумывать, что ему сказать. «Лайам, я пришла домой, чтобы взять кое-какие вещи. Но я не хочу видеть тебя, не хочу с тобой разговаривать». Да, так и надо сказать. Я так и скажу.
«Оставь входную дверь открытой и не жди меня. И не пытайся со мной заговорить. Мне нужно только пару минут».
Да. Она сможет это сказать. Сможет это сделать.
И не плакать. Не плакать. Не плакать.
Сара сжала в руке монетку в четверть доллара. У нее только одна монета, чтобы позвонить. Она не может допустить, чтобы эта монета упала в снег. Дрожащей рукой молодая женщина протолкнула монетку в щель и прижала к уху холодную трубку. Слова – она мысленно повторила то, что собирается сказать.
О Господи, Лайам! О Господи! Ну почему все так получается?
Этого я не стану говорить. Я знаю, что мне сказать. Какой у меня номер?
О Господи! Как я могла забыть собственный номер? Я его забыла!
Но она его вспомнила, как только подавила приступ паники. Медленно, осторожно набрала номер. Только бы не ошибиться! Только не сейчас! У меня только одна монета! Только одна!
Она слушала гудки. Два гудка.
Сара попыталась проглотить слюну, но в горле стоял ком. Во рту было абсолютно сухо. А трубка такая холодная! На затылок падает снег.
Три гудка. Четыре.
Лайам, возьми же трубку! Я не хочу с тобой разговаривать, но возьми же трубку!
Пять гудков. Шесть. Семь.
Сара снова и снова повторяла то, что собиралась сказать. Не слишком ли я дрожу? Смогу ли я говорить?
Я здесь насмерть замерзну. Меня найдут окоченевшей перед телефонным аппаратом, с трубкой, прижатой к уху.
Восемь гудков. Девять.
Его нет дома.
Она стояла и слушала равномерные гудки. Она была не в состоянии реагировать. Казалось, мозги у нее тоже замерзли. Эмоции тоже.
Его нет дома. Маргарет тоже нет дома.
Молодая женщина слушала тихое, ровное гудение. Снова и снова. Она вспомнила, как он прокричал ей вслед угрозу, когда она убегала из дома:
– Я иду за тобой!
Да. Они с Маргарет ищут меня. Они гонятся за мной. А я проскользну домой и возьму свои вещи без проблем.
Если у меня есть ключ.
Сара сунула руку в карман джинсов. Она никогда не носила ключи в сумке. Боясь их потерять, она всегда держала их при себе.
Они были с ней и сейчас.
– Да!
Сара положила трубку. В ушах у нее все еще звучали гудки. Отошла от телефона. Сколько у нее времени? Сколько времени до того момента, как Лайам бросит ее искать и вернется домой?
Молодая женщина глубоко вздохнула и побежала. Ею овладела такая паника, что она даже не застегнула пальто. И теперь оно хлопало, как накидка, пока она бежала по скользким тротуарам. Бежала, скользила, снова бежала. Сара тяжело дышала, снег залеплял ей глаза. Она держала руки перед собой, словно тянулась к безопасному месту.
Мимо проехала машина. Боковые окна залеплены снегом. Шины шуршат по покрытой льдом улице. Ее осветило фарами, она оказалась в световом пятне. Сара немедленно выбежала из освещенного участка.
Сколько у меня еще времени? Сколько?
На углу она резко повернулась. Ее дом был в следующем квартале. Вокруг молодой женщины кружились снежные вихри. Она слышала, как хрустит под ее сапогами мокрый снег. И никаких других звуков.
Тишина вокруг.
Ночная тишина.
Поднимаясь по заметенному снегом крылечку, Сара нащупала в кармане ключи. Неужели я в самом деле здесь живу? Неужели это мой дом? Дом, где я живу с ЛАЙАМОМ?
Нет, больше не живу.
По ее холодным щекам потекли горячие слезы.
Почему сейчас? Почему я плачу?
Она умоляла себя перестать. Сердито выбранила себя. Сдержала слезы. Выровняла дыхание.
Ладонями вытерла слезы. Такие соленые слезы, они щиплют глаза. Такие горькие слезы.
Она поднесла ключ к замку. Потом передумала и нажала на кнопку звонка.
