Ты лгал мне, Лайам! А я всему верила.
Потому что хотела верить. Я отчаянно хотела тебе верить.
Мне нехорошо. Мне по-настоящему плохо.
Лайам, ты нужен мне сейчас!
Когда Сара открыла глаза, она увидела, что над нею стоит Мэри Бет и что-то быстро и взволнованно говорит. Сара видела, как двигаются ее губы, но не слышала слов.
Кристин Веррет. Снова и снова в ушах Сары звучало это имя с жутким заявлением Мэри Бет.
Кристин Веррет.
Она позвонила мне и ее разрезали на куски.
– О Господи, – тихо простонала Сара.
Мэри Бет наклонилась к ней и ласково положила руку на дрожащее плечо подруги.
– Нам следует позвонить в полицию. Нам нужно рассказать им о телефонном звонке.
– Я... Я плохо себя чувствую!
Сара вскочила. Рывком отстранила Мэри Бет.
– Сара!
Сара бросилась в туалет, захлопнув за собой дверь. Наклонилась над унитазом. Согнулась от боли. Попыталась вызвать рвоту.
– Сара! С тобой все в порядке? – раздался из-за двери туалета приглушенный голос Мэри Бет.
Сара покашляла. Горло ее напряглось. Мне так плохо! Я не могу поверить в то, что происходит.
Я не понимаю. Я просто не понимаю.
Она представила себе лицо Лайама, его улыбку, его чудесную улыбку, ласковые карие глаза, такие любящие, смотревшие на нее с таким обожанием.
О Господи! Я не понимаю! Лайам, ты мне объяснишь? Ты сделаешь так, чтобы мне снова было хорошо?
Боль в желудке немного стихла. Тошнота прошла. Сара встала. Отвернулась от унитаза. Ноги дрожали. Одним пальцем она вытерла холодный пот с верхней губы.
Выйдя из туалета, она уже знала, что ей нужно делать. Мэри Бет стояла в коридоре. Она была взволнована, зеленые глаза ее внимательно смотрели на Сару.
– Ты ужасно выглядишь! Может, мне отменить рейс? – она посмотрела на часы. – Не думаю, что сегодня есть другой рейс в Кливленд. Но я могу поехать завтра.
Сара сжала руку подруги. Рука Сары была холодной как лед, рука Мэри Бет – теплой и сухой.
– Нет, правда, не надо. Не пропусти рейс. Я уже чувствую себя лучше. Я... я пойду домой.
– Домой? Нет, Сара! Позволь мне позвонить в полицию. Ты должна рассказать им о телефонном звонке, о женщине, которая тебе звонила. Ты должна сделать это до того, как вернешься домой, к Лайаму. Ты должна.
Сара яростно замотала головой. От резких движений у нее застучало в висках.
– Нет. Я должна идти домой. Я должна поговорить с Лайамом.
– Но что, если Лайам?... – Мэри Бет не договорила.
– Я должна дать Лайаму шанс! – голос ее прозвучал более визгливо и более яростно, чем ей хотелось бы.
Она добавила уже тише:
– Я должна дать Лайаму шанс объяснить.
Сара прошла мимо Мэри Бет в гостиную. Подруга поспешила за ней.
– Ты в самом деле не хочешь, чтобы я осталась? Я могла бы проводить тебя домой. Ты и в самом деле неважно выглядишь. Я могу сходить за своей машиной и отвезти тебя. Я могу тебя подождать. На всякий случай... – она замолчала и опустила глаза.
– Со мной будет все в порядке, – голос Сары дрожал.
Она старалась, чтобы он звучал тихо и ровно.
– Ничего. Со мной будет все в порядке. Мне нужно подышать свежим воздухом. Это было такое потрясение! Но я не думаю, что Лайам... Я хочу сказать... Я не знаю. Я знаю только, что должна дать Лайаму возможность объяснить. По поводу руки. По поводу Кристин Веррет. И по поводу... Объяснить все.
Она пошла, чтобы взять пальто, но Мэри Бет загородила ей дорогу. К ее удивлению, подруга крепко обняла ее, прижавшись щекой к ее щеке.