Что, если они вернулись? Что, если Лайам и Маргарет вернулись после того, как я звонила? Лучше убедиться.
Она прижала палец к звонку. Услышала, как внутри зазвенел звонок. Сара обрадовалась, что в состоянии нормально соображать.
Но радость ее была недолгой. Она убрала палец с кнопки звонка. Прислушалась. Ей кажется, или она действительно слышит внутри шаги?
Нет, ради Бога, нет!
– Эй! – услышала она крик.
Сара охнула и мгновенно обернулась, поскользнулась и чуть не упала с крыльца.
Двое ребят. Вероятно, студенты Мур-колледжа. Один в длинном черном пальто, другой в накинутом на голову красном капюшоне. Гоняются друг за другом по улице. Полетел снежок. Громкий смех. Схватились. Борются. Снова побежали.
Сара вздохнула и повернулась к дому. Кое-кто сегодня развлекается. Она нажала кнопку звонка и держала ее целую минуту.
Все ясно.
Заходи, Сара, и как можно быстрее уходи.
Сара задрожала. Дрожь сотрясала все ее тело. Ее рука дрожала так сильно, что ей пришлось вставлять ключ в замок обеими руками.
Она повернула ключ. Глубоко вздохнула. Рывком открыла дверь.
И вошла в тяжелую горячую тьму.

Глава 51

Половицы застонали под ее легкими шагами.
– Кто-нибудь дома? – прошептала она, глядя вверх в сторону лестницы.
Прислушалась. Услышала звук работающего холодильника в кухне. Услышала свое тихое дыхание.
Потянулась к выключателю, чтобы зажечь свет, потом передумала. Нет. Никакого света. Если они вернутся, зачем объявлять им, что я здесь?
Сара ухватилась за перила и начала подниматься по лестнице, поглядывая в сторону площадки второго этажа.
Неожиданно она вспомнила слова, которые нараспев произносил Лайам.
– Да продлится сон тех, кто спит.
Она мысленно слышала, как голос Лайама, произносит эти слова. Казалось, эти слова медленно опускаются вниз по лестничному проему.
Сара замерла, держа одну ногу над другой, крепко сжимая деревянные перила. Слова прозвучали так отчетливо, словно Лайам стоял здесь, на верхней площадке, возле их спальни, и снова произносил те же слова.
– Да продлится сон тех, кто спит, да не забудутся сном те, кто бодрствует.
В тот день у них был такой романтический вечер!
Такой романтический и такой прекрасный. Бледное, пляшущее пламя свечи. Плавающие тени. Лайам тоже плыл, легонько покачиваясь на ней, внутри нее, и оба они были так близки... они были вместе. Она слышала, как он шепчет ей прямо в ухо, нараспев произнося эти странные слова.
– А-а-а! – у Сары вырвался стон отвращения.
Сапоги застучали по ступенькам. Она поспешила наверх.
Это было не романтично. Это было отвратительно.
А что эти слова означают, кстати сказать?
Она тогда так увлеклась, она была так счастлива, у нее так кружилась голова – ей так хотелось верить Лайаму, так хотелось верить, что на этот раз у нее будет все хорошо, что у нее все получится! У нее так кружилась голова, что она даже на мгновение не задумалась о значении этих слов.
Да продлится сон тех, кто спит.
О ком он говорил? Кто должен спать? И кто должен бодрствовать?
Есть ли вообще в этом какой-нибудь смысл?
Сара сказала себе, что сейчас не станет об этом думать. Она остановилась на верхней площадке, не желая расставаться с перилами. Они такие крепкие, что создают ощущение безопасности. Я не хочу сейчас об этом думать. Ни об этом, ни о Лайаме. До тех пор, пока не выберусь отсюда.
В конце концов молодая женщина отпустила перила и почувствовала, как ее начинает тошнить. Я не хочу думать. Лайам и Маргарет... Мне нужно снова вернуться в эту спальню. Лайам и Маргарет.
Они что, все время смеялись надо мной?
Они что, трахались каждый раз, когда я уходила из дому?
Маргарет казалась такой доброй, такой понимающей... Казалось, она была мне так рада...
Она казалась мне очень приятной женщиной, совершенно нормальной во всех отношениях. Маргарет очень терпимо относилась к причудам и суевериям своего брата. А когда появилась я, она очень старалась быть незаметной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45