Сара подумала, что ее Мэри Бет никогда не была такой эмоциональной. Может, это все вино? Или она так нервничает из-за того, что у нее отец в больнице? Или из-за того, что ей нужно лететь ночью? Она ведь не из-за меня так беспокоится, правда?
– Я... Я позвоню тебе из Огайо, – Мэри Бет уступила Саре дорогу, не спуская с нее глаз. – Это будет поздно. Самолет сначала сядет в Питтсбурге. Ну почему самолеты должны садиться в Питтсбурге?
Сара рассмеялась.
– Не знаю. Но они всегда там садятся.
Она одела пальто.
Мэри Бет направилась к стенному шкафу в прихожей.
– Позволь мне, по крайней мере, дать тебе зонтик. Посмотри на свое пальто. Оно все еще мокрое.
Сара подняла глаза к окну.
– Ничего, все в порядке. Снова пошел снег. Я люблю снег. Он меня остудит, – она направилась к двери.
Мэри Бет капризно закусила губку.
– Мой рейс отменят. Я это чувствую. Ты только посмотри, что на улице делается! Настоящая метель! – она открыла Саре дверь. – Пожалуй, мне пора отправляться. Я тебе позвоню. Как только приземлюсь.
– Со мной все будет в порядке, уверяю тебя! Счастливого пути! Передавай привет папе.
Выйдя из квартиры, Сара посильнее завернулась в пальто. Ее сапоги глухо стучали по твердому полу длинного коридора. К двери в другом конце коридора вели грязные следы. На полу остались лужи талой воды.
«Отвратительный вечер, – подумала Сара, поднимая воротник. – Отвратительный во всех отношениях».
Она вышла из здания, вышла из-под навеса над входом. Тяжелое полотнище громко хлопало на ветру. Сара вышла в снежную ночь.
Резкий ветер швырял в лицо мокрый снег. Подмерзшие после дождядорожки стали скользкими и очень опасными. Сара всегда любила ходить по снегу, но сегодня это не доставило ей удовольствия.
Девушка подняла глаза и увидела, как на перекрестке занесло машину. Развернуло на сто восемьдесят градусов, понесло по скользкой мостовой. Машина остановилась в нескольких дюймах от фонарного столба.
«Надеюсь, что Мэри Бет благополучно доберется в аэропорт, – подумала Сара, опуская голову под ударами ветра со снегом и стараясь идти побыстрее. – Сегодня ездить еще труднее, чем ходить».
К тому времени, как впереди показался ее дом, все лицо ее горело, нос и уши щипало, они почти онемели от холода. На крылечке горел свет и от этого света выпавший снег искрился. Сара не увидела в доме никаких других огней.
Это показалось ей странным. Уже почти девять. К этому времени Лайам должен быть дома. Приставив козырьком ладонь ко лбу, она посмотрела на окна комнат Маргарет в верхней части дома. В них тоже было темно.
Они что, куда-то пошли? В такой-то вечер?
Очень маловероятно.
Сара поскользнулась на верхней ступеньке крыльца. Схватилась за металлические перила, чтобы не упасть. Порылась в сумочке в поисках ключа. Замерзшие пальцы едва двигались.
В конце концов ей удалось отпереть дверь. Сара открыла ее плечом. Хорошенько постучав ногами о коврик перед входом, она вошла.
Тепло.
Темнота.
– Эй, кто-нибудь дома?
Кажется, во всем доме свет горит только на площадке второго этажа. Пытаясь размять закоченевшие пальцы, Сара отправилась наверх.
Наверху ли Лайам? Может быть, он рано улегся спать? Может, он отправился спать и выключил свет внизу? Или это она сама оставила включенный свет?
– Эй, здесь кто-нибудь есть?
От холода ей было трудно говорить, голос ее прозвучал еле слышно.
Тишина.
Ради Бога, Лайам, будь дома! Мне нужно тебя увидеть, с тобой поговорить! Мне нужно услышать, как ты говоришь, что все будет хорошо.
Сара все еще была в пальто. На мокром воротнике лежали снежинки, щекотавшие ей шею. Она ухватилась за деревянные перила и начала подниматься по лестнице.
Молодая женщина поднялась на площадку. Сердце ее стучало. Сара глубоко вдохнула, задержала дыхание, затем направилась в спальню.
Лайам, пожалуйста, будь дома! Лайам, пожалуйста...
Дверь спальни была закрыта.
Она повернула медную ручку и открыла дверь. Свет из коридора упал в темную комнату.
В спальне было душно. Пахло потом.
Сара вошла в комнату. Увидела на кровати Лайама. Он лежал на спине. Обнимая кого-то рукой.
Там кто-то еще. Кто-то еще в постели. Лицо в тени.
Лайам быстро сел на кровати, удивленно моргая. Убрал руку с другого человека.
Этот человек пошевелился и сел.
Женщина.
Лайам в постели с женщиной.
Женщина пошевелилась. Свет попал на ее лицо.
Маргарет!
Лайам в постели с Маргарет! Со своей сестрой!
Маргарет прислонилась к Лайаму. Ее голые груди выпали из-под простыни. Она прищурилась, глядя на свет, прочистила горло и тихо сказала:
– О, Сара! Извини!

Глава 49

– Не-е-е-е-т! – закричала, протестуя, Сара.
Лайам в постели с Маргарет. Лайам в постели со своей собственной сестрой.
Сара смотрела на груди Маргарет, прижатые к обнаженному плечу Лайама. Она упорно смотрела на них, будучи не в силах отвести взгляд. Почему Маргарет голая? Почему она в постели с Лайамом?
Лайам быстро повернулся, спустил ноги на пол.
Он тоже голый.
Сара видела, что они оба совершенно голые. В постели. Брат и сестра. Мой муж и его сестра.
Сара почувствовала, как на нее накатывает тошнота.
Я больна. Я в самом деле больна. Я только хотела добраться домой. Я только хотела услышать объяснения. От Лайама. Объяснения. Это все.
Но теперь...
Она знала, что должна двигаться. Должна уйти от них.
Тогда почему она здесь стоит? У нее что, ноги к полу приклеены?
– Сара, послушай... – Лайам начал подниматься, протягивая к ней обе руки.
Позади него Маргарет натянула простыню на груди. Она не пыталась встать. Или, уйти.
Уйти. Уйти. Уйти.
– Лайам, как ты мог? – истерически взвизгнула Сара.
Это было отвратительно. Просто отвратительно!
Лайам встал. Он попал в желтое пятно света, падавшего из коридора. Сара увидела, что его тело блестит от пота.
Они занимались любовью. Маргарет и Лайам. Лайам и его сестра. Они трахали друг друга!
Сара несколько раз поморгала, словно надеясь, что жуткая сцена исчезнет. Шагнула вперед. Просто для того, чтобы двигаться. Просто для того, чтобы снова заставить двигаться ноги.
Бросилась вперед. Запнулась. Потеряла равновесие. Потеряла контроль над собой.
Лайам и его сестра. Лайам и его сестра. Лайам, мой муж.
– Сара, подожди! – крикнул Лайам, устремляясь за ней, шлепая босыми ногами по полу. – Подожди!
– Не-е-е-ет! – Сара испустила новый хриплый вопль.
Схватила с туалетного столика руку. Руку Чипа. Кожаную на ощупь. Твердую.
Она схватила эту руку и с новым криком – криком ужаса и стыда – запустила ею в зеркало.
Запустила в него со всей силой своего гнева, со всей своей яростью.
И кисть с согнутыми пальцами, почти кулак, ударила по зеркалу.
Разбила его.
Сара охнула, глядя на паутину трещин.
И услышала позади себя крик, точнее, даже визг Лайама:
– Только не зеркало! Нет!
На кровати Маргарет рвала на себе волосы. Она так же содрогнулась от ужаса.
Лайам кинулся к Саре. Она обеими руками ударила его в грудь.
Он охнул от боли. Снова потянулся к ней.
Сара уклонилась. Схватилась за столбик кровати и, опираясь о него, метнулась к двери.
– Сара, подожди! Сара, ты не поняла!
«Какое жалкое однообразие!» – с горечью подумала она, удивляясь тому, что еще в состоянии чувствовать горечь.
Вниз по лестнице. Через две ступеньки. С шумом делая каждый вдох. Игнорируя боль в боку. Игнорируя боль в голове, позади глаз.
– Ты не поняла! – прокричал Лайам с верхней площадки лестницы.
Она не поняла! Не поняла, как он мог трахать собственную сестру?
Почему он трахал Маргарет?
Сара не обернулась. Она не хотела видеть, как он стоит там, наверху, совершенно голый, с темными, спутанными волосами, с кожей, блестящей от пота. От ее пота. От пота его сестры.
– Господи, Лайам! О, Господи, Лайам!
– Я иду за тобой, Сара!
Это были последние слова, которые она услышала перед тем как рывком открыть дверь и выбежать из дома. Оставив входную дверь открытой, Сара помчалась вниз по обледеневшим бетонным ступенькам. Вниз, на тротуар. Бегом по тротуару.
По скользким серебряным улицам мимо нее катили машины. Она бежала мимо заиндевелых окон. На них висели сосульки, похожие на кинжалы.
Холодно. Весь мир сегодня такой холодный!
Сара побежала по студенческому городку, темному и пустому. Деревья дрожали в своих снежных шубах. Темные здания вокруг Круга сутулились под розовато-серыми снеговыми облаками, словно пытаясь согреться.
Холодно. Слишком холодно.
Сара не чувствовала ни ветра, ни снега. Она видела, что все вокруг побелело от холода, но сама она холода не чувствовала.
Онемела. Я уже совершенно онемела. Мой мозг. Мое тело. Мертвое, онемевшее.
«Я иду за тобой». От этих холодных слов Лайама по спине молодой женщины пробежала дрожь. Она обернулась, словно опасаясь увидеть, что он голый бежит позади нее по студенческому городку. Бежит по снегу и снова и снова зовет ее. «Ты не поняла!»
Довольно неуклюжая фраза для столь блестящего ума!
«Ты не поняла!» Прямо как персонаж в плохой комедии положений. Совершенно не похоже на всемирно известного филолога.
На всемирно известного филолога, который спит со своей сестрой и кричит: «Ты не поняла!»
– Да, я не поняла! – выдохнула Сара. – Да, я не поняла, Лайам!
Снег пошел сильнее. Резкие порывы ветра швыряли его во все стороны. Сара стряхнула снежинки с глаз и бровей.
На противоположной стороне улицы показался дом Мэри Бет. Длинный навес над входом засыпан снегом. Спиной к улице стоит мужчина в серой форме и разбрасывает по тротуару соль из ведерка.
Сара проскользнула мимо. Он ее не заметил. Под сапогами захрустели кристаллики соли. Скорее в здание. Молодая женщина скользит на мокром полу. Задыхается. Холод преследует ее и в доме. Она принесла его с собой.
Но Сара его не чувствует.
Она вообще ничего не чувствует.
Она звонит Мэри Бет шесть раз. Потом стучит в дверь. Сильно стучит онемевшими руками. Стучит и зовет. Стучит и зовет – пока не вспоминает, что Мэри Бет уехала. Мэри Бет в аэропорту.
Ее здесь нет. Здесь нет. Здесь нет.
Ну, конечно, ее здесь нет. Что это со мной?
Сара поворачивается спиной к двери. С усталым вздохом прислоняется к ней спиной.
Что же мне теперь делать?
Куда мне идти?

Глава 50

Назад, в снежную ночь. Сирота. Бездомная.
Мне нужно подумать. Мне нужно хорошенько подумать. Составить план.
Я смогу со всем этим справиться. Конечно, смогу. Мне нужно только унять дрожь. Я никак не могу унять дрожь.
Я так замерзла. Замерзла изнутри и снаружи.
Падает реденький снежок. Большие снежинки садятся на волосы и на плечи. Ветер стих до легкого шепота. Впереди студенческий городок. Сейчас он напоминает темную фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45